Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак, тот же самый я умом своим служу закону Божию, а плотью закону греха.

Б) 14. Апостол в своем лице изображает тяжелое состояние человеческой души, не мирно почивающей под властью греха, но находящейся под руководством закона, сознавшей свое горькое греховное состояние. И что же она сознает? С одной стороны, что закон духовен, как по своему происхождению от Святого Духа, так и по требованию от человека духовной жизни, а сам человек сознает себя плотяным, всем своим настроением, желающим только того, что служит к услаждению плоти, что относится до благ только телесной жизни. Чтобы точнее и яснее понять мысли Апостола нужно иметь в виду состав человека: он состоит из плоти, души и духа. Плоть – тело и его потребности; душа – совокупность способностей – мышления, представления, воображения, памяти, и результатов их деятельности: различных научных и не научных знаний: искусства, художества, мастерства, все роды практической жизни, семейной и общественной. Дух – все проявления внутренней жизни, которые ведут человека от земного к небесному – от тварного к Творцу, от временного – к вечному. Дух есть та сила, которую вдунул Господь в лицо человека при его сотворении и в которой, собственно, и заключается образ и подобие Божии. Осязательно она открывается в нас страхом Божиим, действиями совести и тем, что не дает нам удовольствоваться ничем тварным. Когда бывают в силе все эти движения духа, они отрешают от всего земного и заставляют не внимать никаким условиям земного бытия. Норма жизни человека – жить духом и им одухотворять душу и тело. Живущий так получает от Бога силу управляться с душою и телом и подчинить их духу. С падением прародителей все это изменилось к худшему: человек стал жить без Бога, сам, своими душевными силами устраивать свою жизнь в соответствии с условиями своего земного существования. Таким образом, стали во главе вместо духа – душа и тело с их потребностями, дух же не только потерял свое руководительное значение, но даже ниспал до подчинения душе и телу. Что же вышло из этого? Потребности души и тела, без руководства духа, потеряли меру и закон взаимного отношения и соподчинения и при всякой возможности каждый стремится занять первое место и подчинить себе другие, а из жизни без Бога и из самоугодия произошло множество страстей. Вся эта душевно-телесная жизнь, под управлением самоугодия, и называется у Апостола плотской. В такой-то плотяной жизни зародился и размножился грех. Потребности души и тела сами по себе не грешны, но когда телу удовлетворяют во вред душе, а душе и телу наперекор духу, то грешат, и особенно тогда, когда потребности души и тела удовлетворяются не для них, а для страстей, и, таким образом, человек, как раб, волей-неволей грешит – продан греху.

15. Вследствие такого расстройства в природе человеческой происходит то, что человек и сам не знает, что в нем делается: желает одного, а делает совсем другое, то, именно, что до этого считал для себя ненавистным. Так и всегда бывает с душевно-телесным человеком: он решил не поддаваться какой-либо действующей в нем страсти, как ненавистной ему, но возникает страсть, обольщает его, и он поддается ей, как раб.

16-17. Если же, говорит, я делаю не то, что хочу, значит, сознаю, что не следовало мне делать так, как делаю, а если сознаю, значит, одобряю противоположное этому поведение, т.е. закон. Выходит, из всего этого то, что, делая чего не хочет и чего ненавидит, человек делает так не сам по себе, а по принуждению живущего в нем греха. Обыкновенно происходит так: до греха и после, т.е. согрешивши, человек не одобряет греха, а когда грешит, то хочет его и соделание его считает для себя лучше несоделания, как будто кто-то посторонний заставляет силою какого-то непонятного обаяния согрешать. Что же за тайна в грехе, что он имеет такую силу? – С поражением своей природы – противлением Богу, человек находится под влиянием двух начал: духа, влекущего его к Богу, и самоугодия – душевно-телесного, влекущего от Бога. Дух, хотя и ослаблен грехом, все же жив в человеке. Вот он-то и сочувствует требованиям закона: он желает делать по закону. Но так как он не силен увлечь сердце небесными благами, потому что сердце или не вкусило их, или они кажутся ему слабыми в сравнении с чувственною страстью, им много раз испытанной, поэтому страсти, когда предстанет на деле выполнить закон, обольщая душу воспоминаниями, уже испытанного, увлекают человека неожиданно в сторону противную закону, и он согрешает; после же греха духом опять сознает справедливость закона и свою неправоту. К чему же все это приводит человека?

18. Приводит его к опытному (знаю) убеждению, что в его природе происходит разлад: духом он желает добра, а сделать его не может – не имеет сил, потому что в душевно-телесной его природе, посредством которой делается дело, живут похоти, страсти (недоброе), которые и управляют поступками человека. Отсюда вывод прямой. –

19-20. Хотя духом он желает делать доброе, но, вот, нападает страсть, живущая в его душевно-телесной природе, обольщает сердце греховной сладостью и тем склоняет его сделать не доброе, а злое, по своему внушению. И он грешит и как бы слагает с себя вину за свои грехи: не я, говорит, это делаю, а живущий во мне грех, этот господин мой, которому я продан в рабство. Но кто же это господин? – Сам же человек, добровольно поработивший себя самоугодию и страстям: он их сам возлюбил больше, чем Бога, и сам продал им себя, поэтому они и помыкают им, как работ своим, и даже поставили ему в закон угождать им.

21-23. Такой неестественный порядок жизни обратился как бы в закон, - когда по требованию закона хочу делать доброе, в то же время предлагается мне злое. По опыту известно, что, когда человек замышляет делать доброе, прямо ли от себя или по внешним поводам, тотчас же возникает изнутри противоположное – злое и предлагает себя вниманию вместо добра. Оно еще не принуждает, а только предлагает себя. Просят помощи бедные, хочу помочь. Но является своекорыстие и нашептывает: себе нужно, для себя побереги и откажи. Так бывает и при всяком предположении доброго дела; происходит как бы спор: добро влечет к себе, а зло к себе. Дух или внутренний человек на стороне добра. – он находит удовольствие в законе Божием – во всем угодном Богу, законом, добром, к чему и влечет человека, злое же, живущее в душевно-телесной природе человека, противится закону и добру, влечет к себе. Когда человек еще только размышляет о добром, зло только предлагает себя вместо добра, когда же появляется в сердце сочувствие к добру и услаждение им, тогда зло предлагает свою прелесть, испытанную человеком сладость ощущения от злого дела. Борьба между добром и злом растет, зло противодействует по мере действия силы добра – противоборствует закону ума – духа. Закон духа составляют требования страха Божиего и совести, содержащей естественный закон и принимающей писанный закон Божий. Всему доброму она сочувствует и наслаждается им. Этому закону внутреннего человека – духа противоборствует грех – зло, живущее в душе и теле как закон, но не Богом установленный, а самим же человеком, как постоянный, привычный, укоренившийся порядок его самоугодной жизни. Закон греха берет перевес над законом ума – духа тем, что прельщает сердце человека уже испытанной им сластью греха (ср. Иак. 4, 1), хотя и призрачною. Человек поддается и теперь этому прельщению не по необходимости, потому что он имеет силу не допустить этих прельщений греха до сердца или ослабить их, а по своей слабой воле. Если грех так одолевает человека, то как же человек может услаждаться добром? Грех не отвергает прямо закона, но влечет человека нарушить его только на этот раз. И человек поддается этому соблазну – грешит, а впредь дает себе слово не грешить, а во второй и в следующий разы грешит уже по примеру прежнего.

Итак, к чему же привел человека закон? К глубокому сознанию, что он крайне грешен; мало того, еще к более тяжелому сознанию, что он не имеет и сил, чтобы исполнить закон, хотя бы и хотел, и оправдаться пред Богом, одним словом, к сознанию, что он самый несчастный человек, достойный вполне смерти и вечного осуждения – гнева Божия.

24. Изображенное Апостолом состояние падшего человека вызывает жалость. Печально такое состояние: бедный, нечастный я человек! Но в душе есть еще надежда на избавление, и она с воплем обращается к нему: кто избавит меня от плена похотей, живущих в теле и душе, потому что он для меня – смерть? В этом-то и обнаруживается правда Божия, приготовляющая людей посредством закона к принятию Искупителя. Она довела человека до сознания его бессилия и беспомощности: он сам сознательно сказал: кто избавит меня от сего тела смерти? Следовательно, уже устремляет взор на спасение не в себя, на спасение в Обетованном семени, в Иисусе Христе, за что сознательно и возносит благодарение Господу.

25. Это ожидание избавления людей от греха и гнева Божия осуществилось в лице Иисуса Христа. От лица всех чающих Апостол шлет благодарение Богу за избавление. Как совершилось избавление, он говорит в следующей главе, а здесь снова напоминает то горестное состояние, в котором находится падший человек, еще только чающий избавления. Из всей его природы один дух остался верным Богу, а все остальное находится под властью греха, служит закону греха.