Часть 1 2 страница. - Не знаю, правда. Фильмы для меня все одинаковые.

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

- Не знаю, правда. Фильмы для меня все одинаковые.

- Ну, это последняя книга, которую я прочитал.

Они рассмеялись, потому что знали, что я не сочиняю, не выделываюсь. Потом они рассказали про свои любимые книги и фильмы, и мы просто сидели. Я ел тыквенный пирог, потому что официантка сказала — сейчас самый сезон для тыкв, а Патрик и Сэм все курили и курили.

Я посмотрел на них — они вместе выглядели такими счастливыми. По-хорошему счастливыми. И хотя Сэм была такой милой и красивой, а еще первой девушкой, которую бы я пригласил на свидание когда-нибудь, когда научусь водить машину, я не возражал против ее бойфренда, особенно такого классного, как Патрик.

- А сколько вы уже гуляете вместе? - спросил я.

- Мы брат и сестра, - выдавил Патрик сквозь смех.

И тогда Сэм объяснила, что вообще-то они сводные брат и сестра, потому что отец Патрика женился на маме Сэм. Я был очень рад узнать это, потому что очень захотел однажды пригласить Сэм на свидание. Правда. Она такая милая.

Но мне стыдно, потому что той ночью мне приснился странный сон. Я был вместе с Сэм. Мы оба были без одежды. И она лежала, широко раскинув ноги. И тут я проснулся. Никогда в жизни мне не было так хорошо. Но мне было плохо, потому что я смотрел на нее, когда она была голая, без разрешения. Наверно, надо рассказать об этом Сэм, и я очень надеюсь, что когда-нибудь мы будем об этом шутить, чтоб никто вокруг не понимал. Как было бы здорово снова с кем-то дружить. Это еще лучше, чем свидание.

Знаешь, что такое мастурбация? Хотя, конечно, знаешь, ты же меня старше. Но на всякий случай расскажу. Мастурбация — это когда трогаешь свои гениталии, пока не наступает оргазм. Вау!

Я-то думал, что в кино и телешоу, когда говорят о перерыве на кофе, у них, должно быть, перерыв на мастурбацию. Но это уменьшает производительность.

Ладно, я всего-то решил блеснуть остроумием. Ничего такого я и не думал. Просто хотел, чтобы ты улыбнулся. Ну или вообще-то сказал «Вау!».

Я рассказал Сэм про тот сон, где мы голые на диване, и я заплакал, так плохо мне было, и знаешь, что она сделала? Засмеялась. Но так, по-доброму, как-то тепло засмеялась. И сказала, что подумала, будто я шучу. И еще сказала, что это нормально — видеть ее во сне. И я перестал плакать. А потом Сэм спросила, правда ли я думаю, что она красивая, и я сказал ей, что она восхитительная. Тут Сэм посмотрела мне прямо в глаза.

- Знаешь, что ты еще слишком маленький для меня, Чарли? Знаешь это?

- Я не хочу, чтобы ты терял время из-за меня и этих своих снов.

А потом Сэм меня обняла, и это было странно, потому что у меня в семье не очень-то часто обнимаются, разве что тетя Хелен обнимала меня. И спустя какое-то мгновение я почувствовал, как от Сэм пахнет духами и ощутил ее тепло всем телом. И отстранился от нее.

Она посмотрела на меня и покачала головой, потом приобняла за плечи, и мы спустились вниз, к выходу. На улице мы встретили Патрика — иногда они не очень-то любили ходить на уроки, а предпочитали где-нибудь покурить.

- Чарли на меня так западает, Чарли-ровательно, прикинь, Патрик.

- Я постараюсь больше так не делать, - попытался я оправдаться, и насмешил их, конечно же.

Патрик потом попросил Сэм уйти, и без нее он кое-что объяснил мне, так что теперь я знаю, как вести себя с другими девочками и не терять время, думая о Сэм.

- Чарли, тебе кто-нибудь рассказывал, как все работает?

- Ну, есть правила, и ты им следуешь не потому, что хочется, а потому что так надо. Усёк?

- Окей, вот, например, девчонки. Они копируют мам и модные журналы и все такое, чтобы разбираться в парнях.

Я подумал про мам и журналы и все такое, и что-то занервничал, особенно если они копируют все из телевизора.

- Я что имею в виду? Все не как в кино, где девчонкам нравятся всякие козлы. Все не так просто. Им нравится парень, который может дать им цель.

- Точно. Девчонкам нравится, чтобы парни бросали им вызов. И тогда они-то уж точно знают, как себя вести. Как мамочка. Что сделает мама, если она не может суетиться и заставить тебя убраться в комнате? А что ты будешь делать без ее суеты и увещеваний? Каждому нужна мама. И мама это знает. Вот это и есть ощущение цели. Понятно?

- Понятно, - ответил я, хотя и не понял ничего. Но вроде как я не очень-то и соврал.

- Дело в том, что некоторые девчонки думают, что могут как-то изменить парней. И что самое смешное, если они их реально меняют, им становится скучно. Все, вызова больше нет. Вот и нужно давать девчонкам немного времени, чтобы они что-нибудь еще придумали, что можно изменить, вот и все. Некоторые сразу все поймут. Некоторые чуть позже. Ну а кто-то никогда. Я бы об этом совсем не беспокоился.

Но, кажется, я беспокоился. Я беспокоился с тех пор, как Патрик мне это рассказал. Я смотрю, как люди держатся за руки в коридорах, и я пытаюсь понять, как же все это работает. На танцевальных вечерах в школе я сижу у стены и отбиваю ритм ногами, и мне интересно, когда заиграет эта «наша песня», сколько пар выйдет в круг. Я вижу, как девчонки идут в пиджаках своих парней, и думаю, кто из них чья собственность. И все размышляю — счастливы ли они. Надеюсь, что счастливы. Очень на то надеюсь.

Билл видел, как я смотрю на всех вокруг. После урока он спросил, что я обо всем этом думаю, и я рассказал. Он слушал, кивал и издавал одобрительные звуки. Когда я все сказал, он нацепил маску для «серьезного разговора».

- А это плохо? - Я-то просто хотел, чтобы со мной говорили открыто.

- Да нет, необязательно. Просто иногда люди много размышляют, чтобы не участвовать в жизни.

- Ну, у меня нет машины, да если б и была, водить я не могу, мне всего пятнадцать, и вообще-то я еще не встретил любимую девушку, разве что кроме Сэм, но я слишком молод для нее, и ей всегда придется возить нас, а это не так уж и честно.

Билл заулыбался и снова засыпал меня вопросами. Медленно он подводил меня к «проблемам в семье». И я рассказал ему о парне, который записывает кассеты для моей сестры и к тому же бьёт её. Моя сестра сказала, что я не должен все говорить маме или папе, ну так Биллу я же мог сказать. Он выглядел таким серьезным после моего рассказа и сказал такое, что я никогда не забуду — уж точно не в этом году.

- Чарли, мы принимаем ту любовь, которой мы, по нашему мнению, достойны.

Я просто стоял и молчал. Билл похлопал меня по плечу и дал еще одну книгу. И сказал, что все будет хорошо.

Обычно я из школы иду домой пешком, и я чувствую, словно заслужил это. Я этим хочу сказать, что мне хочется рассказывать своим детям, как я ходил в школу и обратно пешком, совсем как мой дедушка в «старые добрые времена». Странно, что я так все распланировал, ведь у меня еще и свидания-то не было, но, надеюсь, во всем этом есть смысл. Обычно до дома я иду час или около того — на автобусе уж точно быстрее — но оно того стоит, когда погода такая классная, как сегодня.

Когда я наконец-то добрался домой, сестра сидела в гостиной на стуле, а перед ней стояли мама с папой. И я почувствовал себя ужасно. Это все была моя вина.

Сестра плакала. Мама молчала. За всех говорил отец. Он сказал, что запрещает сестре видеться с тем парнем, который ударил ее, а еще он собирался поговорить с его родителями вечером. Сестра сказала, что она во всем виновата, что она его спровоцировала, но отец бросил, что это не оправдание.

- Но я же люблю его! - Сестра рыдала как никогда.

- И это неправда. - Иногда отец может быть чертовски спокойным.

- Никогда так ни о ком не говори. И даже обо мне. - Это уже мама присоединилась.

Мама всегда тщательно выбирает, в какое сражение ввязаться, и вот что я про нее скажу. Уж если мама что и говорит, она всегда попадает в самое яблочко. И этот раз не стал исключением. Сестра тут же заткнулась.

После папа сделал то, что делает крайне редко, - поцеловал сестру в лоб. А потом умотал из дома куда-то на своем «Олдсмобиле». Наверно, он поехал к родителям того парня, и мне стало их жаль, жаль родителей парня. Потому что папа никогда не проигрывает. Вообще никогда.

Потом мама пошла на кухню приготовить сестре что-нибудь вкусненькое, и сестра сказала мне:

Она сказала это совсем не так, как отцу. Она по-настоящему ненавидела меня.

- Я тебя люблю, - всё, что я мог сказать ей в ответ.

- Ты больной на всю голову, и всегда таким был. Все так говорят, всегда.

И я пошел к себе в комнату, закрыл дверь, накрыл голову подушкой и позволил тишине все разложить по своим местам.

Кстати, тебе, наверно, интересно, что за человек мой отец? Бил ли он нас, когда мы еще не учились в школе, а, может, и сейчас бьёт? Я просто подумал, что тебе это может быть интересно, потому что Биллу было очень интересно, после моего рассказа о сестре и ее парне. Нет, отец нас никогда не бил, если хочешь знать. Он брата и сестру вообще никогда и не тронул. А меня отец шлепнул один-единственный раз, когда тетя Хелен из-за меня заплакала. А когда все улеглось, он посадил меня на колени и, глядя в глаза, рассказал, что его часто бил отчим, и еще в колледже, когда моя мама была уже беременна моим старшим братом, он решил, что никогда не будет бить своих детей. Он сказал еще, что чувствует себя ужасно. И что он очень сожалеет о своем поступке. И что он больше никогда меня не будет бить. Он и не бил больше.

Кажется, в последнем письме я забыл сказать, что про мастурбацию мне рассказал Патрик. А еще я не сказал, как часто теперь этим занимаюсь. Довольно часто. На фотографии смотреть я не люблю. Просто закрываю глаза и представляю себе незнакомку. И пытаюсь не стыдиться всего этого. Я никогда не думаю о Сэм, когда делаю это. Никогда. Для меня это очень важно. Важно не нарушить то счастье, когда она сказала «Чарли-ровательно», ведь это уже словно шутка, понятная лишь нам двоим.

Однажды вечером я почувствовал себя таким виноватым, что пообещал Богу никогда больше этого не делать. Ну, я стал использовать одеяло, но это было неприятно, потом подушку — тоже облом, так что я вернулся к обычному способу. Меня не воспитывали в религиозном духе, потому что родители ходили в католическую школу, но я очень сильно верю в Бога. Просто я не называл Бога по имени, если ты понимаешь, о чем я. Надеюсь, я Его не сильно разочаровал.

Кстати, папа очень серьезно поговорил с родителями того парня. Его мать страшно разозлилась и орала на сына. А его отец молчал. Так что папа не слишком-то с ними откровенничал. Он не сказал, что они воспитывали своего сына «через одно место» ну и все в таком роде.

А вообще папа хотел лишь одного – заручиться поддержкой, чтобы держать их сына подальше от своей дочери. А как только эта часть была улажена, пусть они дальше сами разбираются, а я поеду домой разбираться со своими делами. По крайней мере, так папа сам сказал.

Единственное, о чем я спросил отца, - о проблемах того парня в семье. Ну, думает ли он, что его родители его бьют. Папа сказал, что не следует лезть в чужие дела. А так — он ничего не знает, и не стал бы спрашивать, да и неважно это всё.

«Не у каждого есть история, что берет за душу, Чарли, а даже если и есть, это не оправдывает их поступков».

Вот и всё, что он сказал. И мы пошли смотреть телевизор.

Моя сестра все еще злится на меня, но папа говорит — я поступил правильно. Надеюсь, что так. Но иногда все же рассказывать - это так тяжело.

Извини, что не писал тебе две недели, но все это время я пытался «участвовать в жизни», как говорит Билл. Это странно, потому что иногда я читаю книгу и представляю себя на месте людей в этой книге. А еще когда я пишу письмо, следующие два дня я думаю о том, что же я там на самом деле написал. Не знаю, хорошо это или плохо. Тем не менее, я пытаюсь участвовать.

Кстати, Билл дал мне прочитать «Питера Пэна» Джеймса Барри. Знаю, что ты думаешь. Мультфильм про Питера Пэна и потерявшихся мальчиков. Но книга намного лучше. Она про мальчика, который отказывается взрослеть, а когда Венди становится взрослой, он чувствует, что его предали. По крайней мере, я так это понял для себя. Думаю, для этого-то Билл и дал мне эту книгу.

Есть и хорошая новость — я читаю книгу, а поскольку она про придуманный мир, то я не могу притворяться героями книги. Так что я и читал, и участвовал в жизни.

А еще, в рамках участия в жизни, я пытаюсь ходить на всякие там мероприятия в школе. Слишком поздно записываться в клубы, кружки и все такое, но я хожу, куда могу. На домашние матчи нашей футбольной команды и танцы, даже если я никого не позвал на свидание.

Не могу даже представить, что я когда-нибудь еще приду на домашний матч, но притворяться было весело. Патрик и Сэм сидели, как обычно, на открытой трибуне, и я прикинулся, будто не видел их целый год, хотя мы встречались за обедом — я ел апельсин, а они курили.

«Патрик, это ты? Ах, Сэм... как же давно мы не виделись. Кто ведёт? Боже, колледж — просто испытание на прочность. Мой преподаватель задал прочитать двадцать семь книг за выходные, а моя девушка хочет, чтобы до вторника я нарисовал плакаты для ее марша протеста. Но ничего, пусть руководство знает, мы умеем работать. Папа отрабатывает удары для гольфа, а мама все играет в теннис. Надо непременно снова встретиться. Я бы остался, но нужно забрать сестру с тренинга по эмоциям. Она делает успехи, да. Приятно было повидаться».

И я ушел. Купил в буфете три упаковки начос и диетическую колу для Сэм. Вернулся и угостил их. И Сэм улыбнулась. Самое классное то, что Сэм не считает меня сумасшедшим из-за того, что я притворяюсь. Патрик тоже, но в тот момент он пристально следил за игрой и кричал Брэду, тому нападающему.

На матче Сэм сказала, что они после собирались на вечеринку к друзьям. И спросила, хочу ли я поехать, и я сказал «да», потому что никогда раньше не был на вечеринке. Хотя и наблюдал за одной, у нас дома.

Родители поехали в Огайо, то ли на свадьбу, то ли на похороны какого-то дальнего родственника, не помню точно. И оставили брата за главного по дому. Ему тогда было шестнадцать. А брат воспользовался такой возможностью и закатил грандиозную вечеринку с пивом и все такое. Мне наказали сидеть в своей комнате, и я не возражал, потому что именно там все оставили свои куртки, и было прикольно копаться у них в карманах и смотреть, что там есть. Едва ли не каждые десять минут ко мне заваливали пьяные парни с девчонками в поисках уголка для поцелуев или чего еще. Но потом они видели меня и сваливали. Ну, за исключением одной парочки.

Эти двое (мне потом сказали, что они очень популярные и любят друг друга) завалились ко мне и попросили разрешения остаться. Я им сказал — брат с сестрой велели мне сидеть тут, и тогда они спросили, могут ли они тут побыть со мной. Почему бы и нет — ответил я, так что они закрыли дверь и стали целоваться. По-взрослому. Через несколько минут парень просунул руку под футболку подруги.

И он продолжал гладить ее под футболкой, а она все время говорила «нет», но он не отступал. Спустя еще несколько минут она перестала протестовать, и он стянул с нее футболку, а под ней был белый кружевной лифчик. Честно, к этому времени я не знал, что и делать. Очень быстро он снял и лифчик и стал целовать её груди. А потом засунул руку ей в трусики, и она начала стонать. Думаю, они здорово напились. Он потянулся и хотел снять с нее трусы, но тут она стала плакать навзрыд, так что он стянул штаны и трусы с себя.

Но парень ласково стал ей говорить, какая она красивая и все такое, и она взяла его пенис в руки и стала двигать туда-сюда. Жаль, не могу описать это поприличнее, без слов вроде «пенис», но уж что было, то было.

Еще через несколько минут, он подтолкнул ее за голову к своему пенису, и она начала целовать его там. Она все еще плакала. Правда, перестала плакать, когда он засунул пенис ей в рот, а в таком положении, наверно, особо не поплачешь. Тут меня стало подташнивать, и пришлось отвернуться, но процесс продолжался, и они уже занимались чем-то другим, а она все говорила «нет». Даже когда я закрывал уши руками, я слышал, как она говорит «нет».

Вдруг зашла моя сестра — он принесла мне тарелку чипсов, а когда увидела эту парочку, они остановились. Сестра здорово смутилась, но та девушка смутилась куда сильнее. Парень выглядел довольным собой. Он особо и не говорил ничего. Когда они вышли, сестра спросила:

- Ну ты извращенец, - и это было последнее, что сказала сестра, выйдя из комнаты и забрав с собой чипсы.

Я рассказал об этом Патрику и Сэм, и они надолго замолчали. Сэм сказала, что немного гуляла с Дэйвом, еще до того, как увлеклась панк-музыкой, а Патрик сказал, что слышал о той вечеринке. Я не удивился, что он слышал - она уже стала легендарной. По крайней мере, так говорили те, кому я рассказывал о своем старшем брате.

Когда приехали полицейские, они обнаружили, что брат спит на крыше. Непонятно, как он туда забрался. Сестра вовсю целовалась в прачечной с каким-то парнем из выпускного класса. Тогда она только перешла в старшую школу. За детьми приехали родители, многие девчонки ревели и блевали. К тому моменту парни уже успели смыться. Брату грозили крупные неприятности, а с сестрой родители «серьезно поговорили». Вот так все и закончилось.

Этот парень, Дэйв, сейчас в выпускном классе. Играет в футбол. Он главный принимающий. Я смотрел концовку игры, когда Дэйв поймал тач-даун от Брэда. И наша команда тогда победила. И люди на трибунах просто с ума от этого посходили. Но у меня из головы не выходила та вечеринка. Я все думал об этом, а потом спросил у Сэм:

Она просто кивнула. Непонятно было, то ли она грустила, то ли знала больше, чем я.

На этот раз Сэм покачала головой. Она потом мне объяснила, через что нужно пройти, чтобы доказать изнасилование, особенно когда мальчик с девочкой популярные, учатся в старшей школе и все еще любят друг друга.

На следующий день я увидел их на школьных танцах. Дэйва и его девушку. И я взбесился. Это меня даже испугало. Я даже хотел подойти к Дэйву и отделать его по полной программе, как мне, наверно, следовало поступить с Шоном. Наверно, я так и поступил бы, но Сэм поняла, что со мной, и, как всегда, обняла за плечи. Она меня успокоила, и, наверно, я рад этому, потому что если бы я стал бить Дэйва, я бы взбесился еще больше, а его девушка бросилась бы меня останавливать, потому что любит его. Наверно, это бы меня еще больше разозлило.

Так что я решил осуществить другой свой план и проколоть Дэйву шины. Сэм знала, какой у него автомобиль.

То чувство, которое я испытал вечером в пятницу после домашнего матча, невозможно описать. Не думаю, что я когда-нибудь это сделаю, но одно слово могу подобрать — тепло. Сэм и Патрик везли меня на вечеринку в тот вечер, и я сидел в пикапе между Сэм и Патриком. Сэм любит этот пикап, может, он ей напоминает об отце. А все случилось, когда Сэм попросила Патрика найти станцию по радио. А ему все попадалась одна сплошная реклама. И какая-то ужасная песня про любовь со словом «малышка». И снова реклама. И наконец-то он поймал совершенно изумительную песню о том парне, и мы все притихли.

Сэм прихлопывала ладошкой по рулю. А Патрик высунул руку наружу и махал, словно птица крылом. А я просто сидел посередине. И когда песня закончилась, я сказал:

Сэм и Патрик посмотрели на меня, словно я сказал величайшую истину. А все потому, что песня была реально классной, и мы втроем ее слушали. Мы честно прожили эти пять минут, и так классно было ощущать молодость в себе. Я купил кассету с той песней, и я бы сказал тебе ее название, но это совсем не то, как в тот момент, когда едешь на свою первую настоящую вечеринку, и сидишь посередине в пикапе с двумя приятными людьми, и начинается дождь.

Мы подъехали к дому, где проходила вечеринка, и Патрик постучал условным стуком. Словами этот стук трудно передать. Дверь слегка приоткрылась, и в небольшой проем выглянул курчавый паренек.

Тут уж дверь распахнулась, и старые друзья обнялись. Потом Боб обнял Сэм. И Сэм сказала — это наш друг Чарли.

И ты не поверишь! Боб обнял и меня! Сэм сказала, когда мы вешали куртки, что Боб «упоротый в жопу торчок». Пришлось процитировать, хотя тут есть ругательство.

Вечеринка проходила в цокольном этаже. В комнате было накурено, и ребята там были все меня старше. Две девочки показывали друг другу тату и колечки в пупках. Наверно, они из выпускного класса.

Парень по имени Фриц Как-там-его лопал пирожные с кремом. Его девушка вещала ему о правах женщин, и он все время повторял - «да знаю я, детка».

Сэм и Патрик закурили по сигаретке. Боб был на кухне, когда в дверь позвонили. Он вернулся и принес по банке пива на каждого, а еще привел двух гостей. Мэгги — вообще-то ей не мешало бы посетить ванную. И — Брэд! Нападающий нашей футбольной команды. Я не шучу!

Не знаю, чего я так разволновался, но, наверно, всегда так, когда видишь кого-то в коридоре или на поле или еще где, то потом приятно узнать, что они вообще-то настоящие люди.

Все со мной были приветливы и задавали много вопросов. Наверно, потому, что я был младше всех, а они не хотели, чтобы я чувствовал себя неловко, особенно после того, как отказался от пива. Я однажды пил пиво с братом, когда мне было двенадцать, и мне просто не понравилось. Вот так все просто.

Часто меня спрашивали, в каком я классе и кем я собираюсь быть, когда вырасту.

- Я только перешел в старшую школу, и пока еще не знаю, - отвечал я.

Тут я увидел, что Сэм и Патрик куда-то ушли вместе с Брэдом. А тут как раз Боб стал разносить еду.

Я вообще-то проголодался, потому что Сэм и Патрик обычно везут меня в «Биг-Бой» после футбола, так что я уже привык к этому. Я съел кекс, на вкус немного странный, но шоколадом он тоже пах, так что все было в порядке. Но все же это был не самый обычный кекс. Ты же меня старше, так что наверняка понимаешь, о чем я.

Через полчаса комната стала куда-то уплывать. Я говорил с одной из тех девушек с кольцом в пупке, и мне казалось, будто она кинокартинка. Я быстро поморгал и огляделся, и музыка обволакивала меня, словно вода.

Тут спустилась Сэм и, увидев меня, набросилась на Боба.

- Да ладно, Сэм, ему нравится, спроси у него сама.

- Вот, видишь? - Вообще-то Боб слегка нервничал, а потом мне сказали, что это паранойя.

Сэм присела рядом и взяла меня за руку, и это было здорово.

И все в комнате, кроме Сэм, прыснули со смеху.

Не думаю, что даже если бы я сказал что-то действительно смешное, они смеялись бы сильнее. Потом Сэм потянула меня за руку, и я встал, и пол плыл у меня под ногами.

Боб только засмеялся. И Сэм тоже рассмеялась. И я был рад, что все выглядели довольно-таки счастливыми.

Мы с Сэм пошли в кухню и включили свет. Ух ты! Было так ярко, просто невероятно. Это как днем смотришь фильм в кинотеатре, а потом выходишь и не можешь поверить, что на улице все еще светло. Сэм достала мороженое, молоко и блендер. Я спросил, где ванная, и она показала за угол, как будто в собственном доме. Думаю, они с Патриком тут много времени провели, пока Боб учился в старшей школе.

Когда я выбрался из ванной, то услышал в комнате с нашими куртками какой-то шум. Я туда заглянул и увидел, как Патрик целует Брэда. Он целовал его быстро, пока Брэд не опомнился. Они услышали меня и повернулись. Патрик заговорил первым.

- Это что за парнишка? - Брэд реально нервничал и совсем не так, как Боб.

Патрик вытащил меня из комнаты и закрыл дверь. Потом положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза.

- Я пришел сюда, а Сэм делает мне молочный коктейль.

- Послушай, Чарли. Брэд не хочет, чтобы все вокруг знали. Мне нужно, чтобы ты пообещал никому не говорить. Это будет наш маленький секрет. Хорошо?

Патрик пошел обратно в комнату, и я услышал приглушенные голоса, и Брэд, кажется, был расстроен, но это уже не мое дело, так что я вернулся на кухню.

Должен признать, что это был лучший молочный коктейль в моей жизни. Такой вкусный, что я почти испугался.

Пока мы еще не ушли с вечеринки, Сэм поставила мне свои любимые песни. Одна называлась «Blackbird», а другая - «MLK». Они были такими красивыми. Я о них пишу, потому что когда я их слушал на трезвую голову, они были такими же классными.

Еще кое-что интересное случилось до того, как мы ушли. Патрик спустился к нам. Думаю, Брэд уехал к тому моменту. И Патрик улыбался. А Боб принялся шутить, что он запал на нападающего. И Патрик разулыбался пуще прежнего. Не думаю, чтоб он когда-нибудь так много улыбался. А потом Патрик показал на меня Бобу и сказал:

Боб кивнул. А Патрик сказал то, что я навряд ли когда забуду.

И тут уж Боб кивнул так кивнул. И все в комнате тоже закивали. Мне стало не по себе, совсем как Бобу, но Патрик развеял все мои сомнения. Он присел рядом.

«Ты видишь, что происходит. И ты не болтаешь об этом. И ты все понимаешь».

Я не знал, что другие люди что-то могут думать обо мне. Я не знал, что они смотрят на меня. Я сидел на полу в подвале на моей первой настоящей вечеринке, рядом — Сэм и Патрик, и я помнил, как Сэм представила меня Бобу как своего друга. И Патрик тоже представил меня Брэду как своего друга. Я заплакал. И никто в комнате не посмотрел на меня как на придурка. Ну я и разревелся.

Боб поднял свой стакан и всех попросил сделать то же самое.

Не знаю, почему они так сделали, но для меня это было нечто особенное. И, конечно, Сэм. Особенно она.

Я бы рассказал тебе больше о танцах в школе, но сейчас, когда я вспоминаю их, то лучшее, что там было, это как я прокалывал шины на машине Дэйва. Я пытался потанцевать по совету Билла, но мне вообще-то нравятся песни, под которые не потанцуешь, так что я не увлекался. Сэм была очень красивой в своем платье, но я пытался не смотреть на нее, чтобы не думать про нее и все такое.

Я еще заметил, что Брэд и Патрик на танцах вообще не разговаривали, потому что Брэд все время танцевал с чирлидершей по имени Нэнси, и она вообще-то его девушка. А еще я заметил, что сестра танцевала с парнем, с которым ей не следовало бы танцевать, хотя из дома ее забирал совсем другой.

После танцев мы ехали в пикапе Сэм. На этот раз за рулем был Патрик. Когда мы подъехали к туннелю Форт Питт, Сэм попросила Патрика съехать на обочину. Не знаю, что она собиралась делать, но она залезла в кузов в своем платье для танцев. Она крикнула Патрику — поехали! И он улыбнулся своей милой улыбочкой, так что я понял, что они и раньше так делали.

Патрик гнал очень быстро, и прямо перед туннелем Сэм встала, и ветер заиграл ее платьем, которое поднималось и опадало, словно волны в океане. А когда мы въехали в тоннель, звуки вокруг словно растворились в вакууме, и осталась только песня в магнитофоне. Красивая песня «Landslide». А когда мы выехали из тоннеля, Сэм завопила от восторга. Мы были в самом центре города.