Воскресенье, 5 июля 1942 г.

Дорогая Китти!

Торжество по случаю окончания учебного года прошло прекрасно. И мой

табель -- совсем не такой плохой: одно " неудовлетворительно", пятерка по

алгебре, а так в основном семерки, и еще две восьмерки и две шестерки. (3).

Дома все были очень рады. Должна объяснить, что мои родители занимают в этом

отношении особую позицию. Им не так важно, какие у меня отметки. Главное,

чтобы была здорова, хорошо себя вела и радовалась жизни. И если эти три

пункта в порядке, то все остальное приложится.

Но я сама не хочу плохо учиться. Тем более, в лицей меня приняли

условно, поскольку я тогда еще не закончила седьмой класс школы Монтессори.

Но все еврейские дети должны были перейти в еврейские школы, так что

господин Элте после долгих переговоров принял меня и Лиз Хослар. Лиз,

кстати, тоже перешла, но ей предстоит еще нелегкая переэкзаменовка по

геометрии. Бедная Лиз, ей не удается дома толком позаниматься: она делит

комнату с маленькой сестренкой, которая постоянно играет и шумит --

избалованный двухлетний ребенок! Когда Габи что-то не нравится, та

заливается криком, и Лиз должна ее утешать, иначе раскричится мадам Хослар.

В такой обстановке нормально работать невозможно, и дополнительные уроки,

которые Лиз получает в изобилии, не помогают. Домашнее хозяйство у семьи

Хосларов очень сложное. Родители мамы Лиз, которые живут рядом, каждый день

у них обедают. В доме есть служанка, господин Хослар рассеян до

невозможности, а его жена всегда нервная и раздраженная. Сейчас она ждет

третьего ребенка. Нескладная и неловкая Лиз в такой обстановке совсем

теряется.

Моя сестра Марго тоже получила табель, как всегда блестящий. Если бы

нам выдавали похвальные грамоты, то ее несомненно наградили бы -- такая

умница!

Отец последнее время часто дома, контора теперь редко нуждается в его

услугах. Представляю, как неприятно чувствовать себя лишним! Теперь господин

Кляйман стал главой Опекты, а господин Куглер управляет компанией по

производству приправ " Гиз и К°", основанной только в 1941 году.

На днях гуляла с папой по нашему кварталу, и он вдруг заговорил о том,

что нам предстоит поселиться где-то тайно, и как нам трудно будет жить

отрезанными от внешнего мира. Я спросила, почему он об этом говорит. " Анна,

ответил он, - ты же знаешь, что мы уже больше года прячем у знакомых мебель,

одежду, еду. Мы не хотим оставить все это немцам, а тем более -- самим

попасться в их руки. И чтобы этого не произошло, уйдем сами". " Но папа,

когда же? " Он говорил так серьезно, что мне стало страшно. " Не думай об этом

и положись на нас. Живи без забот, пока можешь".

Вот и все. О, пусть то, о чем говорил папа, произойдет очень нескоро!

Звонят, это Хелло!

Анна