Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Анонимный слой в мире современников






В предшествующем анализе мы рассматривали конститу­тивные элементы они-ориентации. Различные конкретные переживания < мной> современников происходят фактически внутри базовой структуры они-ориентации. Конечно, эти переживания с необходимостью являются актами мышления, через которые Другие, чье существование просто допускается или воображается, постигаются с учетом типических призна­ков. При наличии этой фундаментальной идентичности пере­живания дифференцируются различными способами. Наибо­лее важным является тот факт, что они, будучи всегда косвенными, не являются все равно анонимными. Мы можем! сказать, что мир современников стратифицирован относительной степенью конкретности или анонимности, характеризующей идеальный тип, с помощью которого постигаются Другие. Чем более анонимен персональный идеальный тип, который опосредует переживание < мной> современника, тем более продвинуто замещение объективными контекстами субъективного контекста смысла, приписанного Другому. Чем более продвинуто замещение, тем более зависим, в свою очередь, персональный идеальный тип, конституирующий данное переживание, от субстрата более или менее анонимных персональных идеальных типов и соответствующих контекс­тов смысла. Анонимность идеального типа есть понятие, требующее дальнейшего пояснения. На предшествующем шаге нашего исследования мы показали, что «чистая» ты-ориентация состоит в простом — но непосредственном — осозна­нии существования Другого. Постижение спутника в соответ­ствии с некоторой характерной чертой предполагает это осознание. Но в случае они-ориентации дело обстоит не так. Даже в своей «чистой» форме они-ориентация основывается на привнесении типического признака в акт мышления. В таком акте я полагаю, конечно, настоящее или предыдущее существование типического признака. Но я не нуждаюсь в том, чтобы полагать наличие типического признака у данного конкретного индивида в отдельной точке пространственно-временного континуума. Идеальный тип анонимен по отношению к любому существующему лицу. Следовательно со­временник, который может быть постигнут только как идеальный тип, в этом смысле анонимен. Существование современника не переживается непосредственно независимо от того, допускается ли оно, рассматривается ли как возмож­ное, или даже считается само собой разумеющимся. В моем настоящем переживании современник имеет статус индиви-дуированного пересечения типических признаков. В этой связи следует отметить, что характер субъективной вероятнос­ти, которую имеет для меня существование моего современ­ника, повышает вероятностный характер моих действий, ад­ресованных ему, по сравнению с действиями, адресованными спутникам в ситуациях лицом-к-лицу. Как мы покажем в дальнейшем, это имеет важные последствия для природы социальных отношений, включающих просто современников.

Понятие анонимности идеального типа может быть также понято как указание на относительный масштаб типизирую­щей схемы. Масштаб типизирующей схемы определяется от­носительной завершенностью и обобщенностью того сегмента знаний, на основании которого я отобрал признак, подлежа­щий типизации в качестве инвариантного атрибута этой схемы. Если схема выведена из предшествующих пережива­ний < мной> отдельно взятого спутника, то типизация отно­сительно конкретна; если она выведена из персональных идеальных типов моего комплекса общих знаний, касающихся социальной действительности, она относительно анонимна. Мы можем сказать, что степень конкретности типизирующей схемы обратно пропорциональна уровню обобщенности пережи­ваний, отложившихся в комплексе знаний, из которого эта схема выводится.

Отсюда очевидно, что каждая типизация предполагает дру­гие типизации. Чем больше субстрат типизирующих схем включено в данный идеальный тип, тем более он анонимен и тем больше регион вещей, само собой разумеющихся при применении идеального типа. Конечно, субстраты не пред­ставлены эксплицитно в ясных и различаемых актах мышле­ния. Это становится очевидным, если кто-то берет такие социальные реалии, как государство, экономическая система или искусство, и начинает эксплицировать все субстраты типизации, на которых они базируются.

Следовательно, относительная степень конкретности или анонимности идеального типа должна быть увязана с легкос­тью, с которой они-отношение — для которого данный тип является конституентой — может быть трансформировано в мы-отношение. Чем более вероятно, что я должен постигать непосредственно «чьи-то» идеально-типические черты как элементы текущей сознательной жизни конкретного индиви­да, тем менее эти черты анонимны. Проиллюстрируем это на двух примерах.

Я думаю об отсутствующем друге А в они-ориентации. Я знаю, что А стоит перед трудным решением. Из прошлого непосредственного переживания А я сохранил идеальный тип «мой друг А вообще». Я могу также сформировать типизацию образца действия «поведение А перед лицом трудных реше­ний». Этот идеальный тип также принадлежит скорее к они-ориентации, нежели к ты-ориентации: «люди, " подобные" А, при столкновении с трудными решениями имеют обыкнове­ние действовать таким образом»; все же идеальный тип «мой друг А», будучи основан на прошлом переживании < мной> А в ситуациях лицом-к-лицу, очень конкретен. Более того, если оставить в стороне технические трудности, мой современник А всегда может стать моим спутником А.

Другой пример: мой друг А говорит мне о X, которого он недавно встретил и которого я не знаю. Он описывает его, то есть он конструирует идеальный тип X, сохраняя неиз­менными свои непосредственные переживания X и транс­формируя их тем самым в типизации. Конечно, типизации, осуществляемые А, зависят от его комплекса знаний, его биографической ситуации, его интересов при встрече с X, его интересов при рассказе мне об X и т. д. Я соотношу идеальный тип, который А сконструировал и о котором он мне рассказал, с моим комплексом знаний в соответствии с моей собственной биографической ситуацией, моими инте­ресами и т. д. Следовательно, идеальный тип X не является идентичным для меня и для А. Я могу даже поставить под сомнение характеристику X, данную А, с учетом моей соб­ственной характеристики А: «А легко возбудимый тип... он склонен видеть людей по-своему».

Оба примера относятся к идеальным типам, которые отно­сительно конкретны. Они выведены из первичных непосред­ственных переживаний < мной> современника как индивида. Воспоминание о его текущей сознательной жизни оживляет объективный контекст типизации, который в настоящем дей­ствительном переживании заменил непосредственное постижение уникального индивида. Идеальные типы такого рода могут быть обозначены как характерологические персональные типы. Другим видом персонального идеального типа является функциональный тип, который учитывает только типические функции современников. Для иллюстрации мы можем опять обратиться к примеру почтового служащего. Этот идеальный тип уже более анонимен, нежели характерологичен, так как он не относится к индивиду, с которым я состоял, состою сейчас и буду всегда состоять в мы-отношении любой степени близости; даже в ситуациях лицом-к-лицу я вижу его как «почтового служащего». Более того, когда я отправляю свое письмо, я не обращаюсь к персональному идеальному типу «почтового служащего», для которого его поведение пребыва­ет в специфическом субъективном смысловом контексте (зар­плата, безопасность, начальник и т. д.). Для меня актуален только образец действия, в данном случае стандартизирован­ная типическая обработка писем. Это только дело случая, что я связываю, так сказать, с этим образцом действия «кого-то», кто его выполняет. Этот «кто-то», конечно, является относи­тельно анонимным персональным типом.

По сравнению с характерологическим идеальным типом функциональный идеальный тип относительно анонимен, но по сравнению с другими идеально типическими схемами, особенно теми, которые относятся к социальным коллективностям, он конкретен. Типизации социальных коллективностей, даже если они сохраняют персональный характер, в высшей степени анонимны, поскольку коллективности не могут переживаться непосредственно и по своей природе принадлежат к трансцендентному социальному миру просто современников и предшественников. Обширный класс таких типизации также содержит различные слои анонимности. Например, совет директоров данной корпорации или конгресс являются типизациями социальных коллективностей, кото­рые все еще относительно конкретны, поскольку основаны на ограниченном количестве субстрат персональных идеальных типов. Такие же типизации, как государство, народ, экономи­ка, социальные классы и т. д., используются и в том смысле, как если бы им соответствовали персональные идеальные типы современников. Однако это «как если бы» не может быть ничем иным, как антропоморфизмом для абсолютного ано­нимного контекста. Неверным будет подразумевать, что этот контекст является или мог бы быть субъективным смысловым контекстом для реального современника. Как говорил Макс Вебер: «Но для субъективной интерпретации действия в со­циологической работе эти коллективности должны толковать­ся как возникающие исключительно из организации частных действий отдельных лиц и как способы этой организации, поскольку только они могут толковаться как агенты в ходе субъективно понимаемого действия....Для социологических целей не существует такой вещи, как коллективная личность, которая «действует». Когда в социологическом контексте де­лается ссылка на «государство», «нацию», «корпорацию», «семью», «армию» или на подобные коллективности, то ско­рее имеется в виду только определенный вид развития дейст­вительных или возможных социальных действий отдельных лиц»[12]. Деятельность государства может быть представлена как действия государственных «функционеров», которые на самом деле постигаются посредством персональных идеальных типов и к которым можно вернуться в они-ориентации. В социологической перспективе государство можно рассматривать как сокращенное обозначение сложной системы взаимозависимых. персональных идеальных типов. Однако при обычном употреблении таких терминов, как «государство», эта ком­плексная структура типизации считается само собой разуме­ющейся. Более того, объективные контексты смысла, прояв­ляющиеся в анонимных образцах действий функционеров, необоснованно приписываются персональным псевдотипам социальной коллективности таким же способом, которым типический актор координирует индивидуальное действие. Но не может быть сконструировано никакое индивидуальное сознание, из которого «деятельность» социальной коллектив­ности конституирует субъективный контекст смысла.

Анализ структур идеальных типизации, формирующих суб­страты социальных коллективностей, является важной зада­чей, которую социологии еще предстоит решать. Необходимо описать стратификацию социальных коллективностей в терминах относительной анонимности и, в соответствии с их происхождением, в непосредственных или косвенных пере­живаниях реальности. Необходимо также выявить, в какой степени можно говорить о субъективном смысле социальных коллективностей, то есть в какой степени деятельность соци­альной коллективности, постигаемая как типические действия «функционеров», может быть приписана субъективным кон­текстам смысла последних и, тем самым, их «ответственности». Это — проблема особой важности для политической и право­вой теории.

Тщательного анализа заслуживает также вопрос о том, при каких обстоятельствах и в какой степени понятие социальной коллективности может служить в качестве схемы для интер­претации поведения современников в силу того факта, что в объективном контексте смысла оно включает ценностные суждения, которые приняты в качестве значимых и которым следуют в данном обществе или социальной группе. Наблю­дения над социальными коллективностями прилагаются также к системам сигнификации — таким, как, например, английский язык. От объективного контекста смысла — структуры английского языка — всегда можно перейти к высокоанонимному персональному типу лица, говорящего на английском языке. Опять же, не может существовать никакого типического «индивида», для которого объективная структура является субъективным контекстом смысла. «Объективный дух языка» есть незаконная фикция.

Эти замечания применимы также ко всякого рода культур­ным объектам — как идеальным, так и материальным. Арте­факты, например, могут интерпретироваться с учетом персо­нального идеального типа их создателя, производителя, владельца и пользователя. Орудие является продуктом про­шлых действий, «чьим-то», средством реализации будущих планов действий «кого бы то ни было». Отношение средства-цели конституирует объективный смысловой контекст, от которого всегда можно перейти к самим идеальным типам производителя или пользователя.

Здесь мы завершаем описание уровней анонимности, ко­торые структурируют переживание < мной> мира современни­ков. Переходя от непосредственного переживания < мной> спутников в ситуациях лицом-к-лицу к опосредованному переживанию бывших спутников, мы последовательно описа­ли все более анонимные типизации, опосредующие пережи­вание < мной> трансцендентных социальных ролей от отно­сительно конкретного характерологического персонального идеального типа к более анонимному функциональному типу и далее к типизирующим схемам для очень анонимных соци­альных коллективностей, культурных объектов и артефактов.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.