Levinson D. M.D. bedside teaching // The New Physician. 1970. Vol. XIX. P. 733. 3 страница

хитроумного предприятия. (Имеется тонкое замечание А. Бергана об искусстве шутить: нужно незаметно для жертвы произвести такие изменения в окружающей ее обстановке, чтобы она, тщательно соотнося свои действия с (кажущейся для нее) привычной реальностью и действуя теми способами, которые обычно обнаруживают свою эффективность, в конце концов обнаружила свою «механическую неповоротливость». Она терпит неудачу при попытках целесообразных действий1.)

Вечеринки с сюрпризом (surprise parties) являются ритуальной фабрикацией, распространенной в средних слоях американского общества. Разыгрываемого приводят в гости к другу, где обнаруживается, что его ждут поздравления и подарки. В отличие от обычного одурачивания здесь требуется хорошая организация дела. Если в «практической шутке» явно присутствует некоторый враждебный подтекст, то в данном случае обманутый может выразить полное одобрение затее. В самом, почему бы не отнестись одобрительно к шутке, которая немного обогащает2?

С каким бы размахом ни организовывались вечеринки-сюрпризы их обычно устраивают в честь одного человека. А мистификация (playful fabrication) может быть адресована и более широкому кругу людей, иногда целому сообществу, даже если при этом не преследуется никакой цели, кроме озорства. Это еще называют потехой.

Кембридж, штат Массачусетс. Студенты Гарвардского универ­ситета, проснувшись вчера утром, узнали ошеломляющую «но­вость»: Гарвард не будет участвовать в межуниверситетских фут­больных состязаниях.

Передовая статья в приложении к студенческой газете «Гарвард Кримсон» цитировала президента университета Натана Пьюзи, который сказал, что Совет попечителей принял решение не уча­ствовать в межуниверситетском футбольном турнире по оконча­нии сезона.

Оказалось, что это был тщательно спланированный розыгрыш. Одностраничное «приложение» было напечатано сотрудниками студенческой газеты Дартмутского университета, чья команда на­кануне разгромила футболистов Гарварда со счетом 14: 0. Нельсон Лихтенштейн, заместитель редактора газеты «Дартмут», признался, что сотрудники редакции ночью доставили воскрес­ное «приложение» в общежития Гарварда и Рэдклифа1.

Другой вид игрового обмана — корректирующий розы­грыш (corrective hoaxing). К нему обычно привлекают внима­ние достаточно большой аудитории, иногда широкой публики. Цель его — дать своего рода моральный урок, а заодно и не­много повеселиться. Часто корректирующие розыгрыши обна­руживают легковерность публики по отношению к тем, кто находится в центре общественного внимания; на самом деле их мнимая значительность ничего не стоит. Проказники рас­считывают на то, что общество простит им любую незаконную выходку за преподанный урок и ее очевидное бескорыстие. Следует добавить, что объекты «коррекционных розыгрышей» не расположены усматривать в подобных проектах доброжела­тельные намерения. Примеров тому множество.

Вчера на углу улиц Пауэлл и Саттер было инсценировано пре­ступление, которое показало, насколько легко можно совершить ограбление средь бела дня и скрыться с добычей. Эту акцию задумали и совершили члены Клуба оптимистов, которые тем самым хотели обратить внимание общественности на недопусти­мо высокий уровень преступности на улицах Сан-Франциско. Согласно плану, на углу улиц Саттер и Пауэлл Кресалия, член Клуба оптимистов, подбежала сзади к мисс Маккинни, сорвала с нее взятую напрокат шубу из крашеного французского кролика стоимостью 185 долларов, сняла золотой браслет стоимостью 285 долларов и скрылась в направлении Юнион-сквер. О нападении сообщили в полицию2.

О корректирующих розыгрышах особенно часто пишут в мемуарах и литературных биографиях, но есть и научные из­дания3. На моей памяти самым знаменитым примером подоб-

¹ San Francisco Chronicle. 1965. October 25.

ной фабрикации был «Дредноут Хоукс», в котором професси­ональный специалист по розыгрышам Горейс Коул вместе с Нирджинией Вулф1 и друзьями заставили адмирала британского флагманского судна угощать чаем «двух абиссинских прин­цев» и их компанию2. Заметим, что, если при одурачивании Почти всегда присутствуют третьи лица, которые выполняют роль гарантов несерьезности происходящего, — в рассматриваемых случаях этого может оказаться недостаточно — необ­ходима опора на облеченное полномочиями лицо, чтобы было кому замолвить словечко и при раскрытии обстоятельств дела было обеспечено надежное свидетельство3. Даже когда к делу у лается подключить общественность и прессу, скандал бывает трудно остановить4.

Игровые фабрикации имеют очевидные границы, нарушение которых может привести к сомнениям относительно моральных и психических качеств фабрикатора. В определенных (пучаях его поведение могут посчитать «из ряда вон выходя­щим». В любом случае, вопрос о границе дозволенного и наказании преступивших черту решается не путем апелляции к закону. Во всяких проказах необходимо знать меру и не слиш­ком увлекаться организационной стороной дела. Каковы бы ни были шутливые выходки, они не должны вызывать у обма­нываемого впечатления о серьезных изменениях в своей жиз­ненной ситуации, если же у него возникнут какие-либо ожи­дания и надежды, которые вскоре обернутся разочарованием и неприятностями (скажем, утратой положения в обществе или потерей близких людей), то они являются результатом неудач­ной шутки.

2. Рассмотрим «экспериментальный обман» (experimental hoaxing). Он практикуется, когда методика проведения экспе­риментов над людьми требует, чтобы подопытный не знал, что именно исследуется, а еще лучше, чтобы он вообще не дога­дывался о постановке эксперимента. Впрочем, это требуется почти во всех экспериментах. Неосведомленность испытуемо­го расценивается как защита от сознательного искажения соб­ственной реакции, например из желания самоутвердиться или помочь экспериментаторам получить тот результат, который, как ему кажется, от него хотят получить. После завершения эксперимента испытуемому сообщают о том, что происходило «в действительности», и задним числом получают его согласие на участие в эксперименте1. Он благосклонно принимает про­изошедшее, поскольку внес посильный вклад в развитие науки и, в конце концов, никакого вреда ему не причинили. Иногда среди испытуемых помещают осведомленных людей, которые фактически участвуют в наблюдении за ходом эксперимента; их называют подставными, подсадными или участниками ис­следования. Вероятно, можно смело сказать, что почти все студенты, специализировавшиеся по психологии, использова­лись в экспериментах в качестве «лопухов», некоторые и в качестве сотрудников.

Вообще говоря, само втягивание кого-либо в ситуацию обманным путем и есть эксперимент. В таких случаях экспе­риментальный обман явно содержит фабрикацию того, что уже является переключением деятельности, а именно деятельнос-

¹ Стандартное высказывание по этому поводу (превосходное в своей непо­средственности) принадлежит Соломону Ашу, который известен экспери­ментом по изучению группового давления. В эксперименте участвовали семь подставных лиц и один испытуемый. «По завершении интервью каж­дому испытуемому сообщались цель эксперимента, его роль и роль боль­шинства, — пишет С. Аш. — Следует добавить, что неправомерно и нежела­тельно отпускать испытуемого, не дав ему полных разъяснений об условиях эксперимента. Экспериментатор несет ответственность за то, чтобы у испы­туемого не осталось сомнений по поводу того, ради чего над ним ставили эксперимент». См.: Asch S.E. Effects of group pressure upon the modification and distortion of judgments // Readings in Social Psychology / Ed. by E.E. Mac-coby, et als. New York: Henry Holt & Company, 1958. P. 175-176.

ти, представленной в качестве эксперимента1. Настройку можно перенастроить, но можно превратить ее в фабрикацию; ГОГДа получится, что мы удалим два слоя с непревращенных событий, а с непосредственной деятельности — только один.

В последнее время предпринимаются попытки проводить и экспериментальные опыты в естественной обстановке, на улицах и в общественных местах. Экспериментатор вступает в короткое

общение с несколькими людьми, создает у них ложное впечатление о происходящем и поддерживает его в течение определен­ной) времени. Как правило, в таких случаях испытуемый после и эксперимента не посвящается в суть дела, скорее всего потому, что все знают: обман столь непродолжителен и незначителен, что согласие испытуемого принимается как бы по умолчанию2. Можно привести в пример работу замечательного лингвиста У. Лабова, который пытался компенсировать недостаток мате­риала в исследовании речевого узуса американцев и использовал обманный прием для стимулирования ответов. Он рассчитывал на то, что респонденты не догадаются о предмете исследования, в противном случае они, конечно же, постарались бы изменить свое произношение.

Интервьюирование по программе изучения американского анг­лийского языка (ALS3) было направлено на получение информа­ции об употреблении пяти изменяющихся фонем теми, кто не был охвачен обследованием телезрителей. Методика разрабаты­валась именно для тех, кто отказался от участия в стандартном интервью, а затем использовалась при опросе лиц, не попавших в выборку на основном этапе полевой работы. Если у респондента не было телефона или номер телефона от­сутствовал в справочнике, интервью проводилось лично. Если респондент отказался беседовать с одним интервьюером, его посе­щал другой. Респондентов, чьи телефоны имелись в телефонном справочнике, опрашивали по телефону. В первой части интервью задавались вопросы о качестве телевизионного изображения на раз­ных каналах. Предмет обсуждения выбран с расчетом на то, чтобы добиться максимального количества ответов от тех респондентов, которые отказались от обычного интервью по программе ALS. Каж­дый вопрос был спроектирован таким образом, чтобы установить употребление хотя бы одной изменяющейся фонемы. Какие каналы принимаются у вас лучше других? хуже других? какой канал вы смотрите чаще всех? реже всех?

При помощи этих вопросов регистрировалось произношение звука (г) в слове four, звука (th) в слове thirteen и еще две вспомо­гательные фонемы (о которых пойдет речь далее): гласный звук в слове nine и первый гласный звук в слове thirteen. Для регистрации звука [eh], который редко встречается в корот­ких высказываниях, в исследовании фиксировалось слово bad Не могли бы вы сказать, изображение было очень плохим (very bad) или не очень плохим (not so bad)?

Употребить слово bad в вопросе было необходимо для того, чтобы получить запрограммированный ответ. Влияние интервьюера на ответ респондента минимизировалось тем, что интервьюер делал сильное ударение на словах very и not so и погашал слово bad так, чтобы не распознавалось его собственное произношение изучае­мого звука1.

Такого рода эксперименты обычно непродолжительны и, конечно, привязаны к определенному месту. Существуют и другие возможности. Оценочные исследования «терапевтичес­кого» характера, которые проводятся, как правило, по месту жительства, могут порождать гораздо более масштабные мани­пуляции, чем те, которые упоминались до сих пор. Все это непосредственно связано с вопросом о границе фрейма2.

Интересно сравнить экспериментальный обман с другим ме­тодом — скрытым включенным наблюдением3. В данном случае наблюдаемое поведение не является результатом эксперимен-шрования и, как правило, не обесценивается обнаружением хитроумных приемов исследователя. Разрушается лишь отно­шение доверия между наблюдаемыми и наблюдателем, по-(кольку последний оказывается не тем, кем его считали ранее. Н таких случаях ссылки на то, что наблюдатель старался ради пауки, чаще всего не достигают цели, и на протяжении доволь­но продолжительного времени испытуемые могут сильно пере­жинать из-за того, что с ними проделали. И это совершенно естествено

Правомерность вовлечения людей в экспериментальный обман, особенно в таких больших масштабах, как это делается в колледжах, пока не особенно осуждается, хотя, наверное, оно МОГЛО бы вызвать и большее неодобрение1. Однако в последнее время в связи с назревшими вопросами медицинской этики ни и мание общественности привлекли моральные ограничения и этой области. Первая проблема связана с самим фактом об­мана, а именно с правом экспериментатора скрывать от испы-1усмых факт проведения эксперимента или (когда об экспери­менте сообщается) предмет экспериментального исследования. Другая проблема связана с разного рода риском и опасностями, которым подвергаются испытуемые без их ведома, а следова­тельно, и без их согласия. Если говорить о медицине, то наличие этически уязвимыми являются исследования раковых заболеваний доктором Честером Саутхемом2; в психологии, вероятно, наиболее рискованны исследования подчинения ав­

следует подчеркнуть, что здесь обман — не совсем обман, поскольку фрейм жеиериментального взаимодействия порождает не столько среду экспери­мента над испытуемыми, сколько среду, в которой испытуемые активно. шраются разгадать, чего именно от них хочет экспериментатор, от чего 1.ШИСИТ успех всего предприятия, короче говоря, что от них требуется. См. Например: Orne M.T. On the social psychology of the psychological experiment: With particular reference to demand characteristics and their implications // American Psychologist. 1962. Vol. XVII. P. 776-783; Rosenthal R. On the social psychology of the psychological experiment: The experimenter's hypothesis as unintended determinant of experimental results // American Scientist. 1963. Vol LI. P. 268-283; Friedman N. The social nature of psychological research: The I «yi hological experiments as a social interaction. New York: Basic Books, 1967. Отчет см.: Lear J. Do we need new rules for experiments on people? // Saturday Review. 1966. February 5. P. 65-70. Особое беспокойство вызвало введение предположительно безвредных раковых клеток экспериментальной группе Iк.жилых пациентов для изучения отторжения; при этом пациентам не I ообщали о том, что им вводят. Солидное собрание документов по данной проблеме содержится в монографии: Katz J., et al. Experimentation with human beings. New York: Russell Sage Foundation, 1972.

торитету Стэнли Милграма1. Обеспокоенность возникает, ко­нечно же, в связи с указанием на аналогичные медицинские эксперименты в немецких концентрационных лагерях.

3. В качестве приложения к профессиональному обучению создается «учебный обман» (training hoax). С новичком обра­щаются так, будто он вовлечен в серьезную работу, и только позднее раскрывают ему секрет, что все его действия были надежно ограждены от того мира, который, как он думал, был ему открыт. (Отличным примером такого рода является инсце­нировка, в которой англичане, как утверждается, обучают агентов разведки ведению допросов с применением холода, голода и избиений2.) Практикантов иногда обучают професси­ональным навыкам на клиентах, которые ни о чем не догадыва­ются. В некоторых случаях жертве обмана открывают действи­тельное положение дел после завершения подготовки; например, когда будущие разведчики практикуются в краже документов в местных учреждениях, сведения о недостатках в работе служб безопасности потом становятся предметом разбирательства. Но так происходит не всегда. Студенты-медики, обучающиеся на третьем курсе, могут проходить стажировку в больнице, позво­ляя пациентам принимать себя за врачей. Вот что рекомендует пособие для следователей в качестве обучающей методики.

Следователь должен понимать, что ничто не может заменить опыт. Даже в свободное от работы время надо тренироваться и ходить за кем-нибудь по пятам, чтобы не утратить навыков на­ружного наблюдения. Во время езды на автомобиле нетрудно проверить, как долго можно не терять из виду незнакомую ма­шину. Во время прогулки интересно узнать, как долго можно незаметно вести какого-нибудь прохожего. Если пешеход обна­ружит, что за ним следят — не беда3.

¹ См.: Milgram S. Behavioral study of obedience // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1963. Vol. LXVII. No. 4. P. 371-378; Milgram S. Some Conditions of Obedience and Disobedience to Authority // Human Relations. 1965. Vol. XVIII. P. 57-76. В эксперименте Милграма испытуемый должен был по команде экспе­риментатора подавать сильные, как он думал, электрические разряды для стиму­ляции другого испытуемого, которого изображал экспериментатор. Таким обра­зом изучался стресс, испытываемый при применении антигуманных методов исследования. [Русский перевод: Милграм С. Эксперимент в социальной пси­хологии / Пер. с англ. Н. Бахтина и др. СПб.: Питер, 2000. — Прим. ред.]

² Одно из описаний см. в книге: Wynne G. The man from Moscow. London: Hutchinson & Co., 1967. P. 92-95.

В описаниях персонажей дна британского общества можно почерпнуть сведения о профессионале, который при подготов­ке ограбления кассира средь бела дня на оживленной улице отрабатывал один из элементов операции, связывая случайных людей в различных местах города и кляпом затыкая им рот. Когда на «испытуемых» нападали, связывали их и оставляли лежать на улице, они ничего не понимали1.

4. Особый класс составляют фабрикации, которые во многом похожи на учебные обманы. Но при их помощи ни о чем не подозревающих людей обманывают, чтобы проверить их верность и характер. Классическим примером таких «жиз­ненных проверок» является жестокое испытание, которому Господь по настоянию сатаны подверг Иова («Вот, все, что у него в руке, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей»2). Невзирая на обрушившиеся на него бедствия испы­туемый твердо держится веры во всеблагость Господа, и на исходе испытания, когда уже ничего более худшего не может произойти с его родственниками, рабами и имуществом, Иов провозглашается праведником и вознаграждается вдвое по сравнению с тем, что он имел до этого, тем самым получая большую прибыль на капитал, поскольку не продал Бога бы­стро и задешево. Это выглядит, как прогонка агрегата, только агрегатом в данном случае является человек. Чтобы тест сра­ботал, испытуемому нельзя говорить, что это тест.

Вероятно, «жизненные проверки» лучше всего известны в сфере информационной безопасности: агенту, относительно преданности которого имеются подозрения, коллега может передать сведения стратегической важности, чтобы посмот­реть, будет ли утечка. Известно, что сотрудники разведслужб проверяют личный состав и, как говорят, такой тест иногда стоит человеческих жизней. Например, подозреваемому агенту сообщают о предстоящем внезапном нападении, и вывод о его лояльности или нелояльности делается на основании готов­ности противника к отражению атаки. (Возможно, в качестве стратегического противовеса подобному тесту авторы, пишу­щие о секретных службах, обсуждают вопрос, не слишком ли далеко заходит правительство, не предупреждая свой народ о раскрытых планах врага ради защиты секретных каналов ком­муникации.) Деятельность органов внутренних дел тоже изо­билует подобными примерами.

Скотленд-Ярд [популярное название оперативно-розыскного от­дела чикагской полиции] неоднократно подозревал, что кто-то из служащих муниципального суда предупреждает рэкетиров о внезапных облавах полиции, пользуясь информацией из направ­лявшихся в суд заявлений о выдаче ордеров на обыск. Восполь­зовавшись случаем, сотрудники Скотленд-Ярда установили про­слушивающее устройство на телефон судьи и направили к нему офицера полиции с просьбой о выдаче очередного ордера. Через несколько минут полицейские услышали, как помощник судьи звонит в городской офис [преступного] синдиката и предупреж­дает об облаве1.

Жизненные проверки используются также крупными ор­ганизациями для контроля за поведением сотрудников: их честностью, быстротой и вежливостью. Такие проверки при­носят сенсационные результаты только тогда, когда из заказы­вают сторонней организации.

Порто-Алегре. Бразилия. 14 сентября {Ассошиэйтед Пресс). Поли­цейские были удивлены, когда по подозрению в угоне в машине был задержан начальник управления полиции подполковник Педро Америко Леал. Он пояснил, что таким образом проверял бдительность двух полицейских, которые его и арестовали. Вы­ражая им поощрение, он намекнул, что они могли быстрее реа­гировать на происшествие, а не преследовать его два квартала. Во всяком случае, эта пара проявила себя лучше, чем двое других полицейских, которых Леал запер в комнате, когда застал их спящими во время дежурства2.

Но не следует думать, что такое случается только в круп­ных организациях. Рассмотрим «домашний» вариант.

Дорогая Эбби, мы с Роем встречаемся три года. Оба мы не дети — нам обоим за пятьдесят.

Рой неоднократно упоминал о свадьбе, но не говорил ничего определенного о том, когда она будет.

Я всегда подозревала, что Рой по-прежнему интересуется другими женщинами, хотя он постоянно говорил, что я не права. Что ж, я решила испытать его и написала ему записку, что как-то видела его, и просила о встрече в определенном месте и в определенное время. Я подписалась именем другой женщины. Я пошла к «месту встречи» в назначенное время и спряталась неподалеку. Конечно же, туда пришел Рой, весь разряженный!

Разве это не говорит о том, что он пойдет на встречу с другой женщиной при удобном случае? 1

Особенность крупных организаций состоит не в том, что они используют жизненные проверки, а в том, что они в со-• I он нии узаконить подобную деятельность.

При всей своей значимости для повседневного существования жизненные проверки играют определенную роль и в минем воображении. Когда происходит непредвиденное собы­тие, влекущее за собой определенные последствия, человек может отчасти избежать их влияния, если определит это событие как ниспосланное судьбой жизненное испытание, а не как чистую случайность. Здесь (как мы рассмотрим ниже) развер­ни иается идея о бессилии человека перед неумолимыми фак­тами объективного мира. Муж пациентки психиатрического отделения на вопрос о том, как его жена чувствует себя в больнице, сказал социологу следующее.

Ну, она считает, что помещение ее в ту первую палату было неправильным, что должна быть более строгая дифференциация пациентов. Я пытался объяснить ей, что это часть лечения, что в течение первых семи—десяти дней они [врачи] нарочито делают так, чтобы пациенты почувствовали раздражение, и наблюдают за их реакцией. Как тот шумящий радиатор. (С понимающей улыб­кой.) Я уверен, это запланировано, а не простая случайность. Это задумано, чтобы наблюдать реакцию пациента. Я уверен, это входит в диагностическую методику. Конечно, я могу ошибаться; возможно, действительно было что-то не так с отоплением, но я в этом сильно сомневаюсь.

5. «Патерналистские конструкции» (paternal constructions) с •(«разуют довольно большой класс обманов и фабрикации. Казалось бы, здесь все делается исключительно в интересах жер-I им; однако если бы жертва знала с самого начала, что происходит в действительности, то скорее всего отказалась бы от Li кой заботы. Ложь задумывается и конструируется исключительно ради удобства и спокойствия жертвы. Без сомнения самым обычным, типовым примером такого обмана является простая тактичность: мы привыкли скрывать от другого то, что может без нужды доставить ему неприятные ощущения. Хотя здесь используются конструкции, они прорабатываются не слишком тщательно и часто живут не дольше, чем длится та

Francisco Chronicle. 1968. March 27.

фаза в беседе, к которой они имеют непосредственное отно­шение. Но есть и множество других обманов, осуществляемых ради человека, которые готовятся намного более тщательно.

Вчера реактивный лайнер компании «Юнайтед Эр Лайнз» сорок минут кружил над Сан-Франциско с заклинившим передним шасси, которое не выпускалось. На борту находилось девяносто три человека, включая членов экипажа.

— У нас будет немного жесткая посадка, — сообщил пилот пас­сажирам. — Можно не беспокоиться.

Около семи часов вечера лайнер с ревом пошел на посадку и благополучно приземлился на заднее шасси, на протяжении восьмисот футов высекая искры скребущим по посадочной по­лосе фюзеляжем.

— Было жутко, — сказала стюардесса Сугимото. — Мы знали об этом еще в Сиэтле, но не могли никому сказать.

Командир самолета, 56-летний Вирджил Воган из Денвера, отпил черный кофе и пояснил:

— Мы узнали, что передняя стойка шасси вышла из строя, как только взлетели в Сиэтле, но решили продолжать полет. Агрегат мог заработать во время полета. И зачем говорить пассажирам — они бы только разволновались1.

В последние годы в связи с осуществлением исследова­тельских проектов, связанных с обеспечением секретности (при участии Агентства национальной безопасности США), получила развитие одна любопытная форма патерналистского обмана. Сотрудников самых разных профессий обязали хра­нить в секрете все, что связано с их деятельностью, скрывать сведения даже от близких людей. Их обязывают хранить в тайне сведения об источниках финансирования проекта, кон­кретных людях, расположении места работы, режиме труда и используемых данных. В результате им приходится засекречи­вать все, чем они заняты значительную часть дня. И они делают это с уверенностью в том, что, если бы соседи и знакомые узнали, что происходит на самом деле, никто бы не обиделся; задним числом эту секретность ему простили бы, поскольку она соблюдается в интересах каждого.

Образцы патерналистской фабрикации, естественно, обна­руживаются в ситуациях медицинского и психиатрического ле­чения. В медицине существует классическая практика утаивать

¹ Взято из полевых записей Шелдона Мессинджера, участвовавшего в иссле­довании Г. Сэмпсона. См.: Sampson G., Messinger Sh.L., Towne R.D. Schizo­phrenie women. New York: Atherton Press, 1964.

плохие новости от пациентов, которые скоро умрут или находят­ся в тяжелом состоянии. Определение пациентом ситуации, ес­тественно, в значительной мере складывается из того, как он интерпритирует смысл того, что делается с ним и для него. Поэтому и данном контексте неверная или неполная информация создает но многом фальшивый мир. Вопросотом, как и когда раскрывать обман, — один из самых дискуссионных в медицине. Профес­сиональное консультирование по управлению ложью неспециа­листами и дилетантами стало обычной практикой современной медицины. Процитируем экстремальный пример.

Несчастье произошло при операции обрезания при помощи электроприжигания. Электрический ток был столь сильным, что сжег всю ткань пениса, которая омертвела и отвалилась. Родители от отчаяния не знали, что делать, они долго и мучи­тельно пытались решить этот вопрос. Затем консультирующий пластический хирург, знакомый с принципами изменения пола, порекомендовал переменить пол ребенка на женский... После операции в лаборатории психогормональных исследова­ний университета Джонса Хопкинса, где мы впервые встретились с родителями, мы дали им ряд советов и консультацию относи­тельно прогноза и бережного отношения к их дочери на основе опыта аналогичных операций, проведенных с детьми-гермафро­дитами. В частности, мы убеждали их, что ребенок будет иден­тифицировать себя с женским полом, если его воспитывать как девочку. Мы всесторонне проинформировали их о дальнейшей медицинской программе для ребенка и о ее сочетании с половым воспитанием девочки по мере того, как она будет расти. Родите­лям рекомендовали, какую информацию и в каком объеме давать девочке о себе самой по мере возникновения необходимости в будущем, и помогли придумать объяснение для друзей и родст­венников, в том числе для другого их ребенка. Со временем они скажут девочке, что, когда она захочет выйти замуж и иметь свою семью, она сможет усыновить или удочерить ребенка1.

Именно в психиатрической практике патерналистские фабрикации достигают гораздо более впечатляющего размаха, чем в медицине и сопредельных ей сферах, где все сводится к ограничен пому числу стереотипов. Рассмотрим прием, посредством которого удается обманом предать близкого или знакомого в руки профессионала, учреждения или правосудия. Для этого можно п. пользовать вечеринку с сюрпризом, а по сути — засаду.

Вчера сын мэра городка Турлок был арестован за вооруженное нападение после того, как возле своего дома он произвел три выстрела из крупнокалиберной винтовки.

Начальник полиции Джон Вайаренго сообщил, что Енох Кристоферсен-младший, двадцати одного года, с винтовкой и писто­летом в руках отказывался сдаться пятерым офицерам и десяти помощникам шерифа.

Сын мэра, бывший пациент психиатрической больницы в Модесто, что-то отчаянно бормотал об увечьях, которые его бывшая подруга получила в автомобильной аварии. В конце концов друг Кристоферсена, Пол Карлсон, двадцати лет, убедил его поехать «порыбачить».

Они сели в машину Кристоферсена и отправились в Оукдейл. Три человека в штатском поехали следом за ними на обычной машине без полицейских опознавательных знаков. Как рассказал начальник полиции Вайаренго, когда те двое ос­тановили машину в Оукдейле и вышли, детективы схватили Кристоферсена и отвезли его в окружную тюрьму1.

6. Нам остается рассмотреть предельный случай стратеги­ческих фабрикации. Тот, кто строит благонамеренную фабри­кацию, не испытывает мук совести от своего обмана, так как интересы обманутого по определению не ущемляются. Про­блема в том, что фабрикация включает в себя два элемента: моральный, связанный с порядочностью обманщика, и стра­тегический, связанный с намеренным созданием у жертвы не­верного восприятия ситуации и (как следствие) неверной ре­акции. Очевидно, например, что в состязании не только до­пустимы, но и обязательны ложные движения, финты, блеф и скрытые ходы. Очевидно, что эти действия зависят от конкрет­ного замысла, который держится в тайне, и что это чисто «стра­тегическая» тайна в том смысле, что репутация зависит как раз от жизнеспособности обмана, а не морального облика обман­щика. (В действительности, как мы покажем ниже, обман со­перников по игре иногда является правом, нарушение которо­го может привести к юридическим, гражданским и даже кри­минальным действиям.) Очевидно также, что, хотя разрешен­ные виды обмана могут противоречить определяемым игрой ин­тересам игрока, возможный ущерб составной частью входит в область игры и не должен восприниматься серьезно. Правед­