Глава 43. Я верю 1 страница

" Я верю, что лучше сказать правду, чем солгать.

Я верю, что лучше быть свободным, чем рабом.

И я верю, что лучше знать, чем быть в неизвестности"

- Генри Льюис Менкен -

Изабелла Свон

Я открыла дверь холодильника и вздохнула, оглядываясь по сторонам. После того дня, что был у меня, я не хотела ничего, кроме как подняться в свою комнату и поспать, забыв обо всем, что сегодня произошло, но это просто невозможно. Уже вот несколько минут седьмого, а доктор Каллен должен быть дома около семи, ожидая ужин на столе и порядок в доме. Меня не было весь день и поэтому ничего не сделано, но все равно это не позволяет мне не подать ужин, поэтому я попыталась успеть. Факт, что сегодня День рождения доктора Каллена, заставил меня еще больше заволноваться из-за этого, я хотела сделать все безукоризненно, даже, несмотря на то, что он не хочет его признавать.

Обучение вождению было одним из самых потрясающих опытов моей жизни. Я не думаю, что Эдвард действительно понимает, насколько удивительным было это для меня. Впервые в жизни кто-то доверил мне полный контроль. Это было не так уж значительно, так как все, что они практически сделали, было вождение машины под их руководством, но, тем не менее, они дали мне маленький кусочек власти. Я отвечала за что-то, что не являлось пылесосом или стиральной машиной, отвечала за кое-что более мощное и дорогое, то есть они дали мне чуточку контроля над тем, в чем совершенно нет для меня необходимости. И впервые в моей жизни кто-то находился в моей власти, даже если это был просто Эдвард, но я не думаю, что он понял тот факт, что его жизнь находилась в моих руках. Я могла нанести ему серьезные травмы, хотя я никогда не сделаю это, но он и вправду показал, что доверяет мне. Он все время твердит мне, что доверяет, и я никогда не сомневалась относительно него, но он показал мне это сегодня, и это действительно значит для меня больше, чем он способен понять.

Изначально урок по вождению начался ужасно, так Эдварду от природы свойственна нетерпеливость, а я совершенно не понимала, что я делаю. Я ничего не знаю об автомобилях и мне немного стыдно признаться, но я едва обращала внимание на Эдварда, когда он водил, или даже на доктора Каллена в этом деле, так что я действительно не знаю эту технику. Я знаю, что его раздражала сложившаяся ситуация, и он дал мне расплывчатые инструкции, которые в итоге еще больше усугубили раздраженность нас обоих. И я сделала много ошибок, непреднамеренно, просто пытаясь следовать тому, что он мне говорил, и пару раз чуть было не разбила машину. Раз я действительно задела почтовый ящик и сбила бы его окончательно, если бы не быстрая реакция Эдварда. Это могло быть катастрофой и все еще может стать, так как остался след от удара на боковом зеркале со стороны доктора Каллена. Я не была уверенна, что сделает доктор Каллен, если будет достаточно сердит, чтобы захотеть наказать меня. Это было его указанием, так как он один заявил, что я должна научиться водить в любом случае, поэтому Эдвард утверждает, что это не такое уж большое дело. Но сама я не была достаточно уверена в том, что доктор Каллен всегда очень логичный человек. Он наказал меня за то, что не являлось моей виной в октябре, он сам подстроил ситуацию, поэтому я признаю, что след на его машине потенциально может гарантировать другое наказание. Возможно, он рассмотрит это как неуважение к его собственности или, возможно, он даже не попытается оправдывать свои рассуждения. Он, в конце концов, не должен.

После изначальной ухабистости урока вождения, после того, как Эдвард набросился на меня пару раз, так как я, видимо, " практически, нахрен, убила его или вызвала сердечный приступ, или все сразу", как он выразился позже, дела пошли немного более-менее гладко. Я думаю, что это связано с тем, что я начала плакать: слишком большое количество давления и страха сломало меня. Я могу сказать, что он почувствовал себя плохо, и он все время извинялся, но я заверила его, что все хорошо. Я знаю, какой он, как он теряет самообладание, и как ему не хватает терпения – мне это не нравится, но я справляюсь с этим. Он справлялся с моей некомпетентностью в некоторых вещах, которые он считал здравыми, а я справлялась с его неспособностью сдерживать себя все время. И, к счастью, после того, как мы оба успокоились на стоянке у продуктового магазина, и он смог рационально объяснить мне некоторые вещи, у нас не было больше каких-либо серьезных неудач. Он принудил меня объехать вокруг города несколько раз, заставляя меня нервничать сначала, но потом я расслабилась, чувствуя себя более уверенной за рулем.

Но любое счастье или гордость, которые я чувствовала после таких достижений, которые должны были быть для меня большими, к сожалению, были омрачены событиями предыдущих дней. Потому что слова доктора Каллена, сказанные в его кабинете, внедрились в мои мысли, эхом отдаваясь в моем разуме, как бесконечно повторяемая песня.

…Мой сын будет весьма убедительным… проявит нетерпение…

…ты захочешь слепо следовать за ним…

…втягивая себя глубоко… действует только когда причиняет кому-то боль…

…не могу позволить ему пасть жертвой всего этого…

…мне необходима твоя помощь…

…я достану тебя из-под земли и убью тебя… я не могу позволить, чтобы моему сыну причинили боль…

…секреты, которые могут убить его… вещи, о которых я даже не знал…

…смертельные последствия, когда близкие люди шпионят за тобой…

…все тайны вращаются вокруг тебя…

…не осознавая всю серьезность бросаться его жизнью …

…ожидают, как я только передам своего сына им…

…ты бережешь его, тогда как я его потерял …

…пытаешься уберечь его от того, чего он сам не понимает, от чего его нужно оберегать…

…путь спасения для нас всех, где никто не должен быть принесенным в жертву…

Вновь и вновь это повторяется в моей голове, мой разум пытается вникнуть в суть этого, вплоть до того пункта, который до сих пор не был замечен. Я вообще не сомневалась в словах доктора Каллена, я могу сказать, что его тон был обоснован и серьезен, когда он говорил все это, и жизнь его сына не была той вещью, которую он использует, чтобы манипулировать мной. Доктор Каллен, естественно, любит своих троих сыновей, и беспокойство в его словах было очевидным … есть проблема, я просто не могу понять ее. Я думаю, что это неудивительно, учитывая, что доктор Каллен прямо сказал, что и не ожидает, что я пойму его, пока он не уточнит, но он ожидал, что я тут же ему подчинюсь. И это было трудно, потому что я до сих пор не была полностью уверена в том, что должна делать, чтобы помочь ему, каким образом заставить Эдварда отступить, не выдавая разговор между мной и доктором Калленом. Я даже не совсем уверена, что именно из этого разговора я должна держать в секрете, если я могу рассказать ему хоть что-то. Я знаю, что Эдвард знает меня достаточно хорошо и с легкостью способен читать мое настроение, поэтому хранить от него секреты вовсе не легкое дело. Я усовершенствовалась в искусстве неуловимости, уклонения и скрытности, пока росла в доме Свонов, так как эти характеристики способствовали таким как я в избегании бед и в выживании. Но с Эдвардом все было по-другому: впервые в жизни кто-то действительно знал меня – знал всю меня. И вот теперь мне опять придется скрыть часть себя, для его же безопасности, и это очень сильно меня беспокоит.

И самой худшей частью было то, что я даже не знаю, зачем я делаю это. Что в этом было такого опасного, чтобы это потенциально могло ранить Эдварда? И кто причинит ему боль?

Настолько, насколько мне было страшно слышать это, я не могу винить доктора Каллена в том, что он поставил меня в известность, что скорее убьет меня, чем разрешит причинить боль своему сыну, но если все сводится к этому, то я сама скорее умру, чем позволю причинить боль Эдварду из-за меня. Но проблема заключается в том, что я даже представить себе не могу, что во мне есть такого, что может причинить боль Эдварду, углубляясь, если это не доктор Каллен, который причиняет боль. Я не могла даже внять ему, когда он ранит собственного ребенка, хотя, он и пытается сохранить своего сына в безопасности и не причинить ему вреда. Но факт был в том, что во мне не было совершенно ничего необычного. Я никто, разве что шестнадцатилетняя ребенок-раб, и никогда не буду никем другим, кроме как ребенком-рабом. Возможно, мой отец связан с организованной преступностью, но он отказывается признавать меня. Я ему была важна настолько ничтожно мало, что он легко и с радостью продал меня за наличную сумму, совершенно не заботясь о том, что случится со мной или для чего меня вообще приобрели. Это было очевидным, когда он намекал на то, что взяв меня на аукцион и продав, как сексуального раба, он выручил бы больше денег. И моя мать была никем, кроме как рабом, была ребенком-рабом, как я, и на сегодняшний день она никто более чем невольный goomah, как объяснил мне Эдвард. Я даже технически не существую в мире, поэтому для меня, честно, никто не имеет никакого значения за пределами этого дома. Так, как задавание Эдвардом вопросов или углубление в тему может ранить его? Я никто, поэтому нет никаких оснований быть раненым тому, кто получил данные относительно меня.

Так какой же в этом может быть секрет?

Я думаю, что может это из-за того, что я рабыня, и он чувствует, что я недостаточно хороша для Эдварда из-за этого. И иногда я действительно чувствую себя так, но Эдвард умеет заставить меня почувствовать себя достойной и красивой. Но чем больше слова доктора Каллена вращались в моей голове, тем больше мне казалось, что в этом было что-то большее, чем это. Если бы это было просто из-за того, что я рабыня, у него не было бы никакого стимула разрешать нам продолжать дальше то, что мы делаем. Я была немного ошеломлена, когда он сказал, что разрешает нам продолжать встречаться до того момента, пока мы не щеголяем этим перед ним. Значит, что его проблема не в этом, так как казалось, что у него лично почти нет с этим проблем. Это было больше что-то внешнее, кое-что, что все еще было для меня тайной, кое-что, что может навредить всем нам, если Эдвард начнет пытаться выкопать информацию обо мне.

Но какую информацию он когда-нибудь сможет найти? Не было ничего…

Я была в недоумении. И я еще больше запуталась, как подойти к делу, как умерить его любопытство и заставить остановиться, независимо от того, что он делает, не демонстрируя свои мотивы и не вызывая у него подозрений. Мне необходимо найти золотую середину между честностью и нечестностью… найти способ сказать ему правду и заставить его понять то, что я понять не смогла, да еще ограждая его от той части, с которой я тоже не справилась.

Но как это сделать?

Я не хотела, чтобы он думал, что я теряю надежду, но чем больше слова доктора Каллена проникали в меня, тем больше моя новообретенная надежда начинала пошатываться. Потому что доктор Каллен не мог найти выход для нас всех из этой ситуации, не принося кому-нибудь страдания, и он знал все факты.

Так как я могу ожидать, что мы с Эдвардом поймем это все и будем в порядке?

В машине, когда он упомянул о нас, как о " свободных" вместе, это сильно подействовало на меня. Я почувствовала сильнейшую жажду свободы, которую когда-либо вообще чувствовала в своей жизни, когда он сказал это, и я не была даже уверена, что именно свобода значит для меня. Но я хотела этого, чтобы это не значило, я так отчаянно хотела этого для нас с Эдвардом, и чтобы у нас вместе все было хорошо. Я не была уверенна, что это возможно сейчас, и это сильно поражало меня, и это было очень тяжело принять, после того, как я наконец-то позволила себе искренне надеяться на это. Сейчас я решила не упускать ни единого момента с ним, не имеет значения, каким он невыносимым может быть иногда или как трудно могут восприниматься некоторые вещи, потому что я не могла быть уверенной, как долго это продлиться. Я сделаю все возможное, чтобы помочь умерить ситуацию, поэтому доктор Каллен не примет никаких мер и не будет пытаться сломать нас, но я все так же не знаю, как это сделать.

Как можно остановить кого-то в пересечении невидимой черты, когда ты сам не можешь ее видеть, и даже не имея возможности узнать, где эта линия, как можно заставить их понять и убедить всех замереть на одном месте без каких-либо объяснений, почему они должны оставаться на одном месте? И еще хуже: как можно заставить кого-то настолько непредсказуемого и иррационального как Эдвард сделать это?

Я подскочила и вскрикнула, когда чья-то рука обвилась вокруг моей талии, быстро оборачиваясь к Эдварду, который стоял позади меня. Он обескуражено смотрел на меня, очевидно удивленный такой моей реакцией, но я настолько погрязла в собственных мыслях, что даже не услышала, как он приблизился. Я немного улыбнулась ему, мое сердце начало хаотично биться в груди от одного взгляда на него. Он только что вышел из душа, его волосы потемнели почти до коричневого цвета от влаги и были уже в таком положение, как если бы он прошелся по ним пальцами. На нем не было ничего, кроме пары свободных джинсов, которые немного сползли вниз, заставляя выглядывать черную пару боксеров. Он был бос и с обнаженной грудью – совершенно потрясающий. Я чувствовала его запах: смесь его шампуня, мыла и его естественный солнечный аромат, опьяняющий мои чувства.

Он улыбнулся и наклонился ко мне, прижимаясь своим ртом к моему. Я приоткрыла губы, и из них вырвался тихий стон, когда его язык проник в мой рот и начал медленно взаимодействовать с моим. Чувствовался ментоловый вкус от зубной пасты, и был еще какой-то небольшой горьковатый привкус, который удивил меня. Через минуту я разорвала поцелуй, нахмурив лоб в замешательстве.

– Ты пил? – полюбопытствовала я. Вкус горечи отчетливо напоминал о вкусе крепкого алкоголя, который он запирал в ящике в своей спальне. Он потрясенно посмотрел на меня, несколько раз моргнув, прежде чем смущенно улыбнулся. Его выражение было единственным ответом, который был мне нужен, чтобы убедиться в своих предположениях. Я помотала головой и улыбнулась. Я развернулась обратно к холодильнику, Эдвард усмехнулся и притянул меня обратно, обнимая вокруг талии. Я посмотрела на холодильник еще раз, когда Эдвард откинул мои волосы в сторону и зарылся носом в шею. Мои глаза непроизвольно закрылись, когда я почувствовала его губы и язык, скользящие по моей коже, и как его влажные волосы, пребывающие в полном беспорядке, задевали мою щеку и ухо. Ощущение было холодным и щекотным, заставляя дрожь проходить через все мое тело. Эдвард снова усмехнулся и оторвался от моей шеи.

– Давай сегодня выпьем, tesoro, только ты и я, – пробормотал он. Я взглянула на него, наморщив лоб.

– Зачем? – спросила я. Он пожал плечами.

– Черт, я не знаю. Может потому что сегодня пятница? Неужели действительно нужна причина, чтобы выпить? Я думаю, что это было бы весело. И я обещаю быть безукоризненным джентльменом, – сказал он и наклонился, снова оставляя поцелуй на моей коже. Я почувствовала небольшие укусы на задней части шеи и импульсивно застонала. Я была ошеломлена такой реакцией моего тела на его игривый укус, поскольку я никогда прежде не думала, что что-нибудь вроде этого может быть приятным. Но это было так, и он делал это все чаще и чаще в течение последней недели или около того, – Хорошо, блин. Может не таким и безукоризненным джентльменом.

Я легкомысленно засмеялась, покачивая головой.

– Как скажешь, – пробормотала я. Он вздохнул и запечатлел еще один мягкий поцелуй на моей шее, прежде чем выпрямиться.

– Знаешь, а у нас есть кондиционер, – сказал он. Я подняла брови в смятении и взглянула на него, не понимая, что он имеет в виду. Он увидел выражение моего лица, и легкая улыбка коснулась его губ, – Я хочу сказать, что ты так долго держишь эту чертову дверь холодильника открытой, что я решил, что ты пытаешься охладить кухню или еще что, выпуская весь чертов холодный воздух.

Я игриво закатила глаза и взглянула на холодильник, улыбаясь, – Я думаю об обеде, – сказала я. Он прогудел что-то в ответ, кивая.

– Что сделаем? Потому что я проголодался, – сказал он, выпуская меня из рук. Он подошел к шкафчику и вытащил стакан. Он повернулся ко мне, и я потянулась, чтобы взять стакан из его рук. Он в замешательстве посмотрел на меня в течение секунды, прежде чем пожал плечами.

– Я не знаю. А что бы ты хотел? – спросила я. Я открыла холодильник и схватила банку с вишнями и колу, выставляя их на столешницу. Эдвард что-то прогудел в ответ, и я взглянула на него: он стоял, прислонившись к столешнице и скрестив руки.

Его глаза кратко скользнули вниз по моему телу, и он усмехнулся.

– Тебя, – сказал он игриво. Я закатила глаза, чувствуя, как румянец загорается на моем лице.

– Если быть точным, то, сколько ты выпил, Эдвард? – спросила я, смешивая вишневую колу для него. Он рассмеялся, качая головой.

– Я не пьян, tesoro, я только пригубил. Сейчас мое желание тебя вызвано природой, а не химической реакцией, – сказал он. Я улыбнулась и подняла вишневую колу, отдавая ее ему. Он бережно взял ее и сделал глоток – улыбка на его лице стала шире, – Спасибо. Я клянусь, ты точно дьявольски хороша для меня. Я не заслуживаю этого.

Я пожала плечами.

– Ты можешь сделать это для меня позже, – игриво сказала я. Он хихикнул, обхватив меня одной рукой и притянув в свои объятья. Он поставил свою вишневую колу на столешницу и обнял меня второй рукой, крепко прижав к себе.

Потом его рука плавно спустилась вниз и остановилась на моей заднице, после чего он слегка сжал мой зад.

– Если ты хочешь подняться наверх, я сделаю это для тебя прямо сейчас, – прошептал он. Мой румянец стал еще ярче, и я улыбнулась, отходя от него и качая головой.

– Мне нужно приготовить обед. Твой папа уже в ближайшее время будет дома, у меня не так много времени, – сказала я. Он вздохнул, пожимая плечами.

– К черту его. Он, наверное, даже не будет обедать вместе с нами сегодня. Это его День рождения, а он всегда на него напивается, – сказал Эдвард. Я вздохнула и кивнула.

– Не имеет значения, обед должен быть готов к семи, поэтому у меня есть тридцать минут, чтобы наваять что-то, – сказала я, открывая холодильник, чтобы поставить на место продукты, которые использовала для приготовления его напитка. Я открыла морозильник и достала оттуда немного итальянской колбасы, подошла и положила ее в микроволновку, чтобы разморозить. Я начала нажимать на кнопки, чтобы начать размораживание, когда рука Эдварда резко дернулась и схватила мою, останавливая меня. Я в замешательстве посмотрела на него, и он открыл микроволновую печь, вытаскивая оттуда колбасу. Он подошел и открыл морозилку, грубо швырнув назад в нее колбасу, и закрыл дверь. Я замерла на месте, ошеломленная тем, что он сделал.

– Эдвард, что ты делаешь? Мне нужно приготовить обед. Ты затягиваешь меня в проблему, – сказала я, направляясь к морозилке и раздраженно снова открывая ее. Прежде чем я успела дотянуться до колбасы, рука Эдварда снова стала на пути и закрыла передо мной дверь. Я прищурилась, глядя на него, раздраженная тем, что он делает. Он вздохнул и залез в карман за своим телефоном. Он начал рассматривать его и через секунду поднес к уху.

– Что… – начала я в замешательстве, но он только поднял руку, тихо указывая мне молчать.

– Эй, можно заказать пиццу на обед? – спросил он, когда кто-то ответил на линии. Я удивленно посмотрела на него, он улыбнулся, – Да, отлично. Хорошо, спасибо. Пока.

Он отключился и засунул телефон обратно в карман, – Так, дело с обедом решено, – сказал он самодовольно. Я просто смотрела на него, немного опешив. Он выжидающе уставился на меня, выглядя очень довольным собой, и, видимо, ожидая от меня хоть какой-то реакции.

– Мы все еще не идем наверх, – сказала я спустя секунду с досадой. Его ухмылка росла, пока он не рассмеялся, качая головой. Он протянул руку и обвил ее вокруг, притягивая меня к себе и крепко обнимая.

– Ладно, но я действительно хочу выпить сегодня вечером. Просто, гребано, как, – сказал он, выпуская меня и беря свою вишневую колу. Он поднял ее и осушил около половины колы, отодвинул стакан от губ и взглянул на него.

Через секунду он потянулся к стакану и вытянул оттуда вишню за стебель, который торчал из нее. Он поднес ее к моим губам, ухмыляясь, – Хочешь вишню, tesoro? – спросил он шепотом с хрипотцой.

Я улыбнулась и открыла рот, захватывая вишню губами. Я укусила ее, и его ухмылка выросла. Он начал наклоняться вперед, когда на улице остановилась машина. Он быстро выглянул в окно, прежде чем наклониться ко мне. Он провел языком по моей нижней губе, прежде чем мягко и сладко поцеловать меня. Я застонала и посмотрела на него, когда он оторвался от меня, ошеломленная тем, насколько сильным и эротичным был маленький обмен. Открылась входная дверь, и он рассмеялся над выражением моего лица, качая головой. Я услышала голоса Джаспера и Эммета и тотчас обернулась к ним обоим. Они замерли в дверном проеме, переводя взгляды с меня на Эдварда с заинтересованностью на лицах. Я нахмурила брови, когда посмотрела на них, не понимая, почему они немного расстроены, и начала жевать вишню во рту.

– Все хорошо? – спросил Эммет Эдварда, вопросительно поднимая бровь. Я почувствовала, как рука Эдварда обернулась вокруг моих бедер, и он притянул меня к себе.

– Да, – сказал Эдвард, – Все круто.

Эммет кивнул, на его лице читалось очевидное облегчение. Это смутило меня, и я обернулась к Джасперу, ожидая увидеть такое же выражение. Он поймал мой взгляд и немного улыбнулся мне.

– Эй, Иззи Бизз, можешь сделать мне одолжение? – сказал Эммет спустя секунду. Я перевела глаза с Джаспера на Эммета, вопросительно поднимая брови.

– Конечно, – сказала я, любопытствуя, чего же он хочет. Он кивнул.

– Можешь показать свою спину, где мой отец установил чип? – спросил он. Я замерла, мои глаза широко распахнулись от шока, ошеломленная тем, что даже он знает об этом. Я не знала, что сказать, поэтому просто стояла, пялясь на него. Эдвард, должно быть, почувствовал мое напряжение, потому что он вздохнул, крепко притягивая меня к себе и целуя в макушку.

– Я рассказал об этом Эммету сегодня за ланчем, после того как папа ответил с твоего телефона. Я немного вышел из себя, думая, что он пытается встать между нами, – сказал Эдвард. Я вздохнула и кивнула, совсем не удивляясь слишком острой реакции Эдварда. Хотя можно ли даже назвать это чересчур острой реакцией? В конце концов, я была практически уверена в том, что он собирается убить меня.

– Я имею в виду, что ты можешь посмотреть, если хочешь, но Эдвард сказал, что ты не сможешь ничего увидеть, – пробормотала я, не понимая, почему он захотел осмотреть это место. Эдвард видел мою голую спину несколько раз на прошлой неделе, и он спрашивал меня, где установлен чип, сообщив мне, что нет никаких признаков чего-нибудь имплантированного. У меня есть маленькие шрамы вдоль всей спины, так что добавь еще один – он не будет выделяться.

Эммет кивнул, улыбаясь, и Эдвард повернул меня так, чтобы я оказалась лицом к нему. Эммет подошел, и я слегка напряглась, когда почувствовала, как он взялся за подол моей рубашки. Я знаю, что он безвреден, но все равно мне было немного не по себе. Он приподнял рубашку в области спины, и Эдвард держал меня, видимо, в попытке создать мне удобства, чтобы я расслабилась. Он вздохнул и потянулся рукой к моей голове, мягко поглаживая волосы. Я могла чувствовать касания грубых пальцев Эммета на коже моей спины. Спустя какое-то время он вздохнул и отпустил рубашку, я открыла глаза. Я ожидала, что Эммет скажет что-то о моих шрамах, чувствуя некую стеснительность от того, что он видел их, но он ничего не сказал.

– Я посмотрю, что смогу тут раскопать, – сказал Эммет. Мой лоб нахмурился, и я развернулась к нему, взглянув на него в замешательстве. Он смотрел на Эдварда, я повернула голову – Эдвард кивнул.

– Зачем ты будешь что-то копать? – спросила я. Эммет улыбнулся.

– Информацию о микрочипах, способы заглушки сигнала или отключения его на всякий случай, – сказал он. Мои глаза расширились от шока, паника зашкаливала во мне. Это не было хорошо, мне было уже трудно придумать, как загасить любопытство Эдварда, так он втянул сюда еще и своего брата.

– Я, мм… Я не знаю, – начала я, неуверенна в том, что сказать, но я не должна была позволить кому-нибудь еще из мальчишек Калленов ввязаться в эту ситуацию. Доктор Каллен, конечно же, не одобрил бы этого, если бы знал.

– Расслабься, котенок. Мы уже имели дело с этим дерьмом, так что ничего грандиозного, – сказал он, беспечно пожимая плечами. – Ты слишком много нервничаешь, – я просто уставилась на него, и Эдвард откашлялся.

– Спасибо, чувак. За все. Вам обоим, – сказал Эдвард, в его тоне звучала серьезность. Эммет и Джаспер кивнули, отмахиваясь, мол, не велика проблема, но факт был в том, что это действительно большая проблема. Они ввязывались в опасное дело и это, конечно, волновало меня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них пострадал из-за той тайны связанной со мной, которой владел Доктор Каллен.

– Так что вообще происходит? – спросил Джаспер, – Зачем он вызывал тебя в больницу?

Я оглянулась назад на Эдварда, и он перевел свои глаза на меня, улыбаясь, – Я думаю, что он просто хотел, чтобы я забрал ее, – сказал он, пожимая плечами. Джаспер кивнул, как будто он понял, но Эммет прищурил глаза и с подозрительностью посмотрел на брата.

– Подождите… Где, нахрен, твоя машина? – сказал Эммет, – До меня только что дошло, что Мерседес папы стоит там.

Эдвард растянулся в улыбке, – Мы обменялись машинами, чтобы Изабелла могла научиться водить, – сказал он. На минуту парни казались шокированными, но потом оба улыбнулись.

– Она водит? – спросил Джаспер. Эдвард кивнул, и Джаспер растянул губы в улыбке. – Поразительно!

Эммет смеялся, проходя мимо нас: – Будь я проклят, и автомобиль еще цел, – пошутил он. Он замер возле окна и посмотрел на черную машину, стоящую на дороге. – Ну ладно, не совсем цел. Вы, очевидно, кого-то подрезали.

Мы с Эдвардом синхронно вздохнули. – Это был почтовый ящик. И это моя вина, я просто нервировал ее. Я точно не самый терпеливый гребаный человек на планете, как ты знаешь, – сказал Эдвард. Эммет рассмеялся, кивая, и Джаспер покачал головой.

– Я рад, что вас не переехал поезд, – сказал Эммет. – Но я все равно не могу понять, почему из всех людей отец решил попросить именно тебя научить ее. Он хочет разбить свою машину? Я имею в виду, что это все равно, что вызывать катастрофу.

Эдвард кивнул, прижимая меня к себе крепче. – Да, я столько вылил на нее дерьма сначала. Мне офигенно повезло, что она не убила меня, проезжая на гребаный красный свет и стоп-сигналы, – он хихикнул, и я приподняла бровь.

– Эй, я не проезжала ни через какие стоп-сигналы, – сказала я, оправдываясь. Я не могла делать все хорошо изначально, но я достаточно сообразительна для того, чтобы понять, что стоп значит стоп. Эдвард застонал, а двое других засмеялись.

– Сигнал стоп, сигнал уступить – невелика гребаная разница. Я имею в виду, что они оба предупреждают о нужном замедлении движения, когда что-то едет, чего ты явно не делала, – сказал он. Я закатила глаза, покачивая головой.

– Все-таки разница есть. Один гласит, чтобы ты остановился несмотря ни на что, в то время как второй предупреждает замедлиться и остановиться, если что-то едет. Правильно? – спросила я. Он вздохнул и выдохнул в мою шею, оставляя легкий поцелуй на моей коже, даже не потрудившись ответить на мой вопрос, так как я была права. Я улыбнулась, и Эммет засмеялся.

– Да, точно катастрофа, – сказал Эммет.

– А что, если это что-то значит? – спросил Джаспер тихим голосом. Я оглянулась на него, неуверенная, что он имеет в виду, и увидела, что он нахмурился. Эдвард и Эммет также оглянулись на него.

– Что это может значить? – спросил Эдвард. Джаспер вздохнул, качая головой.

– Что, если значение заключается в создании катастрофы? Я хочу сказать, давайте говорить серьезно. Все мы знаем, что Эдвард – последний человек, который должен учить чему-либо кого-то… ни в обиду, но ты действительно слишком нетерпелив и резок для этого, – сказал он, глядя на брата. – Любой, даже с половиной мозга, видит, что оставлять этих двоих в машине вместе, и ожидать, что он будет учить ее ездить без каких-либо проблем просто невозможно. Он наверняка попросил бы кого-нибудь из нас или даже непосредственно занялся этим сам, значит, почему он просит именно того одного человека, который гарантирует испортить все? Опять-таки не в обиду, и прости меня за мои выражения, Изабелла, – я непроизвольно улыбнулась манерам Джаспера. – Но серьезно, он видел бы потенциальную катастрофу на расстоянии в одну милю, он должен был.