Настоящий китаец

…Куньмин — столица южной провинции Юннань. Большой просторный город. Днем бродил по городу. Вечером вернулся в хостел, где разместился с утра. Взял бутылочку пива и расположился на каменной скамье во дворике. Рядом сел седой бородатый мужик.

— Джон, — сказал он. — Соединенные Штаты.

— Игорь, — ответил я, — Россия.

Обменялись рукопожатиями.

— О, Россия, круто! А что ты здесь делаешь?

Разговор затянулся на два часа. Он рассказал, что путешествует по миру больше половины жизни. Последние десять лет тусуется в Китае, лишь иногда, когда цены на авиабилеты снижаются, возвращаясь в свою Аляску, повидать друзей и бывшую жену. Говорит, что там, у себя, гонит хороший самогон.

— А ты был в Америке?

— Я был в Штатах в 1996 году, — ответил я. — Мне тогда был 21 год. Я хотел стать американцем, потому что думал, что в России жить плохо, а в Америке хорошо. Мне не дали визу, и я поехал в Лос-Анджелес нелегально, через Мексику. Оказалось, что там все как в России, только в профиль. Ну, дороги хорошие. Климат помягче. Женщины не понравились — мужиковатые. А доллары — точно такие же, как у нас в Москве. Короче, американская сказка не удалась.

Вернулся домой и все встало на свои места.

— Да, — он ухмыльнулся, — в Америку едут идиоты со всего света. Ждут чего-то. Приезжают, думая, что будет, как в кино, а оказывается, что жизнь везде одна и та же. Что в Америке, что в Китае.

— А что ты делаешь в Китае?

— Да так, просто тусуюсь. Я китайский уже знаю почти как родной…

К нам присоединилась пара из Голландии. Им примерно по сорок. Уже шесть лет как покинули свой дом и работу и путешествуют по миру на велосипедах. Недавно прикатили сюда через Непал и Тибет…

На следующее утро я отправился по адресу, указанному мне парнем по имени Тао, с которым связался в интернете на одном из сайтов путешественников, где можно познакомиться с жителями разных городов мира, которые принимают бродяжничающих гостей. Тао оказался стройным мужиком чуточку старше меня, который преподает йогу и, хм, любит мужчин больше, чем женщин. Короче, голубой. Договорились, что увидимся вечером, и он объяснил, как добраться до его дома. Я оставил рюкзаки в его студии йоги в центре города. Остаток дня провел в бесцельной прогулке по городу. Рассматривал людей, объедался местной едой, и думал, чем заняться для подготовки рывка в сторону южной границы. Вечером мы встретились и приехали на автобусе к нему домой.

Я не имею предрассудков насчет голубых. Мне даже было интересно с ним пообщаться, узнать, что за человек и чем отличается от других. Ничем. Так же парится насчет работы, говорит, что денег сильно меньше, чем хочется, и сетует, что трудно найти близкого человека, с которым было бы кайфово делить жизнь.

— Ты что, всегда живешь один? — спросил я.

— Раньше был с бойфрендом, но сейчас один.

— С кем же ты занимаешься сексом?

— Время от времени встречаюсь с кем-нибудь в гей-клубе.

— Я думал, в Китае нет гей-клубов. Коммунисты не любят голубых.

— Гей-клубов в открытую нет, но есть клубы, где тусуются геи.

— А как насчет всего остального, что кроме секса? Разве не хочется близкого человека, с которым можно жить вместе, постоянно чем-то делиться?

— Хочется. Но где же его возьмешь. Даже гетеросексуальному мужчине найти подходящую женщину в Китае бывает непросто. Мне найти мужчину — тем более.

Он был грустный. Мы много молчали по пути, лишь время от времени обмениваясь репликами. Мне было немного неловко, потому что казалось, что надо говорить что-то подобающее, как-то поддерживать разговор, но ничего не приходило в голову. Ситуацию спас ливень, неожиданно упавший на нас с неба. Мы оба оживились, и остаток пути от остановки до дома бежали бегом.

Квартира многоэтажного дома, довольно похожая на наши хрущевки, только просторнее, была очень чистой и изящно обставленной. Тао показал мою комнату и дал комплект свежего белья. Утром мы попрощались до вечера (я собирался переночевать у него еще раз, перед тем как поехать дальше на юг), он вручил записку со своим адресом на китайском, и мы разбежались. Я думал, что вернусь сюда вечером. Я еще не знал, что скоро мне попадется жулик по имени Джозеф…

Днем на оживленном перекрестке ко мне подошел жизнерадостный китайский мужичок в стоптанных кроссовках и на хорошем английском, как ни в чем ни бывало, сказал:

— Привет. Ты сейчас куда?

— Просто гуляю по городу, никаких особых планов. А что?

— Тебе повезло, что со мной встретился! Ты никогда не забудешь, что встретил Джозефа! У меня здесь недалеко есть друг, владелец чайного магазина. Айда пить чай.

— Не вопрос. Но только если ты угощаешь. У меня нет денег.

— Спокуха, это совсем недорого.

Мы пошли. Джозеф сказал, что раньше работал учителем английского, а недавно ему надоело и он отправил себя на предпенсионный отдых. Любит общаться с интересными людьми и иностранцами. Знание английского делает его жизнь несколько более обширной.

Чайный магазин представлял собой небольшую лавку с полками от плинтуса до потолка, заставленными похожими на хоккейные шайбы кругляшами чая «Пуэр». Хозяин, стеснительный парень лет двадцати двух, почти не говорящий по-английски, перекинулся с Джозефом парой фраз и предложил садиться за чайный стол. Джозеф что-то переводил со слов хозяина и рассказывал про чай. Оказывается, «Пуэр» растет здесь, в Южном Китае, провинция Юннань, и существует во множестве разновидностей. Мы заварили два разных чая. Один темный, другой светлый. Один тонизирующий, другой послабже, расслабляющий.

Я ждал, когда же они начнут разводить меня на бабло. Много раз до того я слышал и читал, что англоговорящие китайцы любят такое развлечение: пригласить глупого белого человека куда-нибудь, и в момент, когда приносят счет, сообщить, что он должен платить за двоих. И не выкрутишься. В крайнем случае доброжелательный гид испаряется, оставляя гостя разбираться с хозяином ресторана. Хотя в большинстве случаев гостю приходится платить, причем по завышенной цене, ругая несостоявшегося друга, который на первый взгляд казался такой добродушной, гостеприимной лапочкой… В моем случае сценарий будет другой. Если будет разводка, выкручиваться из ситуации буду не я, а мой хитренький друг. Поэтому перспектива кидалова меня не напрягала, но обещала развлечение.

Наконец, чаепитие завершилось, и мне было сказано, сколько юаней я должен заплатить.

— Джозеф, у меня для тебя сюрприз, — сказал я. — Помнишь, я тебе говорил, причем больше одного раза, что у меня нет денег? Я говорил правду.

Он изобразил удивление на лице:

— Да это совсем небольшие деньги!

— Большие или небольшие — вопрос абстрактный и совсем неактуальный, потому что у меня нет денег. Я же говорил.

— Я думал, ты имеешь в виду, что ты не хочешь тратить много денег.

— Если бы я не хотел тратить много денег, я бы сказал, что не хочу тратить много денег. А я тебе сказал, что не буду тратить нисколько, потому что мне тратить нечего. Интересно, что ты сейчас скажешь этому парню, а?

Хозяин загрустил. Джозеф сказал ему что-то жизнерадостное, типа, извини, братан, на все воля Будды. В итоге мы ушли, оставив хозяина чайного магазина в элегической грусти. Джозеф сказал:

— Ни хрена себе. Я думал, что ты врешь про свой автостоп. — Выражение на лице жизнерадостного жулика сменилось дружеским интересом. — У меня есть друг. Богатый бизнесмен. Он предложил сегодня поехать в клуб. Поехали с нами! Он за все платит!

В этот момент я понял, что Джозеф так и живет — шастает по друзьям и знакомым и понемножку откусывает здесь и там. Вскоре догадка подтвердилась, что принесло массу новых впечатлений.

У его друга большой американский автомобиль. Кажется, «Бьюик». Джозеф познакомил меня с ним и еще одним товарищем, чьи труднопроизносимые имена я забыл в тот же момент, когда они были озвучены. Приехали в клубный район где-то в центре. Неоновые надписи, реклама, изображения шотландского виски и полуголых девушек. Зашли в один из клубов, больше похожий на варьете. Здесь не танцуют, а смотрят на происходящее на круглой сцене, сидя за высокими столиками на барных стульях. Меня поразило обилие бутылок пива на каждом из столиков. Вот сидит парень с девушкой, и перед ними двенадцать бутылок емкостью 0, 33 л, из которых открыты только две.

— Здесь пиво продаюттолько дюжинами, — пояснил Джозеф. — Можно купить двенадцать, двадцать четыре, тридцать шесть и так далее. Одну или три взять нельзя.

Я оглядел зал. Действительно, все посетители смотрели друг на друга поверх полных и пустых бутылок, толстым забором разделявших их между собой.

Китайцы пьют пиво совсем не так, как в Европе. Если мы пивом наслаждаемся, время от времени делая маленькие глотки, то они им накачиваются. Характерная подробность: они за один глоток опустошают или полбутылки, или полную. Считается признаком крутизны открыть по бутылке, чокнуться и выпить одним махом. Китайские мужчины так понтуются. В общем, пьют много — словно наполняют бензобак автомобиля. К пиву подают какие-то сухарики, больше похожие на микроскопические сушки. Весь зал грызет.

На сцене началось представление. Правдоподобная пародия на Майкла Джексона. Хор каких-то мужиков. Потом вышло десять девушек с номерками. Джозеф объяснил, что сейчас начнется аукцион. Ведущий показывал на девушку и спрашивал, кто готов заплатить за нее. Кто-то из зала выкрикивал цифру. Ведущий: «Кто больше?» И так далее. Я смотрел на происходящее с недоумением.

— А зачем их покупают?

— Она будет сидеть за столиком рядом с мужиком, который ее купил.

— Он ее потом будет трахать?

— Нет, просто сидеть и разговаривать.

— Разве нельзя привести с собой свою девушку, с которой можно сидеть и разговаривать бесплатно?

— Можно, но это не круто. Купить, заплатив больше всех — вот это круто.

Из десяти продались только четыре. Крутых мужчин на остальных не нашлось. У оставшихся девушек были грустные мордочки. Почему, я так и не узнал. То ли потому что не удалось заработать. То ли потому, что всегда неприятно проигрывать, особенно, когда кого-то все же выбирают, но не тебя.

Я быстро привык к тому, что многие в этом клубе меня рассматривали, будто голливудскую звезду, волей случая заехавшую на китайскую попойку. Мне даже понравилось, быстро вошел в роль. А потом ведущий, тоже с бутылкой пива в руках, что-то сказал со сцены, глядя на меня. Я расслышал слово «лаовай», что в переводе значит «иностранец». Все в зале одновременно посмотрели на меня. Ведущий подошел к краю сцены и сказал:

— Ква-ква-ква-ква!

— Подойди к нему, — крикнул Джозеф по-английски. — Он тебя приветствует! Возьми у него пиво!

Я подошел к возвышению сцены и взял бутылку пива из рук ведущего.

— Ну, спасибо, чувак, — сказал я по-русски, и тут же опустошил бутылку одним залпом.

Похоже, я угадал, что все ждали именно этого. И я хотел это сделать, чисто для прикола. Зал взорвался восторженными визгами. Я помахал всем, обернувшись по сторонам. Зал ответил бурными аплодисментами. Я почувствовал себя Владимиром Путиным, которого встречает съезд партии «Единая Россия». Когда я вернулся за столик, Джозеф сказал:

— Круто! Ты настоящий китаец!

Потом ко мне один за одним подходили разные люди, чтобы вместе выпить. Не понимаю, как мой желудок вместил столько жидкости.

В какой-то момент, когда мы были уже вдребезги пьяные, мы все одновременно покинули наш столик и потеряли друг друга. Сейчас уже трудно вспомнить, как это произошло, только получилось так, что я нашел лишь пьяного Джозефа, а остальные исчезли вместе с машиной, в которой, кстати, осталась моя сумка с документами. «Круто, блин, — подумал.

— Ничего, завтра разберемся, теперь только бы не потерять Джозефа».

Мобильный телефон нашего друга-бизнесмена не отвечал. Пойти к Джозефу было нельзя, потому что пешком далеко, денег на такси нет, а автобусы в это время суток уже давно не ходили. Низкорослый Джозеф был сильно пьянее меня. Мы брели по темному опустевшему городу.

— Пойдем спать в парк, — сказал он.

— Ты чокнулся? Ночью холодно. А если еще пойдет дождь?

— Нам некуда идти!

— Сейчас что-нибудь придумаем.

Мы проходили мимо очередного офисного небоскреба, и я предложил зайти внутрь и попросить охранников, чтобы пустили переночевать.

— Нас не пустят, — сказал он. — Это офисы.

— Давай попробуем, — я взял его за рукав и потащил к входу в здание. — Ты скажешь им, что я охренительно важный человек из Европы, а ты мой переводчик. Мы заблудились и все такое. Что-нибудь наврешь. Ты же умеешь, я знаю.

Удивленные охранники переглянулись, кое-как справились с отвисанием челюстей и сказали, что разрешают поспать на больших диванах в фойе.

— Но только до шести утра, а то если начальство застукает, нас накажут!

Это только кажется, что спать одетым, лежа на офисной мебели в бизнес-центре, неудобно. Очень даже удобно. Тепло, под крышей…

Утром мы, отоспавшиеся и протрезвевшие, пошли бродить по прохладному, свежему после ночного дождя городу. Мобильник нашего друга-бизнесмена не отвечал. Часов в девять Джозеф предложил зайти в дорогой отель, просто посидеть, погреться.

— Чем могу вам помочь? — спросила по-английски девушка в фойе, обращаясь ко мне.

— Мы ждем своего друга, — сказал я, — мы договорились встретиться здесь.

— Олрайт.

Мы сидели, курили и, в общем, тупо убивали время. Сверху через гигантский квадрат пустоты между этажами раздавался звон тарелок и чашек. Наверное, там завтрак.

— Пошли наверх, попросим кофе, — сказал я.

— Здесь все очень дорого.

— Мы просто попросим. Может быть, там шведский стол. Если им не жалко, нам позволят налить себе кофе бесплатно. Если откажут, ну и ладно.

Поднялись наверх. Девушка-хостесс в ресторане спросила, из какого мы номера. Я сказал то же, что сначала. Мол, мы так, просто мимо проходили, подумали, вот бы кофейку нахаляву. Несколько секунд она интенсивно соображала, потом неуверенно произнесла:

— Олрайт, проходите.

Мы выпили пару-тройку чашек, разглядывая немногочисленных посетителей, завтракавших в это время. Атмосфера в ресторане была такая, что было бы как-то странно ограничиться кофе. Я высказал эту мысль вслух. Джозеф с энтузиазмом ее поддержал. Он набрал себе личи, рамбутанов и еще каких-то фруктов, а я тостов, бекона и сыра. Я соскучился по привычной еде. Кстати, сэндвичи из бекона и сыра принесли в желудок чувство тяжести, а кофе — неприятное возбуждение по всему телу. Лишь отвыкнув от этих продуктов за время странствования по Азии, я смог почувствовать, что они, такие привычные нам в России, так тяжело переносятся организмом. Не то что китайская кухня.

Когда мы покидали зал, к нам подошла девушка-администратор с розовым цветком в черных волосах:

— С вас двести восемьдесят юаней.

Между прочим, это сорок долларов. Для Китая очень круто. Я посмотрел на нее. Она держала в руках уже выбитый кассовый чек. Джозеф переместил на меня взгляд, всем своим видом давая понять, что разруливать ситуацию будет не он. Не имея возможностей ни для отступления, ни для маневра, я сказал девушке все то же, что раньше. Мы здесь вообще так, случайно. Ждем человека. Решили попить кофе. Бесплатно. А что, есть вопросы? При этом я принял такой вид, который, полагаю, можно описать примерно такими словами: «Я новый хозяин этого отеля, правда вы об этом еще не знаете. Некоторых я уволю. Других оставлю. А ты хочешь здесь работать?» И такое спокойное выражение лица, немного ласковое. Девушка растерялась. Что-то спросила у Джозефа по-китайски. Он что-то ответил, поглядывая на меня с очень уважительным видом, как будто боясь, что я могу уволить и его тоже. В итоге она, зачем-то записав его мобильный номер, сказала:

— Никаких проблем. Спасибо что пришли. До свидания.

Мы вновь сели на большую софу в фойе и закурили по сигарете.

— Слушай, друг, — сказал я. — А зачем ей твой номер?

— Она позвонит, если будут вопросы.

— Что же ты ответишь?

— Скажу, что ошиблись номером.

— А если бы они сейчас нас просто так не отпустили, а стали бы требовать деньги, ты бы что сказал?

— А я здесь при чем? Я просто твой личный переводчик! — ответил он с улыбкой.

— Значит так. Мой переводчик, слушай сюда. Давай-ка пойдем отсюда, не спеша, но быстренько, пока они не передумали.

Мы спокойно вышли из отеля, обмениваясь редкими репликами. Отойдя метров на двести, начали дико хохотать.

— Ты видел, какое у нее было лицо?! — кричал я. — Это был цирк!

— Да! Да! Я же тебе говорил, что знакомство со мной ты запомнишь надолго!

— Да, мазафака, с тобой я запомню. Может быть, даже в книжку о тебе напишу…

В течение дня мы звонили его другу-бизнесмену, но у того был отключен телефон. Чтобы чем-то себя занять, мы ходили по разнообразным презентациям и праздникам, которые Джозеф знал наизусть, потому что там была халявная выпивка или еда. Ближе к вечеру нам позвонил его друг. Оказалось, он вчера, пьяный в хлам, уехал домой на машине один, о чем сегодня рассказывал с большим удовольствием, как о героическом поступке. Он тут же пригласил нас в ресторан, на совместную пьянку с партнерами по бизнесу… Там мы снова напились, но уже водкой. Наелись чем-то непонятным, я только смог идентифицировать маленьких живых креветок, облитых соусом чили. Я также запомнил слово «девушка» по китайски. Они его выкрикивали постоянно, чтобы пригласить официантку:

— Кунья!

Утром Джозеф пошел провожать меня на трассу, ведущую дальше на юг, в сторону границы с Лаосом. На трассе мой странный друг признался, что только здесь он окончательно понял, что все, что я ему рассказывал о своем путешествии, выглядит именно так. Через полчаса меня подобрал какой-то микроавтобус в нужную сторону.

Потом был грузовик. Потом, ближе к полуночи, какие-то совсем юные ребята с большими коробками в микроавтобусе «Тойота». Они же и устроили меня в маленький дешевый отель. Утром я поел рисовой лапши в ближайшей едальне, и двинулся дальше. В городе Дзиньхонь, что в полусотне километров от Лаоса, провел два дня в очень гостеприимной семье. После чего какие-то бизнесмены, выправкой и манерой речи похожие на военных, привезли меня на джипе от бананового поля на окраине города прямо на китайско-лаосскую границу…

Встав в очередь к окошку китайского иммиграционного офицера, я задумался… Вот и закончился Китай… И вот что интересно. Три недели пролетели так же быстро, как несколько лет моей карьерно-кредитной жизни в Москве.

Исчезли в прошлом точно так же. Но они были нашпигованы событиями, людьми и эмоциями намного более плотно, поэтому по итоговой насыщенности они были… как сказать-то… ценнее, что ли?

Можно жить динамично, как будто каждый день — единственный день твоей жизни. Можно — так, как в большинстве случаев: один день похож на другой, одни и те же люди, все кажется предсказуемым, и ты механически встречаешь Новый год и день рождения, которые бегут друг за другом все быстрее. Но в первом варианте концентрация эмоций, открытий, переживаний в каждом дне в десятки раз выше, чем во втором. По-моему, жить по второму сценарию комфортно, но неинтересно. Как в летаргическом сне.

Ты либо живешь свою жизнь, либо спишь ее.