Пустой центр

А сейчас мы попытаемся рассмотреть поведение Лори, связанное с разрыванием бумаги, в свете ее основной симптоматики: неумения брать (а следовательно, и отдавать) или устанавливать связи с внешним миром. Если после этого мы подробно разберем, как формируется процесс принятия пищи, если мы задумаемся об экстатическом галлюцинировании, сопровождавшем у Лори разрывание бумаги, если мы постараемся понять, как ей удавалось проделывать это, не отрывая взгляда от потолка, интерпретация подобного поведения как способа приблизиться к самому центру ее болезни перестанет казаться нам притянутой за уши. Первичный источник пищи и, вместе с тем, самый важный для ребенка островок не-Я — все это материнская грудь, которую младенец постоянно наблюдает, но с которой он обращается «не глядя».

Подобно младенцу, нащупывающему грудь или бутылочку в поисках вожделенного соска, Лори в своих галлюцинациях, вероятно, тоже на ощупь приближалась к живительному центру. Также как младенец поднимает глаза на грудь и лицо своей матери, Лори, устремив взгляд вверх, трогала лист бумаги, теребила его, а затем принималась рвать. Она хваталась за лист и пыталась удержаться подобно младенцу, хватающемуся и пытающемуся удержаться за грудь.

Превращая лист бумаги в длинную бумажную полоску, она обеспечивала себе поступление тактильных ощущений аналогичных тому, что, вероятно, чувствует младенец, прикасаясь к телу, лицу или груди матери. Два пальца, непосредственно осуществлявшие разрывание бумаги, соприкасались с пальцами другой руки, которая держала лист; пальцы обеих рук находились в движении, касались друг друга, передвигаясь вдоль края листа. Кроме этого процесс разрывания бумаги ничем не способствовал реализации желаний Лори; животворный центр не вселял в нее жизнь и не предоставлял себя для ее неистовых поисков. Когда же она, наконец, добиралась до него, ее не ожидало ничего, кроме разочарования. Поэтому, совершая символическое действие, она разрушала то, чем не могла обладать. Она как бы отрывала преграду, мешавшую ей вкушать все радости жизни.

Таким образом, в разрывании бумаги для нее, по-видимому, воплотились гнев, фрустрация и враждебность. В этом акте она реализовывала как стремление оказаться в животворном центре, так и гнев за то, что попасть туда было очень и очень нелегко, и за то, что, добравшись до него, Лори обнаружила его пустым. Желание попасть вовнутрь оказалось растрачено на попытки добраться до центра; гнев и фрустрация вылились в отрывание и выбрасывание конца полоски.

Описывая поведение Лори, следует сказать, что она, по-видимому, действовала в соответствии с тем, каким ей представлялся этот мир: стена черствости отгораживала от нее саму жизнь и все ее прелести. Равнодушная мать, которая заботилась только о себе, которая препятствовала выходу Лори в настоящую жизнь, которая не давала девочке ни грудь, ни бутылочку, нашла для нее воплощение в чистом листе бумаги. Лори разрывала черствость, стоявшую между ней и ядром ее жизни, и возводила из нее стену, отделявшую ее от остального мира. Ее так долго держали за неприступной стеной, что теперь за такую же стену она поместила всех нас. То, что она смогла сделать это самостоятельно, означает, что к тому времени она уже перестала быть пассивным объектом, движимым внешними силами; это свидетельствует о наметившемся у нее существенном прогрессе.

Следующий заметный шаг был призван избавить ее от зависимости от этого неуловимого, но постоянно фрустрирующего ядра жизни. Но этот шаг был ей еще не по силам. Она отчаянно стремилась к этому, уничтожая фрустрирующий центр — с отвращением отрывая его. На следующем этапе, она научилась предчувствовать события, прежде чем достижение конца полоски повергнет ее в отчаяние. Она стала вырывать центр с самого начала и только после этого принималась рвать лист, начиная с края. Тогда же, взяв на вооружение всю гамму цветов, Лори еще на один шаг приблизилась к активному, свободному выражению чувств, желаний, а также еще больше утвердилась в собственной независимости. Вероятно, в белизне листа она видела пустоту своей матери, черный же лист, напротив, символизировал ее внутреннее содержание.

Обретение способности символически выражать то, что занимает мысли, — это решающий шаг в процессе развития личности. Умение производить такие сложные манипуляции предполагает наличие некоторых представлений о геометрических принципах (превращение листа прямоугольной формы в бумажную полоску длиной в несколько ярдов) и выявляет наличие как детерминации, так и интеллектуальных навыков. Использование созданного таким образом объекта для ограничения собственного мира — это еще один немаловажный этап самоутверждения и развития личности. Но одним из важнейших свойств психики была и остается способность к прогнозированию: умение предугадывать будущее. Она позволяет осуществлять эффективное планирование, а затем действовать в соответствии с составленным планом.

Перестав пассивно ждать разочарования, неизменно венчавшего ее поиски, Лори стала прогнозировать его возникновение, проделав таким образом шаги, необходимые для становления личности и взяв свою жизнь в собственные руки. Со стороны это выглядело так, как будто она решила, что теперь сама может распоряжаться своей жизнью, невзирая на фрустрирующую мать, что может «волевым решением» освободиться от ее влияния. Поэтому она разом отказалась и от пассивного тяготения к хорошей матери («хорошая» грудь), и от ненависти и страха перед плохой матерью, подавлявшей все ее желания («плохая» грудь).

Теперь, когда Лори научилась быть собой и действовать по собственному усмотрению — вырвавшись из мрака аутизма, — она как будто начала осознавать стоявшую перед ней дилемму. Преследуя одновременно две противоречащих друг Другу, но одинаково желанных цели, она не могла предпочесть одну из них и пренебречь другой, и поэтому она просто не знала, к чему стремиться. И вот она научилась принимать (ее зона, ее собственность) и отвергать (отказ от плохого). После этого, она, вероятно, даже старалась справиться с негативными моментами своего прошлого и освободиться от них своими силами. С достижением этого этапа мир заиграл для нее всеми цветами радуги.