Miller S. Ends, means, and galumphing: Some leitmotifs of play // American Anthropologist. LXXV. 1973. P. 89.

О борьбе за господство у свиней см. работу Дж. Макбрайд: McBride G. А general theory of social organization and behaviour // University of Queensland Papers, Faculty of Veterinary Science. June 1964. Vol. 1. No. 2. P. 96.

См., например: Thorpe W. Ritualization in ontogeny. P. 317.

г) Одни и те же действия повторяются очень много раз1.

д) Если затевают игру несколько особей, все должны по собственной воле хотеть играть, но никто не волен отказаться от приглашения к игре или (если уже участвует в ней) закон­чить игру, если она уже началась.

е) Во время игры происходит частая смена ролей, в резуль­тате чего нарушается обычный порядок доминирования игро­ков в настоящих (literal) ситуациях2.

ж) Игра кажется свободной от каких бы то ни было внеш­них целей участников и часто длится дольше, чем обычное поведение, которое задает образец для подражания.

з) Хотя игра может осуществляться в одиночку с вообра­жаемым партнером, когда появляется подходящий объект, иногда принадлежащий к другому биологическому виду, она превращается в социальную игру3.

и) Предполагается существование знаков, маркирующих начало и окончание игры1.

Трансформирующая власть игры воочию обнаруживается в том, что чаще выбираются для игры или инициируют игру определенные предметы. Мячи и шары побуждают игру своим движением, которое кажется исходящим изнутри и целесооб­разным. У. Торп пишет: «Игра часто связана с каким-нибудь предметом («игрушкой»), который не относится к предметам обычного серьезного поведения. В число этих предметов может входить весь предмет или его части»2. Игрушка в ходе игры является своего рода идеальным свидетельством того, как иг­ровое определение ситуации может совершенно вытеснять обыденные смыслы серьезного мира.

2. После предварительных замечаний об игре животных перейдем к одному из центральных понятий анализа фрей­мов — «ключ» (key). Это понятие я соотношу с набором кон­венций, посредством которых определенная деятельность, уже осмысленная в терминах базовой системы фреймов, трансформируется в иной, с точки зрения участников, вид деятельности3. Этот процесс можно назвать переключением или настройкой. Прямая музыкальная аналогия проводится здесь вполне осознанно1.

Ограничиваясь выдрами и обезьянами, мы найдем немно­го похожего на игру, хотя кажется, что игра присутствует по­всюду. Бейтсон в числе таких видов поведения называет угрозу, обман и ритуал. Он полагает, что во всех трех случаях то, что показывается, есть не сама «вещь», а модель «вещи». Изучая

Дж. Макбрайд в «Общей теории социальной организации» пишет: «У свиней инициатор игры обычно сначала носится по загону, затем подбе­гает к животному, часто занимающему высокое место в социальной иерархии, и кусает его. У собак игра начинается с виляния хвостом после обычных формальностей признания» (McBride G. Op. cit. P. 96). В работе С. Миллера отмечается: «социальная игра у бабуинов, по-ви­димому, всегда размечается своего рода метасообщением: «Это — игра». Пружинящий бег вприпрыжку особенно часто можно наблю­дать, когда детеныш или подросток приглашает взрослого на охоту, битву и т. п. При этом кажется, что лицо является наиболее важной коммуникативной зоной: широко раскрытые глаза, подвижный взгляд, открытый, но без оскала, рот являются компонентами знака «это — игра». Во всех наблюдаемых нами игровых взаимодействиях участники постоянно смотрели в глаза друг друга. Они регулярно обменивались короткими взглядами в ходе игры, и обязательно в ее начале, в конце и при перемене деятельности. Обращенность друг к другу оказалась единст­венным непременным компонентом во всех наблюдаемых игровых взаи­модействиях» (Miller S. Ends, means, and galumphing. P. 90).