Глава 17

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 17

Рон говорил, ну прям, как отец Гарри. Как один из этих дотошных предков, которых ненавидят все подростки. Как его собственная мама, и это было вовсе не то, в чем он мог однозначно признаться себе. (Потому что в нем не было ничего женственного). Но это должно было быть сказано, во всяком случае, следуя логике Рона,

- Я не стану делать вид, будто не заметил, что ты притащился в половине первого ночи.

Рон смотрел, как Гарри застегивает последнюю пуговку на рубашке.

- Отлично. А еще я не собираюсь спрашивать, почему ты вернулся так поздно.

Рон немного нахмурил брови, когда Гарри отвернулся к комоду в поисках галстука.

- Прости? – Гарри недоуменно почесал затылок, явно озабоченный местонахождением своего галстука, нежели серьезностью тона Рона. И это раздражало последнего. Полное безразличие Гарри - мол–я-всегда-прихожу-в-районе-полуночи.

- Почему я не стану спрашивать, - с досадой повторил Рон, но достаточно тихо, чтобы не привлекать слишком много внимания присутствующих в спальне.

- Слушай, Рон, - вздохнул Гарри, поворачиваясь к нему с галстуком в руке, - если тебе есть что сказать, просто скажи. А то как-то рановато поутру для этого.

- Хорошо, - нахмурился Рон. – У меня есть, что сказать. Но я не стану этого делать. Все, что я хочу, так это попросить об услуге. Об услуге для всех нас. Она подразумевает усилие.

- Давай просто… - Рон немного колебался, - … попытаемся провести день нормально, насколько это возможно.

Бровь Гарри все еще оставалась в той же позиции: - Что?

- Давай попытаемся и забудем обо всем. Только на один день, - ошеломленное выражение лица Гарри только подстегнуло Рона. – И если ты не можешь придумать достаточной причины для этого, тогда я думаю, что наше ментальное состояние вполне может служить такой причиной. Мне все равно, если все это никуда не исчезнет. Мне все равно, если все это возобновится завтра утром. Но мне нужно это, Гарри. И, Мерлин, если мне нужно это, то ты и Гермиона должны тоже, блин.

- Я знаю, что Малфой постоянно будет где-то поблизости. Он всегда рядом. Но я не думаю, что это выше наших сил просто… просто выкинуть все это из головы на двенадцать часов.

- Ты хочешь, чтобы мы вели себя так, словно ничего не случилось?

- Ну да. Так, как было до того, как Гермиона стала Старостой девочек.

Гарри быстро опустил взгляд. Он словно завис на секунду, прежде чем снова поднять глаза.

- Да, так и есть, - вздохнул Рон. – На самом деле, - он сглотнул. В горле все пересохло. – Но я все еще хочу этого.

- Думаю, все это малость нереально, - тихо сказал он, по-видимому, снова теряя интерес и отворачиваясь, чтобы закрыть свой ящик.

- Да, Рон, - раздраженно отрезал он, с силой захлопывая ящик. Несколько парней посмотрели в их сторону.

- Ну, тогда хотя бы я попытаюсь, - бросил сердитый взгляд Рон.

- Попытаешься? Да ты практически игнорировал ее.

- Ну, я пытался, когда было подходящее время для таких попыток. Но это ни к чему меня не привело. Это ни к чему ее не привело.

- Меня достало это. То, что наши жизни вращаются вокруг этого. Это глупо. Это извращение какое-то. И это… это неправильно. Неужели мы не можем просто попытаться двигаться дальше? Неужели мы не можем просто, мать твою, пнуть себя под задницу и выбраться к чертовой матери из происходящего?

- Я не… - Гарри замолчал. Вздохнул. – Я не знаю, Рон. Мне жаль, но я не знаю.

Теперь уже была очередь Рона делать паузу: опускать взгляд и молчать какое-то время. Гари не знал. Он не знал, и Рон не был удивлен. С чего бы ему знать? Он даже не знал, что же он ищет. И никто из них не знал. Сердце Рона едва заметно дернулось.

И от этого Гарри вздрогнул. Рон заметил. Это и еще как все краски схлынули с его лица.

- Нет, именно так. Мы оба. Но это ей решать, - Рон покачал головой. – Только ей, приятель.

- Мы уже больше не знаем, что происходит с ней.

Гарри кивнул, устремив взгляд куда-то за правое плечо Рона. А затем резко вскинул голову, как если бы его кто-то толкнул. Грубо.

- Но мы не махнем на нее рукой, Рон, - заявил он неожиданно твердо, нахмурившись.

- Я этого и не предлагаю, - отозвался Рон. – Я думаю… может просто моя идея могла бы принести пользу. Как вариант того, как можно обрулить ситуацию.

- Я понял. Но это просто нереально. Что значит вести себя «обычно»? Это сейчас и есть – «обычно». И мы не можем изменить ее поступков. И Мал…

Я просто хочу, чтобы это закончилось. Все это.

- Я собираюсь организовать собрание с префектами, - тихо сообщила Гермиона, разглаживая складочку на блузке.

Она стеснялась. Драко заметил, что она смущалась с того самого момента, как проснулась. Очевидно как раз с того самого момента, когда реальность и память ворвались в ее сознание одним стремительным порывом. Порывом безжалостной правды.

Она остановилась, притормозив у двери, но все еще оставаясь спиной к нему.

Прошла какая-то секунда, а затем она повернулась к нему. Нерешительно.

- Завтрак, - тихо пояснила она. – Надо быть на нем. Нам обоим.

- Просто… давай держать дистанцию сегодня. Попытаемся исправить пару моментов.

Драко почувствовала, как со дна пустого желудка поднимается знакомое ощущение. Оно и еще странное чувство. Теплое чувство. Не совсем обнадеживающее, просто… осознание того, что Гермиона не потеряла этого. Еще не совсем полностью потеряла решимость двигаться дальше. Продолжать пытаться.

Она все еще была Гермионой Грейнджер. И даже Драко не мог отнять этого у нее.

- Но сегодня вечером…, - Драко закусил губу. И снова попытался: – Ты… эммм… мы, - он замолчал.

Мы собираемся продолжить этот ненормальный перетрах, да? Около восьми подойдет? После ужина. Тебя устроит такой расклад?

- Что? – переспросила она, недоуменно нахмурившись. Голос оставался тихим, а щеки все еще окрашены в очень яркий румянец.

Драко знал. Он знал, что они не в том положении. Не в том положении, чтобы строить планы. Назначать свидания. Свидания, мать их. Как будто это походило на нормальные отношения. Как будто это и были эти самые отношения.

Она пожала плечами: - Ну, тогда увидимся на завтраке.

А затем она развернулась и дотянулась до дверной ручки.

Она снова замерла, но так и осталась спиной к нему.

Гермиона развернулась так резко, что он неожиданно замолк.

- Почему? Почему? Насколько тебя еще хватит, Малфой? – она вздохнула, переведя взгляд на потолок. – Мы должны начать доказывать профессорам, что можем справиться со своими обязанностями или…

- Поттера? Нет, нет, я имел в виду Лонгботтома…

- Мне просто приелось то, как ты постоянно сваливаешь и…

- Черт подери, Грейнджер. Может, хватит перебивать меня?

- Так же, как ты не перебиваешь меня? - она смерила его гневным взглядом, а ее щеки просто пылали.

Драко стиснул зубы. Она могла быть такой… она была такой…

- Ты не можешь притворяться, что все в полном порядке, Грейнджер. Они уже в курсе, что что-то происходит. И не вернется в нормальное русло. Они уж точно не отстанут, пока ты не ответишь на их вопросы. Даже если пройдут годы, прежде чем они спросят. Ничто не вернется на круги своя.

Гермиона нахмурилась: - Прекрати, - огрызнулась она. – Прекрати говорить так, словно ты что-то знаешь о нас.

- Я и не говорю. Я ни черта не знаю о проклятом Поттере и Уизли. За исключением очевидного, - с досадой сообщил он. – Но я знаю тебя.

- Без вариантов, что ты сможешь скрывать правду от них. Еще дольше.

- Нет ты…, - Гермиона закрыла рот. – Я не стану это слушать.

- Нет. Нет, не станешь. И именно поэтому ты собираешь свалить через эту дверь, словно, бл*, все случилось поновой. О, даже попытавшись, ты не могла бы стать более предсказуемой, Грейнджер.

- Предсказуемой? Я? – воскликнула она. – А ты, я полагаю, полон сюрпризов? Ты думаешь, я не вижу, как это маячит на горизонте? Каждый чертов раз?

- Прекрасно. Может быть, ты и не такой предсказуемый, Малфой. Ты хуже. Ты опасен. Ты опасен, потому… Бог его знает, когда в следующий раз ты потеряешь контроль. Заснув рядом с тобой ночью, я молилось, чтобы проснувшись, не обнаружила, что ты переметнулся на другую сторону снова. Помнишь, я ведь грязнокровка! Я мерзкая грязнокровка, которую ты ненавидишь! Это ведь могло случиться. Гари прав. Он всегда прав.

И все это произошло так быстро, как если бы он проснулся и обнаружил, что ее и вовсе здесь не было.

Драко остался там, сидя на кровати, с обернутым вокруг талии одеялом и оголенным торсом. Приступ гнева сбил дыхание. И все, чего он хотел… все, чего хотел, так это просто полежать здесь чуть дольше. С ней. Недолго. Им даже не нужно прикасаться друг к другу, если она этого не хочет. Ей даже не нужно думать о нем. Но он просто хотел, чтобы она была здесь. Рядом с ним. Потому что когда она была вот так близко, он всегда думал, что может чувствовать ее прохладное дыхание на своих губах, даже если это всего лишь его собственное дыхание. Желание было настолько сильным, что он забыл, что именно этим все и было порой. Но лишь стоило немного повернуть голову, чтобы увидеть ее – этого было достаточно, чтобы все его разочарования исчезли.

Поэтому когда она сказала, что хочет кое-что поправить, что именно она имела в виду? Что… это было в последний раз? Что после этого самое время повернуть назад, разобраться во всей этой мешанине, осознать все те явно очевидные реалии, предписанные им? Только порознь. Раздельно. На расстоянии друг от друга.

Гребаное утро. Он его ненавидел. Как же сильно он его ненавидел. Оно всегда ее меняло. Как если бы ночной мрак скрывал их маленький грязный секрет. А поутру тот испарялся. Мрак исчезал, а свет дня пялился на них осуждающе. Каждую минуту, пока не начинал медленно угасать.

Но вернется ли она? Будет ли она здесь сегодня ночью?

Или это был такой своеобразно-легкий способ сказать – «с меня хватит»?

Драко знал. Он знал это слишком хорошо. Распознал эти ужасные маленькие нашептывания и их язвительные замечания в своей голове. Он не должен, мать его, хотеть, чтобы она вернулась сегодня ночью. Это даже не должно обсуждаться. Он должен воспользоваться возможностью, которую она ему предоставила: попытаться исправить что-то в себе. Исправить между ними.

Только не было никакой возможности исправить что-то между ними. Ни единого шанса. Слишком много всего испорчено.

Но это не должно ничего изменить. Не должно остановливать его от совершения обычных поступков, в конце концов. Словно он мог исправить их. Мог контролировать. Не будет ли проще ослабеть и сдохнуть, потому что не сможет видеть ее. Или слышать ее дыхание. Или что-то в этом роде. Она уж точно не первопричина его гребаной жизни. Порой она заставляла его ненавидеть то, что он все еще жив.

Порой она была единственной причиной того, что он все еще жив.

Она сильно удивилась. Поразилась тому, что он говорил с ней без тени резкости в голосе. Без тени возмущения. Сарказма. Недовольства. Она ничего такого не услышала. Это было вроде того…

- … неплохо бы чем-нибудь заняться сегодня. После уроков.

- Только мы втроем, - продолжил он, проигнорировав вмешательство.

- Что, Гарри? – он нахмурился, пережевывая кусочек хлеба.

Гермиона спрятала маленькую улыбку. Улыбку, которая ее чуть-чуть согрела, потому что… потому что не важно, насколько все плохо… она всегда могла найти утешение в шуточной досаде из-за поведения Рона.

- Перестань жевать с открытым ртом, Рон, - сказала она. - Мне бы очень хотелось, чтобы мы хотя бы раз поели нормально, без созерцания этого ужасающего зрелища.

И что? Гермиона была так рада, что он оказался таким понимающим… она просто хотела, чтобы… чтобы хоть что-то вернулось. Что-то привычное. Даже если это будет не в то время, или не в том месте, или еще что. Она была просто счастлива.

- Я думаю, все немного заняты, - продолжил Гарри. – Не так ли, Гермиона?

- Я… я собираюсь организовать собрание с префектами по окончанию занятий, но…, - она быстро метнула взгляд на стол Слизерина, - но думаю, было бы здорово. После собрания. Думаю, это была бы неплохая идея.

- Хорошая идея? – переспроси он, многозначительно поглядывая на Гарри. – Здорово.

- Прекрасно, - он пожал плечами, запихивая в рот вилку, до предела унизанную яйцами.

Гермиона на секунду уставилась куда-то в пространство между мальчишками и решила - чем бы это ни было - отпустить. Просто отпустить. Потому что порой было архи важно суметь сделать это.

- Я знаю, что прошло довольно много времени с нашего последнего официального собрания, но…

Гермиона прервалась на полуслове, зависнув с приоткрытым ротиком. По большей мере так на нее подействовал шок, нежели что-то еще. Шок от того, что он был так крайне груб.

Драко повернулся к префектам: - Извиняюсь за заминку. Я бы нарисовался здесь раньше, если бы Староста Девочек потрудилась сказать мне, где и когда будет проходить встреча.

- На самом деле, я тебе сказала, - Гермиона одарила его язвительной ухмылкой, убедившись, что префекты не углядели ничего лишнего в его комментариях. – Может ты попустил мимо ушей послание?

- То самое, которое я сообщила тебе при встрече: о том, что у нас будет собрание в кабинете Арифмансии в 4: 30.

- О, это ты о том случае, когда врезалась в меня, покраснела и на одном дыхании промямлила какую-то бессвязную ахинею?

Парочка студентов захихикали. Гермиона метнула в них недовольный взгляд.

- Неважно, - процедила она, решив не поддаваться на уловку. – Теперь ты здесь. Просто обрати внимание в следующий раз, и, я уверена, у нас не возникнет похожей проблемы.

- Как я и говорила, - продолжила она, - это подходящий случай…

- Подходящий случай, чтобы навести порядок, - с вызовом перебил ее Драко. Он обошел ее с другой стороны, вставая чуть впереди нее, пристально разглядывая студентов, рассевшихся по разным столам. – Джонсон! – одарив сердитым взором: - Зад на стул, а не на стол.

Гриффиндорец, поборов желание скорчить ответную гримасу недовольства, слез со стола и лениво опустился на стул позади себя.

Гермиона наградила Драко хмурым взглядом: - Спасибо, Малфой, - поблагодарила она, затем снова развернулась к студентам. – Я в курсе того, что дела шли гладко, и я очень…

- Мы оба очень впечатлены, как вы умело выполняете свои обязанности, - перебил Драко, чуть приподняв подбородок, адресуя свои слова собравшейся группе. – Как по мне, то весь успех заключается в жестком расписании обязанностей, которое мы старательно составили в начале года. Надеюсь, с этим никаких проблем?

Жесткое расписание обязанностей, которое они старательно составили? Как он так точно угадывал, на какие кнопки нажимать? Да так явно.

- Отлично, - кивнула Гермиона, подавив раздражение. – Это…

Это была война. И он ее объявил. Она поверить не могла, что у него хватило наглости. Да это последнее, что он мог решить отвоевать словно пятилетний.

Гермиона прочистила горло: - Мы хотим назначить регулярность собраний раз в две недели…

- Или лучше каждую неделю, - он пожал плечами. – Кто предупрежден, тот вооружен, не так ли?

Слизерин согласно закивал. Гермиона же возвела глаза к потолку.

- Думаю, раз в две недели будет вполне достаточно, - она нахмурилась. – У каждого из нас есть чем заняться. Поэтому, никакие извинения не принимаются в случае отсутствия на собрании.

- Ну, если ты так говоришь, Грейнджер. Конечно, - он медленно растягивал слова, - если у кого возникнут проблемы, вы всегда можете обратиться ко мне в неурочное время.

Девушке префекту. Какой-то идиотке. С идиотскими косичками. Она еще и покраснела. И от этого Гермионе поплохело, потому что… а Драко ей хоть раз подмигивал? Да она бы сгорела со стыда, но прежде залепила бы ему пощечину.

Гермионе пришлось сильно прикусить губу. Она не могла в это поверить. И единственная мысль в ее голове – полное неверие. Почему? Почему он так поступал? И именно сейчас? Он знал, как это было важно. Для нее. Для них обоих.

Гермиона разозлилась. Это выражалось в красных пятнах на щеках, в суженных зрачках. Но нет, она этого не выкажет. Она не дрогнет. Она не доставит этому самодовольному ублюдку такого удовольствия.

Это как если бы время вернулось вспять на три месяца. Словно он снова – грубый, заносчивый Слизеринец, который цедит сквозь зубы «грязнокровка» всякий раз, когда она проходит мимо. И ее бесило, что он посмел разыграть замаскированное недовольство перед префектами.

Потому что наверняка этим все и объяснялось. Всего лишь идиотское недовольство от Драко гребаного Малфоя, который просто не может быть счастлив, если что-то идет не так, как ему хочется.

И, как ни удивительно, но он все еще продолжал разглагольствовать.

… отнеситесь к этому серьезно. У нас есть все полномочия, чтобы отобрать у вас должности префектов в любое время. Пока что нам не пришлось воспользоваться такими мерами. Поэтому, если вы продолжите и дальше трудиться в полную силу и осчастливливать профессоров, у нас не возникнет никаких проблем.

Гермиона поспешила воспользоваться возможностью: - Есть ли какие-нибудь…

- На самом деле, прежде чем вы уйдете, - насупилась Гермиона, мельком взглянув на Драко и повышая голос, чтобы пересилить болтовню: - я думаю, стоит спросить есть ли у кого вопросы.

- Я уверен, будь у кого какие-нибудь вопросы, Грейнджер, они бы их уже задали, - вздохнул Драко, вычищая грязь из-под ногтя.

Гермиона проигнорировала его, по крайней мере, внешне.

Каких-то пару секунд префекты в полной тишине переводи взгляд с одного на другого.

Она возвела глаза на потолок - снова: - Прекрасно, - выдохнула она. - Все свободны.

Они начали выходить из класса: кое-кто бросал на Старост заинтригованные взгляды, которые и вовсе вывели из себя Гермиону.

- Что? – спросил он, развернувшись вполоборота. Коротко и резко. Он тоже злился.

Она смотрела, как последние несколько студентов покинули класс, а затем подлетела к двери и с силой захлопнула ее.

- Какого черта это было? – выплюнула она, содрогаясь от гнева и разворачиваясь назад, тыкая пальцем на пустующие теперь столы.

- Какого черта было что, Грейнджер? – прошипел он. – Собрание? Я – Староста Мальчиков, если помнишь. Я не собираюсь, мать твою, извиняться за демонстрацию капли власти в коем-то веке.

Он рассмеялся: - О, да ладно, - огрызнулся он, сузив глаза. – Тебе же нравится это. Тебе, бл*, приводит в восторг возможность покомандовать.

Гермиона изменилась в лице. Она прошептала заклинание тишины, отрывисто взмахнув палочкой, а затем глубоко и резко мысленно сделала вздох. Драко же немного отступил.

- Знаешь, меня так и подмывает спросить с чего бы, во имя Мерлина, ты тут решил поразглагольствовать, но я вовсе не намерена терпеть того, что ты все выносишь на публику! – она размахивала руками, не в силах совладать с эмоциями. – Да как ты смеешь перебивать меня подобным образом? Постоянно!

- Это твоя проблема…, - раздраженно добавила она, негодующе игнорируя его замечание, - … твоя проблема, если ты не слышал, как я говорю тебе о собрании сегодня после обеда…

- … но ты не можешь проявлять свою ненависть ко мне так зашибись открыто перед префектами! Люди говорят, Малфой! Они говорят!

- Мою ненависть к тебе? – воскликнул он. – Да ты идиотка!

- Только если ты выставляешь меня такой, Малфой!

- А чего ты ждала от меня? – прорычал он, подпрыгнув на последнем слове ее предложения. – Что я позволю тебе с тем же успехом продолжать все контролировать? О, ты думала, что я займу место на последнем ряду рядом с префектами?

- Не вышло, не так ли? – ответил он, вскинув раздраженно руки. – Это… то, что между нами… ты единственная в состоянии контролировать! Ты пытаешь решать то, что последует дальше! И знаешь это! Знаешь!

- Ты думаешь, я в состоянии себя контролировать? – рассмеялась Гермиона.

Она открыла рот, грудь яростно поднималась и опадала, в то время как она отчаянно пыталась придумать ответ.

Но она не могла. Не могла, потому что не знала, что сказать. Как объяснить это. Нехватку того самого контроля. Убийственная нехватка этого самого контроля была настолько ошеломительной, что даже если она отважится рискнуть, у нее скручивало кишки. Какая-то пустота, беспомощность… даже не подобрать сравнения. Разве тут ее место? Разве здесь она должна находиться?

- Ну давай же, Грейнджер, - вздохнул Драко. – Ты должна что-нибудь возразить на это.

- О, пожалуйста, - он усмехнулся. – Как будто ты не можешь отрыть ответ в своей хорошенькой головке. О, ты не можешь позволить, чтобы мне все сошло с рук, а ты при этом выглядела дурочкой в глазах каждого, не так ли?

- Ну и чего ты тогда ждешь? – спросила она, в отчаянии вскидывая руки. – Естественно, ты не можешь хотеть реальных отношений. В смысле… ради Мерлина, Малфой… как это может сработать?

- Я просто хочу сказать, - она продолжила: - эта ситуация…

- Эта ситуация? – рассмеялся Драко. – Мы всего лишь какая-то сраная ситуация?

- Я не знаю, Грейнджер! – выкрикнул он, мгновенно хватаясь за голову. – Я не знаю!

- Ну так и я тоже! – ответила она. – А почему, ты думаешь, я только… просто… и позволяю тебе вытворять все эти вещи со мной, а потом сама себя на следующее утро так сильно ненавижу за это?

- Ну так добро пожаловать в *баный клуб, Грейнджер!

Она закатила глаза, отвернулась немного, прежде чем снова повернуться к нему лицом: - Прекрасно. Ну раз это так сильно разрушает нас…

- Сколько раз мы еще собираемся дублировать ситуацию?

- Что? Игнорировать это? О, и сколько раз мы уже пытались так поступить? – Драко быстро отвел от нее взгляд, сделал глубокий вдох и снова посмотрел на нее. – Если бы был хоть какой-то выход, мы им бы уже воспользовались.

Она не знала. Честно не знала. Но она не выпустит последнюю ниточку надежды, прежде чем признает, что она попалась.

- Слушай, - он вздохнул, - мы оба должны справиться с предрассудками, чтобы…

- Не смей, - она замотала головой. – Не смей сравнивать нас.

- Твои предрассудки заключаются в крови, Малфой. В положении. Исходя из понятия о том, что я… я…, - она снова тряхнула головой, слабо рассмеявшись. – Грязнокровка. Твои гребаные тупые предрассудки так далеки от моих собственных.

- Есть разница, Малфой, - она вздохнула. – Твои убеждения. Они такие… такие отсталые. Настолько закоренелые. Я не понимаю, насколько они изменились, - она запнулась. – Фактически, я и вовсе не верю, что они изменились. Ты ни один из них не преодолел.

Эмоции Драко разделились между злостью и замешательством.

- Если бы я все еще… думал нечто подобное о тебе…, - он помедлил. – Я бы не стал… я не… Ты совсем идиотка, Грейнджер.

- Ты говоришь со мной откровенно? Честно? Ты больше не думаешь, что я грязнокровка?

Гермиона нахмурилась: - Не вздыхай тут мне, Малфой.

- Что?! – Гермиона смерила его взглядом. – Это ко всему имеет отношение!

К щекам Драко прилила кровь: - Ты не можешь требовать, чтобы я тотчас изменился, Грейнджер! Я сын гребаного Пожирателя, не забывай! Живого или мертвого! Смирись с этими долбаными фактами, ради Мерлина!

- Так ли это важно, что я думаю о твоем происхождении? О твоей крови? Это всего лишь кровь, помнишь? Это то, что ты мне твердила. Просто кровь! Я… я хочу тебя, несмотря на это.

- А плохого, Малфой, в этом то, что это невозможно игнорировать.

Гермиона опустила взгляд в пол: - Ты не должен хотеть меня, несмотря на мою кровь. Ты не должен думать об этом так, - она сделала глубокий вдох. – Этого не достаточно, Малфой.

- Больше никаких соображений! – воскликнула она, вскидывая голову. – Ни единой мысли!

- Я не могу! Не могу, если я все еще вот так вижу тебя. Но это не меняет того, что я чувствую к тебе! Ты просто не можешь ждать от меня, что я откажусь от того, чему меня учили всю жизнь за несколько месяцев!

- Может тогда скажешь, что тогда, на хер, происходит?

- Я не жду, что ты когда-нибудь изменишься! – она снова опустила взгляд. – Вот почему. Это просто…

Драко молчал какое-то время. А потом сжал руки в кулаки. И оттуда, где она стояла, было заметно, как побелели костяшки его пальцев.

- Речь не только обо мне, - прорычал он. – И не о том, как меня воспитали. Вещах, которым учил меня отец, - его экспрессия отчасти пошла на убыль. – Дело в нем. Дело и в нем тоже, Грейнджер. Так что завязывай делать из меня крайнего.

- О, так у Гарри нет ни единой причины, чтобы так тебя ненавидеть?

- У нас у каждого свои причины. Но если бы он и в самом деле был твоим другом, он оставил бы тебя в покое, - выдохнул Драко. – Он бы оставил нас обоих в покое, Гермиона.

- Вот только не надо! Не надо называть меня так!

- Заткнись! – помешала Гермиона. – Затк-нись! Это лишь потому, что Гарри хороший друг, он не оставляет меня в покое, Малфой! Он беспокоится. Неужели не видно почему?

- О, и, как ни ужасно, но у него нет никаких скрытых мотивом, да?

- О, нет…нет… Мы не станем опять возвращаться к этому…

- Почему ты никак не примешь мысль, что эти Золотые Яйца может только и мечтают о том, как залезть в твои бесценные маленькие трусики?!

- Он заботится о тебе, Грейнджер, - продолжил Драко. – И я не стану это отрицать. Но здесь что-то большее. О, и я просто мечтаю, чтобы мне было плевать на это. Чтобы я этого даже не замечал. Но я все время подмечаю это. Постоянно.

Гермиона покачала головой. Она знала. Знала, что не должна выслушать все это, ей только стало жаль, что она не воспользовалась этим ценным выводом раньше. Она подхватила сумку со стула рядом и торопливо направилась к двери. Даже не взглянув на Драко. Или еще на что-то, кроме двери.

Что-то ухватилось за ее локоть. Она попыталась стряхнуть это.

Она немного развернулась и, переложив ладонь на его запястье, отдернула его руку.

- Не надо чего? – зло поинтересовалась она. Вконец обессиленная.

- Не уходи снова, - ответил он. – Только не так, - он обошел ее и загородил дверь.

Он схватил ее за плечи, и комната закружилась. И вот она уже прижата к двери.

- Нет, - повторил он снова, обжигая своей внезапной близостью, всего в каких-то дюймах от ее кожи, царапая своим горячим дыханием.

Она пыталась вырваться. Потому что она постоянно борется. Постоянно устраивает сражение. В неизменной попытке вернуть хоть толику контроля.

- Никто не войдет, - прохрипел он, крепче перехватывая пальцы вокруг ее запястий.

Глаза в глаза. Они были темными. Как же хорошо она знала эту темноту. Его губы дрожали. Все его тело дрожало.

Он придвинулся ближе, и тогда она почувствовала его. Твердый, прижимающийся к ее бедру.

Она не ахнула. Не сглотнула, как обычно. Она просто прикрыла глаза.

- М… может скажешь, почему ты считаешь, что сейчас самое подходящее время для этого? Почему ты… вот так…

- Если ты рядом, Грейнджер, - выдохнул он в ответ. – Если ты где-то поблизости, я реагирую вот так. Я всегда, бл*ха муха, так реагирую. Ты охрененно… ох*ительно разрываешь меня на части…

Когда она снова открыла глаза, он уже языком прокладывал дорожку вверх от ее губ к ушку. И от отзвуков его дыхания – такого громкого и угрожающего, затапливающего ее сознание, как под действием наркотика – ее дыхание окончательно сбилось с ритма.

- Я хочу, чтобы ты не делал этого, - она сражалась.

- Ты хочешь, чтобы ты не смогла позволить мне этого.

Он снова прижался к ней, и, кажется, что комната стала медленно расплываться.

- Отвали от меня, Малфой, - пробормотала она, решив утаить любой из эффектов, что он оказывал на нее. Или, в конце концов, показать ему, что стоит ей только захотеть, она может скрыть это. Показать ему, что если и был какой ни какой эффект, она не станет на него вестись. Не станет мириться с этим.

- Я хочу сделать что-нибудь для тебя, Грейнджер, - прошептал он напряженным голосом.

Гермиона облизала губы. Она ненавидела это. Не выносила этого. Она хотела вырвать его гнилой язык всего лишь секундой ранее, а теперь ее сердце бьется в таком ритме, что заставлял ее желать сдаться ему на милость.

- Чт… что? – запинаясь, спросила она. И тогда она почувствовала, как вверх по ее бедру начала двигаться рука, в легком скольжении ткани задирая юбку. Дыхание Драко рядом с ее ухом стало напряженнее. И от этого по телу побежали мурашки, затапливая жаром где-то между ног.

- Это пустой кабинет, Грейнджер, - прошептал он. – И это против правил. Не говори мне, что не хочешь этого.

- Нет, - пробормотала она. – Я тебя ненавижу. На самом деле.

Его вторая рука опустилась вниз и теперь поднималась вверх по внутренней стороне бедра, еще сильнее поднимая ее юбку.

- Повтори за мной, - прошептала Гермиона, задыхаясь и запрокидывая голову назад к двери.

- Повтори! – повышая голос и приподнимая голову, сказала она.

- Грейнджер! – воскликнула она, вдруг упираясь ладошками в его грудь, неожиданно полностью высвобождаясь от гипнотического действия его тела. Внезапно очень зло: - Ты зовешь меня Грейнджер! Не Гермиона! Ты не заслуживаешь того, чтобы называть меня Гермиона! Ты не такой, как все! – ее дыхание сильно участилось. – А теперь повтори!

- Ты меня ненавидишь! – выкрикнула она, упираясь сильнее, отпихивая его от себя руками со всей силы, на которую только была способна. Драко немного отступил.

- Просто скажи это! Скажи, чтобы мы могли просто… просто покончить с этим!

- Сказать что? – он нахмурился, снова шагнув к ней. – Грейнджер? Ты хочешь, чтобы я звал тебя Грейнджер? Ладно. Прекрасно, мне без разницы. С именами мы разобрались. Теперь для меня это не имеет больше никакого значения…

- Да что с тобой случилось? – он потянулся к ней.

- Это что с тобой случилось?! – огрызнулась она, отпихивая его руку.

- Ты! - вот, что случилось со мной, Грейнлжер! Ты! Бл*, и все, что на х*й с тобой связано! – и снова схватил ее за руки так быстро, чтобы она не успела хоть как-то отреагировать.

Он оторвал ее тело от двери, развернул и заставил отступать обратно к столам за ее спиной.

- Зачем ты продолжаешь делать так, Грейнджер? – спросил он, толкнув ее к одному из столов, приблизив губы к ее губам; влажные, горячие, неистовые губы в миллиметре от ее. Так близко от ее губ. Так близко, чтобы она смогла почувствовать это горький сардонический страх и страсть, и все гребаное то, что он испытывал к ней. Бесчисленное множество вещей. - Зачем ты продолжаешь делать так? – шепотом скользя по ее коже.

Он отпустил одно из ее запястий и, разместив освободившуюся ладонь на ее затылке, притянул в резком поцелуе девушку к себе: дыхание оборвалось, зубы столкнулись, языки яростно - так охренительно отчаянно – сплелись друг с другом с такой силой, что почти выбивали почву из под ног.

Когда Драко, в конце концов, отступил, Гермиона, с трудом переведя дыхание, шагнула к нему и толкнула его снова, а злые слезы грозили брызнуть из глаз.

Он снова поймал ее запястье: - Ты ответила на поцелуй, Грейнджер, - прошептал он, чуть дрожащим голосом, пытаясь удержать вырывающуюся девушку. – И так все время.

И в следующий момент он снова припал к ее шее. Она могла чувствовать, как слова щекочут ее кожу в какой-то дразняще-мучительной манере, ускоряя ее пульс. Его голос был очень мягким, но тон его был страстным.

- Я догадываюсь, почему тебе нужно… нужно притворяться порой, - заговорил он, продолжая прокладывать влажную дорожку на ее коже между словами. – Нам обоим… нужно, - его губы снова вернулись к ее нижней губе. – Но ты не можешь притворяться все время. Ты не можешь все время это сдерживать… не постоянно же.

- Неужели? – она тяжело дышала. Высвободив одно из своих запястий из его хватки, она потянулась к его затылку, вплетаясь пальцами в его волосы, и запрокидывая голову назад. – Так же как ты не можешь притвориться, что изменился? – она притянула его голову к своей коже. - Ты не можешь притвориться, что перестал видеть во мне прежнею грязнокровку?

- Перестань прятаться за этим, - Драко укусил ее. Несильно. Но ощутимо.

- Мне бы не пришлось, если бы ты не вынуждал, - она вздрогнула и застонала.

Он снова ее поцеловал, но на этот раз не прикусив кожи - без боли или едва заметных следов крови. Лишь сплетенные, спутавшиеся языки, в отчаянной страсти исследующие друг друга уста.

- Разреши мне сделать кое-что для тебя, Грейнджер.

И вот его руки уже под ней, подталкивая ее к краю стола так, что она едва касалась ступнями пола. А Драко уже стал задирать на ней юбку. Она уже достигла линии бедер, и в какой-то момент, Гермиона, стесняясь, дернула ее вниз.

Она могла только хмуро смотреть на него, потому что язык отказывался повиноваться ей, когда его руки двинулись вверх по обоим бедрам, а губы скользнули по ее губам еще один раз и устремились к ее шее.

- Ты такая вкусная, - выдохнул он. - Вся. Хочу больше, - его язык двинулся ниже. – Хочу больше тебя, Грейнджер…

Он убрал руки с ее оголенных бедер и начал неуклюже расстегивать ее блузку.

Он скользнул губами в ложбинку ее груди, оставляя языком влажный след на ткани ее бюстгальтера.

- Малфой… - выдохнула она… и это имя она повторяла слишком часто за последние месяцы. – Зачем мы…

А потом так быстро, что у Гермионы моментально перехватило дыхание, Драко опустился на колени.

- Заткнись, - прорычал он, удостоверяясь в том, что ее юбка задрана максимально высоко. Его голос был грубым, растворяющийся где-то или в чем-то, во что, она знала, они не должны были вляпываться. - Твою мать, Грейнджер…, - прошептал он, целуя ее бедра… медленно… протискивая голову между ними…. - Бл*…

Она даже не осознала, как стала смягчаться под действием его ласк, раздвигая ноги, пропуская его. Одна из его рук вцепилась в ее бедро с такой стилой, что причинила ее боль.

От ощущения влажного жара его дыхание в области ее промежности волна дрожи пробежала по телу, заставляя почти откинуться назад. Ухватившись пальцами за края трусиков, он потянул их вниз. Она слегка приподнялась, облегчая задачу.

Он еще шире раздвинул ее ноги, одну закинув на плечо и…

Она не могла поверить в это. Не могла осознать это. И она позволила бы это. Позволила бы, чтобы язык Драко Малфоя сливался бы с ней, пока она не очнется. Пока не придет в себя.

Не остановился. Он не остановился. Принявшись за нее, а ее тело реагировало самым постыдным образом, двигаясь в такт с ним, приникая к нему. В полном отчаянии ощущая каждое влажное движение его языка. Рукой вцепившись в его волосы… откинувшись на спину… выгибаясь дугой на прохладной поверхности стола…

- Назад, Грейнджер, - выдохнул Драко, обжигая ее дыханием.

Она что-то прошептала. Какой-то невнятный звук.

Она поверить не могла, что подчинилась. Поверить не могла, что находилась там, стараясь удержаться в вертикальном положении, не закрыть глаза и сфокусироваться на макушке Драко, в то время, как он нашел такой невероятно-чудесный ритм, что ничто - даже если бы кто-то вошел - не заставило бы ее захотеть, чтобы он остановился.

Его язык ускорил движение. Казалось, что вся кровь в ее теле устремилась к тем местам, которых он касался, пробовал на вкус, сосал. Все ее тело безудержно содрогалось, трепетало с такой силой, что Драко пришлось ухватиться за ее бедра, чтобы не дать ей возможности насаживаться на себя.

Она закусила губу, даже не осознавая в тот момент на сколько сильно прикусила ее. Постанывая в такт каждому рывку его языка, каждому прикосновению к ее разгоряченной плоти.

Гермиона чувствовала, чувствовала, что приближается к неописуемому ощущению чего-то, чего прежде не получала ни от кого другого. Заставляющего ее чувствовать. Страсть, безнадежность, и такую невероятную потерянность в движениях его рта. И вот почти уже.

И она больше не смогла сидеть, взрывная волна экстаза накрыла ее тело – она вскрикнула, опрокинулась на спину, выгибаясь, извиваясь, елозя головой по крышке стола. И его имя, застрявшее в горле. Драко.

- Двадцатиминутное опоздание? – Гарри в удивление приподнял бровь.

- Не очень-то в твоем духе, Гермиона, - добавил Рон.

- Думаю, вам обоим стоит попридержать язык, - пробормотала она с зардевшимися щеками. – Да если б мне давали галеон каждый раз, когда кто-то из вас опаздывал, то…

- Итак, чем займемся? – спросила она, заправляя волосы за ухо. А затем высвободила их. А затем снова заправила.

Гарри так и подмывало попросить ее оставить их в покое.

- Ну, мы собирались прогуляться до Дерева, но…

- Нет, - Гермиона отрицательно покачала головой.

- Как будто твои протесты могут иметь еще какое-то другое значение, - вздохнул Рон. – Так или иначе, как я и сказал – мы собирались прогуляться, но очевидно, что на улице слишком холодно.

- Ты всего лишь напугана вероятностью нарушить правила.

- О да неужели, Рон? И, думается мне, что я должна из-за этого ощущать себя круглой идиоткой, не так ли? Подумаешь Староста Девочек и прочее, да?

Гарри в предупредительном жесте поднял руку, чтобы не дать вырваться чему бы то ни было из открывшегося для ответа рта Рона.

- Мы подумали и решили, что с тем же успехом можем остаться в гостиной.

Выражение лица Гермионы изменилось. Гарри мог и ошибаться, но она выглядела разочарованной.

- Я просто… просто подумала, что мы собирались провести время только втроем. Только мы трое.

Гари улыбнулся. Он очень обрадовался тому, что ее это волновало; настолько рад, что почти не мог скрыть этого. Потому что, по правде говоря, он думал, что она делает это только ради одного. Только, чтобы доказать что-то в такой присущей Гермионе Грейнджер манере. Но нет. Она и в самом деле хотела этого. И, возможно, Гарри знал это с самого начала, но уверенность еще никому не навредила.

Рон выглядел слегка раздроженным: - Ну, фактически, я все еще голосую за Дерево. Это Гарри утверждает, что там слишком холодно, - пробурчал он, посылая другу полный негодования взгляд.

Гарри рассмеялся в ответ: - Ну, если тебе так хочется, можешь топать туда один, Рон. Я уверен, этим ты окажешь всем огромную услугу.

- О, а я думал, что это ты практически женился на нем, приятель.

- Заткнись, Рон, - нахмурилась Гермиона, каждый раз вставая на защиту, когда Рон отпускал шуточки на счет привязанности Гарри к этому месту. Гари был бы признателен, если бы не пришлось раздувать проблем из-за чего-то, что можно было просто списать на шутку.

Вот чем занимались мальчишки. Подтрунивали и все.

Гарри прервал серию комически-озлобленных переглядок между Гермионом и Роном: - Я тут подумал об одном теплом местечке, где мы сможем провести время втроем, - сказал он, прочистив глотку: - Как на счет библиотеки?

Гермиона нахмурилась. Это ж очевидно, что Гарри гораздо чаще поддерживал точку зрения Рона, нежели ее – и никогда не скажет ей об этом в глаза – в нелепом отношении практически в каждом чертовом вопросе.

- Библиотека? – переспросила она. – Место для спокойной учебы? Учебы без разговоров?

- Я захвачу немного шоколадных лягушек, - ухмыльнулся Рон.

- Что? – Гермиона выглядела в какой-то мере шокированной. – Э… зачем тебе…, - громко возмутилась она. – Есть правила!

- Естественно тебе нельзя есть в библиотеке, Рон!

- О, зал достаточно большой для того, чтобы мы подыскали местечко, где Пинс с меньшей вероятностью будет ошиваться, - сказал Гарри.

Рон пересчитал шоколадных лягушек в своем кармане.

Гарри вздохнул: - Ох, ну ради всего святого, Рон, просто оставь чертов шоколад.

- Я думал, это была твоя идея, - продолжил Гарри, - чтобы мы трое провели время вместе? И мне что-то не улыбается всю ночь обсуждать то, куда мы пойдем.

И когда они, наконец, покинули гостиную, то вся дорога в библиотеку сопровождалась бесчисленными комментариями об одиноких шоколадных лягушках и важности правил. Этакая смесь из раздраженных голосов, старающихся перекричать друг друга, недовольного пыхтения и сопения в желании изменить точку зрения другого.

Гарри не вслушивался. Не мог. Он был занят тем, что анализировал все ту информацию, что вывали на него рыдающая Панси прошлой ночью.

Нет. Он не сказал ей утром. Он не смог проронить и слова. И он не знал почему. Он не мог ждать более подходящего случая для того, чтобы Гермиона увидела истинную сущность Драко Малфоя. То, кем он всегда будет. Чего-то не хватало Гарри, чего-то он ждал, по меньшей мере, месяцы. Просто хотел, чтобы привычная ненависть вернулась во взгляд Гермионы, когда она смотрела на Малфоя. И это не было чем-то, что совсем исчезло – Гарри все еще чувствовал негодование, но этого было не достаточно. Чего-то не доставало во всем этом. Что-то изменилось.

Сейчас же Гарри был напуган. Он был так уверен в себе накануне ночью, настолько убежден, что сможет отвести ее в сторонку после завтрака и выложить все то, что Панси ему рассказала.

Но что-то остановило его. И этим чем-то оказался Рон. Этим утром.

То жуткое чувство в его животе, когда Рон произнес эти слова, оно ведь никуда не исчезло. Оно все еще там, даже сейчас, когда они идут в библиотеку. Он понял, в это самый момент, что-то на самом деле не верит в это. Не верит в то, что наплела ему Панси. Он просто хотел рассказать Гермионе потому, что надеялся, что это спасет ее от чего-то происходящего между ней и Малфоем. Он надеялся, что это вернет ее.

А затем… затем Рон сказал это. Да еще и в таком тоне. Это вовсе не та вещь, от которой он мог бы спасти ее. Это не магия. Не война. Это что-то еще. Гари до сих пор понятия не имел что это. Он не даст себе совсем погрязнуть в этих мыслях, даже если мысли об этом просачиваются в голову каждую минуту в течение дня. Чем бы это ни было, он ничем не сможет помочь, иначе он бы так и сделал уже раз сто.

Все пришло в норму к настоящему моменту. Точно?

Тогда какой в этом смысл? Какой смысл, накручивать себя злой ненавистью Панси? Ее ложью? Гарри хотел верить в это. И он почти поверил. Но он не был уверен в желании увидеть выражение лица Гермионы, когда расскажет ей. Когда он разрушит то хорошее, что, как она думала, она нашла в Малфое.

Что, конечно же, не вводило его в заблуждение. Потому что Гарри намеривался изменить ее мнение на этот счет. Он был твердо убежден в том, что то хорошее, что она разглядела в Малфое, было ненастоящим. Всего лишь подделка, толи ее воображения, толи Малфоя. Но ложь ему не поможет. Она никогда не помогала ему.

Гарри не выкинет из головы все то, что рассказала Панси. И не забудет этого до тех пор, пока будет натыкаться на Малфоя в коридорах с его вечной манерой улыбаться. Гари не поверил Панси, но все же разглядел едва заметные следы правды в ее словах. Кое-что. Кое-что, что он не мог проигнорировать.

И он не скажет Гермионе, потому что не был и сам уверен. Потому что в нем жили сомнения. Но он знал, что случится что-то такое, что изменит это. Такое, что заставит его поверить: толи явная причина, толи абсолютное желание. Желание поверить в это больше, чем сейчас.

Он и сам не понимал своих причин. Не мог разобраться в своих мыслях. Но это было самое очевидное объяснение. Рациональное зерно. Причина, почему он все еще хранил молчание.

Глаза Драко были прикрыты, а губы влажными, потому что он непрерывно водил языком по ним.

Каждую секунду. Каждую секунду он оживлял в памяти час, проведенный с ней. Выражение, застывшее на ее пылающем личике, звуки, срывающиеся с ее губ, и ее вкус в тот момент, когда дал ей единственную вещь, которую был способен дать.

Когда ее дыхание, наконец, выровнялось, она поднялась на ноги, и, даже не попытавшись привести в порядок одежду, обняла Драко за шею и притянула к себе в обжигающем поцелуе.

Она могла попробовать себя на вкус. Он знал, что она могла чувствовать свой собственный вкус. Драко едва мог стерпеть, настолько невероятно он был возбужден.

«Никогда не указывай мне снова, что делать, Малфой!»

Драко стал задыхаться. Не мог ничего произнести. Руки девушки двинулись вниз к пульсирующей выпуклости в его штанах. Всего лишь секунда и жар от ее ладони достиг его члена, вырывая из него протяжный стон. Громкий и невольный. Голова склонилась вниз, почти касаясь ее плеча. Она расстегнула пуговицу на его брюках.

Стиснув зубы, Драко молниеносно перехватил ее руки.

«Грейнджер…, - выдохнул он рвано и предостерегающе. – Вот, что я хотел сделать для тебя».

Она нахмурилась. Не поняла. Ему стало жаль, что до нее не дошло. Это означало, что ему надо подыскать нужные слова именно сейчас. Когда она так близко.

«Я хочу показать тебе, - хрипло произнес он, - что не все упирается в… не упирается в мое желание кончить. И не только в желание, - он прочистил горло, - быть в тебе».

«Я не хочу, чтобы ты думала так, - он опустил взгляд. Да он и сам себя не понимал. – Просто разреши мне поступить так ради тебя».

«Нет, Грейнджер. Если не доказать этого тебе, то… не доказать и себе, - он сжал ее ладошки. – Я хочу, чтобы ты знала, что я больше забочусь о тебе… больше о тебе…»

Он не смог закончить. Просто не смог. И не важно, как сильно хотел этого.

Драко хотел, чтобы она узнала, что он заботится больше о ней, чем о себе. И не сказал этого лишь потому, что не мог поверить, что это правда. Даже в собственных мыслях, когда произнес это про себя, это прозвучало как ложь. Потому что он был Малфоем. А нет ничего выше Малфоев.

Он уже дважды дрочил, как вернулся к себе. И снова был возбужден. Как же он ненавидел это. Но больше всего его убивал тот факт, что она до сих пор не вернулась в свою комнату. И ее местонахождение было вполне очевидно. Как и то – с кем она.

«Хорошо… Малфой… тебе, и в правду, не нужно…»

«Замолкни, Грейнджер. Дай мне это осуществить».

Лежа в своей кровати, он надеялся на то, что единственная мысль в ее голове была о его языке. О его голове между ног.

О, вот о чем мечтал Драко, на что он надеялся. Вместо желания отдохнуть. Или о чем другом. О таких очень не-присущих-Малфою вещах.

Он повернулся лицом к подушке и вжался в нее со всей силы. И продолжал вжиматься до тех пор, пока голова не закружилась от нехватки воздуха. А все из-за того, что Драко злился. Злился, потому что это было не правдой. Это всего лишь ложь о том, что надежды были связаны с ее мыслями о его языке.

Он надеялся, что она думает о нем. Просто о нем. И о них. О том, как они где-то вместе, одни. И может просто в тишине, может без грязных прикосновений и сражения языков, просто вместе. Просто рядом. Существовуют. Он жил лишь тогда, когда это происходило на самом деле.

И больше всего на свете он уповал на то, что она только и думает что о нем.

Потому что все, о чем думал он была она. Непрерывно. Каждую минуту каждого дня. В каждом вздохе и взмахе ресниц, и это больше не сводило его с ума. Он почти свыкся с этим. Принял. Не смог бы пожелать жить без этого.

И когда эти мысли успели испариться? Что это значило?

Мать прежде говорила о любви. Говорила о своей любви к его отцу. К Люциусу. Драко не понимал этого. Не понимал, как это может быть настолько жутким. Это их обоих уничтожило – та самая любовь к его отцу. И из этого он достаточно рано сделал вывод, что любовь – не что иное как боль. Она не была неистовой. Не была битвой. Любовь занимала такую несущественную, нежелательную роль в его жизни, что было почти пугающе. Но намного упрощало возможность переступать через нее.

Единственная вещь, которую он мог окрестить любовью, была его дружба с матерью. Возможно. Ну, как считал Драко, это было очень похоже. Должно быть, похоже. Потому что это то, что у тебя перед глазами – дети с матерями и вся это безграничная во всем мире любовь. Их прощальные друг другу слова на платформе каждый сентябрь. Вот, что могло быть у Драко, если бы он позволил себе. Если бы позволил матери показать это, вместо того, чтобы видеть ее тяжкие слезы на ничего не выражающем лице в то время, как он садился в поезд и снова оставлял ее одну. Одну и без поддержки.

Драко хотел быть похожим на отца, хотел быть ему под стать, целовать землю, каждый след, но это была не любовь. Даже если он думал так, это просто не могла быть ей. Должно быть, они были связаны, но в целом, они были два независимы