Отрезанные от людей

3 декабря, 12 часов 22 минуты

Салала

Сафия очнулась в тесной камере, терзаемая приступами тошноты и не имеющая понятия, где находится. Она повернула голову, и стены полутемного помещения пустились в бешеную пляску. Из самого ее нутра вырвался булькающий стон. Зарешеченное окошко высоко под потолком пропускало острые, как кинжалы, полоски света. Невыносимо яркого, обжигающего. Молодую женщину снова скрутил спазм. Повернувшись на бок, она с трудом свесила с края койки голову, слишком тяжелую, чтобы держаться на плечах. Ее желудок судорожно сжался. Ничего. Тем не менее, откатившись назад, Сафия ощутила во рту горьковатый приступ желчи. Она принялась размеренно дышать, делая глубокие вдохи и выдохи, и постепенно стены камеры прекратили свою свистопляску.

Только теперь Сафия почувствовала, что все ее тело покрыто потом, прилепившим тонкую хлопчатобумажную ткань к ногам и груди. Жара стояла удушающая. Пересохшие губы растрескались, превратились в пергамент. Сколько времени она проспала, оглушенная снотворным? Сафия помнила мужчину со шприцем. Спокойного, высокого, облаченного во все черное. Он заставил молодую женщину снять мокрую одежду и переодеться в форму защитного цвета.

Сафия осторожно огляделась вокруг: каменные стены, деревянный пол. В воздухе висел неприятный запах жареного лука и грязных ног. Вся обстановка состояла из жесткой койки. Массивная дубовая дверь закрыта и, несомненно, заперта на замок. Сафия полежала неподвижно еще несколько минут. Мысли ее беспорядочно плавали, смутные от последствий снотворного. И все же где-то в глубине страх стиснул сердце кольцами удава. Она одна, в плену. Все остальные погибли.

Сафия явственно представила языки пламени, которые разрывали ночь, отражаясь в волнах вздыбленного штормом моря. Это воспоминание впечаталось ей в сознание ослепительной вспышкой, сверкнувшей в темноте. Яркий до боли багрянец, от которого нельзя спастись, даже зажмурившись. К горлу подступил клубок, дыхание перехватило. Сафии захотелось расплакаться, но она не могла себе это позволить. Если только начать, никогда не остановишься.

В конце концов Сафия поднялась на кровати и опустила ноги на пол. Двигала ею исключительно биологическая потребность – усиливающиеся позывы мочевого пузыря напоминали о том, что она еще жива. Сафия постояла, пошатываясь, держась рукой за стену. От камней веяло приятной прохладой. Она подняла взгляд на зарешеченное окошко. Судя по жаре, по углу падения солнечных лучей, время приближалось к полудню. Но каких суток? Где она находится? В воздухе чувствовались запахи моря и песка. Сафия пришла к выводу, что она по-прежнему в Аравии.

Отвернувшись от окна, Сафия направилась к двери. Доковыляв до двери, она подняла руку. А что, если ее просто снова накачают снотворным? Сафия ощупала багровую опухоль на сгибе левой руки, куда была вколота игла. Выбора у нее нет. Настойчивая потребность перевесила осторожность. Постучав в дверь, Сафия хрипло крикнула по-английски:

– Эй, кто-нибудь меня слышит?

Затем она повторила то же самое на арабском. Ответа не последовало. Сафия заколотила громче, так, что заныли костяшки пальцев, а между лопатками вспыхнула боль. Ее организм был истощен. Неужели ее бросили здесь умирать? Наконец послышались шаги. Заскрежетал массивный запор. Дверь распахнулась. Сафия увидела перед собой того же самого мужчину, что и в предыдущий раз. Выше ее на целых полфута, одетый в черную рубашку и поношенные, вылинявшие джинсы, он заслонял своей тушей весь дверной проем. Сафия с удивлением заметила, что он обрит наголо. В прошлый раз она не обратила на это внимания. Ах да, тогда он был в черной шапочке. Единственной растительностью у него на голове были черные брови и пучок черных волос на подбородке. Но Сафия не забыла его голубые глаза, холодные, непроницаемые, бесстрастные. Глаза акулы. Она поежилась под их взглядом. Ей показалось, в камере внезапно стало холодно.

– Ты уже проснулась, – произнес мужчина. – Пойдешь со мной.

Сафия уловила в его голосе едва заметный австралийский акцент, притупленный долгими годами на чужбине.

– Куда? Мне нужно в туалет.

Поморщившись, бритый повернулся.

– Следуй за мной.

Он провел Сафию до конца коридора. Удобства были самые примитивные: дырка в полу с площадками для ног, душ без занавески и маленькая грязная раковина с подтекающим краном. Заскочив внутрь, Сафия поднесла руку к двери, не уверенная, позволят ли ей уединиться.

– Долго не засиживайся, – пробормотал мужчина, закрывая дверь.

Оставшись одна, Сафия осмотрелась, ища какое-нибудь оружие, какой-нибудь путь к бегству. Единственное окно было забрано решеткой. Но хотя бы из этого можно было выглянуть. Быстро подойдя к окну, Сафия увидела за ним небольшой городок, раскинувшийся на берегу моря. До самой воды простирались пальмовые деревья и белые домики. Чуть поодаль слева пестрые брезентовые навесы обозначали базар. А вдалеке, за пределами города зелеными полосами тянулись плантации бананов, кокосов, сахарного тростника и папайи.

Сафия узнала это место. " Город садов", жемчужина Омана – Салала. Административный центр провинции Дофар, который должен был стать конечной точкой маршрута " Шабаба Омани". Этот район страны славился пышной зеленью. Многочисленные горные речки и ручьи, бурлящие водопадами, питали плодородные пастбища. Только в этой части Омана благословенные муссоны проливались на землю ливнями. Моросящий дождик был здесь не редкостью, а вершины окрестных гор почти все время затягивали облака. Ни в одном другом уголке на побережье Персидского залива не встречалось такого благодатного климата, который позволял выращивать редкие ладанные деревья, источник несметного богатства Омана в древности. Процветание края сопровождалось строительством легендарных городов Сумхарама, Аль-Балида и, наконец, затерянного города Убар. Почему похитители привезли ее именно сюда?

Сафия взглянула в зеркало впервые за много часов, подойдя к убогому умывальнику. Она увидела только тень былой себя: осунувшуюся, дерганую, с запавшими глазами женщину. Однако она осталась в живых. Послышался стук в дверь.

– Ты там уже закончила?

Сафия вернулась к двери и открыла ее. Бритый указал кивком:

– Сюда.

Уверенный в том, что ситуация полностью находится в его руках, он направился вперед, даже не оглянувшись. Выбора у нее не было. Сафия шла, еле волоча ноги, от отчаяния налившиеся свинцом. Они спустились по короткой лестнице в другой коридор.

У дверей сидели мужчины с суровыми лицами, с автоматическими винтовками в руках – то ли прохлаждались, то ли несли дежурство. Постучав, бритый толкнул дверь. Сафия оказалась в комнате, обставленной по-спартански: вытертый ковер, давно вылинявший на солнце, одинокий диван, два жестких деревянных стула. Под потолком жужжали два вентилятора, перемешивая воздух. Стол у стены был завален оружием и каким-то электронным оборудованием, среди которого на расчищенном пятачке стоял портативный компьютер. Выходящий в ближайшее окно кабель тянулся к спутниковой тарелке размером с ладонь.

– Пока что это все, Кейн, – сказала женщина, поднявшаяся из-за компьютера.

– Слушаюсь.

Кивнув, мужчина вышел и закрыл за собой дверь. У Сафии мелькнула было мысль попытаться схватить один из лежащих на столе пистолетов, но она сразу же поняла, что не успеет и близко к ним подойти. Ослабевшая, она еле держалась на ногах. Женщина повернулась к ней. На ней были черные штаны в обтяжку, серая футболка, а поверх нее свободная расстегнутая рубашка. Рукава были закатаны до локтей. От взгляда Сафии не укрылась рукоятка пистолета, торчащая из кобуры на поясе.

– Пожалуйста, садитесь, – распорядилась женщина, указывая на стул.

Сафия не сразу, но все-таки подчинилась. Женщина, оставшись на ногах, принялась расхаживать за диваном.

– Доктор аль-Мааз, судя по всему, ваша слава специалиста по истории этого региона дошла до моего руководства.

Сафия с трудом понимала, что ей говорят. Она не могла оторвать взгляд от лица женщины, черных волос, губ. Это была та самая женщина, которая пыталась убить ее в Британском музее, которая организовала смерть Райана Флемминга, а вчера ночью погубила всех ее друзей. У нее перед глазами промелькнули лица, образы, отвлекая ее внимание от слов.

– Доктор аль-Мааз, вы меня слушаете?

Сафия не смогла ответить. Она всмотрелась в лицо женщины, ища в нем признаки внутреннего зла, какие-то свидетельства того, что та способна на беспощадную жестокость. Какую-нибудь отметину, шрам, любую мелочь. И не смогла ничего найти. Как такое может быть? С уст женщины сорвался тяжелый вздох. Подойдя к дивану, она села и подалась вперед, оперевшись локтями на колени.

– Пейнтер Кроу был моим напарником, – произнесла она.

Сафия вздрогнула, неожиданно услышав это имя. У нее в груди разлилась обжигающая ненависть. Пейнтер? Не в силах поверить, Сафия затряслась от бессильной ярости. Этого не может быть!

– Вижу, мне удалось наконец завладеть вашим вниманием.

На тонких губах женщины мелькнула едва заметная тень удовлетворенной усмешки.

– Вы должны знать правду. Пейнтер Кроу использовал вас в своих целях. Всех вас. Подставил вас под риск. Молчал о своих истинных намерениях.

– Вы лжете, – пошевелив пересохшими губами, прохрипела Сафия.

Женщина откинулась на спинку дивана.

– Мне не нужно лгать. В отличие от Кроу я скажу вам всю правду. То, на что вы случайно наткнулись, возможно, содержит ключ к источнику немыслимой энергии.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я имею в виду антивещество.

Сафия поморщилась, не в силах поверить своим ушам. Женщина продолжила рассказ о взрыве в музее, о следах радиоактивного заражения, о поисках источника антивещества, которое должно было находиться в какой-то стабильной форме. Несмотря на категорическое нежелание верить, Сафия вынуждена была признать, что многое встало на свои места: определенные замечания Пейнтера, оборудование, которое он использовал в музее, давление, оказанное на подготовку экспедиции правительством Соединенных Штатов.

– Тот осколок метеорита, который взорвался в Британском музее, – продолжала женщина, – говорят, он охранял ворота затерянного города Убар. Именно туда вы нас и приведете.

Сафия с сомнением покачала головой.

– Все это нелепо.

Еще на мгновение задержав на ней взгляд, женщина встала и направилась в противоположный угол комнаты. Вытащив что-то из-под стола, она прихватила один из приборов и вернулась к дивану. Сафия узнала свой чемодан. Щелкнув замками, женщина откинула крышку. Внутри в углублении из черного пенопласта лежало железное сердце. Поймав на себе яркий солнечный луч, оно вспыхнуло рыжевато-бурым светом.

– Вот та самая реликвия, которую вы обнаружили внутри изваяния, высеченного еще за двести лет до рождения Христа. На ее поверхности начертано название Убар.

Сафия медленно кивнула, пораженная тем, насколько подробно женщине все известно. Похоже, для нее не существовало никаких тайн. Наклонившись над чемоданом, женщина провела прибором над сердцем. Прибор затрещал, напоминая счетчик Гейгера.

– Уровень радиации очень низкий. Ее едва удается обнаружить. Но сигнатура такая же, как и у взорвавшегося метеорита. Пейнтер хоть словом обмолвился об этом?

Сафия вспомнила, что Пейнтер исследовал железное сердце похожим прибором. Неужели это правда? И снова у нее в груди холодным камнем легло отчаяние.

– Нам нужно, чтобы вы продолжили эту работу, но теперь уже для нас, – сказала женщина, закрывая чемодан. – Вы должны привести нас к воротам Убара.

Сафия устремила взор на запертый чемодан. Столько пролитой крови, столько загубленных жизней – и все это из-за совершенного ею открытия. Все повторяется сначала.

– Я этого не сделаю, – едва слышно проговорила она.

– Сделаете, ибо в противном случае вы умрете.

Покачав головой, Сафия пожала плечами. Ей все равно. У нее отняли все, что она любила. Отняла вот эта самая женщина. Она ни за что не станет ей помогать.

– С вами или без вас, мы будем продолжать работы. В вашей области есть и другие специалисты. Но если вы откажетесь, я могу сделать последние часы вашей жизни крайне неприятными.

Сафия ответила на это слабым смешком. Неприятными? После всего того, через что ей довелось пройти? Подняв голову, Сафия впервые посмотрела женщине прямо в глаза, куда до этого она старалась не смотреть. Ее глаза оказались не холодными, как глаза лысого мужчины, который привел Сафию сюда. Они искрились исходящей из глубины души яростью, но также и недоумением. Тонкие губы женщины растянулись в усмешке.

– Делайте что хотите, – сказала Сафия, находя силу в собственном отчаянии.

Эта женщина не сможет ее тронуть, сделать ей больно. Вчера она отняла слишком много. Не оставила ничего, чем можно было бы угрожать. Обе одновременно осознали эту истину. Незнакомка на мгновение сдвинула брови, выдавая свое беспокойство.

" Я ей нужна", – со всей определенностью поняла Сафия. Женщина солгала насчет того, что в ее распоряжении еще есть специалисты по прошлому Омана. Никого другого она заполучить не смогла. В душе Сафии появилась уверенность, крепла решимость, испепеляя остатки навеянной снотворным вялости.

Один раз в прошлом в ее жизни уже появлялась так же из ниоткуда незнакомая женщина с привязанной к груди бомбой, обуянная религиозным рвением. Нацеленная на Сафию, она безжалостно убила других, невиновных. Та женщина сама погибла во время взрыва в Тель-Авиве. Впоследствии Сафия так и не смогла ни в чем ее обвинить, переложить на нее груз ответственности. Вместо этого она взвалила всю вину на себя. Но дело было не только в этом. Сафия не могла отомстить за мертвых, распростертых у ее ног, не могла смыть с себя вину.

Сейчас все обстояло по-другому. Сафия смотрела прямо в лицо своей похитительнице, не отводя взгляд. Она вспомнила, как жалела о том, что не смогла остановить ту женщину из Тель-Авива, встретиться с ней, каким-то образом предотвратить взрыв, смерть. Неужели сейчас речь действительно идет об источнике антивещества? Сафия вспомнила взрыв в Британском музее, его последствия. Как поступит с источником такой разрушительной мощи человек, подобный женщине, которая сейчас сидит перед ней? Сколько еще будет смертей? Сафия не могла это допустить.

– Как вас зовут?

Этот вопрос удивил похитительницу. Такая реакция вызвала в Сафии вспышку радости, яркую как солнце, болезненную, но принесшую удовлетворение.

– Вы сказали, что будете со мной искренни.

Нахмурившись, женщина помолчала, но затем все же ответила:

– Кассандра Санчес.

– И что я должна буду сделать, Кассандра? Если, конечно, я соглашусь вам помочь.

Сафия насладилась раздражением, мелькнувшим на лице женщины при таком фамильярном употреблении ее имени. Кассандра порывисто вскочила, давая выход ярости.

– Через час мы выступаем к гробнице Амирана. Именно там было найдено изваяние с железным сердцем. Именно туда вы намеревались привести остальных. С этого мы и начнем.

Сафия встала.

– И последний вопрос.

Женщина вопросительно посмотрела на нее.

– На кого вы работаете? Откройте это, и я соглашусь с вами сотрудничать.

Кассандра подошла к двери, открыла ее и махнула рукой, подзывая своего подчиненного Кейна, чтобы тот забрал пленницу. Затем, стоя в дверях и не оборачиваясь, сказала:

– Я работаю на правительство Соединенных Штатов.

* * *

13 часов 1 минута

Кассандра дождалась, когда за хранительницей Кенсингтонской галереи закроется дверь, и пнула мусорную корзину из пальмовых листьев так, что содержимое рассыпалось по дощатому полу. Банка из-под пепси-колы с грохотом прокатилась по доскам и застряла у ножки дивана. " Ах ты, долбаная сучка..." Кассандре пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержаться от дальнейших выходок и утишить переполнявшую ее ярость. Пленница казалась сломленной, и Кассандра никак не могла предположить, что в конце она проявит такую изворотливость. Во взгляде Сафии она увидела нечто такое, что сразу почувствовала, как сила неумолимым потоком перетекает от нее к ее пленнице. И она ничем не сумела этому помешать. Как такое могло произойти? Кассандра усилием воли разжала стиснутые кулаки и встряхнула кистями. " Сучка! " – опять прошипела она в пустоту.

Но по крайней мере, пленница согласилась помогать. Эта победа должна была бы принести удовлетворение. Священник будет рад. И тем не менее в желудке Кассандры бурлила желчь, отравляя ей настроение. В хранительнице музея оказалось гораздо больше силы, чем она ожидала. Кассандра начинала понимать, чем вызван интерес Кроу к этой женщине. Кассандра резко выдохнула. Тело Пейнтера Кроу так и не было обнаружено. Кассандра чувствовала себя так, словно шла по болоту. Если бы только...

Ее мысли прервал стук в дверь. Не успела Кассандра отвернуться, как в комнату вошел Джон Кейн. Она ощутила прилив ярости, вызванный его непочтительным отношением, бесцеремонным вторжением в личную жизнь.

– Пленнице принесли обед, – доложил Кейн. – Она будет готова в путь в четырнадцать ноль-ноль.

Кассандра подошла к столу с электронным оборудованием.

– Как работает подкожный передатчик?

– Сигнал ловится отлично. Сильный, отчетливый.

Ночью, когда пленница уснула под воздействием снотворного, ей имплантировали между лопатками подкожный микропередатчик. Такое же устройство Кассандра должна была вживить Цзинь Чжану в Машантакете. Она нашла особое удовлетворение в том, чтобы в данной ситуации снова использовать изобретение самого Пейнтера. Микропередатчик будет выполнять роль электронного поводка, когда пленница окажется на улице. За ней можно будет следить на удалении до десяти миль. Любая попытка к бегству будет решительно пресекаться.

– Отлично, – сказала Кассандра. – Проследи затем, чтобы твои люди были полностью готовы.

– Они уже готовы.

Кейн был недоволен тем, что ему приходилось подчиняться этой заносчивой женщине. Однако он прекрасно понимал, что в случае неудачи полетит и его голова.

– Что говорят местные власти по поводу взрыва корабля прошлой ночью?

– Си-эн-эн обвиняет в этом неизвестную террористическую группировку, – презрительно усмехнулся Кейн.

– Что насчет спасшихся? И тел погибших?

– Спасатели только приступили к выяснению причин взрыва и подсчету числа погибших, но можно сказать с уверенностью, что спастись не удалось никому.

Кассандра кивнула.

– Хорошо, ты свободен. Возвращайся к своим людям.

Закатив глаза, Кейн развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь, но не до конца. Кассандре пришлось пройти через всю комнату и плотно закрыть дверь. Щелкнул замок. " Продолжай свои мелкие гадости, Кейн. Тебе это зачтется". Вздохнув, Кассандра вернулась к дивану и присела на край.

Спастись не удалось никому. Она представила себе Пейнтера, вспомнила, как он впервые поддался ее чарам, уступил тщательно срежиссированному обольщению. Их первый поцелуй. От Пейнтера вкусно пахло вином, которое они пили за ужином. Его объятия... губы... руки, медленно скользящие к бедрам... Кассандра потрогала себя в том месте, где остановилась ладонь Пейнтера. Она откинулась на спинку дивана, чувствуя, как решимость покидает ее. Ночная операция принесла ей не столько удовлетворение, сколько разочарование. И страх. Кассандра понимала, в чем дело. До тех пор пока она не увидит труп Пейнтера, не прочитает его фамилию в списках погибших, сомнения будут оставаться.

Кассандра провела рукой по бедру, отдаваясь воспоминаниям. Могли ли их отношения сложиться по-другому? Обхватив руками нижнюю часть живота, Кассандра закрыла глаза, ненавидя себя за одну только мысль об этом. " Будь ты проклят, Пейнтер Кроу! " Однако бесполезно фантазировать, гадая о том, чего никогда уже не будет. К тому же все равно кончилось бы все плохо. Этому Кассандру научил весь ее опыт. Сначала ее родной отец, который повадился забираться ночами к ней в постель с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать лет, – одурманенный наркотиками, угрожающий, обещающий. Кассандра нашла утешение в книгах, возведя стену, отделившую ее от остального мира. Из книг она узнала, как инъекция калия может остановить сердце. Причем обнаружить это практически невозможно. В тот день, когда ей исполнилось семнадцать лет, ее отца нашли мертвым в своей постели. Никто не обратил внимания на след от укола, затерявшийся среди многих ему подобных. Правда, у матери Кассандры возникли какие-то подозрения, и с тех пор она стала бояться дочери.

Не имея никаких причин оставаться дома, Кассандра завербовалась в армию, как только ей исполнилось восемнадцать. Она нашла наслаждение в том, чтобы закалять себя духовно и физически, проверять пределы своих способностей. Затем поступило предложение зачислить ее в части специального назначения. Это была большая честь, однако не все придерживались такого мнения. Во время обучения в школе в Форт-Брэгге один сержант затащил Кассандру в глухой угол, повалил на землю, разорвал на груди рубашку и издевательски нежно спросил: " Ну, сучка, кто теперь будет твоим папочкой? "

В этом была его роковая ошибка. Он получил переломы обеих ног. Половые органы ему так и не смогли вылечить. Кассандре разрешили оставить службу при условии, что она будет держать язык за зубами. Хранить секреты Кассандра научилась хорошо. Затем ее пригласили в " Сигму", потом в Гильдию. И в том и в другом случае речь шла о том, чтобы стать еще сильнее. Кассандра согласилась. А потом знакомство с Пейнтером, его улыбка, спокойствие...

Кассандра ощутила прилив боли. Жив или мертв? Она должна знать наверняка. Знающая по собственному опыту, как опасно строить догадки, Кассандра решила подготовиться к любым непредвиденным случайностям. Порывисто встав с дивана, она подошла к столу с оборудованием. Портативный компьютер был включен. Кассандра проверила сигнал от микропередатчика, вживленного в тело пленницы, затем вызвала карту системы Джи-пи-эс. На экране появилась трехмерная решетка. Микропередатчик, обозначенный вращающимся голубым кружочком, показал, что хранительница музея находится в своей камере. Если Пейнтер остался жив, он обязательно придет за ней.

Кассандра задумчиво смотрела на экран. Пусть пленница думает, что ей удалось одержать верх. Кассандра, смотревшая дальше, считала это лишь временной победой. Она усовершенствовала под кожный передатчик, разработанный Пейнтером, добавив к нему другое устройство, созданное в Гильдии. Для этого потребовалось увеличить мощность элемента питания. Теперь Кассандра может в любой момент привести в действие крошечный заряд взрывчатого вещества огромной мощности, одним нажатием клавиши убить пленницу, раздробив ей спинной мозг. Так что если Пейнтер жив, пусть приходит. Кассандра готова положить конец всем неопределенностям.

* * *

13 часов 32 минуты

Все лежали на песке, обессиленные, не в силах шелохнуться. Грузовик с поднятым капотом стоял в облаке пара на узкой прибрежной дороге. Полоса белого песка, изогнувшаяся дугой, была ограничена с обеих сторон острыми скалами из известняка. Место было пустынным, расположенным вдалеке от населенных пунктов. Пейнтер смотрел на юг, пытаясь проникнуть взглядом через те пятьдесят с небольшим миль, что отделяли его от Салалы. Сафия должна быть там. Пейнтер молил Бога, чтобы не опоздать. У него за спиной Омаха и трое " призраков пустыни", склонившись над двигателем грузовика, оживленно спорили по-арабски. Остальные укрылись в спасительную тень скал и рухнули на землю, изможденные тряской всю ночь по неровной дороге. Стальное дно кузова беспощадно передавало все ухабы и рытвины, которых на прибрежном проселке было в изобилии.

Пейнтеру удалось урвать несколько разрозненных минут сна, наполненных кошмарными видениями, однако отдыхом это считать было нельзя. Он ощупал заплывший левый глаз. Боль заставила его переключиться на настоящее. Путешествие, хотя и безостановочное, оказалось долгим; отвратительное состояние старой дороги существенно ограничивало скорость грузовика. А теперь лопнул патрубок системы охлаждения. Задержка грозила поставить под угрозу все. Услышав хруст песка, Пейнтер обернулся и увидел Корал. На молодой женщине был свободный халат, слишком короткий по восточным меркам, из-под которого торчали голые лодыжки. Волосы и лицо были перепачканы машинным маслом.

– Мы опаздываем, – сказала Корал.

Пейнтер кивнул.

– Но насколько?

Корал взглянула на хронометр " Брайтлингер", каким пользуются аквалангисты. В отряде " Сигма " она считалась одним из лучших стратегов.

– По моим оценкам, отряд Кассандры высадился в Салале не позднее десяти часов утра. Задержка была вызвана тем, что Кассандра не хотела навлечь на себя подозрения в связи со взрывом " Шабаба Омани". В городе у нее наверняка оборудована конспиративная квартира.

– Лучший и худший сценарии развития событий?

– Сначала худший. Кассандра добралась до гробницы два часа назад. Теперь лучший. Она только отправляется в путь.

Пейнтер покачал головой.

– Рамки небольшие.

– Да, не надо тешить себя несбыточными надеждами. – Корал посмотрела ему в лицо. – Нападавшие продемонстрировали напор и целеустремленность. Одержав победу на море, они будут действовать с удвоенной решительностью. И все-таки кое-что у нас есть.

– Что именно?

– Несмотря ни на что, эти люди будут и дальше соблюдать максимальную осторожность.

Пейнтер нахмурился. Корал объяснила:

– Ты уже говорил про элемент внезапности. На самом деле наша сила не в этом. Из личного дела капитана Санчес я заключила, что она не из тех, кто идет на риск. Она будет вести себя так, словно ожидает преследования.

– И в этом наше преимущество? Не понимаю.

– Когда человек постоянно оглядывается назад, он чаще спотыкается.

– Корал, это уже какой-то дзен-буддизм.

Она пожала плечами.

– Моя мать была буддисткой.

Пейнтер недоуменно посмотрел на нее. Эти слова были произнесены с такой невозмутимостью, что он не мог определить, шутит Корал или говорит серьезно.

– Отлично! – вдруг послышался крик Омахи.

Двигатель чихнул, заворчал и наконец ожил. Еще более шумно, чем раньше, но все же он заработал.

– Всем в машину!

Недовольно бормоча, остальные поднялись с песка. Пейнтер забрался в кузов первым и помог подняться Каре. Он заметил, что у нее дрожит рука.

– Как ты себя чувствуешь?

Высвободив руку, Кара стиснула ее другой рукой, избегая смотреть ему в лицо.

– Замечательно. Просто беспокоюсь о Сафии.

Она устроилась в тенистом уголке в задней части кузова. Остальные поступили так же. Солнце начинало припекать вовсю. Омаха запрыгнул в кузов последним, и великан Барак поднял задний борт. Руки Омахи были от локтей до кончиков пальцев перепачканы машинным маслом.

– Ты все-таки починил мотор! – восторженно произнес Денни, щурясь на брата – не столько от солнца, сколько вследствие близорукости.

Очки Денни потерял во время взрыва. Первое знакомство с Аравией получилось у него очень суровым, но Денни держался молодцом.

– До Салалы доберемся?

Пожав плечами, Омаха прилег на дно кузова рядом с братом.

– Пришлось кое-что смастерить. Лопнувший патрубок мы заткнули, чтобы не вытекала охлаждающая жидкость. Наверное, двигатель быстро перегреется, но еще миль пятьдесят он протянет. Думаю, доберемся.

Пейнтеру хотелось разделить его оптимизм. Он уселся между Корал и Клеем. Грузовик с резким рывком дернулся вперед, хорошенько тряхнув всех, кто находился в кузове. Жеребец тревожно заржал. Оставив за собой повисшее в воздухе сизое облако выхлопных газов, грузовик, громыхая, выехал на дорогу и продолжил путь на Салалу. Полуденное солнце отражалось от всех поверхностей. Пейнтер зажмурился, спасая глаза от ослепительного блеска. Даже не надеясь заснуть, он стал думать о Кассандре, мысленно прокручивая все то, через что ему пришлось пройти вместе с бывшей напарницей: совместное обучение, различные операции, встречи в свободное от работы время.

Как оперативный работник Кассандра ни в чем не уступала ему. Но Пейнтер только сейчас понял, что прежде он не обращал внимания на изворотливость, расчетливую безжалостность, ледяное хладнокровие своей напарницы. В этом Кассандра его превзошла. Он вспомнил слова Корал: " Когда человек постоянно оглядывается назад, он чаще спотыкается". Не произошло ли то же самое с ним самим? После неудавшейся попытки нападения на музей у Пейнтера из головы не выходила Кассандра, и в результате он потерял ориентацию, перестал различать прошлое и настоящее. Даже в своем сердце. Не это ли послужило причиной потери бдительности на борту " Шабаба Омани"? Подсознательная вера в то, что под внешним слоем зла остается что-то доброе? Если он влюбился в Кассандру, значит, между ними было что-то настоящее. Теперь Пейнтер понимал, что это не так.

Его внимание привлек недовольный стон. Клей одернул халат, закрывая колени. Да, араб из него получится никудышный: бледная кожа, коротко остриженные рыжие волосы, серьги в ушах. Молодой аспирант поймал на себе взгляд Кроу.

– Как вы думаете, мы успеем вовремя?

Пейнтер понимал, что отныне должен быть предельно откровенным.

– Не знаю.

* * *

14 часов 13 минут

Сафия ехала на заднем сиденье внедорожника " мицубиси". Следом двигались еще две такие же машины. Небольшая процессия направлялась к гробнице наби Амирана, отца Девы Марии. Сафия была в напряжении. Судя по запаху, внедорожник был совершенно новым. Салон с иголочки – иссиня-черная кожа, хромированная отделка, голубые огоньки приборной панели – резко контрастировал с убитым состоянием пассажира. И Сафия не могла полностью списать красные расплывающиеся круги перед глазами на последствия снотворного. Ее мысли постоянно возвращались к разговору с Кассандрой.

Пейнтер Кроу... Кто он такой? Как он мог быть напарником Кассандры? Что это значит? Представляя себе хитрую усмешку Пейнтера, легкое, обнадеживающее прикосновение его руки, Сафия чувствовала внутри свежую рану, болезненную, кровоточащую. О чем еще он умолчал? Сафия старалась затолкать смятение как можно глубже, не имея возможности взглянуть правде в глаза, не зная даже, почему предательство Пейнтера ее так задело. Они ведь были едва знакомы друг с другом.

Сафия решила сосредоточить внимание на других словах Кассандры, которые причиняли ей не меньшую тревогу. Кассандра сказала, что работает на американское правительство. Возможно ли это? Хотя Сафии было прекрасно известно о том, какой беспощадной бывает временами внешняя политика Соединенных Штатов, она не могла представить себе, чтобы американские власти санкционировали кровавое нападение на " Шабаб Омани". От подчиненных Кассандры веяло духом наемников, не имеющих никаких моральных принципов. От одной их близости у Сафии пробегали мурашки по коже. Эти люди не могут быть простыми американскими солдатами.

И еще этот Кейн, постоянно одетый во все черное. Сафия узнала в его речи квинслендский акцент. Австралиец. Сейчас Кейн сидел за рулем " мицубиси", в котором ехала Сафия. Машину он вел резко, даже грубо: стремительные рывки с места, крутые повороты на большой скорости, удары по тормозам. Какое у этого человека прошлое? Другой пассажир внедорожника – Кассандра сидела рядом и смотрела на мелькающий за окном пейзаж, положив руки на колени. Словно обычная туристка. Но только она была вооружена тремя пистолетами: в кобуре под мышкой, на спине за поясом, третий пристегнут к щиколотке. Кассандра продемонстрировала их Сафии в качестве предостережения. Сафия подозревала, что где-то спрятан и четвертый.

Попав в ловушку, она была вынуждена сидеть смирно. Еще когда машина проезжала через центр Салалы, Сафия обратила внимание на встроенную навигационную систему для управления движением. Маленький кортеж обогнул морской курорт, затем пересек оживленное шоссе и направился в жилой пригород Аль-Куаф к гробнице наби Амирана. Ехали недолго. Салала была небольшим городом, пересечь который из конца в конец можно было всего за несколько минут.

Основные достопримечательности города находились за пределами жилого района, в живописных окрестностях: восхитительные песчаные пляжи Мугсал, древние развалины Сумхуррана, бесчисленные плантации, процветающие под живительными муссонами. А чуть поодаль зеленым занавесом возвышались горы Дофар – одно из немногих мест на земле, где произрастают редкие ладанные деревья. Сафия устремила взор на затянутые дымкой горы, таящие в себе вечную загадку. Хотя главным источником благосостояния Омана уже давно стала нефть, основным локомотивом местной экономики оставалось производство благовоний.

Традиционные базары под открытым небом наполняли Салалу ароматами розовой воды, амбры, сандалового дерева и мирры. Город по праву считался парфюмерной столицей мира. Все крупнейшие производители духов прилетали сюда, чтобы дегустировать выставленные товары. Однако в прошлом истинным богатством страны был ладан, ценившийся даже дороже золота. Торговля этим драгоценным благовонием подпитывала экономику Омана. Оманские купцы доходили на своих дхоу на север до Иордании и Турции, на запад до Африки.

И все же основной торговый путь, знаменитая " Дорога благовоний", пролегал по суше. Вехами на нем до сих пор стояли древние развалины, таинственные и загадочные, в чьем прошлом сочетались иудаизм, христианство и ислам. Самым известным среди них был Убар – " Город тысячи колонн", основанный потомками Ноя, город, разбогатевший благодаря своей стержневой роли главного источника воды для караванов, которые пересекали пустыню.

И вот теперь, тысячу лет спустя, Убар снова становится источником могущества? Пролилась кровь ради того, чтобы раскрыть тайну города, найти его сердце. Сафии приходилось делать над собой усилие, чтобы не оглядываться назад, на серебристый чемодан. Железное сердце пришло из Салалы, словно хлебная крошка из сказки, как указатель пути к истинным сокровищам Убара. Антивещество. Возможно ли это?

Сбросив скорость, " мицубиси" свернул на грунтовую проселочную дорогу. Маленький кортеж проехал мимо придорожных торговцев, которые, расположившись в тени пальм, продавали финики, кокосы и виноград. Машина медленно ползла вперед. У Сафии мелькнула было мысль открыть дверь и выпрыгнуть, попытаться бежать. Однако она была пристегнута ремнем безопасности. Малейшее движение к замку – и Кассандра ее остановит. И не надо забывать о машинах сопровождения, набитых вооруженными людьми.

Второй внедорожник свернул следом за первым, третий поехал прямо, возможно, для того, чтобы сделать круг и перекрыть дорогу с противоположной стороны. Сафия удивилась подобным чрезвычайным мерам безопасности. На ее взгляд, для того, чтобы справиться с пленницей, достаточно было бы и Кассандры с Кейном. Сафия понимала, что попытка к бегству будет означать для нее смерть. Давно сдерживаемая ярость горячей волной разлилась по телу Сафии, обжигая. Она не принесет себя в жертву напрасно. Она будет вести чужую игру, выжидая свой шанс.

Сафия украдкой взглянула на Кассандру. Она отомстит... за своих друзей, за себя. Эта мысль поддерживала ее до тех пор, пока " мицубиси" не остановился перед чугунными воротами. Вход в гробницу наби Амирана.

– Не вздумайте ничего предпринимать, – предупредила Кассандра, словно прочтя ее мысли.

Высунувшись из окна, Джон Кейн обратился к привратнику. Несколько оманских риалов перешло из рук в руки. Привратник нажал кнопку, и ворота распахнулись, пропуская внедорожник. Кейн медленно въехал внутрь и остановился. Второй " мицубиси" занял позицию напротив придорожных торговцев. Выпрыгнув из машины, Кейн поспешил открыть дверь перед Сафией. В нормальной обстановке это было бы воспринято как знак вежливости. Однако сейчас это была лишь мера предосторожности. Кейн протянул руку, помогая Сафии выйти. Отказавшись от помощи, Сафия выбралась самостоятельно. Кассандра обошла машину сзади. У нее в руке был серебристый чемодан.

– Что теперь?

Сафия осмотрелась вокруг. С чего начать? Они стояли посреди двора, вымощенного каменными плитами, обнесенного стеной и окруженного небольшим ухоженным садиком. Напротив них возвышалась маленькая мечеть. Белый минарет, увенчанный потемневшим золотым куполом, поднимался навстречу ослепительному полуденному солнцу. Наверху имелся опоясывающий минарет балкончик, с которого муэдзин пять раз в день призывал мусульман к молитве. Сафия мысленно прочитала свою молитву, найдя в ней какое-то успокоение.

Звуки окружающего города доносились приглушенными, словно сам воздух чувствовал святость этого места. По двору бродили паломники, почтительно взирая на замкнувшую двор с одной стороны усыпальницу: длинное приземистое здание, украшенное арками и выкрашенное в белый цвет с зеленой отделкой. Внутри его находилось место упокоения наби Амирана, отца Девы Марии. Кассандра нетерпеливо шагнула вперед. Исходящая от нее сдерживаемая энергия возмутила спокойный воздух, оставив позади буквально осязаемый кильватерный след.

– Итак, с чего мы начнем?

– С самого начала, – пробормотала Сафия, направляясь вперед.

Она нужна этим людям. Они взяли ее в плен, но понукать собой она им не позволит. Ее щитом будут ее знания. Кассандра пошла следом. Сафия подошла ко входу в священную усыпальницу. Ей навстречу шагнул один из служителей, охраняющих гробницу.

– Салам алейкум, – приветствовал он.

– Алейкум ас-салам, – ответила Сафия.

– Извините, – сказал служитель и указал на ее голову. – Женщинам не разрешается заходить в гробницу с непокрытой головой.

Он протянул два зеленых платка.

– Шук ран, – поблагодарила его Сафия, быстро повязывая платок.

Ее пальцы двигались с легкостью, которую она уже считала давно забытой. Ей доставило злорадное удовлетворение видеть, как служитель вынужден был помочь Кассандре. Затем он отошел в сторону, освобождая дорогу.

– Мир вам, – напутствовал он и удалился в тенистую галерею.

– Нужно также снять обувь, – сказала Сафия, указывая на ботинки и сандалии, выстроенные в ряд перед входом.

Разувшись, они вошли в гробницу. Святилище представляло собой один вытянутый зал. В одном конце на возвышении стоял надгробный камень из коричневого мрамора размером с небольшой алтарь. Стоявшие на нем две одинаковые бронзовые курильницы наполняли помещение запахом благовоний, похожим на больничный. До самой середины зала простирался тридцатиметровый склеп, приподнятый на полметра над уровнем пола и покрытый кусками материи всех цветов радуги с изречениями из Корана. По обе стороны от могилы пол был застелен молитвенными ковриками.

– Большая могила, – тихо промолвил Кейн.

Единственный паломник, находившийся в зале, поднялся с коврика и, взглянув на вошедших, молча направился к выходу. Сафия, Кассандра и Кейн остались в усыпальнице одни. Сафия прошла вдоль тридцатиметрового склепа, считая шаги. Предание гласило: сколько ни измерять длину могилы с одной стороны, получить то же самое значение с другой – невозможно. Сафии еще не представлялось случая проверить эту легенду. Кассандра следовала за ней по пятам, озираясь вокруг.

– Что вам известно об этом месте?

Пожав плечами, Сафия обогнула конец могилы и направилась обратно к надгробному камню.

– Гробница почитается со Средних веков, но все это обрамление... – Она махнула рукой, указывая на мавзолей и двор, – все это построено относительно недавно.

Подойдя к мраморному камню, Сафия положила ладонь на его поверхность.

– Вот то самое место, где Реджинальд Кенсингтон откопал изваяние из песчаника, внутри которого скрывалось железное сердце. Это произошло около сорока лет назад.

Сжимая чемоданчик, Кассандра шагнула вперед. Она обошла вокруг каменного алтаря. Плавающие в воздухе змейки благовоний над двумя курильницами недовольно задергались, возмущенные ее вмешательством. Молчание нарушил Кейн.

– Значит, здесь действительно похоронен отец Девы Марии?

– Это утверждение является спорным. Тут возникают определенные противоречия.

Кассандра удивленно посмотрела на нее.

– То есть?

– Большинство ветвей христианства – католики, православные, несторианцы, иаковиты – считают, что отца Марии звали Иоакимом. Но единого мнения все-таки нет. Коран утверждает, что Мария происходила из уважаемой, знатной семьи Амиранов. Того же мнения придерживается иудейская вера. Согласно их преданиям, наби Амиран и его жена страстно желали ребенка, но жена была бесплодна. Амиран попросил Господа дать ему мальчика, которого он отдал бы в храм в Иерусалиме. Его молитва была услышана, и жена забеременела – но родила она девочку, которую назвали Марией. Родители все равно были счастливы. Они наказали дочери жить в благочестии, памятуя о чуде, сотворенном Господом Богом.

– И так продолжалось до тех пор, пока ее не обрюхатил ангел.

– Здесь и начинаются споры между различными религиями.

– А что насчет изваяния, которое было обнаружено в могиле? – спросила Кассандра, возвращая разговор к цели их прихода. – Почему оно было помещено здесь?

Остановившись перед мраморным надгробным камнем, Сафия задумалась над тем же вопросом, над которым она ломала голову всю дорогу из Лондона. Почему кто-то поместил ключ к Убару в месте, которое связано с Девой Марией, почитаемой тремя религиями – иудаизмом, христианством и исламом? Не потому ли, что это место должно было оставаться в неприкосновенности на протяжении столетий? Все религии были заинтересованы сберечь гробницу. Никто не мог предположить, что Реджинальд Кенсингтон вздумает произвести раскопки, обнаружит изваяние и заберет ее в Англию, чтобы добавить к своей коллекции. Но кто доставил изваяние в это святилище и почему? Не потому ли, что Салала лежала в начале " Дороги благовоний"? Не призвано ли было изваяние стать первой вехой, первым указателем, ведущим в сердце Аравии? Сафия мысленно перебрала все параметры: возраст изваяния, таинственное прошлое гробницы, ее значение для различных религий. Она повернулась к Кассандре.

– Мне нужно осмотреть сердце.

– Зачем?

– Похоже, вы были правы. Изваяние было оставлено здесь не случайно.

Смерив ее долгим взглядом, Кассандра наконец опустилась на колени на молитвенный коврик и раскрыла чемоданчик. В углублении из черного пенопласта тускло сверкнуло железное сердце. Подойдя к Кассандре, Сафия достала сердце из чемоданчика. И снова ее поразило, насколько оно тяжелое. Чистое железо не могло обладать такой высокой плотностью. Выпрямившись, Сафия ощутила внутри сердца какой-то плеск – тяжелый, тягучий, словно камеры сердца были заполнены жидким свинцом. Она отнесла сердце к мраморному алтарю.

– Считается, что изваяние стояло вот здесь.

Сафия развернулась, и крупицы ладана, вывалившись из одного из сосудов, рассыпались по мраморному алтарю. Сафия поднесла сердце к своей груди, расположив его с анатомической достоверностью, как оно лежало бы в ее собственном теле – желудочками вниз, аортой влево. Встав в головах узкой, длинной могилы, она мысленно представила изваяние, каким оно стояло в музее до того, как его разорвал на куски взрыв.

Изваяние, имевшее в высоту почти семь футов, представляло собой фигуру в похожем на одежду современных бедуинов длинном одеянии, в головном уборе и платке на лице. Фигура держала в руке длинный погребальный светильник, в котором курился ладан, и казалось, будто она целится из ружья. Сафия посмотрела на кристаллы древнего ладана. Не это ли самое благовоние курилось когда-то здесь?

Зажав кусок холодного железа локтем, Сафия подобрала с алтаря кристаллические крупицы и бросила их в ближайшую курильницу, мысленно читая молитву о своих друзьях. Ладан вспыхнул с шипением, наполняя воздух сладковатым ароматом. Закрыв глаза, Сафия сделала глубокий вдох.

Воздух был насыщен запахом давно минувших веков. Молодой женщине показалось, что она совершила путешествие во времени, вернулась в эпоху, предшествующую рождению Христа. Она представила себе давно погибшее ладанное дерево, из которого было получено это благовоние. Кривое, сучковатое деревце с серо-зелеными листьями. Представила себе древних земледельцев, собиравших сок ладана. Это были люди из жившего в полном уединении, высоко в горах, обособленного племени, такого древнего, что его язык являлся предком современного арабского. В настоящее время лишь небольшая горстка их потомков влачила жалкое существование в тех же горах, вдали от цивилизации.

Сафия мысленно услышала певучую речь, изобилующую шипящими звуками, которую часто сравнивают с пением птиц. Эта народность, именующая себя шахра, считала своими прямыми пращурами обитателей Убара, которые, в свою очередь, вели родословную от отцов-основателей города. Неужели эти люди сами собирали урожай с ладанных деревьев? Глотая с каждым вдохом прошлое, Сафия вдруг поймала себя на том, что у нее закружилась голова. На мгновение потеряв ориентацию в пространстве, она покачнулась.

Колени Сафии подогнулись и, не в силах определить, где верх, а где низ, она вцепилась в край алтаря. Джон Кейн подхватил ее под тот самый локоть, под которым было зажато сердце. Оно выскользнуло, упало, ударившись с глухим стуком об алтарь, и покатилось по мраморному столу, слегка покачиваясь, словно таинственная жидкость у него внутри никак не могла обрести равновесие. Кассандра бросилась было вперед.

– Нет! – остановила ее Сафия. – Не трогайте его!

Покачавшись еще немного, сердце наконец успокоилось. Останавливаясь, оно, казалось, качнулось в последний раз и, чуточку сместившись, застыло неподвижно.

– Не прикасайтесь к нему.

Сафия опустилась на колени так, что ее глаза оказались на одном уровне с мраморной плитой алтаря. Воздух был пресыщен запахом ладана. Сердце остановилось в точности в том же положении, в каком его только что держала Сафия: желудочками вниз, дугой аорты влево и вверх. Поднявшись на ноги, молодая женщина встала так, чтобы положение сердца соответствовало месту у нее в груди. Раздвинув ноги, она подняла руки, притворяясь, будто держит ружье – точнее, погребальный светильник. Застыв в позе древнего изваяния, Сафия устремила взгляд вдоль поднятой руки. Она указывала прямо на длинную ось могилы, полностью совпадая с ней.

Опустив руки, Сафия задумчиво посмотрела на железное сердце. Какова вероятность, что оно совершенно случайно заняло именно это положение? Молодая женщина вспомнила плеск внутри, снова представила покачивающиеся движения сердца, последнее колебание перед остановкой, подобно стрелке компаса. Повернувшись лицом к дальней стене усыпальницы, Сафия подняла руку и устремила взгляд вдоль нее. Ее мысленный взор проник сквозь стены, покинул пределы города и двинулся дальше. К зеленым горам, возвышающимся вдали. И тут она все поняла. Однако надо было убедиться.

– Мне нужна карта.

– Зачем? – удивилась Кассандра.

– Кажется, я знаю, куда нам предстоит двигаться дальше.