💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Вера в исполняемую партию. Когда индивид исполняет какую-то житейскую партию во время взаимодействия с другими, он неявно просит сво­их наблюдателей всерьез воспринимать создаваемый

Когда индивид исполняет какую-то житейскую партию во время взаимодействия с другими, он неявно просит сво­их наблюдателей всерьез воспринимать создаваемый перед ними образ. Их просят поверить, что персонаж, которого они видят перед собой, действительно обладает демонстри­руемыми качествами, что исполняемая им “сценическая” задача будет иметь именно те последствия, которые ею скрыто подразумевались, и что, вообще, вещи таковы, ка­кими кажутся. Этому соответствует распространенный взгляд, будто индивид предлагает свое исполнение и ра­зыгрывает свой спектакль “для блага других людей”. И потому будет уместно начать разбор разновидностей испол­нений, перевернув постановку вопроса и обратив внима­ние на собственную веру индивида в тот образ реальности, какой он пытается запечатлеть в головах окружающих его.

На одном полюсе исполнитель может быть полностью захвачен собственной игрой и искренне убежден, что впе­чатление о реальности, которое он создает, это и есть са­мая доподлинная действительность. Когда его аудитория тоже убеждена в правдивости разыгрываемого спектакля (а это, по-видимому, типичный случай), тогда, по мень­шей мере на какое-то время, только социолог или лицо со­циально недовольное будут иметь некоторые сомнения на­счет “реальности” представляемого.

На другом полюсе исполнитель может совсем не увле­каться собственной рутиной. Такая возможность допусти­ма, потому что никто не в состоянии быть столь же совер­шенным наблюдателем и видеть действие насквозь так, как лицо, которое ставит его. Соответственно исполнитель [стр.49] может быть движим стремлением управлять убежденно­стью своей аудитории исключительно как средством для других целей и не интересоваться как конечной целью тем понятием, которое эта аудитория имеет о нем или о ситу­ации. Когда у человека нет веры в собственное действие и в конце концов нет интереса к верованиям своей аудито­рии, можно назвать его циником, закрепив термин “ис­кренние” за людьми, верящими во впечатление, произво­димое их собственным исполнением. Следует иметь в виду, что циник, при всем его профессиональном безразличии, может, однако, получать от своего маскарада непрофесси­ональное удовольствие, испытывая в душе своеобразное злорадное веселье от самого факта, что он по прихоти мо­жет забавляться тем, что его аудитория обязана восприни­мать всерьез¹.

Конечно, при этом не предполагается, будто все цинич­ные исполнители заинтересованы в обмане своих аудито­рий ради личной корысти или частной выгоды. Цинич­ный индивид может вводить в заблуждение людей своей аудитории для, как он считает, их же собственного блага, или для блага местной общины и т. п. За подтверждением этого нет нужды обращаться к умудренным печальным опытом моралистам вроде Марка Аврелия или Ян Чжу. Известно, что работники в сфере услуг, которые в осталь­ном могут быть правдивыми, иногда просто вынуждены обманывать своих клиентов, поскольку те сами простосер­дечно на это напрашиваются. Доктора, прописывающие пациентам безвредные пилюли-пустышки, служители на автозаправочных станциях, которые смиренно проверяют и перепроверяют давление в шинах для успокоения беспо­койных женщин-автомобилисток, продавцы в обувных магазинах, продающие подходящие по мерке туфли, но называющие покупательнице тот размер, какой она хочет услышать, — все это примеры циничных исполнителей,

¹ Возможно, истинное преступление афериста не в том, что он отбира­ет у своих жертв деньги, а в том, что он крадет у всех веру, будто манеры и облик, характерные для среднего класса, способны показать только ос­новательные люди из среднего класса, на деле принадлежащие к нему. Разочарованный профессионал может цинично пренебрегать определен­ным служебным отношением, которого ждут от него для себя его клиен­ты, но мошенник ставит себя в положение, которое заставляет его прези­рать весь законопослушный мир — мир легавых. [стр.50]

чьи аудитории не позволяют им быть до конца правдивы­ми. Похоже, что и сочувствующие врачам пациенты в пси­хиатрических лечебницах иногда симулируют причудли­вые симптомы, чтобы не разочаровывать студентов-прак­тикантов разумным поведением при исполнении роли ду­шевнобольного². Аналогично, когда подчиненные из всех гостей наиболее щедро принимают своих начальников, эго­истичное желание извлечь из этого пользу для себя может и не быть здесь главным мотивом: возможно, подчинен­ный всего лишь тактично пытается создать начальнику обстановку “как дома”, по своему разумению имитируя привычный тому мир.

Итак, предположительно существуют две крайности: ин­дивид или искренне увлечен собственным действием, или цинично относится к нему. Эти крайности представляют собой нечто большее чем просто крайние точки некоего континуума. Каждая из них дает человеку позицию, кото­рая имеет свои особенные средства безопасности и защи­ты, и потому тот, кто приблизился к одному из указанных полюсов, будет склонен дойти до конца. Начав с отсутст­вия внутренней веры в собственную роль, индивид может последовать логике естественного движения, описанного Р. Парком:

Вероятно, это не простое истерическое совпадение, что слова “личность”, “персона” в своих первоначальных значениях го­ворят о личине и маске. Скорее, это похоже на признание фак­та, что всегда и везде, более или менее сознательно, каждый человек играет какую-нибудь роль... Именно в этих ролях мы познаем друг друга, в этих ролях мы познаем самих себя³.

² См.: Taxel H. Authority structure in a Menial Hospital Ward P. 4. ХарриСтак Салливан настаивал, что тактичность институционализированных испол­нителей может действовать и в другом направлении, выливаясь в своеоб­разное noblesse-oblige здравомыслие.: “Изучение несколько лет тому назад " социальных выздоровлений" в одной из наших крупных психиатриче­ских больниц убедило меня, что пациенты часто освобождались из-под присмотра благодаря тому, что научались не проявлять своих симптомов окружающим. Другими словами, они достаточно полно воспринимали лич­ное окружение, чтобы распознать чужое предубеждение, враждебное их собственным маниям. Это выглядело почти так, как если бы они возвыси­лись до мудрой терпимости к окружающей их ненормальности, оконча­тельно решив для себя, что это просто глупость, в не злоба. После этого они могли уже получать удовлетворение от контактов с другими, хотя и снимая часть своих напряжений успокоительными средствами” (Sullt-\iirili С Socio-psychiatric research// American Journal of Psychiatry Vol 10 P. 987—988).

³ ParkR F. Race and culture Glencoe(III) The Free Press. 1950 P 249. [стр.51]

В известном смысле, поскольку маска представляет поня­тие, которое мы составили о себе, представляет роль, которую мы стараемся оправдать своей жизнью — эта маска есть наше более истинное Я, чем то Я, каким нам хотелось бы быть. В конце концов, наше понятие о нашей роли становится второй натурой и составной частью нашей личности. Мы приходим в этот мир как биологические особи, приобретаем характерную роль и становимся личностями⁴.

Сказанное можно пояснить на примере из жизни мест­ной общины одного из Шетландских островов⁵. Последние четыре или пять лет островной гостиницей для туристов владела и управляла супружеская пара из местных ферме­ров. С самого начала эти владельцы были вынуждены от­бросить напрочь свои собственные представления, как надо жить, и предложить в гостинице полный набор услуг и удобств, привычных для среднего класса. Позже, однако, эти управляющие стали менее цинично относиться к сво­ему исполнению на гостиничной сцене. Они сами посте­пенно превращались в людей из среднего класса и все боль­ше влюблялись в те образы себя, которые навязывают им клиенты.

Другим примером может послужить неопытный ново­бранец, который первоначально исполняет армейский устав лишь бы только избежать физических наказаний, но в конце концов начинает добросовестно следовать пра­вилам воинского поведения, чтобы его подразделение не стыдилось за него, а командиры и сослуживцы-солдаты его уважали.

Как сказано, цикл “от неверия к вере” может быть прой­ден и в обратном направлении: сначала убежденность или нестойкое воодушевление, а под конец — цинизм. В про­фессиях, к которым публика относится с религиозным бла­гоговением, новообращенные часто идут этим путем даже не по причине постепенного осознания того, что они обма­нывают ожидания своей аудитории (ибо по обыкновенно­му социальному стандарту то, что они делают, может быть совершенно удовлетворительным), но потому что они мо­гут использовать этот цинизм как средство защиты своего внутреннего Я от слишком тесного соприкосновения с ауди-

⁴ Park R. Е. Race and culture Glencoe (III) The Free Press. 1950. Г 250.

⁵ Shetland Isle studv. [стр.52]

торией. И, наконец, встречаются типичные колебания ве­ры, когда индивид начинает с известной увлеченности про­фессиональным исполнением, которого от него требуют, затем несколько раз колеблется между искренностью и ци­низмом, пока все эти переходные фазы и повороты не за­вершатся в конце концов самостоятельными убеждени­ями, приличными человеку определенного общественного положения. Так, студенты медицинских учебных заведе­ний утверждают, что идеалистически настроенные нович­ки в медицинских институтах обыкновенно на какое-то время вынуждены откладывать в сторону свои святые по­рывы. В первые два года студенты обнаруживают, что их бескорыстно-широкий интерес к медицине надо обуздать, чтобы быть в состоянии отдавать все свое время учебе и в срок сдавать экзамены. Следующие два года они слишком заняты изучением болезней, чтобы еще и серьезно интере­соваться самими больными людьми. И только после окон­чания курса обучения приходит время, когда можно будет подтвердить их первоначальные идеалы медицинского слу­жения⁶.

Хотя вполне возможно встретить в жизни естествен­ные колебания исполнителей между цинизмом и искрен­ностью, все же нельзя исключать из рассмотрения своеоб­разный переходный случай, который держится на малень­ком самообмане. Индивид может стараться побудить ауди­торию определенным образом оценить его и ситуацию, и может желать этой оценки как конечной цели-в-себе, и все же неполностью верить в заслуженность того сужде­ния о себе, которого он просит, или в достоверность того впечатления о реальности, которое он создает. Пример та­кой смеси цинизма и веры приводит Крёбер в своем ана­лизе шаманизма:

Далее, перед нами старая проблема обмана. Вероятно, боль­шинство шаманов и медиков по всему миру помогают больным, а том числе и фокусничеством при лечении и особенно при де­монстрации своих способностей. Это фокусничество иногда пред­намеренное, но во многих случаях сознательность здесь навер­ное не глубже уровня предсознания. Такая установка, подавля­емая или нет, по-видимому, тяготеет к феномену набожного мо-

⁶ B ecker I/ S. Greer В. The fate of idealism in Medical School /I American Sociological Review Vol 2.3 P. 50—56. [стр.53]

шенничества. Кажется, полевые этнографы в общем убеждены, что даже шаманы, сознающие себя мошенниками, тем не менее верят в свои способности и особенно в способности других шама­нов, советуясь с последними, когда сами они или их дети бо­леют⁷.

ПЕРЕДНИЙ ПЛАН ИСПОЛНЕНИЯ

Термин “исполнение” используется для обозначения всех проявлений активности индивида за время его непре­рывного присутствия перед каким-то конкретным множе­ством зрителей — проявлений, которые так или иначе вли­яют на них. В этой связи будет уместно назвать передним планом или “представительским фронтом”) ту часть ин­дивидуального исполнения, которая регулярно проявля­ется в обобщенной и устойчивой форме, определяя ситуа­цию для наблюдающих это исполнение. Передний план тогда — это стандартный набор выразительных приемов и инструментов, намеренно или невольно выработанных индивидом в ходе исполнения. Предварительно нелишне выделить и назвать эти стандартные составляющие.

Прежде всего это обстановка, включая мебель, деко­рацию, физическое расположение участников и другие эле­менты фона, которые составляют сценический и постано­вочный реквизит для протекания человеческого действия. Обстановка тяготеет к неподвижности (в географическом смысле), так что тот, кто хотел бы использовать опреде­ленную обстановку как часть своего представления, не сможет его исполнять, пока не попадет в соответствующее место, и будет вынужден прекратить свое выступление, если покинет его. Лишь в исключительных случаях обста­новка передвигается вместе с исполнителями: это можно наблюдать в похоронных и гражданских церемониях и в сказочно пышных шествиях с участием королевских особ. По-видимому, исключительный характер подобных цере­моний создает сверхблагоприятную обстановку исполни­телям, которые или являются, или на мгновение стано­вятся священными особами. Разумеется, таких именитых исполнителей надо отличать от совсем простых бродячих

⁷ Kroeber A. L. The nature of culture Chicago University of Chicago Press I952

P. 311. [стр.54]

исполнителей, передвигающих место своих выступлений часто в силу нужды. Выходит, чтобы иметь одно постоян­ное место для обстановки своего исполнения, правитель может оказаться чересчур сакральной, а какой-нибудь раз­носчик чересчур профанной фигурой.

Размышляя о сценических аспектах переднего плана, каждый скорее всего вообразит гостиную в частном доме и небольшое число исполнителей, которые имеют право полностью отождествлять себя с жизнью этого дома. При этом недостаточное внимание уделяется крупным ансамб­лям знаковых средств выражения, которые на короткое время могут называть своими множество исполнителей. Для западноевропейских стран характерно, что большое число роскошных обстановок доступно там напрокат каж­дому добропорядочному человеку, способному это позво­лить себе, и такое положение без сомнения служит для этих стран дополнительным источником стабильности. По­ясняющий пример можно взять из исследования образа жизни высших государственных служащих в Британии:

Вопрос, в какой мере люди, достигшие вершин на государ­ственной службе, перенимают “тон” или “окрас” класса, иного чем тот, в котором они родились, деликатен и труден. Единст­венная определенная информация, имеющая отношение к этому вопросу, содержится в цифрах, характеризующих членский со­став крупных лондонских клубов. Более трех четвертей высших чиновников нашей администрации числятся в одном или боль­ше чем в одном из высоко престижных и дорогостоящих клу­бов, где входная плата может быть от двадцати гиней и выше, а годичный членский взнос от двенадцати до двадцати гиней. Все это заведения для высшего класса (даже не для так называемого верхнего среднего) по их предварительным требованиям к всту­пающему, оборудованию, практикуемому там стилю жизни, по всему их духу. Хотя многих членов этих клубов, возможно, и не стоило бы относить к очень состоятельным людям, но только бо­гатый человек сумел бы без посторонней помощи обеспечить себе исвоей семье жилое пространство, питание, напитки, услуги и другие жизненные удобства такого же качества, какое мы най­дем в клубах “Союз”, “Путешественники” или “Реформа” ⁸.

Другой пример можно найти в недавно проявившихся тенденциях развития медицинской профессии, где для вра-

⁸ Dale H. Е. The higher civil service of Great Britain. Oxford Oxford University Press, 1941 P. 50. [стр.55]

ча становится все более важным получить выход на широ­кую научную арену, обеспечиваемую крупными больни­цами, так что все меньше и меньше врачей имеют возмож­ность почувствовать рабочую обстановку как некое лич­ное место, которое можно запереть на ночь⁹.

Если термин “обстановка” используется для обозначе­ния сценических составляющих исполнительского инст­рументария выразительных средств, то термин " личный передний плана можно отнести к составляющим иного рода — тем, которые наиболее тесно связаны с самим ис­полнителем и которые, естественно предположить, сопро­вождают его всюду. В качестве элементов личного перед­него плана можно назвать: отличительные знаки офици­ального положения или ранга, умение одеваться, пол, воз­раст и расовые характеристики, габариты и внешность, осанку, характерные речевые обороты; выражения лица; жесты и т. п. Некоторые из этих знаковых сигналов (та­кие, как расовые признаки) относительно постоянны для данного индивида и не меняются от ситуации к ситуации на протяжении какого-то промежутка времени. Другие же — относительно подвижны или преходящи, как на­пример выражение лица, и могут меняться в течение одно­го исполнения от момента к моменту.

Иногда удобно делить знаковые сигналы, составляющие личный передний план, на внешний вид и манеры, соглас­но функции, исполняемой информацией, которую они пере­дают. К внешнему виду можно отнести те из них, которые действуют в данный момент, говоря нам о социальных пе­ременных состояниях исполнителя. Сигналы внешнего вида сообщают нам также о временном ритуальном состоянии индивида: занят ли он официальной общественной деятель­ностью, работает, или предается неофициальным развле­чениям; переживает он или нет новую фазу в сезонном, либо во всем жизненном цикле и т. п. Манерами можно на­звать сигналы исполнителя, которые в данный момент пре­дупреждают нас о той роли во взаимодействии, какую он намеревается играть в надвигающейся ситуации. Так, над­менная агрессивная манера поведения может создать впе-

⁹ Salomon D Career contingencies of Chicago physicians / Unpublished Ph. 1) dissertation Department of Sociology University of Chicago. 1952. P. 74. [стр.56]

чатление, что исполнитель собирается быть тем, кто на­чинает словесное взаимодействие и направляет его ход. Мягкая, извиняющаяся манера может сигнализировать о том, что исполнитель готов следовать за другим лидером или, что его, по крайней мере, можно склонить к этому.

Конечно, чаще всего мы ждем подтверждающей пра­вильность восприятия сигналов согласованности между внешностью и манерами. Мы ждем, что различия в соци­альных статусах взаимодействующих лиц так или иначе отразятся в соответствующих различиях подаваемых сиг­налов об ожидаемых ролях участников взаимодействия. Такой тип согласованности элементов личного переднего плана висполнении можно проиллюстрировать следующим описанием шествия мандарина через китайский город:

Следом... все свободное пространство улицы заполняет роскошный паланкин мандарина, который несут восемь носильщи­ков. Он градоначальник и носитель верховной власти в городе по всем практически важным вопросам. Он идеальный образ должностного лица, ибо сам по себе внушителен и массивен по наружности, а в данный момент имеет столь суровый и непри­ступный вид, словно бы он следует к месту казни обезглавить какого-нибудь преступника. Таков дух постановки, создаваемой мандаринами, когда они появляются на публике. За многие годы жизни в Китае я ни разу не видел никого из них, от самых выс­ших до низших чинов, с улыбкой на лице или с выражением со­чувствия к людям во время их официального шествия по город­ским улицам на носилках¹⁰.

Но, разумеется, внешний вид и манеры могут и проти­воречить друг другу, как это происходит, например, в слу­чае, когда исполнитель по виду более высокого чем его аудитория положения действует в манере неожиданно урав­нительной, или неуместно интимной, или извиняющейся. То же бывает, когда исполнитель в наряде, соответствую­щем высокому положению в обществе, представляется че­ловеку с еще более высоким статусом.

Вдобавок к ожидаемому соответствию внешнего вида и манер можно предполагать, конечно, и известное соответ­ствие между обстановкой, внешностью и манерами¹¹. Та-

¹⁰ Macgown J. Sidelights on Chinese life. Philadelphia Lippincoll. I908. P. 187. ¹¹ Ср. комментарии Кеннета Берка о “соотношении сцены, действия и действующего лица”: ^{23 23 11} Burke К. A. grammar of motives N.Y.: Prentice-Hall. [стр.57]

кое гармоничное соответствие представляет собой идеаль­ный тип, который возбуждает наше внимание и интерес к отклонениям от этой гармонии. В этом ученому помогает журналист, ибо исключения в ожидаемом соответствии об­становки, внешнего вида и манер придают пикантность, вызывают любопытство ко многим карьерам и обеспечи­вают продажную привлекательность многим журнальным статьям. Например, в очерке в " New Yorker” о Роджере Сти-венсе (агенте по продаже недвижимости, который устра­ивал продажу небоскреба “Empire State Building”) смаку­ется поразительный факт, что у самого Стивенса малень­кий дом, скудно обставленный кабинет и у него нет даже личных фирменных бланков¹².

Чтобы полнее изучить отношения между отдельными элементами социального переднего плана, уместно рассмот­реть важную характеристику передаваемой на этом уров­не информации, а именно, ее абстрактность и обобщен­ность.

Какой бы специализированной и уникальной ни была изучаемая рутина, социальная информация ее переднего плана, за определенными исключениями, будет содержать нормы, на которые могут в равной степени претендовать и другие, в чем-то отличные рутинные исполнения. К при­меру, многие занятия в сфере услуг предлагают своим кли­ентам исполнение, разукрашенное цветистыми обещани­ями чистоты, современности, компетентности и комплек­сности. Хотя в действительности эти абстрактные стандар­ты имеют разное наполнение в разных занятиях, заинте­ресованного наблюдателя поощряют обращать внимание преимущественно на такие абстрактно сходные характе­ристики. Ибо для внешнего наблюдателя это создает заме­чательное, хотя иногда и коварное, удобство. Вместо необ­ходимости вырабатывать разные образцы ожидания и ра­зумной реакции на каждое мелкое отличие каждого испол­нителя и исполнения от другого, наблюдатель может вклю­чить данную ситуацию в некую широкую категорию, во­круг которой ему легче мобилизовать свой прошлый опыт и стереотипы мышления. В этом случае наблюдателям нуж­но лишь быть знакомыми с небольшим и потому управля-

¹² Kahn E. J.(jr.). CIosings and openings // New Yorker 1954. 13.20 February. [стр.58]

емым запасом представительских передних планов и знать как реагировать на них, чтобы ориентироваться в широ­ком многообразии ситуаций. Так, в Лондоне существу­ющая у трубочистов¹³ и продавцов парфюмерии традиция носить белое лабораторное облачение дает клиенту понять, что деликатные задачи, поставленные перед лицами в бе­лых одеждах, будут исполнены “как в аптеке”: точно, кли­нически чисто и конфиденциально.

Имеются основания полагать, что отмеченная тенден­ция, когда большое число различных актов начинает пред­ставляться небольшим числом передних планов, является естественным результатом развития социальной организа­ции. А. Р. Радклифф-Браун подразумевал это, утверждая, что “дескриптивная” система родства, которая каждому лицу отводит единственное и неповторимое место, может работать в условиях очень малых сообществ, но, по мере того как число людей возрастает, становится необходимой клановая сегментация для введения в действие менее слож­ной системы идентификаций и определений¹⁴. Мы можем наблюдать указанную тенденцию на фабриках, в казар­мах и других крупных социальных учреждениях. Органи­заторы этих учреждений скоро обнаруживают, что невоз­можно обеспечить различное питание, узкоспециализиро­ванную методику оплаты труда, дифференцированные пра­ва на отпуск и особые санитарные удобства для каждой разновидности и статусной категории персонала в органи­зации, и в то же время они чувствуют, что лиц разного статуса не следует неразборчиво сваливать в одну кучу или в одну классификационную группу. Тогда в порядке ком­промисса, весь диапазон разнообразия строится на несколь­ких ключевых пунктах, так что все лица в пределах дан­ной категории обязаны или им позволяется поддерживать одинаковый социальный передний план действия в опре­деленных ситуациях.

К тому, что разные рутинные исполнения могут исполь­зовать одинаковый передний план, следует добавить, что данный социальный передний план, как правило, институ-ционализуется в виде обобщенных стереотипных ожида-

¹³ Jones M. White as a sweep/ New Statesman and Nation. 1952 6 December.

¹⁴ Radcliff-Browп A.R. The social organisation of Australian tribes // Oceania Vol I P 440. [стр.59]

ний, развитию которых он дает толчок, и приобретает ка­кое-то самостоятельное значение и стабильность незави­симо от конкретных задач, которые случается исполнять во имя его в определенный момент времени. Такой перед­ний план становится “коллективным представлением” и самозаконным фактом.

Когда действующий индивид принимает постоянную со­циальную роль, он обычно обнаруживает, что какой-то пе­редний план для нее уже установлен. Независимо от того, чем первично было мотивировано принятие им роли: же­ланием ли исполнить данную задачу или желанием сохра­нить соответствующий передний план — социальный ак­тер в конечном счете поймет, что ему надо выполнять оба эти пункта.

Далее, если индивид возьмется за решение задачи, не только новой для него, но и не поставленной еще в общест­ве, или попытается изменить контекст ее рассмотрения, — он, весьма вероятно, обнаружит при этом наличие несколь­ких уже хорошо устоявшихся передних планов, среди ко­торых ему придется выбирать. Таким образом, когда зада­ча представлена неким новым передним планом, редко слу­чается, что этот передний план нов сам по себе.

Поскольку существует тенденция выбирать, а не созда­вать заново, нужные передние планы, то можно ожидать возникновения некоторых затруднений, когда исполните­ли данной задачи бывают вынуждены выбирать для себя подходящий передний план из нескольких совершенно не­сходных между собою планов. Так, в военных организаци­ях всегда найдутся промежуточные задачи, которые, по общему ощущению, предъявляют слишком большие тре­бования к уровню авторитета и квалификации, связывае­мому с передним планом одной категории персонала, и слишком малые к уровню, подразумеваемому передним планом следующей в иерархии чинов категории персона­ла. До тех пор пока между иерархическими ступенями су­ществуют относительно большие скачки, возникающие за­дачи будут исполняться то “слишком большими чинами”, то “слишком малыми*.

Интересный пример этой дилеммы, то есть выбора нуж­ного переднего плана из нескольких не совсем подходя­щих, можно найти в сегодняшней практике применения [стр.60]

анестезии в американских медицинских учреждениях¹⁵. В некоторых больницах анестезию все еще делают медсе­стры при сохранении того представительского переднего плана, какой полагается иметь в больницах медсестрам независимо от исполняемых ими задач, — плана, влеку­щего церемониальное подчинение докторам и относитель­но низкий уровень оплаты. Для утверждения анестези­ологии как специальности для дипломированных врачей, заинтересованные практики должны усиленно защищать идею, будто процедура анестезии достаточно сложна и жизненно важна, чтобы оправдать предоставление ее ис­полнителям церемониального и финансового вознаграж­дения, положенного докторам. Различия между передни­ми планами деятельности медсестры (медбрата) и врача велики: многие вещи, приемлемые для сестринского пер­сонала, являются infra dignitatem* для докторов. Некото­рые причастные к медицине люди чувствуют, что ранг се­стры для исполнения операционной анестезии занижен, а ранг полноправного врача завышен. Если бы существовал признанный промежуточный статус между званиями сест­ры и врача, то, возможно, было бы легче найти решение данной проблемы¹⁶. Аналогично, если бы в канадской ар­мии между лейтенантом и капитаном существовал проме­жуточный чин на две с половиной звездочки вместо двух или трех, тогда капитанам корпуса дантистов, многие из которых “низкого" этнического происхождения, возмож­но, присваивали бы более подходящее в глазах кадровых военных звание, чем теперешнее их капитанство.

Дилемма выбора решается отнюдь не только с точки зрения какой-то формальной организации или общества:

¹⁵ См. исчерпывающее обсуждение этой проблемы а неопубликован­ной магистерской диссертации Д. Лорти: LortieD.C. Doctors without patients. I he anesthesiologist, a new medical speciality/ Unpublished Master's thesis Department of Sociology University of Chicago, 1950. См. также очерк М. Мерфи о докторе Ровенстайне: Murphy M. Anesthesiologist // New Yorker. 1947 25 October. 1. 8 No­vember.

* Ниже достоинства (лат.)

16 В некоторых больницах врачи-стажеры и студенты-медики испол­няют задания ниже квалификации доктора, но выше уровня медсестры. Предположительно, такие задания не требуют большого опыта и практи­ческих навыков, так как хотя этот промежуточный статус обучающегося врача-стажера постоянно сохраняется в больницах, все занимают его вре­менно. [стр.61]

индивиду как обладателю ограниченного набора знаковых средств не избежать проблем неподходящего выбора. Так, в фермерской общине, изученной автором данной книги, хозяева часто отмечали дружеские визиты предложением выпить крепкого ликера, вина, настойки домашнего при­готовления или чашку чая. Чем выше был ранг или вре­менный церемониальный статус посетителя, тем больше была для него вероятность получить угощение, приближа­ющееся к ликерному варианту на указанной шкале. Проб­лема при практическом применении имеющегося знаково­го снаряжения состояла в том, что некоторые фермеры-арендаторы не могли себе позволить постоянно держать дома бутылку дорогого крепкого ликера, так что самым доброжелательным жестом с их стороны чаще всего ока­зывалось угощение вином. Но, возможно, еще более рас­пространенным затруднением было то обстоятельство, что некоторые посетители, при оценке их постоянного и вре­менного статуса в данный момент, превышали ранг, до­стойный одной категории питейного угощения и не дотя­гивали до следующей. Нередко возникала опасность, что либо гость почувствует себя чуть-чуть обиженным, либо дорогостоящий и ограниченный хозяйский запас знаков внимания будет использован не лучшим образом. Похо­жая ситуация возникает при общении наших средних клас­сов, когда хозяйка должна решать, выставлять на стол па­радное серебро или нет, надеть свое лучшее вечернее пла­тье или обыкновенное.

Уже отмечалось, что представительский передний план всякого действия можно разбить на такие традиционные составляющие как обстановка, внешний вид и манеры, и что (поскольку один и тот же передний план может пред­ставлять разные рутинные партии) нельзя ждать совер­шенной согласованности между частными особенностями исполнения и общей социализированной формой, в кото­рой оно разыгрывается перед нами. Взятые вместе два эти факта заставляют думать, что элементы социального пере­днего плана в конкретной рутинной партии не только бу­дут присутствовать в передних планах целого ряда других рутинных партий, но что к тому же диапазон рутин, в ко­торых используется один набор элементов знакового сна­ряжения, будет отличаться от диапазона рутин, в кото- [стр.62]

рых при том же социальном переднем плане используется иной набор. Так, юрист может беседовать с клиентом в со­циальной обстановке, которую он устраивает только для этой цели (или для изучения клиента), но подходящую для таких случаев одежду он будет подбирать еще и с рас­четом, чтобы она равно годилась для обеда с коллегами и для посещения театра с женой. Подобно этому, гравюры, развешанные на стенах, и ковер на полу могут встречать­ся и в церемонии домашних приемов. Разумеется, в случа­ях высоко торжественных церемоний все элементы — об­становка, манеры и внешний вид — могут быть уникаль­ными и особенными, используемыми только для исполне­ний единственного типа рутины, но такое исключитель­ное использование знакового снаряжения оказывается именно исключением, а не правилом.