Начало проникновения европейцев в Японию (1542-1592 гг.)

От Марко Поло европейцы знали об острове Чипангу, где можно грести жемчуг лопатой: Колумб надеялся открыть и этот остров тоже. Официальная католическая португальская историография настаивает на случайности открытия Японии, японская историография квалифицирует открытие страны как результат хорошо спланированной колониальной экспедиции.

На первых порах португальцы (" южные цветные варвары") вели себя в Японии очень осторожно, поскольку не знали и не понимали эту страну и ее возможности - сначала проводилась " разведка" силами католических миссионеров (Ф. Ксавье, соратник И. Лойолы, был за это причислен к лику " святых") и создание пятой колонны среди японцев посредством их христианизации. Кроме того, по знаменитой булле Папы Римского, Япония считалась входящей в " испанскую зону" раздела мира.

Так называемый " христианский век" Японии прошел под знаком противоборства двух взаимоисключающих культурных тенденций - за и против христианизации и европеизации:

1. Историческая особенность народа-реципиента - чисто японское любопытство ко всему новому и экзотическому - благоприятствовала быстрому уКоренению христианства на японской земле. Если для китайцев европейцы априори были варварами, низшими, то для японцев они были просто другими, у которых можно взять много полезного. В результате, в 1581 г., через 40 лет после появления первого христианина, в Японии было уже 150 тыс. христиан, а к 1598 г. уже 300 тыс. (в Китае к нач. ХVIII в. всего 100 тыс.). Воздействие этой тенденции на Японию было благотворным во многих отношениях. Если западный взгляд на мир от первых европейско-японских контактов в целом не изменился, то японский претерпел большие изменения: правители страны узнали, что кроме Кары (Китая) и Тэндзику (Индии) существует еще целый мир с множеством стран и народов. Благодаря глобусу и географическим картам они узнали подлинное положение Японии в мире, познакомились с материально-духовной культурой и наукой Запада. Субъективно европейцы в Японии могли быть грубыми, алчными и далеко не лучшими представителями европейской цивилизации, но объективно они были представителями более высокой культуры. Сами японцы оказались хорошими учениками - нехватка икон была возмещена их копированием, что положило начало японо-европейской школе живописи Ега (взгляд на мир европейскими глазами). В результате всеобщего увлечения географией и навигацией географические карты изображались даже на ширмах и веерах. Японо-буддийская среда не просто пассивно воспринимала еврохристианское влияние: ее крещеная прослойка выдвигала из собственных рядов неординарных христианских мыслителей.

2. Параллельно тенденции к еврохристианизации не менее мощно проявила себя и реакция культурного отторожения. Восприятие китайской культуры начиная с сер. VII в. происходило по инициативе самой Японии в самом начале ее цивилизационного развития - поэтому китайское органично вошло в жизнь японского общества. Внедрение еврохристианских ценностей происходило по инициативе европейцев, когда японская культура уже сложилась (сами иезуиты полагали, что надо срочно " спасать" страну, в которой " сатана прочно уКоренился").

Типичными аргументами японской стороны против христианизаци были:

a) бросающееся в глаза несоответствие между поведением христиан и нормами их религии;

б) противоречивость христианства с точки зрения логики японцев (если христианский Бог создал человечество, то почему он сразу сам не подарил японцам свое учение, а передоверил эту работу португальцам через полторы тысячи лет? Как можно поклоняться слабому, убогому, беспомощному Христу? Почему вообще возможно распять Сына Бога? Почему Св. Мария дала жизнь безотцовщине?);

в) несовместимостью христианства с основами японской культуры:

- христианство подрывало социально-политическую стабильность военно-феодального общества, так как главное для христиан - обязанности перед Богом, а не перед военно-бюрократической иерархией;

- из-за традиций исповеди и отпущения грехов японцы рассматривали христианство как " опасное учение", в котором " священник - опора разбойников и учитель мятежников и убийц";

- с японской точки зрения абсурдно и опасно для общества отдавать жизнь за Веру, а не за конкретного господина-сюзерена;

- японский политеизм позволял христианству войти на равных в религиозный пантеон, но христианство претендовало на особый уникальный статус религиозной монополии, поскольку " нехристи" не могут спастись в загробной жизни;

- антропоцентризм христианства противопоставляет человека животному миру, бессмертную человеческую душу смертной душе животного, что противоречит буддийскому учению о карме.

В первые десятилетия японо-европейских контактов тенденция " за" явно превалировала над тенденцией " против" еврохристианизации:

- поверхностное культурное взаимодействие в форме узнавания есть относительно длительный процесс, предшествующий глубинной реакции отторжения. Феодальная верхушка восприятием новой экзотической христианской культуры пыталась на первых порах развеять скуку островной жизни;

- взаимоотношения Японии с европейцами определялись не столько факторами культурного взаимодействия, сколько политико-экономическими и социальными причинами, способствовавшими на первых порах успехам еврохристианизации;

- феодальный класс Японии выгадывал от противопоставления христианства буддийской церкви с ее огромным монастырским землевладением и политическим влиянием: в диспутах с буддийскими монахами европейцы искусно использовали распри буддийских сект в борьбе за монопольную трактовку буддизма и достижения европейской науки к посрамлению буддийских прелатов и канонов;

- в условиях усобиц владетельные князья конкурировали между собой за право торговли с португальскими купцами, единственными поставщиками огнестрельного оружия, а купить оружие можно было лишь посредством собственного крещения или покровительства христианству;

- христианизация низов японского общества была преимущественно добровольной как форма протеста против отрыва буддийской церкви с ее богатствами от народа. К тому же, христианство оптимистичнее буддизма с его страхом жизни плюс христианин мог легко уйти в рай, а буддист только после больших подношений церкви. Если буддизм в свое время насаждался в Японии сверху заинтересованным в этом феодальным классом, то процесс христианизации шел преимущественно снизу. Гибкая тактика миссионеров (подкормка голодающих в 1554 г., создание католических школ и другая черновая работа) ускоряла христианизацию низов.

Представляет интерес оценка японцев миссионерами: приветливы, любознательны, чистоплотны, с довольно высоким культурным уровнем, низшие классы " не так грубы", как в Европе и вообще " среди неверующих нет народа, превосходящего японцев", однако отмечалось также этническое самомнение японцев.

Через 40 лет после начала японо-европейских контактов отношения двух сторон обостряются. Правители страны начинают понимать, что христианство ведет к эрозии религиозно-нравственных основ и духовного единства японского общества. Островитяне становятся свидетелями свар в европейской среде между португальцами и испанцами, между католиками и протестантами. Не сложились по христиански братские отношения между миссионерами и их японскими адептами, не допускаемыми на более высокие уровни христианско-церковной иерархии (миссионеры рассматривали японцев просто как " массу", пассивно предназначенную к обращению в единственно истинную веру). Это привело к довольно заметному ренегатству из японо-христианских рядов. С 1587 г. издаются антихристианские эдикты правителей страны, позднее начинаются казни последователей опасного вероучения (к 1612 г. казнены 132 человека). Любопытно, что после казней на крестах толпы присутствующих растаскивали кусочки крестов как " чудодейственные амулеты".