Подходы к понятию архитектуры

Для оценки роли “второй природы” в жизненных процессах необходимо определить само понятие архитектуры и границы его применения.

История строительства началась с пещер, шалашей и землянок. Эти утилитарные обиталища решали лишь две задачи — пользы и прочности. Появление хижин как более сложных конструктивных произведений, где кровля и ограждения дифференцируются, можно условно считать поворотным пунктом, когда, кроме пользы, возникает третья составляющая — красота и когда можно говорить о возник­новении архитектуры как искусства, в котором воплощаются мировоззрение, идеология и стремление к мифотворчеству. Проявляется тенденция к отказу от концепции неоднородного, но общего для всего сущего пространства. В архаическом мировоззрении возникают основные пространственные оппозиции: внутренний—внешний, свой—чужой, женский—мужской, свет—тьма, жизнь—смерть, sacrum—profanum. Основной смысл — выделение замкнутого безопасного пространства и членение мира по принципу его качественной оценки.

На этом этапе возникают и кочевые сборно-разборные постройки — прообразы юрты, чума, шатра, в которых появилась возможность реализовать смысловые цели. В постройке возникает информационное начало — главное свойство архитектуры. В монгольском гэре (юрте) функциональные зоны соответствовали двенадцатимесячному календарному циклу и странам света. Время суток определялось по местоположению солнечного луча в соответствующей функциональной зоне.

Вместе с декором, истоки которого берут начало от ритуальных росписей пещер, с покраской лозы для плетения хижин и составления видов плетения, аппликативным узором тентовых покрытий, другими видами внешнего убранства архитектура обретает черты пространственной книги, где записываются в изобразительной и символической форме информация для пользователей.

Есть еще один аспект, где существенным образом проявляется отличие архитектурного произведения от постройки. Это — объемно-пространственное решение, где многое зависит от материала, формы, пропорций. Пространственная пластика выходит на первый план. Именно она становится фактором энергоинформационного обмена между жилищем и человеком. Здесь-то и возникает исключительная роль архитектуры в нашей жизни, когда мы начинаем понимать или, скорее, ощущать новый уровень взаимодействия, при котором стирается грань между живым и неживым. [35]

Как считает теоретик архитектуры И.Б. Михайловский «история учит нас, что в глубокой древности, не поддающейся точной датировке, культура человеческая развилась довольно высоко в нескольких центрах, преимущественно по берегам больших рек и морей. На Ниле возникла цивилизация Египта, на берегах Тигра и Евфрата — культура Месопотамии и Ассирии. Затем, уже во времена исторические, на Балканском полуострове и в Малой Азии возникла и развилась культура древней Греции. Никогда прежде человечество не достигало такой высоты интеллектуального развития, как в Греции. Здесь с необычайным успехом расцвели искусства и науки: архитектура, скульптура, живопись, музыка, поэзия, драма, история, математика и философия. То, что было изобретено греками в области архитектуры, легло в основу дальнейшего развития этого искусства у всех культурных народов и сделалось общечеловеческим достоянием!».[38]

В Древней Греции, когда инженерные системы либо отсутствовали вообще, либо были предельно просты, архитектор — главный строитель — отвечал практически единолично за все строительство. В те времена под понятием “архитектура” подразумевался весь строительный комплекс, от создания художественного образа до организации работ.

«Прямые наследники греков, римляне оставили множество архитектурных произведений, свидетельствующих о небывало высоком развитии у них архитектуры. Римляне не проявили такой тонкости художественного вкуса, как греки, зато они умели применять в своих зданиях те формы, которые были изобретены другими народами. Задачи архитектуры понимались римлянами значительно шире, чем греками; для решения их римляне разработали свои новые приемы архитектуры — бетон и своды. Здания самого различного назначения, главным образом общественные, должны были вмещать большое количество людей; поэтому они отличались большими, часто огромными, размерами. Они обладают несокрушимой прочностью, смелостью замысла и необычайной роскошью. При этом римляне широко пользовались тем богатым наследием в области художественного оформления, которое они получили от греков» [38].

Древний Рим, и прежде всего Витрувий, внес понимание архитектуры как выполнение триады требований — пользы, прочности, красоты. И хотя архитектор все еще оставался главным в строительстве, разделение труда уже фактически произошло. Отдельные мастера стали выполнять задачи инженерного оборудования, а позже и конструктивного решения. Да и в художественных вопросах стало выделяться место скульптора, живописца, альфрейщика. Однако архитектурное произведение продолжало оставаться цельным средовым объектом, где красоте уделялось внимание едва ли не больше, чем пользе утилитарной. Возьмем на себя смелость предположить, что в эти понятия — красота и польза — вкладывалось гораздо больше смысла, чем принято считать в наше время. Красота тесно смыкалась с пользой, пользой для физического, душевного и духовного здоровья человека.

Однако энергоинформационные взаимодействия в процессе создания постройки проявляются на более ранних стадиях — в ходе выбора места для ее размещения. Наряду с утилитарными соображениями в число оснований для этого входит и определение энергоинформационных факторов места застройки и среды в целом. Для наших предков определяющим мотивом в принятии решения был интуитивный анализ “земных токов”, то есть присутствовало определенное осознание, что от этого во многом зависит сохранность сооружения и здоровье людей, живущих в нем. Таким образом, историческая тенденция к обживанию определенных мест увязывается с энергетическими свойствами территорий.

Можно считать, что к XX столетию люди почти совсем растеряли опыт энергоинформационного взаимодействия с живой и неживой природой, утратили потребность в сенситивном и эстетическом общении со средой. Конструктивизм первой половины XX века с его тягой к индустриализации и, наконец, сама индустриализация строительства начинают вытеснять из строительного процесса само архитектурное художество как продукт творческого сверхчувственного опыта. Начинают стремительно выделяться и развиваться инженерные строительные профессии, ориентированные на вульгарный материализм.

Лозунг французского архитектора Ле Корбюзье “Дом — машина для жилья” превращает то, что было произведением искусства и вместилищем души автора, в структурно упрощенную, примитивную строительную продукцию. Уже не стоит вопрос о правильной посадке здания с целью его не только функциональной и тенденциозно-эстетической привязки к среде, но и соответствия энергоинформационным качествам территории.

Наступает эра механистического подхода к организации среды обитания. Глубинные противоречия техногенной цивилизации — создание машин для производства еще более совершенных машин; человек, флора и фауна как материалы и средства технического прогресса — переносятся в область архитектуры. Возникают поколения архитектурных произведений, ориентированных на оптимизацию жизнедеятельности как производственного процесса и организующих агрессивную среду по отношению к человеку, среду гомогенную, скучную и однообразную, вызывающую у человека состояние сенсорной депревации (информационного голода), отупение, отвращение к жизни, агрессивность к окружающим.

Как реакция на нарушение средового баланса энергетических взаимодействий в доведенной до уровня строительной поделки архитектуре возникает научная дисциплина — экология, принципы которой в 1963 году сформулировал французский архитектор Робер Леру. Его требования направлены на то, чтобы дом по своим средовым характеристикам и пространственной ориентации наряду с инженерным комфортом был бы наиболее удовлетворяющим для потребностей людей. Однако в борьбе за экологическую безопасность, в которую теперь включены биологи, химики, физики, инженеры и медики, места вопросам душевного здоровья и информационного благополучия так и не нашлось. Опять лишь утилитарная польза и прочность. Ведущую партию в создании архитектуры теперь играет инженер-строитель, который при необходимости привлекает декоратора. При индустриальном производстве деталей и их достаточном выборе он, как из конструктора, создает строение для любых процессов жизнедеятельности. Остаются невостребованными функции архитектора по управлению энергоинформационными процессами в среде обитания, по душевному и физическому оздоровлению живущих в искусственно созданной среде, чувственно воспринимаемой ими как комфортной.[35]

Как вполне осязаемая глобальная проблема встаёт проблема интенсивности строительной деятельности. Она стоит практически так: надо ли застраивать все доступные территории и превратить всю природную окружающую среду в искусственную среду жизнедеятельности? Возобладает ли хотя бы здравый смысл при этом, если уж не ноосферный подход с его высоким пониманием разума?

До сих пор архитектуру относили, исходя из этимологии слова, к строениям, а архитектурную деятельность — к строительной. Как мы знаем, сейчас это область просто техники с точки зрения политиков и чиновников. И это, как мы помним, большая проблема общества. Если “архитектор” переводится с греческого как “главный в строительстве, ” то “архитектуру” следует трактовать как “главное в строительстве”.

Это “главное” с веками меняло свое содержание, делая важными для людей те или иные аспекты, но, тем не менее, сохраняя за архитектором нечто такое, что никакая иная специальность в себя не включала, а именно — формообразование ограничений пространства для обеспечения жизненных потребностей людей. Отличительной чертой этого процесса является наличие явной и скрытой информации, адресованной не только рассудку, но и подсознанию. Архитектуре отводится роль поддержания общественного здоровья — психического и физического. Архитектура содержит множество информации, предназначенной для тех, кто вступает в контакт с архитектурным произведением. Сам такой контакт является одним из важнейших жизненных процессов, и именно в этом заключается отличие архитектуры от строительства, архитектурного произведения от просто постройки. Архитектура возникает лишь тогда, когда в постройке содержится надутилитарная информация, представленная в пластических и декоративных формах, в закодированном или символическом виде. Существующие полюса — объект и субъект восприятия, информация и человек, идеальное и материальное должны иметь связку, посредством которой происходит перенос и овеще­ствление информации в эмоциях и физических ощущениях человека. Эта связка — не что иное, как энергия, без затрат которой не может происходить ни один физический процесс.

“Все во всем”, — говорили древние. В физическом, вполне материальном теле человека заключается совершенно идеалистическая субстанция — подсознание, а информация для своего овеществления нуждается в совершенно материальном носителе. Поэтому логиче­ски необходима и, вероятно, существует энергоинформационно-материальная связь между объектом и субъектом восприятия, в данном случае — формой и подсознанием, информационным представлением формы и человеком.

Архитектура реализуется в трех аспектах — материальном (в утилитарных качествах объекта), энергетическом (в частности, в микроклимате) и информационном (заключенном в архитектурной пластике и декоре). В их совокупности проявляется отражение в создаваемой человеком среде обитания единства его духовного и физического начала. Архитектура предназначена человеком не только для защиты от вредных средовых проявлений, но и для целей формирования комфортных условий протекания жизненных процессов.

Полностью комфортно человек может ощущать себя только тогда, когда удовлетворены не только его физические, но и эстетические, и энергоинформационные потребности, когда внутреннее ощущение красоты архитектурного сооружения наступает как результат удовлетворения субъективных и общественных потребностей человека. Это уже не просто функция создания красоты, а управление тонкими чувственными структурами человека. Кроме архитектора, нет представителя другой профессии, который мог бы взять на себя такую задачу. Очевидно, именно в этом назначение архитектора, его профессиональный долг и призвание. Обратим внимание, что архитектуру отличает её фундаментальное назначение – управлять поведением и процессами жизнедеятельности посредством физических ограничений пространства, организуя его, а также посредством информации, адресованной и сознанию и подсознанию. Первое может делать и постройка, а вот второе доступно только архитектуре.

Сейчас общепринят такой взгляд на архитектуру:

Архитекту́ ра (греч. α ρ χ η — здесь: основа, происхождение; и лат. tectum — дом, укрытие) или зодчество — это одновременно наука и искусство проектирования зданий. В широком смысле слова архитектура — это организация среды обитания человека, начиная с проектирования городов, вопросов организации городской среды, ландшафтной архитектуры и заканчивая дизайном мебели и внутреннего убранства зданий.

По словам древнеримского архитектора Витрувия, архитектура основывается на трёх началах: прочность, польза и красота — и лежит в определённом гармоническом отношении к пропорциям человеческого тела. Много позже (в 15 веке) Альберти добавил четвёртое начало — целесообразность, которую можно, впрочем, определить и как производную от первых трёх составляющих. Вплоть до новейшего времени в разные исторические эпохи разные элементы формулы Витрувия были главенствующими, отвечая на запросы своего времени. В последние десятилетия, после периода модернизма (не путать с модерном), с распространением современных строительных материалов и технологий, с кризисом «единой эпохи» и возникновением принципа разности культур, архитектурная форма почти неизбежно стала отрываться от функции. Форма стала зависеть не от материала, как во времена Витрувия, а от семиотических претензий заказчика или автора-архитектора, и формула Витрувия стала уделом студентов и «классицистов». [19]

При оценке архитектурных свойств обычно применяют исключительно экспертный вид оценки, не производя при этом никаких измерений. Полнейший субъективизм. А ведь теория измерений предоставляет большие возможности качественных измерений, прямых и косвенных, инструментальных и интуитивных, объективизированных и субъективных, соответствующих понятию красоты. Проблема, как ни странно, заключается в игнорировании теории измерений и всемирно признанного принципа единства измерений, закреплённого действующим законодательством.

И здесь обнаруживается ещё одна проблема, о которой ранее уже говорилось – проблема категорий общего и частного. При всей привлекательности понятия «красота», это понятие является частным по отношению к такой всеобъемлющей категории как «информация».

Мы подошли вплотную к определению понятия “архитектура”, в главном сущностном выражении, в условиях продолжающейся дифференциации видов архитектурно-строительной деятельности.

Итак, в обиходном смысле, архитектура — это искусственно созданная человеком среда его обитания, сочетающая пластическое и декоративное воплощение материальных объектов и их свойства энергоинформационного воздействия на людей и предназначенная для сохранения, поддержания и развития душевного, духовного, а через них и параллельно с ними физического здоровья людей. В последующем изложении мы рассмотрим еще раз это явление и дадим ему определения с позиций формирования архитектурных решений.