Глава 4. Конечно же, мы гордились своими достижениями!

Конечно же, мы гордились своими достижениями!

— Ты посмотри, ты только взгляни на этого Эйни! — восхищалась Юлия. — Он же…

— Он не только лучше Македонского стреляет из лука, — сказала Инна, — он стометровку бежит за восемь секунд.

— Ровно?.. Ровно за восемь? — спросил Том, — это же рекорд…

— Ну, не ровно, — сказала Инна, — за восемь и семь, но эти семь десятых секунды ровным счетом ничего не значат.

Я не участвовал в этих разговорах, мне достаточно было это слышать.

— А Папа, — сказала Ната, — вы послушайте нашего Папу… Он же гений!

— Теперь он святой, — уточнила Инна.

— Его стихи уже вошли в школьную программу не только…

— Он выиграл почти все партии у Каспарова.

— И у машины, — сказала Ната, — машина сдалась…

— Машины не сдаются! — возразил Ушков.

И Ушков, и Ната, и Тамара, и даже Жора, думал я, кладя каждый по своему камню, строили, строили Новую Вавилонскую башню, торя дорогу в Небо. И Юра, и Том, и Тамара, и… Всех не перечислить!..

И Аня, и Аня!..

И Юля…

Надо всех помнить, всех до единого: Ната, Света, Жора, Юра, Алька, Тамара, Васька Тамаров, Лесик, Ушков, Маврин, Вит, Аленков, Ира, Ната, все Жорины Наты и Иры, и…

Архипов!..

Я никогда не забуду и… Нет — забуду. Забыть бы!..

Спасибо и Азе! Отдельное спасибо Азе! А Стас, Шут, Нана, Юта… Юленька! А..

— И ваш новый Иисус?..

— И Иисус, и Тина…

— И Тина… Ты так за неё ухватился! Да и Жора, и Жора… Что же, она так и не…

— Они… Все они…

Их худые лица с ввалившимися в черные глазницы глазами до сих пор…

Забыть бы!..

Я помню!..

Всех до единого!!! И Переметчик? А как же?!! И Валерочка Ергинец со своими… И все эти Иуды… Как же без них-то?

Да и как такое забыть?!

Если просмотреть все Юлины кадры хроники и прослушать все ее записи, можно писать Новую историю.

— И я многое записала, — говорит Лена, — хочешь послушать?

Я мотаю головой — нет.

— Послушай, — говорит Лена, — разве нельзя было предусмотреть… Разве ваши железные Нострадамусы и Мессинги, ваши Кейси и Глобы не смогли вас предупредить, предсказать именно такой ход событий, разве. И Тина, и Тина!

— Стоп-стоп, — произношу я, — конечно, могли. И предсказывали, и предупреждали… И Тина, и Тина…

— А что Тина?

— Тина даже…

— Предупреждала?

— Ха! Попробуй остановить! Попробуй остановиться, когда тебе кажется, что у тебя в руке не только синица, но и тот самый журавль, да-да, и не только журавль — и Жар-птица, и борода Самого Бога! Ха! Мы ведь закусили удила! Мы пришпорили наших коней… О-о-о!.. У нас слезились глаза, мы были просто ослеплены небесным сиянием нашей Пирамиды, мы стремились, мчались, слетались на ее свет, как ночные мотыльки на пламя свечи…

— И сгорели…

— Мы переспешили… Перепрыгнули через эту пресловутую punctum no return — точку невозвращения… И назад пути уже не было…

— Н-да… Я вас понимаю, — говорит Лена, — вовремя остановиться — это не всякому по силам. Я давно хочу тебя вот о чем спросить… Мир гудом гудит. Вот и книжки всякие пишут, смотри…

Лена берет с полки книгу, показывает мне, я читаю: «Время России».

— Почему Пирамида не в России? Здесь и Третий, и Четвертый Рим, и…

— Здесь даже не Третий Мир. Не четвертый, не пятый и даже не семнадцатый! Это даже не мир — гоголевское скопище ублюдков и упырей… Молох…

— Да, но…

— И все же я еще надеюсь: скоро, совсем скоро мы выберемся и из этой передряги. Теперь мы с Тиной …

— Думаешь, она…

… возьмёт запястья в жёсткий плен,

Скользнёт ладонями, как впервые,

И брызнут алым на светлый пол,

Разбитых роз лепестки живые …

— Уверен!

— Так что же во всем этом самое страшное? — спрашивает затем Лена.

— Самое страшное, — говорю я, — не знать под ногами земли.

И слышу голос Юлии: «Не давайте святого псам или свиньям…».

— Не убивайся ты так. Тебе надо отдохнуть, — говорит Лена, — едем в Турею?

До сих пор не верю, что все это было всерьез:

Разбитых роз лепестки …