Об уходе за телом

Верный признак косности ума, неповоротливости мысли – это подолгу предаваться заботам о теле, так же как долго заниматься физическими упражнениями, долго пить, долго есть и отдавать много времени прочим телесным потребностям. Все эти вещи не должны быть главным в жизни, но лишь вспомогательным, и делать их нужно только как бы между прочим. Всё наше усердие и внимание должны быть направлены на наш ум, на наш дух.

Всю свою жизнь мы заботимся о собственном теле, сколь бы недостойным и безобразным оно ни было, и считаем ещё, что такая жизнь достойна зависти. А случись бы нам иметь на попечении тело своего соседа, и уже на четвёртый день мы сочли бы свою жизнь невыносимой.

Человек – всего лишь слабая душа, обременённая трупом. А ещё вернее сказать о нём так: недоразвитая душа, сидящая внутри мертвеца.

Друг мой, мужчина ты или женщина? Если мужчина, так и украшай себя тогда как следует мужчине, не превращай себя в урода и какое-то страшилище. Ведь что хотел сказать Сократ, когда советовал Алкивиаду⁴⁸ стать ещё красивей? Он советовал ему пренебречь красотой тела и трудиться лишь над красотой души. «Так что, мне надо ходить грязным, немытым и в пачкающей одежде?» Вовсе нет. Просто твоя чистота должна быть мужественной и достойной мужчины.

Что непорочность для души – то же самое и чистота для тела. Сама природа учит тебя чистоплотности. Невозможно, чтобы между зубами, после того, как ты поел, не остались кусочки пищи – и природа даёт тебе воду и повелевает прополоскать рот, дабы ты был человеком, а не свиньёй. От пота и грязи, приставшей к коже, она даёт тебе купание и омовение, масло, скребницы, мыло и полотенце. Ты этим пренебрегаешь? Так ты больше и не человек. Разве не заботишься ты о своей лошади, разве не велишь чистить её скребницей? Разве не заботишься о своей собаке, веля намыливать её, ополаскивать да расчёсывать? Так не обходись же с собственным телом хуже, чем с лошадью или собакой. Мой его, чисти и не воображай, что унизишь тем своё достоинство. И будь спокоен: никто теперь не убежит от тебя. И напротив, как не убежать от человека грязного и неряшливого, от того, от кого скверно пахнет? Я тебя не убедил? Ты всё ещё хочешь быть немытым и вонючим? Так будь им в одиночестве, наслаждайся своей грязью один. Но уйди из города, ступай в пустыню, не отравляй жизнь своим соседям и друзьям. Ты всего лишь ком грязи, а ты смеешь ходить с нами в храмы, где запрещено сморкаться и плевать на пол!

Если философ – грязный, неопрятный и страшный на вид, словно преступник, вылезший из темницы – вещает мне прекрасные правила, то как он может увлечь меня? Как он вынудит меня любить философию, если она оставляет человека в таком состоянии? Я даже не могу заставить себя слушать его речи, и уж, конечно, ни за что на свете не последую за ним. Не будем же забывать о чистоте и приличии. То же самое я говорю ученикам. Мне больше по душе молодой человек, если, решив посвятить себя философии, он придёт слушать меня умытым и прилично одетым, а не грязным, со слипшимися, нечёсаными волосами, ибо из этого я волен делать вывод, что у него есть понятие о красоте и что его влечёт к тому, что порядочно и честно. Раз он заботится о красоте, которая ему ведома, я могу надеяться, что он оценит и ту красоту, с которой я его познакомлю, – красоту внутреннюю, которая состоит в том, чтобы пользоваться своим умом, и по сравнению с которой красота тела – жалкое уродство. Но человеку немытому, отвратительному, покрытому потом и грязью, с перепутанными волосами и бородой до пояса, что я могу сказать ему, чтобы он узнал красоту, о которой он не может иметь никакого поянтия? Это свинья, и свинья всегда предпочтёт своё поганое корыто самому прекрасному из фонтанов.