Религиозно-культурный фактор в развитии стран Востока

У каждого народа свой угол зрения на мир, свое понимание вещей, так как различные условия бытия предопределяют различие образов мышления, которые, в свою очередь, оказывают обратное воздействие на бытие. Не только социально-политические и экономические, но и духовно- культурные факторы влияют на динамику и доминанту общественного развития. Анализ соотношения и роли этих факторов в средневековую эпоху затруднен тем, что базис и надстройка в докапиталистическом обществе не могут быть четко разграничены. Однако сопоставление результатов развития Востока и Запада показывает, что у них противоположность способов производства сопровождается и дополняется противоположностью мировоззренческих моделей, основанных на различных системах духовно-культурных ценностей: на Западе - общечеловеческие ценности на базе приоритета прав отдельной личности и ее суверенитета; на Востоке - общенациональные цивилизационные ценности на базе приоритета национально-государственных, общественных, корпоративных интересов перед правами индивида (Востоку вообще чуждо понятие прав человека).

Превращению Запада и Востока в мировоззренческих антиподов, помимо природных и социально-экономических факторов (и параллельно их воздействию на развитие общества), прежде всего способствовали религиозные системы как основа миропонимания в древних и средневековых обществах. Средние века стали эпохой утверждения на Востоке в качестве господствующих новых религий и учений (конфуцианство, индуизм, ислам).

Внешне жизнь и история азиатских обществ средневековья пропитаны и пронизаны религиозно-церковным влиянием. Параллельно светскому " классу управляющих" делами АСП существовало особое духовно властвующее сословие - номинально более авторитетная неполитическая несобственническая элита (конфуцианские книжники, индусские брахманы, буддийские монахи, исламские улемы). Правители Востока формально соглашались, что " цари правят людьми, а ученые - царями". На словах в восточном обществе соблюдался примат религии и церкви над светской властью. На деле же " ученые управляли царями" лишь по части соблюдения последними традиций и охраны ими " устоев" общества, в т.ч. и религиозных (в должностные обязанности цензоров в Китае входило " увещевать" императора " править но канонам"). В результате на Востоке религиозная и светская власть сосуществовали по принципу взаимодополняемости:

- религия легитимизировала светскую власть;

- светская власть подавляла ереси, секты и другие отступления от установившихся норм, подрывающие социальную стабильность и церковно- религиозный официальный авторитет.

Поэтому характерной чертой Азии стала теократия - соединение (формальное в Китае или неформальное на мусульманском Востоке) духовной и светской власти, позволявшая чиновничеству сохранять политическую, а духовенству - идеологическую монополию. В результате подданный восточного государства, власть которого освящена религией и церковью, с молоком матери воспитывался рабом существующего строя, не помышлявшим о его изменении (максимум о его совершенствовании и, следовательно, укреплении).

Европейская дихотомия светской и духовной власти подрывала ощущение святости социального строя и позволяла ставить вопрос о его изменении - на Западе право власть имущего на власть всегда под вопросом. Ставить же такой вопрос могла только свободная европейская личность, стоящая " на двух ногах", имеющая простор для сомнений, поиска истины и сознательного выбора в политико-идеологическом зазоре между двумя авторитетами - светской и духовной властью. В противоположность духовно раскрепощенному, стоящему на двух ногах европейцу, восточный подданный был обречен на отсутствие сомнений в святости авторитета государства, подпираемого церковью, и являлся человеком " на одной ноге".

Не следует заблуждаться относительно кажущегося противоборства духовенства и государства в мусульманских странах. Поскольку ислам родился в предгосударственной среде, он никогда формально не признавал разделения религии и власти: светское управление должно осуществляться на основе Священного Закона, а интерпретация этого Закона - прерогатва духовенства. Поэтому светская власть в странах ислама (особенно шиитского толка) находится " под гнетом религии", добивающейся слияния религии и политики, что сужает динамику общественного развития. Правоверный мусульманин является свидетелем не борьбы двух властей, а их соревнования за право монопольной интерпретации все того же мусульманского вероучения в постоянно меняющихся условиях бытия (без выхода за пределы исламского мировоззрения). Поэтому правоверный мусульманин тоже стоит на одной " исламской" ноге. При этом исламизация сопровождается усилением роли государства, поскольку кроме своих традиционных функций оно вынуждено обеспечивать соблюдение подданными предписаний Пророка и законов Шариата.

Вышеупомянутые предписания и законы превращаются в оковы социально-экономического развития мусульманских стран, препятствуют выходу их за пределы докапиталистической стадии. Поскольку ислам является коллективистским вероисповеданием, правоверный не может обойти его каноны, не порывая при этом с религией и обществом. Поэтому он вынужден подчиняться социально-экономической политике мусульманского государства, принципиально враждебного частной собственности (кроме собственности, созданной личным трудом и законного наследства), и не дающего ей четких правовых гарантий (поскольку статус частной собственности - дискуссионная религиозная проблема). Поскольку ислам осуждает в принципе инициативу, предприимчивость, риск, авантюру, конкуренцию как проявления " греха и сатанинского наваждения", государство навязывало мусульманскому обществу:

- негибкие нормы, стандарты, цены, условия;

- запреты спекуляции (требование эквивалентного обмена);

- запрет посредничества (продавай сам или через определенные гильдии за определенные комиссионные);

- запрет накопления и ростовщичества " риба", поскольку копить деньги - грех; а деньги, не израсходованные в течение месяца - абсолютное зло;

- осуждение роскоши и богатства и конкретные меры для распыления крупных состояний, имеющие силу религиозного закона (правоверный мусульманин должен, особенно при получении наследства, внести закят на общественные нужды и оказывать материальную поддержку членам религиозной общины). Институт закята (жить скромно и помогать ближним) - кошмар богатых мусульман, вынужденных складывать свои богатства в сундуки и кубышки, а не в производство (или заниматься ростовщичеством под чудовищный процент, " оправдывающий" нарушение запрета). Как говаривал халиф Омар, " жилье у мусульманина должно быть скромным, самое большее из трех комнат" - поэтому богатые мусульмане строили себе дома-дворцы принципиально долго под предлогом " нехватки средств", дабы не подвергнуться осуждению правоверных и конфискации государством незаконного с религиозно-правовой точки зрения богатства.

Особенностью индуизма является его равнодушие к политической системе и консервация им корпоративно-кастового социального строя Индуизм освятил от имени Богов кастовую систему, которая низвела подавляющее большинство верующих в самый низ социальной лестницы и лишила их перспективы и права перейти " в этой жизни" в более высокую касту. Профессионально-экономическая монополия каст блокировала социально-экономический и технический прогресс, воспрепятствовала развитию общественных связей по горизонтали и способствовала неуклонному накоплению в обществе кастовых предрассудков.

Поучительный пример противоположного влияния религиозно- этических воззрений на развитие общества дает сопоставление основных постулатов конфуцианства и христианства в его протестанстком варианте

- конфуцианство способствует рациональному приспособлению к жизни, а христианство - ее рациональной реорганизации, что стимулировало развитие естественных наук и формальной логики. Протестантство полагает богоугодным делом не уход в духовное, а добросовестное выполнение мирских обязанностей: труд как долг, призвание и божественное предопределение - все это способствовало становлению в Европе эффективной капиталистической системы;

- христианин всегда проявляет интерес к отвлеченным проблемам, для него истина важна независимо от ее пользы и он может пойти на костер за отвлеченную истину (вертится ли Земля и какой она формы?). И, как правило, впоследствии выясняется огромная практическая выгода знания некогда отвлеченной истины. Конфуцианец же связывает истину с пользой и не интересуется отвлеченными проблемами, впоследствии проходившими в Китае под грифом " западные науки". В конфуцианстве абстрактное мышление как метод познания вообще отсутствует, у них нет философских систем типа гегелевской - китайская мысль предельно практична и приземлена. Конфуцианцу не за что идти на костер, кроме долга и " сохранения лица": у них нет инквизиции, но нет также Гусов, Бруно, Галилея, Коперника;

- верующий христианин, учитывая неопределенность путей " спасения души", спасается как может самостоятельно и сам отвечает пред собой и Богом за сделанный им выбор. Конфуцианец же, изначально находящийся в плену окостеневшей этики и ритуала, прекрасно знает - его спасение в следовании древним канонам и прецедентам;

- христианство полагает, что в прошлом нет ничего хорошего, и устремляет своих адептов в будущее: ниву господню надо возделывать своими руками и по собственному разумению, соответственно складывающимся обстоятельствам, которые постоянно меняются. Поэтому христианское общество футуристично, динамично, экстравертивно. Для конфуцианца будущее, в лучшем случае, - повторение прошлого, а в худшем случае - отклонение от него. Поэтому от будущего не следует ждать ничего хорошего - не нужны, следовательно, и радикальные преобразования.

Таким образом, сопоставительный анализ христианства как религиозно-психологической предпосылки трансформации традиционного европейского общества в современное буржуазное, и восточных религий приводит к выводу, что важнейшие элементы всех восточных религий препятствовали разложению АСП и трансформации традиционного восточного общества в аналогичном Европе направлении.

Христианско-протестантская этика, наложившись на античное наследие, способствовала формированию свободной самостоятельной личности (землепроходцы, мореплаватели, исследователи, изобретатели). Такая личность смогла воспользоваться эффективно свободой горизонтальных общественных связей, существовавших в западноевропейской цивилизации благодаря ее раздробленности государственными границами и дихотомии светской и духовной власти.

На Востоке крупные деспотические государства- цивилизации и корпоративная структура воспрепятствовали развитию горизонтальных общественных связей, а консервативные религиозные системы сформировали стандартного азиатского подданного, идущего по жизни " с головой, повернутой назад", опутанного государственными законами, религиозными предписаниями, корпоративной моралью.

Легенда гласит, что халиф Омар сказал о книжных сокровищах Александрийской библиотеки: " Если в них то же самое, что в Коране - они бесполезны. Если они противоречат Корану - они вредны". И, хотя это всего лишь легенда, она отражает общее отношение Востока ко всему, что не соответствует и противоречит его ценностям: теократическая власть (союз клерикалов и чиновников) противилась появлению " пагубных и ненужных знаний", что вело к удушению творческих потенций общества и личности.

Характерной чертой древности был расцвет философии, доступной узкому кругу избранных (интеллектуалов и состоятельных). Средневековая эпоха характеризуется господством религиозной веры широких масс: духовный мир возобладал над материальным, первичная внутренняя перестройка человека - над внешним преобразованием материального мира. Постепенно религиозная философия все больше отдалялась от практических потребностей: в сфере идей продолжали господствовать иллюзорные представления о мире (при этом рай и ад были понятиями белее определенными, чем Азия в представлениях европейцев и наоборот), в сфере практической деятельности люди средневековья руководствовались более реальными представлениями.

Увлечение схоластическими рассуждениями и отвлеченными проблемами способствовало развитию догматической логики, что дало импульс развитию математики - здесь Восток опережал Запад. Однако обуржуазивавшаяся Европа опередила Восток, соединив догматическую логику с экспериментом и получив логику науки, основанную на опыте, мере, числе и знании дела. Как отмечал Ф.Бэкон, только опытная наука " позволяет познать истинную сущность природы и созданий человека". В основу нового европейского мировоззрения легли достижения классической механики (через точные приборы, механизмы, машины, оружие). Благодаря НТП в Европе, как отмечал Николай Кузанский, " рассудок явно поднимался над воображением". ВГО дали европейцам не только простор воображению, но и пути к новому миропониманию.

На Востоке же наука осталась на " донаучном уровне". Как отмечал Ф.Юкити, " восточная наука слепо верит в древность и установившийся порядок вещей, в то время как западная наука полна сомнений и ищет заблуждения древних". Характерными чертами средневековой восточной науки были:

- локализация, несистемность, преобладание наблюдения над экспериментом, схоластичность в отличие от практичности западной науки, отсутствие скачков в научном понимании мира;

- приоритетное внимание гуманитарным исследованиям в ущерб естественнонаучным, теологичность гуманитарного знания под воздействием религии и церкви, схоластическое комментирование канонических текстов как наиболее распространенная форма интеллектуальной жизни;

- традиционализм направлений научного познания в естественно-научной сфере (в библиографии естественных наук Индии VIII-ХIХ вв. из 10 тыс. наименований на медицину и астрономию приходится соответственно 5 тыс. и 3 тыс.). По сравнению с древностью больше внимания уделялось математике. Однако, как отмечает американский историк науки О.Нейгебауэр, " математика и астрономия практически не влияли на обычную хозяйственную жизнь", а потребности в математике " не выходили за пределы элементарной домашней арифметики". Избыток населения на Востоке воспрепятствовал развитию там механики. В результате техобеспечение хозяйственной деятельности остановилось на уровне древневосточной стадии развития.

Изобретения, сделанные на Востоке в древности и средневековье, из-за их невостребованности статичным обществом рассматривались там как забавные, интересные, но бесполезные диковины. Таковыми они и оставались до тех пор, пока их не переняли и не использовали в своих интересах, в том числе и против Востока, европейцы. Научно-технические открытия и изобретения не адаптировались восточной экономикой, сверх меры обеспеченной дешевой рабочей силой. Любопытно, что большинство изобретений и техусовершенствований, внедренных в производство, были сделаны случайно простолюдинами в процессе хозяйственной деятельности, а не образованной прослойкой восточного общества. Таким образом, наука и производство на Востоке развивались параллельно, не оказывая друг на друга плодотворного влияния, как в Европе.

Комплекс недостатков в сфере естественно-научного и гуманитарного знания обезоружил Восток перед лицом грядущей европейской экспансии не только в научно-техническом, но и в морально-психологическом плане, и создал почву для появления впоследствии комплекса " неполноценности" Востока, чрезвычайно выгодного колонизаторам.

Специфичный религиозный фактор наложил свой неизгладимый отпечаток на культурные процессы средневекового Востока. Азия не знала такого упадка культуры в начале эпохи, как Европа. Культурное развитие продолжалось, но в традиционных направлениях, т.е. без новаций европейского масштаба в этой сфере. Вопреки концепции " повсеместности Ренессанса" он на Востоке во всей полноте так и не наступил:

- у европейских и восточных " возрожденцев" были разные социально-политические и культурные ориентиры (гармоничная свободная личность в Европе, идеал чиновника-мудреца в Китае), типологически разной была и древность, к которой они обращались;

- не было, как и в науке, размежевания с религиозным мировоззрением;

- агрессивный традиционализм глушил новаторство: новое не приходило на смену старому, а лишь приживалось к нему и дополняло его, не меняя его основы; в лучшем случае новаторство было формой пассивного протеста против мертвящих догм и канонов. Европейцам же из Евангелия было хорошо известно, что " не вливают... вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и меха пропадают. Но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается и то и другое";

- ренессанс на Востоке оказался намного ограниченнее по степени своего влияния на развитие общества в сравнении с европейским, закончился угасанием и не имел соответствующего продолжения.

Восточный ренессанс (обновление у арабов, возврат к древности в Китае, Муромати в Японии, Золотой Век в Турции) был только слабым подобием европейского, его усеченным вариантом в другой цивилизации и с другойй ролью. Сходство форм не означало сходства содержания и, самое главное, последствий. Если европейское Возрождение способствовало изживанию традиционного мировоззрения, то восточный ренессанс был всего лишь яркой культурной вспышкой, несколько облагородившей традиционное восточное общество. Как парадоксально пошутил исследователь духовно-культурной жизни Востока Б.Ерасов, средние века там наступили " после ренессанса".

Ущербность и неполнота восточного ренессанса в сравнении с европейским не означает остановки культурного прогресса и отсутствия существенных сдвигов в культурной сфере в средневековую эпоху. Среди них можно отметить:

- взлет и упадок ряда универсальных языков (санскрит, пали, фарси, арабский, вэньян);

- становление новых национальных языков и литератур (персидский, байхуа);

- взлет японской культуры под влиянием китайской культурной прививки (китайское - часть японского, но глубже его; японское - шире китайского...);

- становление исламской культуры;

- расцвет культуры Индии в результате взаимодействия исламской и традиционной индийской культуры;

- становление и развитие синкретических культур (Р.Киплинг все-таки не прав в своем утверждении, что" Востоку и Западу никогда не сойтись": в древности - эллинистическая, в средневековье - византийская, арабо-андалузская и российско-православная культуры были основаны и внесли свой вклад в историю мировой культуры благодаря соединению восточной и западной компонент).

Наряду с вышеуказанными и другими процессами в культурной сфере в средние века все больше проявляются особенности восточной культуры:

- в деспотической теократической системе личность могла проявить себя творчески только в литературе и искусстве. Однако над литературной прозой довлеют нормы взаимоотношений в восточном обществе, где человек - " раб" государства, церкви, корпорации и других объективных обстоятельств. Будучи человеком-функцией " с непроницаемым восточным лицом", восточный подданный и в литературе выглядел таким же, как и в реальной жизни (его душевные переживания оставались и в прозе скрытыми от остальных). К тому же, иероглифическая письменность способствует преимущественно образно-дискретному восприятию мира и простой передаче знаковой информации, чем эмоций и ощущений. В силу вышеуказанных причин литературная проза Востока отличается дидактичностью сюжетов, ходульностью и схематичностью образов героев. Однако, как и везде на огромном Востоке, здесь тоже были существенные отличия: японская литература, например, больше настраивает на переживание, чем китайская; японской " женской литературой" на слоговой азбуке хирагане, позволявшей передавать интимность, втайне зачитывалась мужская часть населения, обычно пользовавшаяся иероглификой;

- задавленная нормами, ограничениями и запретами душа восточного подданного находила отдушину в поэзии, в которой благодаря ее интимности эстетика способна преодолеть этику Востока. К тому же, всесильное государство и консервативная религия не препятствовали творческим изысканиям в интимно-эстетической сфере, не видя в них для себя угрозы. Поэтому создается впечатление, что на Востоке стихи пишут все, по крайней мере все грамотные (может быть потому, что " лепестки слов вырастают из семени человеческого сердца", а сам поэт - " флейта, через которую слышно дыхание бога"?);

- в отличие от экстравертивных европейцев, людей голоса, интравертивные азиаты - люди зрения (мудрость Востока - мудрость битых, иметь свой голос - опасно). Не отсюда ли увлечение каллиграфией - " геометрией духа", живописью (западная живопись - живопись взгляда, восточная - живопись идей), пейзажной живописью как компенсацией отсутствия изведенной еще в древности дикой природы, миниатюрами и малыми формами (европейцы даже называли Японию " цивилизацией пустяков");

- находившиеся в географической изоляции не только от остального мира, но и друг от друга, восточные цивилизации " варились в собственном культурном соку". Их верхушка по этой причине испытывала острый духовный голод, так как могла наслаждаться только тем, что было создано ее народом. Привилегированные классы, как и другие слои населения, задавленные этическими нормами, искали духовного отдохновения в эстетической сфере и не жалели средств для придания культуре элиты отточенно совершенной формы. Поэтому ремесло и искусство Востока в большей степени, чем в Европе, ориентированы на удовлетворение элитарных потребностей " наслаждения жизнью, доведенного до крайних пределов";

- совершенство элитарной культуры азиатских цивилизаций на фоне культурно отсталого кочевого окружения способствовало формированию в древности и укреплению в средневековье комплекса этнокультурного высокомерия по отношению к последним, перенесенного и на весь остальной мир (китаецентризм, японоцентризм, культурный индоцентризм). Высокомерие Востока, исторически обусловленное и имевшее под собой реальные основания в древности и средневековье, сыграло с ним дурную шутку на рубеже Нового времени при встрече с Западом;

- степень культурной ксенофобии Востока оказалась столь высокой, что на стыке всемирно-исторических эпох вместо восприятия научно-техничесческих и духовно-культурных ценностей Запада Китай и Япония предпочли уйти в добровольную самоизоляцию от него, что усугубило их общекультурное отставание. Становление же европейской средневековой культуры происходило на основе синтеза культурных достижений прошлых эпох и других народов, что создало благоприятный общекультурный климат для прогресса традиционного европейского общества и его буржуазной трансформации.

РАЗДЕЛ II: ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ