POV Bill. Проснулся, когда солнце вставало, освещая Париж розоватыми лучами

Проснулся, когда солнце вставало, освещая Париж розоватыми лучами. Париж… неужели я здесь? С Томом все мои мечты стали реальностью. Вот и сейчас лежал, обнимая его. Длинные реснички подрагивали, губки мило ухмылялись во сне, он даже что-то шептал. «Что тебе снится?» И ответ в моей голове: «Кто? Что? Ты сам, Билл Каулитц. Кто же еще?» Умиляюсь, уголки губ ползут вверх. Ах, мой Томми. Отчетливо расслышал: «Еще, детка». «Ого, да еще и эротический сон. Ничего себе». Уткнулся носом в пухлую щеку, потом легко прикоснулся к губам. Положил руку на его плечо. Том всё не просыпался. Повернув голову, заметил на столе тюльпан – подарок старика. «Нужно поставит поближе к солнцу». Осторожно выскользнул из постели и неспеша принял душ, вдоволь насладившись свежестью цитрусового геля и прохладой воды. На этот раз не забыл белоснежный пушистый халат.

Тихо закрыл за собой дверь, напрасно стараясь не разбудить своего парня - Трюмпера в спальне не было. На подушке лежала алая роза и записка. Губы непроизвольно тронула улыбка – он такой романтик. Почерк у Тома был удивительно ровный, с легким наклоном. Пробежал глазами строчки, стараясь сдержать рвавшуюся наружу радость. «Роза – самый прекрасный цветок из всех существующих на планете. Но и её притягательность рано или поздно исчезнет вместе с завядшими лепестками. Ты прекраснее всех, Билл. И для меня твоя красота никогда не померкнет. Люблю тебя. Твой Том...»

В груди стало нестерпимо горячо. Я слышал каждый удар сердца. «За что мне такое счастье?». Положил бумагу обратно и понюхал розу. Ни с чем не сравнимый аромат. Нежный, легкий, удивительный. Теребя цветок, дошел до окна. Город просыпался. Местные жители спешили на работу, либо же по своим делам. Скоро водоворот жизни вновь закружится, подхватит всех и понесет вперед. И так каждый день, из года в год. Это и есть жизнь.

Задумался, прислушиваясь к своим ощущениям, почувствовал руки на талии. Том…

- С добрым утром, любимый, - он потянулся к губам.

- Привет, - я ответил на поцелуй.

- Любуешься видом?

- Да. Это похоже на сказку.

- Верю. Я тоже так чувствую.

Губы сливаются в нежном поцелуе. Языки переплетаются. Тела прижимаются друг к другу.

- А у меня завтра День Рождения, - вдруг сказал Том.

- Что??? - опешил я. – Почему ты не сказал? Я не купил даже подарка. Том, так нечестно.

- Билл, - ох, этот взгляд, за него я отдам всё на свете, - ты уже сделал мне самый главный подарок ночью. Кстати, очень болит? …ну ты понимаешь…

Он покраснел. Обожаю такие редкие моменты.

- Нет, совсем чуть-чуть.

- Ты не обманываешь? – его виноватое лицо никак не подходило к образу мачо.

- Нет. И всё-таки ты должен был сказать мне об этой дате. Мы же отпразднуем?

- Непременно.

«Как хорошо с тобой, Томми. Больше не нужно краснеть от одной мысли о тебе, о том, что узнаешь о моих чувствах. Незачем нервно кусать губы, ощущая твои случайные прикосновения. Мы стали одном целым. Ты был прав, обещая незабываемую ночь. Я никогда не забуду того, что было несколько часов назад. Открываясь тебе, даря душу и тело, знал, что получаю от тебя то же самое. До сих пор тело помнит твои губы и руки. Тело? А что, если...» Мысли сбиваются, проносятся скачками, обрывками, складываясь в единый паззл. «Ну конечно! Я всё равно подарю тебе подарок. Своеобразный, но такой, что расскажет о моей любви к тебе».

Теперь всё сознание сосредоточилось вокруг идеи, определяя все возможные варианты её исполнения. Когда же всё было продумано, расслабился и смог наслаждаться красотами волшебного города. После завтрака в кафе на берегу Сены - узкого и тихого водного нерва Парижа – мы отправились покорять Елисейские поля. По праву считаясь одной из главных магистралей города, они протянулись между площадью Согласия и Триумфальной аркой. Первоначально этот обширный район был заболоченным местом. Сейчас основная прелесть Полей вовсе не забитые кафе и даже не манящие витрины магазинов, а окрестные улочки, отходящие вбок.

Возвышающаяся в центре площади Звезды Триумфальная арка - самая большая в мире. С внешней стороны ее украшают скульптуры, с внутренней выбиты названия мест сражений и имена генералов. Зайдя под арку по многочисленным подземным переходам, мы смогли оценить безупречную геометрию магистрали.

Апрельская погода баловала ярким солнечным светом, превращая обычную прогулку в нечто большее. Хотелось взлететь подобно стае голубей. Кружиться в хороводе эмоций, переполнявших сердце. Сотни туристов восхищались незабываемой атмосферой той самой улицы, по которой мы шли. Им нет дела до нас. Впервые за всё время мы наслаждаемся свободой. Наша любовь создает вокруг свет. Она кивает прохожим блеском глаз любимого человека. Вот он улыбается – и мне больше ничего не нужно. Я знаю, что это только для меня.

Завершающим стал осмотр острова Сите - колыбели Парижа. Западная оконечность острова почти целиком занята комплексом дворца Правосудия - огромным готическим сооружением. Частью дворца является Консьержери - бывшая тюрьма. Но самое известное сооружение, связанное с многочисленными историческими событиями, - собор Парижской Богоматери. Он был построен на месте христианской базилики. Теперь на высоте 70 метров находится ирреальный мир химер - демонов, смотрящих иронично и задумчиво на раскинувшийся далеко внизу город, фантастических и чудовищных птиц, гротескных фигур злобных монстров, выглядывающих из самых неожиданных мест. Химеры и все фигуры Собора обладают удивительным свойством: возле них нельзя рисовать, писать или фотографировать - рядом с ними люди кажутся мертвыми, невыразительными каменными изваяниями. С площади, от которой расходятся все дороги Франции, в храм ведут три двери, украшенные многочисленными статуями. Большой колокол в 15 тонн весом звонит только в очень торжественных случаях. В зависимости от времени дня и погоды, собор окрашивается в самые различные тона серого цвета: от стального до дымчатого. А вечером, в лучах заходящего солнца башни храма выглядят розово- пепельными. Поднявшись на южную башню собора, увидели остров в его очаровании.

В отель мы вернулись в самом прекрасном настроении. Том постоянно шутил, чем вызывал безудержные приступы смеха. В конце концов я просто свалился на кровать в полном изнеможении. Трюмпер не растерялся и запрыгнув сверху, принялся щекотать. Отсмеявшись, всерьез задумался о превращении идеи в жизнь.

- Прости, Томми, но я хочу сделать это.

Полностью одетый, смотрел на спящего парня, нервно переминаясь с ноги на ногу. «Правильно ли я поступаю?». Решаюсь и выскальзываю из номера. Моя идея была простой – сделать татуировку на теле. Еще утром, пока мой парень был в душе, узнал телефон ближайшего салона и договорился с мастером о ночном визите. Тех денег, что были с собой, должно было хватить. Садясь в такси, вызванное по моей просьбе служащими отеля, пожелал себе же удачи.

Работа над рисунком заняла несколько часов. Было больно, несмотря на специальный гель: неприятное, довольно ощутимое покалывание, жжение. Но ради любимого парня я готов был на всё. Наконец, татуировка была готова. По всему левому боку шла надпись: «Nur du bist in mein Herz» - «В моем сердце только ты». Красивый шрифт дополняли изящные линии. Самым сложным было скрыть тату от Тома до определенного момента.

Вернувшись, с облегчением обнаружил безмятежно спящего парня, обнимающего подушку. Раздеваясь, ударил пряжкой ремня по полу, вызвав легкий шум. Трюмпер зашевелился. Боясь, что он проснулся, замер в одной позе, прикрываясь рубашкой, стараясь не дышать. Том перевернулся, задышал ровно, глубоко. «Спи, мой хороший. Утром тебя ждет сюрприз».

Но сюрприз ожидал меня самого. Начался он с поцелуя в губы и шепота бархатистого голоса.

- Вставай, солнышко, - говорил Том.

Осознавая, что руки любимого забираются под одеяло, вспомнил о тату и резко отпихнул его. Ничего не понимающий Трюмпер замер на месте.

- Что случилось, Билл?

- Прости, Том, но так нужно. Потерпи до вечера.

- О боже, Билли, - простонал он. – Что произошло на этот раз? Неужели после всего того, что было между нами, ты стесняешься?

- Нет.

- Тогда что? – парень продолжал засыпать вопросами.

- Я не могу сейчас сказать.

Он не ответил, но во взгляде читалась обида, смешанная с удивлением, непониманием, упреком.

«Что я наделал? Только что обидел самого дорогого для меня человека. Плевать на вечер. Покажу сейчас».

- Том, - но он уже одевался, даже не глядя в мою сторону.

- Томми, подойди сюда, пожалуйста, - повторил просьбу.

Трюмпер присел на угол кровати, глядя в глаза с немым вопросом.

Я в волнении облизал губы, боясь реакции на свой подарок.

- Закрой глаза и пока я не попрошу, не открывай.

Мой парень повиновался. Медленно, боясь передумать, спустил одеяло ниже, открывая татуировку. Положив руку Тома на неё, произнес тихо:

- Открой глаза.

И зажмурился, смущаясь. Затаил дыхание словно в ожидании приговора. Нервно сглотнул, облизнувшись. Выдержав несколько секунд, посмотрел на любимого человека. В его взгляде читалось безграничное обожание, нежность плескалась подобно кораблику на волнах.

- С Днем Рождения, любимый.

Не говоря ни слова, он наклонился и коснулся губами выбитых под кожей букв. Осторожно, невесомо. Прошелся легкими поцелуями по контуру каждой буквы, каждого изгиба рисунка. Приподнялся, прижав к себе, выдохнул уже в губы:

- Ты сумасшедший, Билли! Но я так люблю тебя.