POV Bill. «Как же сложно открыть глаза

«Как же сложно открыть глаза. Веки такие тяжелые. Да и в целом состояние такое, словно на мне воду возили, не меньше. Что это было? Все эти люди оказались жутким сном? Или же…»

С трудом поворачиваю голову и вижу знакомую дредастую макушку. Том. Обхватил меня за талию так крепко, что даже дышать трудно. Боится, что я снова пропаду? Пытаюсь немного ослабить хватку сильных рук, но он мгновенно просыпается.

- Билли, ты как? Что-нибудь болит? Подать воды?

- Все хорошо, - успокаиваю своего парня и переворачиваюсь на другой бок, лицом к нему. Молчим, пытаясь окончательно проснуться. Чувствую на себе взгляд. Казалось бы, все хорошо, но отчего же так стучит сердце? И очень сильно хочется поцеловать моего парня. Подаюсь вперед, и в этот момент он делает то же самое. Губы сливаются в поцелуе, а языки ласкают друг друга. Нет дикой, необузданной страсти. Только тягучая, сладкая карамель из чувств. Счет времени потерян. Границы реальности рассыпались, уступая место силе любви. Я очень уютно устроился, прижавшись спиной к Тому и подогнув коленки.

- Расскажи, что произошло? – спросил он, через снова целуя меня.

- Люди Хостона позвонили по телефону, пока ты спал. Они сказали, что метким выстрелом в окно убьют тебя, если я не выйду из отеля. И я ушел. Оделся и ушел. На улице меня поджидал черный джип. Двое впихнули в тачку, а третий завязал глаза. Потом куда-то везли. Когда позвонил ты, я услышал такой родной голос, не думал ни о чем, кроме твоей безопасности. Вот и попросил спасаться. Дальше помню только, как игла вонзилась в тело и жуткий холод. А утром я проснулся здесь.

- Билли, я так испугался за тебя, - ответил Трюмпер.

- А я за тебя. Теперь ты расскажи, что было. Как ты нашел меня?

По мере того, как мой парень рассказывал о загадках, поездке, вертолете, мне становилось жутко. Как он смог выдержать все и не сломаться? Какой же он сильный. Находчивость поражала, а знание Парижа восхищало. Но больше всего было любви. Всё делалось ради меня. Том заполнил моё сердце до краев. Хотелось вечно любоваться его профилем, ощущать вкус сладких губ.

- Завтра уезжаем.

- Куда, Том?

- Покажу тебе Нормандию: Руан, Онфлёр, Довиль-Трувиль. А потом, может, рванем в долину Луары, посмотрим замки.

- Здорово! И Ла-Манш увидим?

- Конечно. И даже останемся там на несколько дней.

- Том, я тебя обожаю, - обнимал и целовал своего любимого.

- Тише, задушишь, - шутливо отбивался он. Обхватил мои губки, не дав даже вздохнуть, и снова ласкал их, пока я не расслабился до состояния неги. Трепетно провел пальчиком по брови, задев пирсинг, любуясь.

Позавтракав, поехали к тому месту, где Том оставил машину. Совместным решением выбрали метро. Парижский метрополитен уникален. После очередной остановки через каждые 5 метров, наверное, я начал злиться. Да еще и противный голос рассказывал что-то на непонятном мне французском. Мой Томми, заметив это, начал надо мной подтрунивать, мило ухмыляясь. Я понимал что это шутки, но все же злился почему-то.

- Что случилось? - спросил он на очередной остановке, хитро заглядывая в глаза и, видя, что я уже в бешенстве.

- Ничего, - буркнул в ответ.

- Ты такой бледный.

- Нет. Я хорошо выгляжу.

- Хорошо? Что ты имеешь в виду?

- Ничего.

«Ох, да я пешком быстрее дойду».

- Билл, прогони эту нервозность и не будь ребенком. Мы сейчас приедем.

Обидевшись, надул губы, которые пару часов назад горели от ЕГО поцелуев. Трюмпер среагировал в ту же минуту и, прижав к себе, снова целовал. Сегодняшний день можно смело назвать «День поцелуев».

Наконец, мои мучения закончились и мы оказались на поверхности. Ауди за ночь не исчезла и сиротливо смотрела темными глазами несветящихся фар. Эта машина пережила с нами столько приключений, и только одному богу известно, что с нами еще произойдет.

Тачка довольно заурчала, словно кошка, которую погладили по шерстке, когда мотор заработал, и прогрев его, мы поехали по парижским улицам, будто прощаясь с городом. Когда же показался Лувр, попросил Тома остановиться.

- Том, пойдем в Лувр?

- Ты хочешь потратить время на музей? Посмотри, какой чудесный день.

- Но Томми, - я улыбнулся так, как любил он, - я же никогда там не был и, возможно, уже не побываю.

- Я не могу тебе отказать, Каулитц.

- Спасибо, - легко поцеловал в губы своё чудо. Но Трюмпер не ограничился этим. Притянув к себе, жадно впился в мои губы. Лишь когда я уже задыхался от нехватки воздуха, оторвался и с довольным видом вновь поехал в сторону парковки. А мне оставалось только хватать ртом воздух, подобно рыбе, вытащенной на берег.

Лувр, этот памятник архитектуры и богатейший музей, не знающий равных себе по разнообразию и полноте собраний, их художественной и исторической ценности, поражал своим величием. Комплекс дворца образовывал прямоугольник без одной из узких сторон. Входом служила большая стеклянная пирамида, купол которой блестел под солнцем. Людской поток разделился надвое: те, кто еще только спешили войти в огромное хранилище произведений искусства; и те, кто уже сполна насладился творениями знаменитых мастеров и теперь жаждали поделиться впечатлениями о масштабности замка.

Отказавшись от услуг гида, самостоятельно ходили по залам, рассматривая наиболее понравившиеся экспонаты. Естественно, нескольких часов не хватит даже для общего ознакомления с коллекцией. Но всё же экскурсия принесла некое удовлетворение.

А вечером была прогулка на кораблике по водам Сены. До свидания, Париж. Я влюбился в тебя. Ты поистине уникальный и волшебный.

Утром мы выехали на северо-запад, в Нормандию. Погода продолжала баловать нас. Теплое солнце и ультрамарин небосвода. Настроение прекрасное. Включив музыку, хором подпевали очередной группе, намеренно фальшивя и еще больше смеясь.

В 220 км от Парижа на Цветущем берегу расположен Онфлер - небольшой, живописный портовый городок со старинной деревянной архитектурой. Являясь гордостью Нормандского побережья, окруженный соснами, песчаными пляжами, лесами и лугами, он буквально дышит историей и искусством.

Город и в наши дни сохранил традиции, связанные с морем: старая гавань с узкими и высокими домиками, тесно прижавшимися друг к другу и чем-то напоминающими корабли.

Здесь мы напились. Нет, я не считаю нас алкоголиками. Так вышло, и даже по моей вине – потащил Тома на дегустацию вин. Самые разные сорта, названия которых я никогда не запомню. Французы оказались щедрыми, да еще и пить пришлось до дна. В общем, перепробовав всё, что только можно, мы напились.

Отель находился в непосредственной близости от места дегустации, но в таком состоянии преодолеть даже минимальное расстояние - проблематично. Да еще и на полпути затеяли наиглупейший спор – какая из звезд на небе самая яркая. Абсурднее вопроса не придумаешь. Я указал на первую понравившуюся точку на небе, яростно доказывая свою правоту. Том точно также пытался отстоять свою точку зрения относительно другой звезды. В итоге мы «забили», решив, что самая яркая частичка неба скрыта в данную минуту облаками.

Похихикав, снова пошли в отель, но не сразу смогли определить, в какой он стороне. И только случайный прохожий спас от ночи на улице, показав верное направление. Представляю, как мы выглядели. Том вообще был «красавец»: широкие штаны чуть не спадали на землю, от чего он постоянно спотыкался. Толстовка расстегнула наполовину, а кепку я снял, пытаясь удержать равновесие. Всю дорогу я практически висел на своем парне, который был трезвее. Трюмпер же из любви взлохматил руками мои волосы, поэтому вместо причесанных, ровных прядей там образовалось «воронье гнездо».

Обнимая Тома за шею, улыбался, наверное, как идиот, и шептал милые глупости. Всё это он рассказал мне утром следующего дня. Проснулись мы уже не так весело. Мой ангел еще умудрился раздеть нас, прежде чем провалиться в тяжелый алкогольный сон. Открыв глаза, я понял, что лежу на Томе, а он – на кровати. Причем, как-то по диагонали, свесив руки и ноги. Голова напоминала больше свинцовое ядро – тяжелая и без мыслей.

«Дааа, неслабо погуляли вчера».

Надеясь, что холодный душ «оживит», медленно двигаюсь в сторону ванной, держась за мебель и стены. Боль в висках адская. «А что я хотел? Похмелье».

То, что я увидел в зеркале, напоминало пугало. От прически не осталось и следа. Создавалось впечатление, что волосами подметали улицы, или там ведьмы справляли шабаш, не меньше. Глаза припухли. И страшно хотелось пить.

Прохладная вода вернула сознание, и, приведя себя в человеческий вид, удовлетворенно хмыкнул. Сделав компресс для глаз, лег рядом с Томом. Даже вздремнул. Разбудил меня смех парня и последовавший за ним грохот. Ничего не понимая, снял ватные диски с глаз и посмотрел туда, где должен был лежать Трюмпер. Но дредастая макушка обнаружилась рядом с кроватью. Он что, упал? Тогда почему смеется?

- Том, ты чего?

Но он смеется еще больше, не переставая. Выгибаю бровь в немом вопросе. Посмеявшись, мой парень заявил:

- Я думал, что пришельцы похитили тебя и превратили в гуманоида, с глазами размером с блюдце.

Осознаю, что он издевается, поджимаю губы, всем видом показывая обиду, и демонстративно отворачиваюсь, снова положив диски на глаза. Смех затих и по заметному шевелению кровати я почувствовал, как Том лег на прежнее место. Положил голову мне на живот и ласкает пальцами тело. Дразнит. Хочу сдержаться, но организм реагирует против воли и кожа покрывается мурашками. Переворачивается и осыпает легкими поцелуями живот, грудь, переходя на шею. Судорожно вздыхаю. Слышу шепот на ухо:

- Я прощен?

- Да, - ну как можно на него сердиться?

На несколько минут молчание окутывает гостиничный номер. Приоткрываю глаза и вижу картину, от которой таю. Тупо улыбаюсь: парень уткнулся носом в мои волосы и собирается дальше спать. Нет, так дело не пойдет. Пихаю его в бок:

- Томка, вставай.

- Билл, ты безжалостный садист. У меня так болит голова, - говорит куда-то в подушку.

- Не надо было столько пить.

- А сам? – парирует он и я замолкаю. Мы оба перебрали.

Аспирин и вода вернули нас к жизни. Спустя несколько часов оказались в Довиль-Трувиль. Еще один курортный городок на берегу Ла-Манша в купальный сезон наводняли отдыхающие. Сейчас же он практически пустовал, что помогло без труда снять уютный домик с видом на пляж.

Довиль- Трувиль ничем примечательным не выделялся среди подобных городков. Поэтому совершив небольшую экскурсию, мы вернулись на пляж. Наступил час прилива. Поистине захватывающее зрелище. Волна метр за метром покрывает песчаный берег, скрывает его от всех. Вообще, Ла-Манш показался мне довольно зловещим: темные, мутные, холодные воды подбирались всё ближе, рискуя затопить все и всех. Приходилось отступать назад из опасения промочить ноги. Том заметил мою неприязнь и приобняв, взял за руку.

- Том, мне не нравится здесь. Как-то не по себе.

- Тебе нечего бояться – я же с тобой.

Родные руки обняли, убрали с лица волосы, растрепанные ветром.

- Знаешь, чего мне хочется? – спросил у парня.

- Знаю. Того же, что и мне.

- А откуда ты знаешь, что я хочу? Умеешь читать мысли?

- Нет, но я вижу все в твоих глазах. Ты хотел бы вот так стоять радом, чувствовать теплоту и любовь, да?

- Да, - выдох в любимые губы.

- Мы еще вернемся сюда вечером, - задумчиво произнес Том.

Он смотрел на бушующую воду и, как мне кажется, думал о чем-то важном. Слишком сосредоточенным было лицо. Отпечаток грусти заставил и мое сердце сжаться. Но вот он улыбнулся и все тревоги ушли, уступая место нежности.

Я знаю, что произойдет вечером. И от этого сердце сладко сжимается. Будет прохладный свежий воздух, горячие поцелуи на губах и шум прибоя… И тогда ночь закончится для нас еще нескоро…