Глава 11 часть 2.

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 11 часть 2.

Платье было великолепно, в точности как она врала раньше. Как все, чем она должна была быть, но не была. Подлинная иллюзия вокруг ее тела. Оно значило так много и одновременно ничего. Если бы только. Если бы под ним не было этой гнетущей мерзости. Она не заслужила ничего подобного. Не заслужила ощущения, которое давало платье.

Детского восторга, будто пузырьками вскипающего под кожей. И поэтому надо подавить его и вспомнить, что сегодня не будет никакой радости. Будет он. А он на многое способен. На самом деле, даже слишком многое, потому что хочет, и ненавидит, и терзает ее – всю, целиком.

Гермиона постаралась собраться. ― «Это всего лишь один вечер, а я – Староста Девочек», ― повторяла она себе, наверное, в десятый раз, но надо было перестать воспринимать его как довлеющий рок, взять себя в руки и начать действовать. Всего лишь обязанность. Не более.

Последний взгляд в зеркало, последняя проверка что да, она все еще здесь, и нет, ничего не изменилось. Гермиона слышала, как несколько минут назад хлопнула его дверь. Значит, он в гостиной ― стоит, сидит, что-то делает ― и ждет.

Эта мысль вызвала яростную дрожь, которая ничуть не упростила путь к двери, ― не в этих туфлях. Туфли, которые у нее уже были. В которых она знала, что не может ходить. Ну и зачем? ― пришла шальная мысль, когда она чуть не упала, пройдя всего пару шагов. Давай, Гермиона, в таком возрасте это надо уметь.

Она бы обрадовалась, если бы осознала, что туфли определенно отвлекают от болезненного чувства внизу живота, которое появилось, стоило переступить порог. И даже несмотря на чертовы туфли, она все равно тряслась, во рту пересохло, губы нелепо и непрерывно дрожали. Интересно, насколько глупо она выглядит? Одно сплошное недоразумение. Спускаясь по лестнице, держась за стену, как будто до смерти боялась упасть. Правда, боялась.

Глубоко вдохнуть перед тем, как войти в гостиную. Лучший вариант… из немерянной кучи плохих… ― заранее определить правила. Правила и законы на сегодняшний вечер, предписывающие как можно меньше пересекаться с Малфоем. Она знала, что…

― …у нас есть обязанности, и я не собираюсь от них отлынивать. И понимаю всю эту несчастную чушь про традиции. Но я не позволю тебе испортить Бал Гарри и Рону, Малфой. И не хочу, чтобы из-за тебя нам обоим стало еще тяжелее. Очевидно, ситуация оставляет желать лучшего, и не так я себе представляла Бал на седьмом курсе. Но столько всего, что мне нравилось в должности старосты, уже полетело к черту, так почему бы и Балу не отправиться туда же? Только не делай хуже, ладно?

Кажется, Драко кивнул, или что-то вроде. На его лице ничего нельзя было прочесть. Но Гермиону это не устроило. Просто надо, чтобы он согласился на ее маленькое условие. Просто пусть сегодняшний вечер пройдет гладко, без лишних проблем.

Он не смотрел в глаза. Куда угодно, вниз. Вниз и вверх и вверх и вниз и блин. От этого хотелось отступить и схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. Потому что, хотя она бы ни за что не призналась в этом даже сама себе… когда она увидела его, ее голос дрогнул. Мысли рассыпались, глаза распахнулись.

Но это ничего не значит. Потому что он всегда был красив. Как каждый Малфой. Квинтэссенция красоты. За которую дрались женщины. И она не будет одной из них.

Он медленно поднял взгляд и хрипло выдохнул:

― Точно, ― прочистил горло, шевельнулся и провел пальцами по воротничку, оттянул его, чтобы ослабить.

― Нет, не заткнусь! Я хочу, чтобы ты понял, что сегодня не будет по-твоему, ясно?

Он пожал плечами. Еще одна неудобоваримая реакция.

― Ну, будем вести себя как воспитанные люди?

Она подошла к двери, и Драко потянулся к ручке.

― Малфой, если ты откроешь передо мной дверь, клянусь…

― По крайней мере, закончи угрозу, Грейнджер, ― он открыл дверь и встал, ожидая, когда она выйдет.

Гермиона опять зарычала и попыталась пройти мимо него сердито и быстро, насколько позволяли туфли. А они не позволяли. Поэтому пришлось осторожно проковылять.

Прогулка по коридору заняла гораздо больше времени, чем можно было надеяться. Особенно раздражало то, что Малфой слегка притормаживал, чтобы она не отстала. Только тут он дал маху. Потому что она не пыталась поспевать за ублюдком. Было бы прекрасно, если бы ее бросили тут одну. А Драко продолжал искоса поглядывать на нее. Короткие взгляды, как в кабинете Дамблдора. Но что-то неуловимо отличалось: его глаза были темнее, а самое главное… он отводил их каждый раз, стоило их взглядам встретиться. Драко никогда не отводил глаз. Он бы таращился, пока она не полезла на стенку.

Это нервировало; сердце Гермионы забилось быстрее. Закружилась голова. Она поймала себя на том, что тяжело дышит, и подумала, решила, что это довольно-таки нелепо для единственного вечера с парнем, когда…если она как следует сконцентрируется… хаос будет сведен к минимуму. Чему-то небольшому и управляемому. И хоть раз сможет сохранить глаза сухими. Все, чего она…

Гермиона оступилась, споткнулась и полетела на пол, рискуя здорово разбиться, если бы руки Драко вдруг не приняли ее.

Прижата к его груди, вцепившись в руки, почти впиваясь ногтями, волосы растрепались, щеки горят. Он удерживал ее на весу над полом. И шок от падения не мог сравниться с этим.

Доля секунды близости поглотила ее. Без остатка. Его обвившиеся руки, пальцы на коже, сквозь шелк. Ощущение разогретых мускулов, горячей пульсирующей крови и стук сердца под рубашкой, опасно подталкивающий к безумию. Она слышала его дыхание. Глубокое. И это было… просто слишком.

Гермиона проскребла ногами по полу. Драко поднял ее, и они стояли, дрожа и задыхаясь от жара. И она слабо попыталась отстраниться.

А потом внезапное желание остаться так навсегда с такой силой ударило под ребра, что Гермиона рванулась прочь и почти врезалась спиной в стену.

Потом Гермиона выпрямилась, сдвинула брови и одернула платье.

― Это… ― сглотнула она, ― просто мои туфли. ― Отбросила с лица вьющиеся пряди и еле слышно пробормотала: ― Извини.

Драко смотрел на нее. Просто смотрел. От этого было еще более неловко. Потому что какого черта он там себе думает? Планирует? Просто… такой взгляд этих глаз… и то, что они были так близко друг к другу всего несколько секунд назад… все шло не так, как надо. Во всяком случае, до сих пор. Внутренний хаос рвался из-под контроля, неистовствовал в крови.

«Успокойся. Пожалуйста, Гермиона, просто успокойся».

Стоя на сцене перед студентами, Драко снова и снова проигрывал в голове ощущение в пальцах от прикосновения к Грейнджер.

Не то, чтобы он никогда раньше к ней не прикасался. Не то, чтобы каждый раз, вжимая ее в стены, в стол, сжимая в объятиях, ― не ощущал кожей ее вкуса. Потому что да, ощущал, и это жгло. Но дотронуться до ее, почувствовать, как она обвисла у него на руках, предотвратить падение. Тугой узел вины, отвращения и желания ― это было почти слишком… чтобы продолжать дышать.

«И все это ― когда она выглядит так», ― сказал себе Драко. Красота ― оглушительная, яркая, неотвратимо глядящая прямо в лицо. И, Мерлин, нет. Ты забыл? Это – красота грязнокровной шлюхи. Это ошибка. То, что он то и дело непроизвольно облизывается, глядя в ее сторону. То, что она кажется такой нереальной, и чистой, и неправильной, что каждый раз, видя ее, он чуть не захлебывается воздухом. Вдох застревает в туго натянутых легких, и нужно сделать усилие, чтобы выдохнуть. Просто. Такая потрясающе красивая. Прекрасная. Если бы только дотянуться, дотронуться губами до этих губ.

Драко подумал, что тому, что он чувствует, нет оправданий. Ни красотой, ни привлекательностью. Она что-то с ним сделала. Вообще-то, он и так это знал. Вскрыла мозг, добралась до тех уголков сознания, куда бы он ее ни за что не пустил, заполонила мысли, отираясь внутри этим своим телом.

Драко почти испугался самого себя. Потому что никогда еще Гермиона не была нужна ему сильнее, чем сейчас.

И еще раз прочистил горло. Последние пять минут он то и дело откашливался, как будто это могло избавить от засасывающего кошмара. Глянул с возвышения на толпу студентов. Яркие краски, черное, белое, надо было хоть за что-то зацепиться. Естественно, он поймал резкие неприязненные взгляды гриффиндорцев, и еще что-то острое и отчаянное, как слезы, из глаз Пэнси.

И снова посмотрел на Гермиону, потому что наверняка прошло уже больше пяти секунд с последнего взгляда в ту сторону. Она говорила им, что-то. Болтала о предвкушении, и праздниках, и долгих годах в Хогвартсе.

Он смотрел, как движутся ее губы. Облизал свои.

― … заберете палочки завтра утром, ― она улыбнулась. ― И, в завершение – спасибо всем, кто помогал в организации этого мероприятия. Надеюсь, вы чудесно проведете время.

Чудесно. Ее влажные губы касаются друг друга, скользят. Горячие, жгучие. Красные.

И вот она уже смотрит на него безумным взглядом и шепчет:

Драко оглянулся на толпу. Люди двигались, смеялись, играла музыка, в голове гудело. И опять взглянул на Гермиону.

Он облизнул губы и увидел, что ее глаза проследили его движение. Покраснела. Тяжело дышит ― от волнения, смущения, раздражения. Грудь поднимается в вырезе платья, натягивая его с каждым вдохом. Драко стремительно терял способность соображать. А Гермиона испуганно смотрела на него.

Ее рука коснулась его плеча, чтобы сдвинуть с места. Их взгляды столкнулись, и она резко отдернула руку, словно обожглась.

Что бы ни было между ними раньше ― или сейчас ― сегодня расстояние было почти невыносимо.

Грррр, Драко ненавидел этот голос. Он смотрел, как Гермиона с легкой улыбкой пожимает плечами в ответ Рону. И уходит с толпой гриффиндорцев. Как она может? Как может уходить ― так часто ― без этой жуткой вспышки эмоций, бьющей по мозгам? Потому что вот что он чувствовал. Всегда.

Драко проигнорировал настойчивый зов Блейза и направился вслед за Гермионой.

Она что-то пробормотала Джинни про одну минуточку, та повернулась и одарила его горящим взглядом. В девчонке Уизли точно что-то было. Этот огненный взгляд неплох. Драко проводил глазами удаляющихся гриффиндорцев

Как невообразимо жалко это прозвучало. Он понятия не имел, что делает. Не понимал. Просто делал что-то. Е* твою мать. Убраться отсюда. Эта музыка, смех, шум – слишком громко. Они едва слышат друг друга.

― Просто поговорить. ― Как всегда, я хочу хоть что-нибудь. Мерлин. Надеюсь, это скоро убьет меня.

― Мы можем просто выйти на секунду? ― теряя терпение, зарычал он.

Раздраженно закатив глаза и сжав кулаки, Гермиона повернулась и направилась к двери. То, что она в конце концов послушалась, изумило его до такой степени, что он не сразу пошел за ней. Просто смотрел, как она не слишком грациозно выскочила из зала, прежде чем двинуться следом.

― С дороги, Уизли, ― выплюнул Драко, кромсая его взглядом.

― Что ты задумал, Малфой? ― рявкнул тот. ― Оставь ее в покое.

― Если ты испортишь ей вечер, Малфой, ― выдохнул Рон, ― клянусь, ты заплатишь.

― Скажи-ка, какие мы грозные, Вислый. Поверь, тебе даже пытаться не стоит выучить это выражение лица.

― Для этого уже несколько поздновато. ― «Уже сделал».

― Самое время врезать по твоей нелепой роже, Уизли. Но, увы, мне надо поддерживать имидж. Я не собираюсь ничего делать с твоей дражайшей грязной принцессой, понял? Беги, веселись и не парься.

― Я узнаю, Малфой. Если ты что-то сделаешь. В конце концов, я узнаю. И лучше ты, чем я, когда узнает Гарри.

― Тогда, полагаю, тебе не о чем волноваться, так?

Рон еще несколько секунд смотрел на него. Драко мог столько всего сказать. Швырнуть ему в лицо столько слов, которые могли бы столько всего разрушить. Разбить на куски эту суровую маску. Рон отступил, и Драко направился к двери.

Когда он выходил, в ушах звенело от шума. В пустом коридоре было гораздо тише. Вечер только начинался, и здесь еще никто не плакал о мальчиках, не тер саднящие лодыжки, в изнеможении сидя на ступеньках.

Драко не мог не думать, что она пришла сюда ради него. Если бы действительно не хотела, ничто бы ее не заставило.

― Я просто… только хотел тебе кое-что сказать.

― Ну, говори, ― ее пальцы выбивают дробь на бедре. На лице ― раздражение, беспокойство. От нее несло зависимостью. ― Что?

― Ты выглядишь… ― «Потрясающе. Красота, как нож в сердце, бл*дь, дальше, до самых печенок, рвущая внутренности». ― … мило. Сегодня.

Ее пальцы замерли. Казалось, вся она на мгновение застыла. А потом коротко рассмеялась.

― Что ты… ― она помотала головой. ― То есть, ты что, Малфой?

«Понятия не имею. Ты это со мной сделала, ты и отвечай».

И тут, даже не успев понять, что делает, он рванулся вперед. Схватил ее за руку, потянулся губами, сталкиваясь с ее ртом, проскальзывая языком внутрь с отчаянным желанием, которое расползалось по телу, вспарывало кожу. Мягкие, влажные, полнокровные губы на миг раскрылись для него. И рука у нее на щеке, притягивающая ближе, когда он прорвался сквозь зубы и овладел ее ртом. Языком к языку, сражаясь с ним.

Она всхлипнула и ткнула его локтем в грудь, отталкивая.

Драко отступил, опустив голову, тяжело дыша и исподлобья глядя на нее.

― Какого черта ты делаешь? ― прошептала она; в глазах ― гнев и эта жаркая дрожь; подняла руку и оперлась о стену.

― Не знаю, ― он шагнул вперед, чтобы еще раз поцеловать ее.

― Не надо, ― Гермиона отступила, сдвинув брови. ― Если это то, что ты планировал, то…

― Планировал? Кончай болтать об идиотских планах, Грейнджер. У нет меня никаких гребаных планов, ясно?

― Тогда какого Мерлина ты делаешь? Когда Гарри и Рон ― там, за углом? Вместе со всей чертовой школой и…

Гермиона закрыла рот. И уставилась на него, широко раскрыв глаза.

― Я не… ― выдохнула она, моргая и мотая головой. ― Не понимаю, чего ты добиваешься.

― Зачем? Что мы там забыли, Грейнджер? Почему ты всегда, при каждой возможности поворачиваешься ко мне спиной?

― Вот именно! ― Драко глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь. ― Если мы не поговорим об этом сейчас ― то, значит, никогда.

― Как-то уже не верится. Ты ведь всегда находишь способ заставить меня слушать, да, Малфой?

― Только ты не слушаешь, да? Ты меня никогда не слушаешь. Наверное, тебе это просто не дано.

― Или так, или ты совсем съехал с катушек, и тебя вообще невозможно понять.

― Я?! ― почти выкрикнула Гермиона, но ее голос заглушил шум бала. И помотала головой. ― Перестань искать виноватых, Малфой.

― Нет… Правда, не знаю. И в этом-то все и дело. Ты не можешь сформулировать. Не позволяешь себе. Наверное, тогда тебя просто стошнит. Потому что я поганая грязнокровная сука, которая тусуется с Поттером и Уизли и…

― Должна быть всегда права? ― перебил Драко. ― Всегда должна поступать по-своему, потому что всем остальным до нее, почти как до луны? Потому что ты всё знаешь, да, Грейнджер? Все ответы на все вопросы?

― Я пытаюсь избегать «нас», Малфой, ― нахмурилась она. ― Неужели это ускользнуло от твоего внимания? Мне казалось, в последнее время ты тоже неплохо справлялся. Вернулся к своим друзьям, опять со слизеринской шайкой.

― Но это так. Я вижу, что раздражает. Это тебе ни о чем не напоминает? Ты в такой же жопе, как и я, Грейнджер. Не пытайся все время с этим бороться. Ты не можешь выиграть каждое сражение. Не можешь спастись от всего. Жизнь не всегда похожа на…

― Ты - вообще последний, от кого я соглашусь выслушивать лекции о жизни, Малфой! Будь уверен.

― Потому что у тебя мозги набекрень! Совершенный гребаный псих! Твой отец тебя так воспитал, а сейчас ты продолжил без него! Все, что ты знаешь о жизни – неверно, грязно, извращено и превращено во что-то гнусное, мерзкое и злое. Ты не понимаешь человеческих чувств, Малфой. Ты ничего не можешь знать обо мне!

Человеческие чувства. Наверное, нет. Эта отвратительная вонь жизни, которая так все усложняет. Он не понимает этого. Но это не значит, что не чувствует.

― Не надо! Не говори так, будто это что-то значит, ― сдавленным голосом сказала Гермиона. И опять, уже в который раз, взглянула ему через плечо. Ждет, просто ждет, когда кто-нибудь выйдет и спасет ее. Вмешается. Не даст ему сказать еще что-нибудь. Но никто не пришел.

― Я не утверждаю, что мне это нравится. Не притворяюсь, что прекрасно себя чувствую. Мне даже плевать, признаешься ты вообще когда-нибудь, или нет. Но я говорю тебе, что я знаю. И поэтому я здесь, поэтому до сих пор не сдался. Я предлагаю нам выход.

― Какой? Что это за «выход», о котором ты столько болтаешь? Что за решение проблемы? Я не понимаю, Малфой. Не понимаю, как ты себе это представляешь. Все запуталось, и ты ничего не можешь распутать. Просто оставь, как есть. Брось. Мы оба знаем, что из всех вариантов этот – самый разумный.

― Я иду назад в зал, окей? ― Она попыталась пройти мимо него.

― Тогда скажи мне. Скажи, что я ошибаюсь. Что в глубине души ты ничего этого не хочешь.

― В глубине души? В глубине души я все еще в своем уме. Вот уж в чем я уверена. В глубине души я все еще пытаюсь выползти из этого безумия и вернуться к норме. Поэтому нет. В глубине души, Малфой, я ничего этого не хочу. По мне, это просто болезнь, скребущая по поверхности.

― Твоя кровь – болезнь, Грейнджер, ― огрызнулся Драко. ― Ты просто обманываешь себя, если думаешь, что дело в чем-то еще.

― Нет. Кроме тебя, во мне нет болезней, ― прошипела она. ― Можешь поверить.

― Отвали! ― Гермиона попыталась вывернуться.

Ему надо было доказать, что она ошибается. Всего несколько секунд, чтобы показать, что весь этот поток слов, все они, душащие, жгущие его каленым железом и оставляющие в отчаянии одиночестве ― ложь.

Никогда не говори никогда, если знаешь, какой-то частью себя, что это возможно.

Он грубо втащил ее за угол, игнорируя протесты, угрозы и ругань. Видел, как она споткнулась от резкого рывка, и прижал к стене всем телом, удерживая запястья опущенных рук.

― Отпусти… меня! ― она вырывалась. Но Драко прижался сильнее, наклонился к изгибу ее шеи и глубоко вдохнул, смакуя запах.

― А сейчас? ― прошептал он, чуть дрожа от ее сопротивления. ― Мы, вдвоем. Вот так. Как тебе?

― Перестань с этим бороться, ― выдохнул Драко, встречая языком ее бешеный пульс, проводя по шее длинную линию ― ненависти, ярости, разнузданного желания. ― Просто сдайся, Грейнджер…

С ее губ сорвался крошечный, почти неслышный стон, и углы рта Драко дрогнули вверх, а язык двинулся выше, по подбородку, к углу рта. Влажный.

― Перестань… ― шепотом, глаза крепко зажмурены. ― Пожалуйста, Малфой.

― Ты не хочешь этого, ― он посасывал ее верхнюю губу, трогая языком. Губы дрожали. Она вся тряслась. Страх. Желание. Что-то от того и от другого. Он не мог отличить.

Рука Драко отпустила ее запястье, двинувшись к бедру. Чуть сдвинула шелковую ткань вверх по ноге, скользя по коже, опять вниз и снова вверх. Драко потратил долю секунды посреди затягивающего безумия и проклял ее роскошное платье за то, что оно так роскошно длинно, и так отчаянно невозможно дотронуться до нее там, внизу без того, чтобы упасть на колени.

― Малфой… нет… ― Она оттолкнула его за плечи.

― Мне это нужно, ― задыхаясь, рука у нее на щиколотке, движется вверх под платьем, поднимая его выше, еще, чтобы открыть молочно-чистую белизну бедра, внутри которого ― гнусная грязная кровь. Так хотелось погрузить в него зубы. Опять это желание… столько раз… Он прижался к ней ртом, сбивчиво и тяжело дыша. Просто прижался ртом.

Тут. На полу, на коленях, лицом к ее коже. Гермиона там, над головой, пытается справиться с дыханием. Одернуть платье. Слишком слабо, подумал он, вцепившись в нее и вычерчивая языком круги на внутренней стороне голого бедра, все выше поднимая платье.

― Нет… пожалуйста… ― непрекращающаяся мольба над головой. Но он уже достаточно близко. Так близко, что чувствует запах ее ожидания, ее влаги ― как всегда. Он знал. Что это всегда так, когда он рядом, потому что чувствовал ее возбуждение в воздухе, как ветер. И был таким твердым, что малейшее движение одежды по члену было мучительно.

Кажется, это его вторая рука. Тянется вверх, под шелковую ткань, и отодвигает в сторону влажные трусы, чтобы сильнее почувствовать этот запах. Провести языком вверх ― чуть выше. Попробовать ее. Тут, истекающую влагой. За углом, в двух шагах от ее драгоценных лучших друзей. Но Гермиона сильнее толкнула его ― ее обе руки были снова свободны, протесты громче, ― и почти со стуком сжала колени.

Один сильный толчок, и Драко упал назад, попытался вернуться, но юбка Гермионы уже упала до пола, и она больше не стояла у стены. А в трех или четырех шагах от него. Так великолепно тяжело дыша, что почти хотелось вылизать ее горло изнутри.

Гермиона вся горела. В глазах – гнев, стыд и безнадежность. Когда Драко встал, она на мгновение опустила взгляд на твердую выпуклость у него в штанах, быстро посмотрела в лицо и открыла рот.

― Я не… ― но не смогла совладать с дыханием. Сглотнула, выпрямилась. ― Я не позволю тебе сделать это еще раз.

«Ты всегда так говоришь, Грейнджер, но ты – в точности как я. У тебя нет выбора».

― Может, ты не нарочно, ― она почти плакала. ― Может, ты правда не пытаешься унизить меня. Но ты это делаешь. Все равно ― так получается. Ты играешь со мной, просто изводишь меня, и я не позволю тебе…

― Нет, Грейнджер. Я с тобой не играю. ― «Хотелось бы, но не думаю, что вообще еще смогу, хоть когда-нибудь».

― Из-за тебя все настолько труднее, ― почти беззвучно выдохнула она. ― Как ты не понимаешь?

― Но я не могу забыть, ― голос Драко – такой тихий, молящий, с болью. Такой отчаянно выплескивающий сердце, выплевывающий его на пол, чтобы она поняла.

Гермиона широко раскрыла глаза. И помотала головой. Ее голос упал до шепота.

Притвориться. Ложь. Просто продолжать лгать. До тех пор, пока кровь не вспухнет и не начнет вытекать из твоих бледных изолгавшихся глаз? Она не может на самом деле этого хотеть. Не может быть, чтобы это было ее последнее слово. Драко открыл рот, чтобы возразить. В новой дикой попытке пригвоздить ее разум, разорвать завесу, отгораживающую его от реальности. Больной, бредовой, искаженной реальности. Но вдруг ее взгляд рванулся куда-то поверх его плеча, открытый, взволнованный и виноватый.

― Гарри! ― радостно воскликнула Гермиона, бросив на Драко предупреждающий взгляд и разглаживая платье.

― Все хорошо, Гарри, ― какой уверенный тон. Она еще раз оглянулась на бледное лицо Драко и воспользовалась возможностью пройти мимо него. ― Мы как раз закончили.

Драко обернулся. Гарри смотрел ему прямо в лицо.

― Да, Поттер? ― высокомерная брезгливость в каждом звуке.

― Пошли, Гарри, ― Гермиона потянула его за руку. Взгляд Драко метнулся к месту касания. Он ненавидел это. Хотелось врезать ему, сбить с ног за то, что появился в такой типично поттеровской манере. Спасая ситуацию. Удаляясь с девушкой.

Гарри кивнул, все еще не сводя глаз с Драко, и позволил Гермионе медленно развернуть себя, чтобы уйти.

― Полагаю, мы закончим позже? ― ехидно бросил вдогонку Драко. В отчаянии.

Она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на него перед тем, как исчезнуть за тем самым углом, куда он втащил ее всего несколько минут назад.

«Наверное, это надо понимать как «нет». Но я все равно буду думать, что это «да»».

Вернувшись в Зал, она смогла продержаться всего час. Ей надо было убраться оттуда к чертовой матери, опять. Она пожаловалась Рону на головную боль. Сказала, что скоро вернется ― просто выйдет на пару минут в туалет.

И выбрала туалет двумя этажами выше. Чтобы по возможности ни с кем не встретиться. Это была неплохая идея, потому что тут было пусто. И она действительно могла позволить глазам наполниться слезами, не беспокоясь о том, что подумают люди. Разрешить себе дрожать, вспоминая ощущение мокрого языка Драко на внутренней стороне бедра. Яростно. Подняв руку к груди, чтобы ощутить грубое, безжалостное биение сердца.

Драко вернулся в зал через несколько минут после них с Гарри. И сразу пошел направо, к столу Слизерина, кивнул Краббу и Гойлу, которые, как потом заметила Гермиона, протащили под парадной мантией маленькую бутылку Огневиски. Только присутствие Драко мешало ей подойти и отобрать ее. Это и густой туман полнейшего безумия, который не особенно давал отвлечься от кипящих эмоций. Она два или три раза встретилась с ним глазами. И жара этих взглядов почти хватило, чтобы потерять сознание.

Так, Мерлин. Блин. Ей надо было выбраться оттуда. И да, она отсутствовала больше, чем несколько минут, наверняка Гарри уже начинает волноваться, но, раз он все еще может видеть Драко в зале, на почтительном расстоянии от нее ― кажется, можно еще немного побыть одной.

Это воспоминание. Прижата к стене, Драко на коленях. Просто очередной обжигающий сбой рассудка, новый плевок в длинный сладостный список «того, что никогда не должно повториться». «Но, вероятно, повторится». И, грррр. Это звучало у нее в голове громче всего, оглушительно, скандально. Потому что неважно, сколько раз она убеждала себя, что все кончено, все в прошлом и никогда больше не повторится… была так уверена… ― выяснялось, что она ошибалась. И выяснялось при его непосредственном участии. И от этого было еще хуже.

Поэтому Гермиона продолжала ругать себя, представляя, как можно было бы врезать по своему отражению в зеркале и разбить на куски позорную образину.

Но ее приступ самоуничижения был внезапно прерван: она услышала, как кто-то вошел в туалет у нее за спиной. Несколько секунд было слышно только дыхание, а потом Гермиона почувствовала чужое присутствие слишком близко к себе.

И резко обернулась, чтобы получить удар Пэнси прямо в лицо.

― Грейнджер, ― поприветствовала та, распространяя запах кислятины изо рта. Гермиона попыталась отступить назад, но Пэнси подняла руки и с такой силой толкнула ее, что, отлетев назад и подвернув ногу на высоком каблуке, она рухнула на пол с шумом, эхом разнесшимся по туалету.

Гермиона скривилась, посмотрела вверх и открыла рот, чтобы съязвить, припугнуть Пэнси, сорвать с ее лица маску жестокости, чтобы подняться на ноги, выпрямиться и встать вровень с ней. Но удар был слишком силен и почти лишил ее дыхания.

И тут появился еще кое-кто. Миллисент Булстроуд прошагала размашистой походкой и встала за спиной у Пэнси.

― Знаешь, ― протянула та, ― Такая жалость, что мы сегодня без палочек. Они открывают такие прекрасные возможности.

Гермиона попыталась распутать платье и освободить туфли.

― Но, думаю, старая добрая маггловская жестокость тоже сгодится, ― Пэнси коротко улыбнулась Миллисент, которая в предвкушении пожирала Гермиону глазами.

― Ладно, Пэнси, ― выдохнула она, дрожа, изо всех сил пытаясь сохранить твердость голоса. ― Не уверена, что понимаю, в чем дело, но, может, попробуем поговорить?..

― Поговорить? ― фыркнула та. ― Думаешь, дура, сейчас попи*дим и разойдемся приятелями?

И Пэнси наотмашь ударила ее по лицу, так сильно, что Гермиона опять лишилась дыхания, вскрикнула, поднося ладонь к горящей щеке, и постаралась быстро выпрямиться, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на боль.

― Почему? Какая муха тебя укусила? ― прошипела Гермиона, разъяренная нападением, но не собираясь отвечать в тем же. ― Все еще оплакиваешь Малфоя? ― И, почти наверняка, определенно, это было не то имя, которое стоило упоминать.

― Ты заплатишь за это, сука, ― прорычала Пэнси, ― Прямо здесь и сейчас. За все заплатишь.

― Нет. Наверное, нет. Но если дать тебе пи*ды, он еще долго не захочет прикасаться к твоей драной шкуре.

Пэнси зарычала и опять толкнула ее, но на этот раз Гермиона увернулась, а потом шагнула вперед и отшвырнула ее прочь, так сильно, что Миллисент пришлось подхватить ее, чтоб не упала, и прошипела:

― Повзрослей, Пэнси. Ради Мерлина, имей уважение.

― Уважение?! ― взлохмаченная, покрасневшая Пэнси выпрямилась, цепляясь за руку Миллисент. ― Когда я начну уважать грязнокровных шлюх вроде тебя…

― Я имела в виду уважение к себе, тупица! Уважай себя хоть немного! Преодолей это и живи дальше. Перестань искать виноватых!

― Я себя очень уважаю. Так сильно, что, думаю, имею полное право, бл*дь, делать с тобой все, что хочу. Староста ты там или нет, Грейнджер.

― И что? ― Засмеялась Гермиона. ― Что именно вы собираетесь со мной делать? Ну, Пэнси, даже ты не такая дрянь…

И, стоп. Потому что, кажется, она ошиблась. Ощущение было такое, как будто мозг стукнулся о стенку черепа, когда кулак Миллисент обрушился на ее челюсть. Следующее, что она увидела, был пол. Ссадины, губы в крови. Ее еще никогда так не били. И вдруг волна ледяного, грубого ужаса ударила в нее с такой силой, что она задрожала, как осиновый лист.

― Вставай, ты, потаскуха, ― раздался голос Пэнси откуда-то сверху.

У Гермионы дрожали руки, но она выпрямила их, безнадежно отталкиваясь от пола, вскарабкиваясь на ноги.

Она могла столько всего сказать. Она могла изо всех сил размахивать кулаками. Но поняла ― вдруг, здесь и сейчас, чем все закончится. Миллисент Булстроуд, сильная, жестокая и, как всегда, злобная, стояла плечом к плечу с Пэнси с выражением омерзительного предвкушения, ясно написанном на лице.

Привкус крови во рту. Локти болят, челюсть раскалывается. В глазах слезы. И в единственной, последней попытке не распасться на части, Гермиона метнулась мимо них к двери. Миллисент ухватила ее за волосы и дернула назад.

― Вы об этом пожалеете, ― прошептала Гермиона, опять на полу. Она не знала, как или что тут можно сделать. Но это было единственное, что ей оставалось, здесь и сейчас, когда две безжалостные фигуры злобно щурились на нее сверху.

― Хватит крови, Милли, ― выдохнула Пэнси. ― И хватит по морде. Наставь синяков там, где она сможет прикрыться. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

― Я понимаю, что ты имеешь в виду, ― кивнула Миллисент, подходя ближе.

Драко наблюдал, как озираются гриффиндорцы. Они тоже не видели ее.

Гермиона ушла больше получаса назад. Драко не волновался. Не тревожился о ее безопасности. Просто чувствовал ее отсутствие, как утекающую из горла кровь. Как всегда. И вот почему почти каждую секунду он поглядывал на двери ― просто хотел, чтобы она вошла и опять согрела воздух.

― Что с тобой, мужик? ― манерно протянул Блейз.

Драко опустил взгляд на его объемистый пустой стакан из-под Огневиски. Маленькая, крошечная частичка мозга твердила, что надо было бы отобрать его. Быть Старостой и все такое. Но было нечто более важное. Нечто вне нормальной жизни, обычных обязанностей и необходимости соответствовать ожиданиям.

― Ничего, ― пожатие плечами. ― Но, клянусь, Забини, если Макгонагалл или еще кто-то увидит, что вы пили, мое имя лучше не упоминать.

― Что ты там все время высматриваешь? ― Блейз поднял стакан и посмотрел внутрь.

― Так, ничего, ― Драко принялся разглядывать стол.

― С тем, что надо было идти с этой тварью. Грейнджер. Знаешь.

― И, эт самое, в общем, если честно… Все время с ней, е*аный в рот. Должно быть х*ево.

― Ну, то есть, все понимают ― ты поэтому в последнее время такой… знаешь… не такой, в общем. Тупая сука.

― Не хочу, ― отрезал Драко, грохнув об стол стаканом из-под тыквенного сока.

Откуда внезапная потребность вцепиться Блейзу в глотку? И за что? За несколько безобидных замечаний. Слов, которые не шли ни в какое сравнение с тем, что он сам выплевывал ей в лицо. Но просто в чужих устах они казались… хуже. Неправильными. Как будто только он имел право говорить о ней.

― Кстать сказать. Она заслужила все, что огребет. Путается с Поттером и его дружками. Они все это заслужили.

― Ты когда-нибудь заткнешься? ― рявкнул Драко, рывком отодвигая стул.

― Черт побери, мужик! Я просто сказал, что она это заслужила!

― Ты не… ― Блейз замолчал. ― Слушай, неважно. Я просто несу чушь. Слишком много выпил и…

«Нет». ― Потому что внезапно Драко с неимоверной четкостью осознал, что никого из них нет в Зале. Паркинсон и Булстроуд. И эти слова. Она это заслужила. Тысячи мыслей мгновенно промелькнули у него в голове.

Блейз, покачиваясь, встал со стула, и Драко пошел к выходу, оглядываясь, чтобы убедиться, что Забини не отстает.

― Куда это мы? ― Блейз растерялся, когда суета и громкая музыка Большого Зала остались позади, и они миновали несколько человек в коридоре.

Драко отошел подальше и завернул за угол. И еще за один угол. Пока музыка, смех и разговоры не превратились в неясный шум. И повернулся к Блейзу.

― Окей. Какого черта тут происходит, Забини? ― хрипло спросил он, усилием воли успокоив дыхание.

Молниеносным движением схватив за горло, Драко мощно впечатал его в стену; Блейз только приглушенно пискнул. Потому что спокойствие ― просто х*йня, мираж, достало. И прошипел на ухо:

― Слезь с меня, ты, ублюдок! ― проскулил Блейз, пьяно пытаясь оттолкнуть его.

― Говори, Забини, или я иду к Макгонагалл насчет выпивки.

Драко зарычал, выпустил его и отступил на шаг.

― Е* твою мать, Драко. Какого черта с тобой творится в последнее время?

Блейз, защищаясь, поднял руки, когда разъяренный Малфой шагнул вперед.

― Я не должен был ничего говорить, ― он нахмурился и помотал головой. ― Просто вырвалось. Пэнси сказала… то есть… Я, правда, не знаю, почему она так сказала… но я не должен был говорить тебе.

― Я просто думал, тебе плевать. Понимаешь? Ты ненавидишь ее, со шкурой и потрохами. Но Пэнси. У нее какие-то проблемы с этой потаскухой. Не знаю, в чем дело. Но она чем-то расстроила Пэнси.

― И они с Мил хотели… ну, ты знаешь… разобраться с ней. Сегодня.

― Разобраться с ней? И какого х*я это должно значить, Забини? ― Как будто он и так не знал. Но нет. Он не хотел об этом думать.

― Ну, ведь у нас нет палочек, верно? Используй воображение.

Кровь застыла у Драко в жилах. Он схватился за голову.

― Слушай, я не знаю, окей? ― Блейз попятился. ― И почему тебя это так волнует?

Но сейчас Драко не мог думать об оправданиях.

Только о ней. И какого дьявола там происходит. Или уже произошло. И поэтому ли Гермиона не вернулась.

Драко повернулся, стремительно зашагал прочь от Блейза, дальше по коридору к лестнице, и бросился бежать.