История Николаса Рэми 9 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Теперь нам оставалось только ждать, когда Берк доберется до оставшихся в деревне инквизиторов.

Не представляю, сколько времени прошло. Показалось, что целая вечность. По дороге, которая еще помнила наши следы, пробежал человек. Его появление встретили оживлением в лагере. Из шатра вышел высокий мужчина с длинными волосами и густой косматой бородой. Вслед за ним появилась женщина с огромным животом – племя ожидало пополнения.

- Купцы, - сообщил прибежавший. Он говорил так неумело, как многие – орудуют левой рукой. Словно не привык. – Вышли из деревни.

Вышедший из шалаша человек, вероятно, был их предводителем.

Мы обменялись многозначительными взглядами между собой. Наших людей никак не могло быть больше семи.

- Возьми с собой дежурных, - хриплым голосом отозвался тот, - два десятка наберете?

- Ступайте! Во славу Ваарха и его ненасытного брюха!!

Мы вновь переглянулись. Если двадцать человек отправится к ряженым «купцам», а весь лагерь в числе трех десятков человек останется здесь, то наши расчеты оказались не совсем точны. Нам предстоит иметь дело с полусотней людоедов.

И снова ожидание. Неизвестность – чудовищная пытка. Я следил глазами за тварями в человеческом обличии, что ходили по лагерю, а мысли мои были далеко, на дороге, где наш отряд сражается с людоедами.

Вечерело. Мы слушали короткие, невнятные разговоры людоедов. Это был исковерканный дорионский язык, я с трудом понимал его, и не хотел понимать. Омерзительна сама мысль, что мы вынуждены ходить по одной земле с ними, дышать одним воздухом.

Ныли затекшие мышцы, ощутимо урчало в пустом животе. Мы сидели точно воробьи на ветках, гадая, когда же придут наши товарищи… и придут ли. Вдруг Берк сбился с дороги? Угодил в болото? Или опоздал? Что если дикари перебили переодетых церковников? С таким оружием им ничто не помешало бы устроить засаду и пустить в ход луки со стрелами.

Шраванцы изредка переглядывались между собой, ведя безмолвный диалог. Рэми, не отвлекаясь, следил за лагерем, а Вилли крепко обхватил ствол дерева руками и ногами, боясь свалиться, и беззвучно молился с закрытыми глазами.

Вдруг раздался глухой стук, словно птица клювом ударила по коре. В ветку, где мы сидели, на волосок от руки Лиса, вонзился метательный нож. Сармантиец цыкнул зубом, Лицо Алтана окаменело. Я опустил глаза вниз и увидел приближающегося Берка. Пожалуй, бедолага даже не догадывается, в опасной близости к кому попал его нож, и какая судьба его ждет в случае, если мы победим и выживем в этой бойне вопреки предсказаниям Айры. Вслед за Берком, присев, продвигались остальные. Пересчитав, я понял, что их только семеро, как и ожидалось.

Теперь началось самое интересное. Лис и Рэми обменялись взглядами. Затем церковник, хорошенько размахнувшись, запустил первый мешочек в полет. Тот взлетел по дуге, между ветками деревьев, и вслед за ним отправилась еще одна хлопушка, запущенная Лисом. Первый взрыв явился полной неожиданностью для людоедов. Один из племени в мгновенье ока превратился в огненный шар. А вторая хлопушка посеяла панику, но вопли заглушали новые и новые взрывы. Сырые ветки поднимались в воздух, сосновые иглы вспыхивали, огонь разливался на землю и людей. Воспользоваться дымовыми и зловонными смесями так и не удалось: горящие и испуганные людоеды пытались вырваться из лагеря, и не оставалось ничего иного, как вступить с ними в бой. Инквизиторы с боевым кличем бросились на них, пока мы покидали свои посты на деревьях. Я не очень удачно приземлился и слегка подвернул ногу, но тут же забыл об этом, когда на меня с воем кинулся обезумевший людоед в пылающей одежде. Удар кинжала прервал его мучения.

Лес, в котором мы так тщательно хранили тишину, наполнился криками и звоном оружия.

Люди и нелюди встретились в лесной глуши. В отполированном клинке я увидел отражение несущегося ко мне человека с топором, его искаженное лютой злобой лицо. Пригнулся, позволяя топору вонзиться в стоящее за мной дерево, и ударил кинжалом открытый живот. Клинок прошел сквозь тугое плетение кожаной защиты и пронзил его тело насквозь. Я ногой отбросил от себя истекающего кровью людоеда, чтобы успеть отбить атаку его соплеменника.

Вскрикнул Том, по плечу которого скользнул чужой меч. Рурк очутился поблизости и кинулся на выручку к брату. Рэми рубил двумя руками – мечом и кинжалом. С безумным взглядом и перекошенным лицом он сам походил на безумца. Тэд перехватил напавшего на него врага и, взвалив на плечи, будто бревном принялся расталкивать окружающих людоедов. Берк и Тарек, встав спиной к спине, отбивались от пятерых нападающих, а Озан и Гокер отлавливали и добивали тех, кто пытался убежать из лагеря и скрыться в лесу.

- Стойте!! Прекратите!!! Николас Рэми, остановись!

Чей-то меч замер, не достигнув намеченной цели, кто-то застыл, упав на колени. Я так и не дождался атаку, которую уже готовился отбивать.

В наступившей тишине послышался глухой удар и тихий стон. Лис, к ногам которого сполз умирающий противник, церемонно поклонился, точно говоря: «Ах, простите, не сдержался».

Рэми с растерянным видом выступил вперед, а ему навстречу со стороны людоедов вышел заросший человек, который, похоже, был их вожаком. Он пригладил похожие на всклокоченную шерсть волосы и показал желтые зубы в улыбке-оскале:

- Ник, друг мой, брат мой, неужто ты не узнаешь меня?

Даже в темноте было видно, как кровь отхлынула от лица Рэми. Он прикрыл глаза и покачнулся, словно вмиг ослаб. Но никто не нанес ему ран в бою.

- Нет, – еле слышно проговорил он, обращаясь не то к собеседнику, не то к себе самому.

- Разве? – недоверчиво переспросил тот. – Прошло немало лет, и я не брит, не причесан, в отличие от тебя, и от меня несет не розовыми лепестками. Но ведь из нас двоих - ты всегда вылизывался, как вельможа!

Главарь людоедов рассмеялся, но его веселье никто не поддержал. Инквизиторы в недоумении смотрели на своего предводителя, а людоеды – на своего.

- Я Деклан! – воскликнул он, - ставший тебе кровным братом в войне под Эйнерином!

Какая увлекательная история, достойная пера поэта! Не тот ли это Деклан, о гибели которого поведал нам Рэми однажды на привале? Впрочем, сомневаюсь, что это кто-то другой. Рано его оплакали. Быть может, нам предложат сейчас отпраздновать чудесное спасение и воссоединение братьев? Да только что-то мне не хочется представлять, что за угощение нам поднесут на этом празднике.

- Деклан мертв! – крикнул Рэми, решившись, наконец, взглянуть на него.

- Нет, я не умер, я живой! – человек приложил руку к груди, - живой, Ник.

- Значит… ты стал зверем, - прошептал Рэми, - и лучше бы умер.

- Не осуждай меня. Ты не знаешь, через что я прошел; не знаешь, на что готов, когда хочешь выжить.

- Не знаю?! – вскричал Рэми. – Я воевал, как и ты! Когда защищал свой дом и народ!

- Нам не оставляли времени подумать, гофы атаковали день и ночь, - черные от грязи руки сжались в кулаки. – Мы были глупыми мальчишками и не верили в смерть. Когда же ты оставил меня, в капкане, я понял, что мой час настал. Я молился Создателю, но он отвернулся от меня. Он заставил меня смотреть, как наших братьев убивают одного за другим, как их кровь наполняет чашу. Я молился и с содроганием ждал своей участи, но Создатель был глух к моим мольбам. Он не оставил мне выбора…

- Как и у тебя, - в ответ крикнул ему Деклан. – Ты мог остаться и умереть со мной, но не сделал этого. Ты хотел жить! Так не вини меня за то, что я поступил так же. Они отказались, и умерли! А я пил их кровь: Дерека, Патрика, Стива… Она сжигала меня изнутри. Так вливался в меня огонь и сила Ваарха.

- Ты пожираешь людей, - страдальчески простонал Рэми. – Убиваешь тех, кого клялся защищать. Ты чудовище…

- Я?! – воскликнул тот. – Твоя церковь сжигает людей, топит, четвертует их и подвергает пыткам. Мы же просто едим вас, безмозглых овец, как вы едите зверей и птиц.

- Зачем ты остановил бой? – спросил Рэми, найдя в себе силы посмотреть ему в глаза. – Чтобы я узнал тебя? Чтобы обвинить меня?

- О нет, за тобой нет вины, - ответил тот. – Теперь они – мое племя. Я одел новых братьев и научил их пользоваться оружием. Мы стали сильнее. Мы те дикари, каких ты помнишь, Ник. И я не хочу твоей смерти. Приглашать тебя в новую семью глупо, но давай разойдемся мирно. Мы покинем лес, и наши пути больше никогда не пересекутся.

Никто не промолвил ни слова. Слышалось тяжелое дыхание Тэда, стоны раненых, треск огня, да Том шмыгнул носом, зажимая рану на плече. По ту сторону тоже ждали, поглядывая на главаря, как собаки смотрят на своего хозяина, ожидая приказа.

- Что скажешь, брат? – спросил Деклан, улыбнувшись.

Рэми сжал зубы и коротко вздохнул, как человек, принявший нелегкое решение. Он сделал шаг вперед и, широко замахнувшись, ударил мечом. Кровь брызнула на рясу, окропляя поблекший от солнца символ церкви. Отсеченная голова вожака людоедов с глухим стуком покатилась по земле, а его обезглавленное тело упало, как пустой мешок с трухой.

- Во славу Создателя!! – закричал Рэми, и клич его подхватили остальные инквизиторы.

Незримый хозяин спустил застывшее время с цепи, и вновь я погрузился в этот вихрь, в котором есть только свое и чужое оружие, своя и чужая жизнь.

На меня бросились две женщины. Открытые в крике рты были почти без зубов, а в глазах пылала звериная злоба. В руках они держали короткие ножи, которые не так страшны, как мечи, но напор и сила этих дикарок оказались для меня полной неожиданностью. Под их напором приходилось отступить, рукоятка гудела в руке. Не знаю, чем бы закончились мои попытки защититься, если бы за спиной одной из женщин не возник Лис. Глядя мне в глаза, он пронзил сиифом тело людоедки насквозь, и, быстро высвободив клинок, отрубил голову второй нападающей. Кровавые брызги разлетелись во все стороны, я только успел закрыть глаза.

Вытираю лицо, смотрю на ладони, измазанные бурой помесью крови пота и пыли. Наступившая тишина казалась нереальной. Больше не слышен хруст костей, треск рвущейся плоти, лязг металла. И не дерется никто. Только из-под куста доносился сиплый скулеж, который прервался после глухого удара.

Инквизиторы окружили лежащего на земле Вилли. Он был неподвижен, его руки раскинуты в стороны, а пронзившее его копье Рурку с трудом удалось вырвать.

Только теперь я заметил, что Айры не видно. Она не вернулась с остальными, и лишь оставалось надеяться, что с могущественной ведьмой, похожей на добрую бабушку, все в порядке.

Ее предсказание сбылось. Рэми потерпел поражение, ибо человек, стоящий на коленях посреди разгромленного лагеря, не был похож на победителя. Он закрыл лицо руками в безмолвной скорби по прошлому и нынешнему. После немой молитвы он встал и, подняв взгляд от взбитой сапогами и хлопушками земли, огляделся.

Уцелела лишь одна женщина. Видимо, невероятных размеров живот не позволил ей принять участие в битве, но это не умаляло ее ненависти к тем, кто истребил ее племя. Как дикая собака, она скалила зубы и скрючивала пальцы, будто желая немедленно впиться ногтями в лица тех, кто к ней приблизится. Шраванцы равнодушно взирали на нее, направив в сторону пленницы сиифы и ожидая приказа предводителя.

- Хочешь сам убить ее? – спросил сармантиец, обращаясь к Рэми.

- Убить? – растеряно переспросил тот, и, глянув на женщину, замотал головой, - нет! Она ждет ребенка!

- Как «что»?! У вас в Шраване без жалости убивают женщин и детей?

- А ты, конечно, хочешь отдать ее на суд церкви, - холодно произнес тот. – Полагаешь, сжечь милосерднее, чем отсечь голову?

- Она виновна, - Рэми с омерзением посмотрел в сторону пленницы, - и за свою вину понесет наказание, но не ребенок. Дитя невинно, оно заслуживает жить.

- Ее отпрыск продолжит дело племени, - сквозь зубы процедил Лис.

- Нет, - горячо возразил инквизитор, - мы отдадим его в приют, где о нем позаботятся, вырастят в любви к Создателю, по законам церкви.

При этих словах женщина начала неистово вопить, посылая проклятия на ломаном дорионском. Сармантиец подошел ближе к Рэми и тихо сказал:

- Если ребенок узнает, кто он и откуда, его месть будет страшной и жестокой.

- Нет, - твердо ответил Рэми. – О нем позаботятся.

- Дурной знак – приносить в свой дом ядовитую змею. Даже, если это всего лишь детеныш.

Инквизиторы, все это время прислушивающиеся к их беседе, а стоило Рэми повернуться к ним - опустили головы. Едва ли кто-то решился бы открыто согласиться с Лисом, да и других забот хватало. Раненые нуждались в помощи, и оставаться в лесу было делом бессмысленным. Теперь уже только Берк мог вывести нас из глуши. Тело Вилли понесли три кровных брата – Одар, Рурк и Том. Связанную пленницу тщательно охраняли Тэд и Ардан. Больше не нужно было таиться, но никто не проронил ни слова на обратном пути.

По светящимся следам Берка мы вышли из леса. На дороге нас ожидало несколько воинов, с виду потрепанных, между которыми сновала Айра, меняя повязки на их ранах. Она обернулась, услышав наши шаги, и взгляд ее остановился на Вилли. Скорбно прикрыв глаза, женщина что-то прошептала, обращаясь к Милосердной Деве с просьбой позаботиться о честном человеке, который по воле судьбы вскоре окажется в земле. Тяжелых ранений в нашем отряде почти не было, если не считать Тэда, потерявшего много крови. Все остальное так, царапины. Ардан и вовсе умудрился подвернуть ногу уже на обратном пути, неудачно наступив на кочку.

Только теперь, когда пыл сражения угас, мы все начали понимать цену, заплаченную за победу. Смешной, неуклюжий, трусоватый конюх и талантливый следопыт навсегда покинул нас. Отряд понес первую потерю, и пусть Вилли не был мне другом и братом, но в этот миг стало ясно, что означают слова: «один из нас». Нас всех, не зависимо от происхождения и религии, связывает нечто большее, чем просто одна дорога и общий котел на привале. Доверие одного мига, выросшее во много крат, и далекая цель.

Ардан и Том выкопали могилу на деревенском кладбище. Крестьяне опасливо и робко, как испуганные дети, издалека смотрели на нас. Дворцовые стражники, которых Рурк организовал помогать в борьбе с людоедами, разнесли по деревне весть о том, что барон продался поклонникам Ваарха и что мы, то есть инквизиторы, освободили их от этой напасти. О погибшей женщине и ее возлюбленном Шеймусе тоже стало известно. Ее родственников отвели к могиле при дороге. Рэми поговорил со старостой Нилом, пояснив тому, что в ближайшее время в Графский Привал будет прислан новый барон и церковный служитель, а до тех пор крестьянам нужно быть предельно осторожными, на случай, если придет новое племя людоедов.

- Спи спокойно, брат, - произнес Рурк, когда тело Вилли опустили на дно вырытой ямы.

- Пусть Создатель приведет тебя к свету, - тихо проговорил Тэд.

- Да будет вечность для тебя прекрасна, - Рэми прижал руку к груди, - и милость Пророка не покинет тебя.

- Прощай, брат. Покойся с миром… - вторили остальные.

Мы покидали деревню в молчании. Пасмурный рассвет полностью соответствовал общему настроению. За целый день никто не сказал ни слова. В деревне удалось купить лишь пару кур, а из замка барона нам выдали несколько покрывал и пять бутылок вина. До наступления темноты мы успели перейти мост, но ни одна деревня так и не встретилась на нашем пути. Останавливаться пришлось на окраине леса, под отрытым небом, которое, кажется, собиралось с силами перед очередным дождем.

Айра с помощью своих порошков развела огонь на сыром хворосте, Одар и Том нашли подходящие ветки, чтобы соорудить подобие вертела для кур. Никогда еще на привале не было так тихо, как в этот раз.

Лучшее, что можно сделать после дороги и тяжелой ночи - сесть возле костра, дабы с наслаждением вдыхать аромат жарящегося мяса, но Алтан нарушил все планы. Он подозвал меня и обратился с речью, из которой ни одно слово не было понятно. Алтан с тяжелым вздохом повторил, а я лишь покачал головой, поясняя, что нуждаюсь в переводе. Шраванец достал сииф из ножен и указал его клинком на рукоять моего кинжала, затем снова повторил свои слова, уже медленнее.

- «Берись за оружие», - к нам сбоку подошел Лис, заложив руки за спину. – Вот, что он говорит.

Я повторил эти слова на шраванском, и, судя по всему, мне это удалось, поскольку Алтан одобрительно кивнул мне. Берк, Гокер, Тарек и Озан уже разбились на пары и фехтовали на окраине поляны, чтобы не мешать остальным.

- А ты сам-то тренируешься? – спросил я сармантийца, что со скучающим видом наблюдал за своими воинами.

- Несомненно, - его голос выдал искреннее недоумение.

Мое предложение показалось смешным не только ему. Не уверен, что видел раньше, как улыбается Алтан или слышал, как смеются Тарек, Озан и Берк, но точно еще не приходилось быть свидетелем чуда под названием развеселившийся Гокер. На самом деле его выдал лишь чуть дрогнувший уголок губ, во всем остальном лицо его осталось неизменно суровым, но это могло означать только одно: я сказал весьма забавную глупость.

- Звучит заманчиво, - ответил Лис с ироничной вежливостью, - но я вынужден отказаться. Видишь ли, сражаться с другим человеком нужно тогда, когда можешь от него чему-то научиться, или если спасаешь свою жизнь. Впрочем, это часто взаимосвязано. О, и еще одно, пока не забыл...

Он поглядел мимо меня на Берка и что-то крикнул ему на шраванском языке. У того с лица мгновенно сползла улыбка. С суровым лицом он подошел к дереву и прислонил к нему руку. Лис снова что-то сказал ему, и тот широко растопырил пальцы. Остальные шраванцы замерли, насторожено глядя то на предводителя, то на Алтана, то на собрата, оказавшегося в затруднительном положении. Лис снял с пояса ножи и по очереди метнул каждый из них в ствол. Моя челюсть отвисла от удивления, и не собиралась возвращаться на прежнее, положенное ей место. Четыре ножа вошли в дерево между растопыренными пальцами шраванца, не коснувшись его кожи. Берк медленно убрал руку и сжал ладонь в кулак, осторожно глядя на Лиса, будто все еще не верил, что остался цел.

- Я дарю их тебе, - сказал сармантиец, обращаясь к нему. – Алтан проследит, чтобы ты исправно упражнялся.

Берк поклонился ему, взяв ножи, приладил их себе на пояс. Остальные шраванцы вернулись к своим занятиям, будто ничего и не произошло. Алтан, хмуро проводив взглядом Берка, повернулся к Лису и что-то сказал ему.

- Я знаю, что слишком добр, - сокрушенно вздохнул тот, говоря все также на дорионском. – Если увидишь, что он не достаточно усерден в тренировках, - сообщишь. Не хотелось бы, чтобы однажды он ненароком поцарапал меня одним из этих ножей… по неосторожности.

Несмотря на тон заботливого учителя, пожурившего своего ученика за нерасторопность, он смотрел в сторону того, кому только что сделал подарок, с неожиданной холодностью. Это было странно, учитывая, что речь идет о его собственном воине. Если не доверяешь тому, кто должен охранять твою жизнь, то зачем тогда этот человек?

- Ты говорил Рэми, что неразумно приносить в дом ядовитую змею, - обратился я к нему, - но если сомневаешься в Берке…

- Сомневаюсь? – переспросил он, нахмурившись.

Я понял, что снова сказал глупость. Благо, на этот раз никто, кроме Алтана и сармантийца меня не услышал. Давал же уже себе слово: держать рот на замке и не болтать! Но слово себе – одно из самых непрочных, увы.

- По возвращению в Шраван, - скрестив руки на груди, пояснил мне Лис, - я буду рекомендовать Берка на пост главы охраны наместника, вместо Алтана, которому положен заслуженный отдых. А теперь, если я удовлетворил твое детское любопытство, займись тренировкой. Я прослежу, чтобы тебя не жалели. Если ты способен так много говорить, значит, хватит сил и для сражения.

Он сдержал свое обещание. Алтан заставил меня попотеть, отрабатывая один-единственный новый прием, позволяющий уйти из-под прямого удара и нанести удар в незащищенный бок противника. Я не чувствовал рук и ног, но пока не рухнул на землю, мучитель не прекращал пытку, которую принято называть обучением. Сырая земля показалась мягче перины. Алтан помог мне подняться, и мы все вместе направились к огню, где уже началась дележка скромного ужина.

- За брата Вилли, - Рэми поднял бутылку с вином.

Сделав глоток, он пустил выпивку по кругу. Я только успел вонзить зубы в обжигающе горячее мясо курицы, когда очередь дошла до меня. Сделав большой глоток терпкого вина, вкусней которого мне не доводилось пить, я протянул бутылку сидящему слева от меня Алтану. Он покачал головой:

Это слово на их языке я уже понимал. Слишком уж часто слышал во время тренировки.

- За упокой нашего брата Вилли! – возмутился Тэд.

- Плевать на их обычаи, - отмахнулся Тэд. – Они на нашей земле, и это нашего друга мы похоронили сегодня.

Сдержанный ответ Алтана любезно перевела Айра:

- В Шраване прощаются с погибшими иначе. Для этого есть особая погребальная песня, которая исполняется после боя. В ней вспоминаются павшие воины, и небо, услышав эту песнь, понимает, как отважны и доблестны были эти люди. Тогда их ждет свет и покой.

- В самом деле? – недоверчиво нахмурился Рурк, беря у меня из рук бутылку вина и делая глоток. – Так пусть споют. Брат Вилли заслужил, чтобы небо о нем узнало…

Алтан глянул на Лиса, но тот невозмутимо продолжал есть, делая вид, что совершенно ничего не замечает. Тогда Алтан прокашлялся и затянул песню. Голос у него был низким и немного хриплым, что, возможно, неплохо для песни воина, вот только слух у него страдал, и пение больше напоминало лай неуверенной в себе собаки. Инквизиторы недоуменно переглянулись. Не такой они представляли себе погребальную песню. Впрочем, судя по лицам шраванцев, они тоже не пришли в восторг от исполнения.

- О, смилуйся! – сквозь зубы процедил Лис и с досадой отложил в сторону недоеденный кусок курицы.

Алтан мгновенно умолк и ничуть не огорчился. Он добился, чего хотел: сармантиец сам запел. Я уже и забыл, что Лис искусен не только в бою.

Голос у него и впрямь такой, что, слушая его, не требовалось знать, о чем песня и что означают незнакомые слова: мысли возносились, увлекаемые мелодией, сердце начинало биться чаще и необъяснимое чувство бесстрашия поселялось в душе.

Лис замолчал, но еще долго никто не решался нарушить тишину, будто каждый боялся потревожить чудесный миг покоя, который подарила эта песня. У кого-то из инквизиторов даже глаза увлажнились, и в этом не было ничего постыдного.

- Это… прекрасно, - прочистив горло, произнес Рэми. - Позволь спросить, о чем же ты пел?

- О ветре, одиноком и бесприютном, - ответил Лис. – Его судьба летать над землей, без отдыха, без пристанища. Но душу воина не постигнет такая участь, он уйдет к свету. Вот, о чем эта песня.

Том чихнул и шмыгнул носом, Рурк выдавил сжатое: «Мда», а Одар шумно вздохнул.

- Так и умереть не страшно, - сказал Тэд, глядя в костер.

- Главное, чтобы жить не страшно было, - отозвался Рэми и, запрокинув голову, глотнул вина из бутылки.

На следующий день дорога подарила нам неприятную неожиданность. На пути в Бурворд мы должны были второй раз пересечь реку Танай, но мост оказался разрушен. Когда наш отряд приблизился, перед развалинами стоял торговый караван, и люди в недоумении чесали затылки.

- Что случилось? – подъехав к ним ближе, спросил Рэми.

- Мы тебе что, провидцы? – огрызнулся один из них. – Может, буря, а, может, какой злодей, вроде тебя.

- Здесь с самого утра так, - отозвался сидящий в стороне старик, который выглядел спокойнее всех прочих встревоженных купцов. – Теперь придется идти через Морскую дорогу. Вот соберем толпу побольше и пойдем. По одиночке-то нас быстро разбойники сгрызут.

- Простите, спешим, - покачал головой Рэми и вернулся к нам. Лицо его было задумчивым и хмурым, - до Бурворда по этой дороге пять дней. Управились бы за четыре, если бы не жалели лошадей. Но в объезд будет дольше.

- Наши должны ждать в Бурворде семь дней, - произнес Рурк, - еще столько же они добирались до Пограничного Стража, если через мост. В любом случае, у нас остается время в запасе.

- Они не уйдут, даже коли мы не поспеем в срок, - вытерев нос, сказал Том.

- Лучше не проверять, - покачал головой Рэми. – Придется гнать лошадей. Дня через три будем в Чайке, там отдохнем.

- Что-то слишком часто ломаются мосты, - заметил Лис.- Либо на вашей земле не хватает умелых зодчих, либо кто-то намерен помешать нам.

Перед тем, как отправиться дальше, мы купили у торговцев немного съестных припасов. Теперь нам предстоял путь к Чайке. Второй по величине порт снабжал товарами всю восточную часть нашей славной родины, караваны уходили к Бурворду, и дальше, в Белые Земли. Так далеко от столицы цепкие когти канцелярии и гвардии не дотягивались, а сборщикам налогов приходилось довольствоваться тем, что они получают выплаты в срок. Конечно, те, кто бывал в Чайке, понимал, что львиная доля золота оседает здесь же, в скромном с виду городке, построенном вокруг верфей и пристани, но печальная правда в том, что представители дорионской власти, от решения которых что-либо зависело, никогда не бывали в порту на северо-востоке страны. Они никогда не покидали столицу, а о существовании Чайки или десятка других поселений знали только на бумаге, бросали рассеянный взгляд на отчеты, сверяли цифры и ставили печать. Потому далекие от Эйнерина города жили судьбой бастардов: никому до них нет дела, пока все тихо и мирно. Ну а разумные провинциальные правители знали, как сделать так, чтобы о них не вспоминали подольше.

Объездная дорога, прозванная среди путешественников Морской, уводила нас к самому берегу, заставляя совершать ненужный крюк и тратить время, которого у нас не было. Мы ничего не слышали о гофах, но это не значит, что война далеко. Напротив, затишья нужно бояться: враг не станет трубить о своем приближении, он придет тихо, подкрадется и ударит тогда, когда никто не ожидает.

Дождь прекратился и по сухой дороге мы гнали наших лошадей. Места здесь и вправду были опасные для торговцев, но на вооруженных всадников никто бы не решился напасть. Тем не менее, на привалах мы оставляли троих дежурных. Мне тоже выпала честь просидеть вторую часть ночи в компании Гокера и Тарека. Конечно, эти ребята не отличались веселым нравом, но, спасаясь от скуки и прогоняя сон, они заставили меня выучить еще несколько новых слов на их родном языке. Благодаря тренировкам, я уже знал, что шраванцы были бедны на бранные слова, но восполняли их нехватку витиеватыми оскорблениями, которые я, к своему счастью, еще не мог понять. Озан, по словам Лиса, являющийся поэтом, кажется, счел своим долгом продолжить мое обучение, и уже на следующую ночь вызвался составить компанию на дежурстве. Не знаю, действительно ли он сочинял стихи, но упорством и упрямством мог посостязаться даже с моим отцом. За долгую половину ночи я выучил еще немало слов и их значений, и так устал от повторений, что продолжал твердить заученные фразы даже во сне, сам поражаясь своему акценту.

Рэми не ошибся в расчетах. В полдень четвертого дня мы въехали в ворота Чайки. Я почти ничего не знал об этом месте, но почему-то представлял, что город будет похож на Норидж: такой же безумный в своем веселье, гудящий голосами торговцев и поражающий воображение пестрой толпой. Конечно, отчасти мои ожидания сбылись: здесь и вправду было не протолкнуться от караванов, конных и пеших, стражников и купцов, но радостной кутерьмы воскресного рынка не чувствовалось. Напротив, люди были сосредоточены и вдумчивы, как муравьи. Этот город больше походил на столичные Доки: здесь действовали свои законы, каждый знал свое место, делал свое дело и не мешал остальным. Серые безликие дома не казались мне привлекательными, как и широкие, одинаковые улицы, в которых легко заблудиться. Единственное, что радовало – это запах моря, который любой столичный житель не замечает и принимает как данность. Теперь же, вдыхая полной грудью соленый аромат, я мысленно переносился к отцовскому дому, с которым расстался всего пару недель назад, а уже казалось, что прошла целая жизнь.

- Какой-то праздник? – удивленно произнес Рэми, глядя на собравшихся близь таверны людей, в руках которых были кружки и бутылки.

- Из церковных - никаких… Урожай уже собран… не должно быть ничего.

- Может, просто добрые люди пьют? – предположил Тэд. – Отчего бы и не выпить?

- Согласен, - усмехнулся Рэми. – Отыщем комнаты, а там и побеспокоимся об остальных отрадах.

Он собрался развернуть свою лошадь, как вдруг к нашему отряду бросились несколько людей в цветных одеждах.

- Господа шраванцы! Господа шраванцы!! – закричали они, - просим вас разделить с нами радость!

Лис недоуменно посмотрел на Алтана и перевел взгляд на подбежавших людей. Среди них были не только дорионцы, но и жители Алмазных Песков, они с улыбками протягивали нашим спутникам свои кубки.