Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
|
|
Глава cxXVII. На палубе
(Гроб установлен на двух кадках между верстаком и открытым люком; плотник конопатит щели; с большого мотка из-за пазухи у него медленнотянется жгут крученой пакли. Из каюты не спеша выходит Ахав, за ним слышны, шаги Пипа.) - Ступай назад, мальчик, я скоро вернусь. Ушел! Моя собственная рука неподчиняется с такой готовностью моей воле, как этот ребенок. - Храм божий! Что это такое? - Спасательный буй, сэр. Приказ мистера Старбека. Эй, эй, сэр! осторожнее! Тут люк открыт. - Спасибо, старик. Удобно лежит у тебя этот гроб, тут же и до склепарукой подать. - Как, сэр? Ах, до люка! Верно, верно, сэр. - Послушай, не ты ли мастер сколачивать ноги? Не из твоей ли мастерскойвышел вот этот обрубок? - Из моей, сэр. Ну, как ободок, держит? - Держит. Но ты, кроме того, еще и гробовщик? - Так, сэр. Я сладил этот гроб для Квикега; но теперь меня поставили, чтобы я переделывал его во что-то совсем другое. - Так признайся сам: ведь ты просто старый мошенник и сущий варвар. Довсего тебе дело, всюду суешь нос, за все хватаешься, один день ты мастеришьноги, назавтра делаешь гробы, чтобы их туда упрятать, а потом ещеспасательные буи, из этих же самых гробов? Ты неразборчив, как боги, и также, как они, на все руки мастер. - Но я безо всякого умысла, сэр. Делаю что придется. - Вот, вот, и боги так же. Но послушай, разве ты не напеваешь, когдамастеришь гроб? Говорят, титаны насвистывали потихоньку, когда вырубаликратеры для вулканов, а могильщик в пьесе поет с лопатой в руке. А ты - нет? - Пою ли я, сэр? Да нет, сэр, мне это ни к чему; тот могильщик, он, верно, пел потому, что у него лопата не пела, сэр. А в моем молоточке, вытолько послушайте, какая музыка. - Правда твоя; это потому, что здесь крышка служит хорошим резонатором, а хорошим резонатором доска становится, если под нею ничего нет. Однако, когда в гробу лежит тело, он все равно остается таким же гулким, плотник.Тебе никогда не случалось вносить гроб на кладбище и задеть им по пути заворота? - Да ей-богу, сэр, я... - Ей-богу? А что это значит? - Ей-богу, сэр, это просто говорится так, такое восклицание, только ивсего, сэр. - Гм, гм, ну, продолжай. - Я только хотел сказать, сэр, что... - Ты что, шелковичный червь, что ли? Сучишь нить для своего одеяния изсебя же самого? Что у тебя за пазухой? Тяни живей! И чтобы я этой ловушкибольше не видел! - Ушел. Неожиданно это у него получилось; но шквалы всегда налетаютнеожиданно на жарких широтах. Я слыхал, что остров Альбермарль, один изГалапагосов, прямо посредине рассечен экватором. Думается мне, нашегостарого капитана тоже прямо посредине рассекает какой-то экватор. Он весь наэкваторе - горяч, как огонь! Сюда смотрит - где моя пакля? Живее за дело.Пошла работа. Вот у меня деревянный молоточек, и сам я дока по части игры набутылках - стук-постук! (Ахав про себя.) - Вот так зрелище! Вот так звуки! Седоголовый дятел долбит дуплистыйствол! Можно позавидовать тому, кто слеп и глух. Эта вещь стоит у него надвух кадках, а в них свернуты бухты каната. Да он злобный насмешник, этотчеловек. Тик-так! Тик! Так отстукивают секунды человеческой жизни! О, какнесущественно все сущее! Что есть воистину существующего, помимо невесомыхмыслей? Вот перед нами зловещий символ жестокой смерти, превращенный по волеслучая в желанный знак надежды и подмоги для бедствующей жизни. Спасательныйбуй из гроба! А дальше что? Быть может, в духовном смысле гроб - это вконечном счете хранилище бессмертия? Надо подумать об этом. Но нет. Я ужетак далеко продвинулся по темной стороне земли, что противоположная еесторона, которую считают светлой, представляется мне лишь смутным сумраком.Да прекратишь ли ты когда-нибудь этот проклятый стук, Плотник? Я ухожу вниз; чтобы ничего этого здесь не было, когда я вернусь. Ну, а теперь, Пип, мыпобеседуем с тобою; удивительная философия исходит ко мне от тебя! Верно, неведомые миры излили в тебя свою премудрость по каким-то неведомымакведукам!
Глава CXXVIII. " ПЕКОД" ВСТРЕЧАЕТ " РАХИЛЬ"
На следующий день дозорные заметили большой корабль, который шел сподветра прямо на " Пекод"; реи его были густо унизаны людьми. Это была" Рахиль". " Пекод" в это время ходко шел своим курсом, но когда с нимпоравнялась ширококрылая незнакомка, его хвастливо раздутые паруса вдругопали, точно проткнутые пузыри, и, утратив ход, он безжизненно закачался наволнах. - Дурные вести; она несет дурные вести, - пробормотал старик матрос сострова Мэн. Но еще прежде чем ее капитан, с рупором у рта стоявший напалубе, успел окликнуть " Пекод", послышался голос Ахава: - Не видали ли Белого Кита? - Видали, вчера только. Не встречали ли вельбот в море? Сдержав ликование, Ахав успел отрицательно ответить на этот неожиданныйвопрос и готов уже был отправиться в своей шлюпке на борт к незнакомцу, когда капитан " Рахили", приведя к ветру, сам спустился в шлюпку. Нескольковзмахов веслами, багор зацеплен за грот-руслень, и капитан поднялся напалубу. Ахав сразу же узнал в нем своего знакомого из Нантакета. Ноприветствиями они не обменялись. - Где он был? Не убит, не убит! - повторял Ахав, вплотную подходя кнему. - Как это произошло? Оказалось, что накануне на исходе дня, когда три вельбота " Рахили", отойдя в наветренную сторону миль на пять от судна, были занятыпреследованием небольшого стада китов, из синей глуби неподалеку от корабляс подветренной стороны вдруг показался белый горб и голова Моби Дика; в тотже миг был спущен четвертый - запасной вельбот и началась погоня. Некотороевремя этот вельбот - самый ходкий из четырех - несся под парусом по ветру, инаконец ему удалось загарпунить кита, - во всяком случае, насколько могсудить дозорный с мачты. Он видел быстро удаляющуюся лодку, потом уже толькочерную точку, потом короткий всплеск вспененной воды, потом - ничего, ипоэтому заключили, что подбитый кит, как это нередко случается, утащил засобой своих преследователей далеко в море. На корабле начали беспокоиться, но еще не тревожились. На снастях вывесили световые сигналы; спустиласьночь, и судно, чтобы подобрать те три вельбота, которые находились у него снаветренной стороны, - прежде чем отправляться на поиски четвертого прямо впротивоположную сторону, - вынуждено было не только отложить свое попечениео четвертой лодке далеко за полночь, но даже еще и отдалиться от нее. Нокогда три первые лодки были разысканы и благополучно подняты на борт, " Рахиль" поставила все паруса - лисели на лисели - и устремилась запропавшим вельботом, разведя вместо маяка огонь в салотопке и посадив чутьне всю команду на снасти и реи дозорными. Но, несмотря на то, что она быстропробежала расстояние, отделявшее ее от того места, где в последний развидели лодку, и спустила свободные вельботы, которые обошли все вокруг; потом, не найдя ничего, снова устремилась вперед, и снова остановилась, иснова спустила вельботы; несмотря на то, что так продолжалось до рассвета, никаких следов пропавшей лодки обнаружить не удалось. Закончив рассказ, капитан " Рахили" поспешил открыть цель своего визитана " Пекод". Он хотел бы, чтобы встречный корабль присоединился к его поисками стал бы курсировать параллельно с ним на расстоянии четырех-пяти миль, оглядывая тем самым как бы двойной горизонт. - Готов на что угодно побиться об заклад, - шепнул Фласку Стабб, - чтокакой-нибудь матрос ушел у него на пропавшем вельботе в капитанском парадномсюртуке или, может, при его золотых часах - уж больно он волнуется.Слыханное ли это дело, чтобы два богобоязненных китобойца гонялись за однимпропавшим вельботом в разгар промыслового сезона! Ты только взгляни, Фласк, видишь, какой он бледный, у него даже зрачки побледнели, - ну, нет, пожалуй, не из-за сюртука, это, должно быть... - Мой мальчик, мой родной сын среди них. Во имя господа - я молю, язаклинаю вас! - воскликнул в эту минуту капитан " Рахили", обращаясь к Ахаву, который покамест слушал его довольно холодно. - Позвольте мне зафрахтоватьваше судно на сорок восемь часов. Я с радостью заплачу за это, и заплачущедро, если нужно, - только на сорок восемь часов, всего только. Вы должны, о, вы должны это сделать, и вы сделаете это, капитан! - Его сын! - вскричал Стабб. - Это сына своего он потерял! Беру назад исюртук и часы. Что скажет Ахав? Мы должны спасти ему сына. - Он утонул вместе со всеми остальными минувшей ночью, - проговорил уних за спиной старик матрос с острова Мэн - Я слышал, все вы слышали, каккричали их души. Впоследствии выяснилось, что на душе у капитана " Рахили" было особеннотяжко еще и потому, что в то время как один его сын находился среди командыпропавшего вельбота, на другом вельботе, спущенном в тот же день и тожесначала отставшем от судна в разгар безумной погони, был его второй сын, инесчастный отец погрузился в жесточайшую растерянность, из которой его вывелтолько его первый помощник, инстинктивно избравший обычный для таких случаевобраз действия - если две лодки нуждаются в помощи, китобоец всегдаподбирает сначала ту, в которой больше народу. Но, повинуясь какому-тонепонятному движению души, капитан воздержался сначала от упоминания обовсем этом и, только вынужденный ледяным молчанием Ахава, рассказал о своемвсе еще не обретенном сыне - маленьком мальчике, всего двенадцати лет отроду, кого отец, движимый суровой и бесстрашной родительской любовью, свойственной уроженцам Нантакета, с самого раннего возраста решил приучать кневзгодам и чудесам профессии, которая с незапамятных времен была написанана роду у каждого в их семье. Нередко случается даже, что нантакетскиекапитаны отсылают своих сыновей в столь нежном возрасте в трех- иличетырехгодичное плавание на чужом корабле, чтобы им не мешали приобретатьпервые навыки и сведения по китобойному делу несвоевременное проявлениеестественного отцовского пристрастия или излишняя родительская заботливость. Между тем капитан " Рахили" все еще униженно молил Ахава о милости, акапитан " Пекода" по-прежнему стоял недвижно, точно наковальня, принимая ударза ударом, но сам не испытывая ни малейшей дрожи. - Я не уйду, - говорил гость, - до тех пор, пока вы не скажете мне" да". Поступите со мной так, как вы хотели бы, чтобы поступил с вами я вподобном случае. Ибо у вас тоже есть сын, капитан Ахав, - правда, еще совсеммладенец и находится сейчас в безопасности у вас дома, - и к тому же дитявашей старости, капитан. Да, да, вы смягчились, я вижу, - бегите, бегите, люди, и готовьтесь брасопить реи! - Стойте! - крикнул Ахав. - Не трогать брасы, - а затем, протягивая ибудто отливая каждое слово, продолжал: - Капитан Гардинер, я этого не сделаю.Даже и сейчас я теряю время. Прощайте, прощайте. Бог да благословит вас, ида простит капитан Ахав самому себе, но я должен продолжать мой путь. МистерСтарбек, засеките время по нактоузным часам и проследите, чтобы ровно черезтри минуты на борту не осталось никого из посторонних. Потом брасопить реи илечь на прежний курс. Он резко повернулся и не оглядываясь ушел вниз в свою каюту, оставивкапитана " Рахили" пораженного столь безоговорочным и окончательным отказомна его горячие мольбы. Но вот, очнувшись от своего оцепенения, Гардинер, неговоря ни слова, торопливо подошел к борту, скорее упал, чем спустился, вшлюпку и вернулся к себе на корабль. Скоро суда уже разошлись прочь друг от друга; но, покуда встречнаяшхуна снова не скрылась за горизонтом, было видно, как она бросалась тотуда, то сюда на каждое черное пятнышко, пусть даже еле заметное, наповерхности моря. То вправо, то влево поворачивались ее реи, она всепереходила с одного галса на другой, то зарываясь в волну, то взлетая нагребне, и все время ее мачты и реи сверху донизу были унизаны людьми, точностройные вишни в саду, по ветвям которых карабкаются сластены-мальчишки. И по тому, как она шла своим скорбным путем, останавливаясь и петляя, ясно видно было, что эта шхуна, проливающая потоки горьких брызг, по-прежнему не находила утешения. Она была Рахиль, которая плачет о детяхсвоих, ибо их нет.Данная страница нарушает авторские права?