Штормовой вал

3 декабря, 2 часа 7 минут

Аравийское море

Пейнтер понял, что опоздал. Он приблизился к приоткрытой двери каюты Сафии. Внутри горел свет. Несмотря на уверенность в том, что корабль заминирован, Кроу на мгновение нерешительно застыл на пороге. Кара осталась в коридоре у тела Клея Бишопа. Пейнтер боялся обнаружить Сафию в таком же состоянии. Распростертую на полу, мертвую. Но он понимал, что ему нужно увидеть все самому. Сафия доверилась ему. Ее смерть будет на его совести. Он не был достаточно бдительным. Захват корабля произошел прямо у него под носом в момент, когда он бодрствовал.

Отойдя в сторону, Пейнтер толчком распахнул дверь. Осмотрел каюту. Никого. Не в силах поверить своим глазам, Пейнтер осторожно перешагнул порог. Воздух был насыщен ароматом жасмина. Но это было все, что осталось от женщины, занимавшей каюту. Никаких следов насилия не было. Однако металлический чемодан, в котором хранилось железное сердце из музея, исчез. Пейнтер застыл на месте, на мгновение парализованный тревогой и недоумением. У него за спиной раздался слабый стон. Пейнтер обернулся.

– Клей жив! – окликнула его из коридора Кара.

Пейнтер поспешно вернулся к ней. Кара стояла на коленях перед телом молодого аспиранта. Она что-то сжимала в пальцах.

– Я вытащила это у него из спины.

Приблизившись к ней, Пейнтер заметил, что грудь Клея вздымается и опускается. Как он сразу не обратил на это внимания? Впрочем, ответ был ему известен. Пейнтер спешил в каюту Сафии, уверенный в том, что ждет его там. Кара показала маленькую окровавленную иглу с оперением.

– Снотворное, – констатировал Пейнтер.

Он обернулся к распахнутой двери в каюту Сафии. Снотворное. Значит, она была нужна нападавшим живой. То есть ее похитили. Пейнтер тряхнул головой, сдерживая горький смешок от восхищения изобретательностью Кассандры. И от облегчения – Сафия жива. Пока.

– Клея нельзя бросать здесь, – сказала Кара.

Пейнтер кивнул. Мысленно представив свечение подводной лодки в темных глубинах, он вернулся к действительности. Сколько времени у них осталось?

– Побудь с ним.

– А где...

Пейнтер не стал ничего объяснять. Спустившись бегом на нижнюю палубу, он заглянул в каюты остальных членов экспедиции: братьев Данн и Корал Новак. Как и каюта Сафии, они оказались пустыми. Неужели нападавшие забрали всех? В коридоре Пейнтер обнаружил забившегося в угол оманского матроса, корабельного кока. У того был разбит нос. Пейнтер попытался успокоить матроса и предложил ему следовать за собой, но тот был парализован ужасом. Не имея времени на то, чтобы приводить матроса в чувство, Пейнтер поднялся по трапу. К этому времени Каре удалось усадить американского аспиранта. Клей еще не пришел полностью в себя. Мотая головой, он бормотал что-то бессвязное.

Пейнтер потянул Клея за руку, поднимая его на ноги. Это было все равно что тащить тяжеленный мешок цемента. Кара подобрала с палубы очки аспиранта и спросила:

– Куда идем?

– Нам нужно как можно быстрее покинуть корабль.

– А как же остальные?

– Их уже здесь нет. Ни Сафии, никого.

Пейнтер стал подниматься наверх. Когда они добрались до последней площадки, к ним навстречу бросился какой-то человек. Он быстро заговорил по-арабски, слишком быстро, так, что Пейнтер не смог ничего разобрать.

– Капитан аль-Хаффи, – поспешно объяснила Кара.

Пейнтер уже успел получить досье на этого человека и знал, что перед ним командир " Призраков пустыни".

– У нас кончаются патроны. Они есть в арсенале в трюме, – объяснил капитан. – А вам нужно укрыться.

Пейнтер загородил ему дорогу.

– Сколько вы еще сможете продержаться с тем, что у вас осталось?

Аль-Хаффи пожал плечами.

– Буквально считанные минуты.

– Вы должны держать их под огнем. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они покинули корабль.

Пейнтер лихорадочно соображал: " Шабаб Омани" не взлетел на воздух исключительно потому, что подрывники остаются на борту яхты. Как только они уйдут, Кассандра со спокойной совестью взорвет мину. Пейнтер заметил у дверей безжизненное тело. Это был один из нападавших в маске, тот, которого он видел распростертым на палубе. Опустив Клея на пол, Пейнтер осторожно подполз к убитому. Возможно, ему удастся найти на трупе что-либо полезное. Например, рацию или что-нибудь еще. К нему присоединился капитан аль-Хаффи.

– Я притащил его сюда, надеясь, что у него есть патроны. Или граната.

Последнее слово он произнес с сожалением. Одной гранаты хватило бы, чтобы разрешить патовую ситуацию на палубе. Ощупав труп, Пейнтер сорвал с лица маску. У нападавшего была рация с ларингофоном. Пейнтер взял ее и вставил наушник себе в ухо. Полная тишина, нет даже треска статических разрядов. Группа захвата перешла на радиомолчание. Продолжая поиски, Пейнтер забрал у убитого очки ночного видения, а затем наткнулся на широкую ленту, опоясывающую его грудь. Датчик кардиографа.

– Проклятье!

– В чем дело? – тревожно спросила Кара.

– Очень хорошо, что вам так и не удалось найти гранату, – пробормотал Пейнтер. – У всех нападавших есть мониторы слежения за жизненными функциями. Убить их – это то же самое, что дать им бежать. Как только они будут мертвы или покинут корабль, остальные взорвут яхту.

– Взорвут яхту? – прищурившись, повторил аль-Хаффи, переходя на английский.

Пейнтер быстро объяснил то, что ему удалось обнаружить, и то, какие из этого следовали выводы.

– Нам нужно покинуть корабль до того, как его покинет арьергард. Я заметил за кормой моторную лодку.

– Да, это катер, но на пути к нему стоят неверные, – возразил аль-Хаффи. – Можно было бы попытаться пробраться на корму по нижним палубам, но как только мои люди прекратят огонь, захватчики сбегут с корабля.

Оставив труп, Пейнтер выглянул из люка, ведущего на открытую палубу. Стрельба утихала. У обеих сторон заканчивались боеприпасы, и приходилось беречь каждый патрон. Положение " призраков" было безвыходным: нельзя было дать нападавшим бежать, однако нельзя было и перебить их. Впрочем, так ли это?

Пейнтер огляделся по сторонам, осененный внезапной идеей. Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, с полубака донесся громоподобный треск. Пейнтер обернулся. Створки люка распахнулись от неистового удара, не устояв перед мощным напором тройки лошадей. Арабские скакуны вырвались на продуваемую ветром палубу, налетая на ящики и путаясь в снастях. Наступил хаос. Свет погас. Корабль погрузился в темноту. Одна кобыла наскочила прямо на баррикаду, за которой укрывались нападавшие. Прозвучали выстрелы. Кобыла заржала от боли. Среди всеобщего смятения из трюма появилась четвертая лошадь, несущаяся во весь опор. Белый арабский жеребец. Взлетев по пандусу, он выскочил наверх, стуча копытами по доскам палубы. Однако на этот раз благородное животное подчинялось опытному наезднику. Оседлавший жеребца Омаха встал в стременах, сжимая в обеих руках пистолеты. Прицелившись в двух ближайших к нему нападавших, он открыл огонь, безжалостно разряжая пистолеты практически в упор. Оба нападавших упали. Омаха, не задерживаясь, промчался мимо.

– Стой! – закричал Пейнтер, выбегая на палубу.

Его предостережение потонуло в общей суматохе. В то же мгновение из кормового люка появилась Корал Новак. Припав на колено, молодая женщина вскинула к плечу винтовку и прицелилась в последнего оставшегося в живых нападавшего. Тот, выскочив из-за баррикады, бросился к леерному ограждению, намереваясь выпрыгнуть за борт. Из дула винтовки вырвалась вспышка, раздался оглушительный выстрел. Убегавший дернулся, словно его лягнула невидимая лошадь. Левая сторона его головы превратилась в кровавое месиво. Труп по инерции пролетел вперед и наткнулся на ограждение. Пейнтер едва сдержал стон. Патовая ситуация наконец разрешилась. Теперь, когда все бойцы арьергарда были убиты, уже ничто не мешало Кассандре взорвать корабль.

* * *

2 часа 10 минут

Перебираясь с надувной лодки на борт судна на воздушной подушке, Кассандра сверилась с часами. Операция выбивалась из графика уже на десять минут. Когда Кассандра поднялась на палубу, ее встретил Джон Кейн. Рявкнув двоим своим людям, чтобы те помогли перетащить на борт бесчувственное тело хранительницы Кенсингтонской галереи, Кейн поспешил к Кассандре. Усилившийся ветер поднял волнение, и передвижение по палубе требовало навыков эквилибристики и точного расчета. Кассандра с трудом тащила чемодан с музейным экспонатом. Несмотря на непредвиденные осложнения, цель операции была достигнута. Кейн шагнул к Кассандре. Облаченный во все черное, от высоких ботинок до черной вязаной шапочки, он казался тенью.

– С " Аргуса" восемь минут назад доложили о том, что все в порядке. Командир лодки ждет вашего разрешения взорвать мину.

– А что насчет команды подрывников?

Возвращаясь назад, Кассандра слышала отзвуки перестрелки, которые разносились над волнами. Однако в течение последней минуты над ночным морем воцарилась тишина. Кейн покачал головой.

– Кардиографы только что подняли лапки кверху. Убиты.

У Кассандры перед глазами мелькнули лица бойцов. Опытные наемники. Со стороны командирской рубки загремели шаги. Это был судовой радист.

– Капитан Санчес!

С трудом удерживая равновесие на скользкой палубе, он подбежал к Кассандре.

– Мы снова принимаем сигналы кардиографов. Всех трех!

– Ты имеешь в виду подрывников?

Кассандра всмотрелась в темноту. Словно почувствовав ее внимание, на " Шабабе Омани" опять затрещали частые выстрелы. Кассандра взглянула на Кейна. Тот молча пожал плечами.

– Мы на короткое время потеряли контакт, – доложил радист. – Быть может, это помехи надвигающегося шторма. Но теперь сигналы опять есть, сильные и отчетливые.

Кассандра продолжала стоять, устремив взгляд на отдаленные огни яхты. Прищурившись, она снова мысленно увидела лица подрывников. Кейн осторожно тронул ее за плечо.

– Какие будут приказания?

По палубе забарабанили жесткие капли дождя. Едва чувствуя их жалящие удары, Кассандра последний раз взглянула вдаль.

– Взорвать мину.

Радист вздрогнул. Однако он понимал, что вопросы бесполезны. Радист украдкой взглянул на Кейна; тот кивнул. Стиснув кулак, радист побежал обратно в рубку. Кассандру захлестнула волна ярости. От нее не укрылось, что радист, перед тем как исполнить ее приказание, запросил подтверждение у Кейна. Ее взбесило это промедление. Но хотя руководить операцией было поручено ей, это были люди Кейна. И она только что приговорила троих из них к смерти.

Лицо заместителя оставалось непроницаемым, но Кассандра сочла нужным объяснить:

– Эти люди уже мертвы. Новый сигнал ложный.

Кейн сдвинул брови.

– Почему вы так...

– Потому что там находится Пейнтер Кроу, – оборвала его Кассандра.

* * *

2 часа 12 минут

Сидя на корточках рядом с Омахой и Денни, Пейнтер проверил закрепленные на них датчики. На находящемся где-то далеко мониторе должно было казаться, что сердца троих убитых продолжают исправно биться. У него на груди также регулярно подмигивал кардиограф, передавая биения сердца на скрывающийся во мраке корабль-матку. Денни вытер мокрые от дождя очки.

– Если эта штуковина намокнет, в ней ничего не замкнет?

– Нет, – заверил его Пейнтер.

Все собрались на корме: Кара, братья Данн, Корал. Клей Бишоп уже пришел в себя настолько, что мог самостоятельно стоять на ногах. Однако качка усилилась, и ему приходилось держаться за ограждение. В нескольких шагах от них оманские пограничники время от времени палили в воздух, изображая продолжающуюся перестрелку.

Пейнтер понятия не имел, как долго Кассандра не раскусит обман. Оставалось надеяться, что у них будет достаточно времени, чтобы все успели покинуть обреченный корабль. Капитан аль-Хаффи торопил матросов " Шабаба Омани". Моторный катер уже был спущен на воду и ждал пассажиров. Спасательная шлюпка раскачивалась на талях, готовая к спуску. Из пятнадцати членов экипажа в живых осталось десять. Убитых придется оставить на яхте.

Пейнтер наблюдал за штормовым морем, укрываясь в тени контейнера. Он не хотел, чтобы его заметили с кружащих вокруг водных мотоциклов. Волны выросли до двенадцати футов. Шквальный ветер рвал паруса; дождь хлестал по палубе. Алюминиевый корпус катера колотило о борт. Однако настоящее буйство стихии было еще впереди.

Пейнтер заметил в темноте " джет-ски". Водный мотоцикл взлетел на гребень высокой волны, на мгновение завис в воздухе и тотчас же провалился в яму. Пейнтер непроизвольно пригнулся, однако в этом не было необходимости. Водитель повернул прочь. Пейнтер выпрямился. Водный мотоцикл уходил от " Шабаба Омани". Кассандра все поняла. Пейнтер обернулся.

– Всем в лодки! – крикнул он. – Живо!

* * *

2 часа 14 минут

Сафия очнулась от раската грома. Вокруг расстилался непроницаемый мрак. Ей в лицо хлестал холодный дождь. Она лежала на спине, промокшая насквозь. Сафия села. Весь мир закружился у нее перед глазами. Голоса. Чьи-то ноги. Новый раскат грома. Вздрогнув от неожиданности, молодая женщина снова упала. Она ощутила качку. " Я нахожусь в лодке ".

– Действие снотворного заканчивается, – произнес кто-то у нее за спиной.

– Спустите ее вниз.

С трудом перекатив голову, Сафия посмотрела на говорившую. Женщина стояла в ярде от нее, уставившись в темноту через странный бинокль, закрепленный на голове. Женщина была одета во все черное, ее черные как смоль длинные волосы были зачесаны назад, открывая лицо.

Сафия вспомнила ее. Воспоминания нахлынули волной. Восклицание Клея, за которым последовал стук в дверь. Сафия не ответила, заподозрив что-то неладное. Она слишком много лет прожила на грани паники, и у нее развилась мания преследования. Впрочем, молчание ее не спасло. Отмычка справилась с замком так же легко, как ключ. Женщина, которая сейчас стояла перед ней, вошла в дверь первой. Сафию что-то больно ужалило в шею. Сафия забилась в дальний угол каюты, задыхаясь. От страха поле зрения сжалось для нее в точку лазерного луча. Затем даже эта точка исчезла. Она поймала себя на том, что падает, не в силах удержаться на ногах, но так и не почувствовала, как свалилась на пол. Весь окружающий мир куда-то скрылся.

– Принесите ей сухую одежду, – приказала женщина.

Сафия с ужасом узнала этот голос – презрительный, с резкими хлещущими согласными. Голос, который она уже слышала на крыше Британского музея. " Назови мне комбинацию сейфа". Это была та самая грабительница из Лондона.

Сафия тряхнула головой, силясь прогнать кошмарный сон, ставший явью. Прежде чем она успела что-то сказать, двое мужчин подняли ее на ноги. Сафия попыталась стоять самостоятельно, но поскользнулась на мокрой палубе. Колени ее словно превратились в растаявшее сливочное масло. Даже для того, чтобы только держать подбородок прямо, ей приходилось прилагать все силы.

Сафия всмотрелась в темноту за металлическим поручнем. Шторм уже бушевал вовсю. Волны поднимались черными буграми, похожие на спины китов, скользкие и гладкие. В скудном свете луны сверкали серебром белые барашки. Сафия с трудом приподняла голову и увидела пылающий остов невдалеке. Силы покинули ее.

В штормовом море горел корабль. Высокие мачты превратились в факелы; в порывах шквал истого ветра трепетали вспыхнувшие паруса, разбрасывая яркие искры. В накренившемся корпусе зияла огромная пробоина. Поверхность моря множеством костров усеивали пылающие обломки. Сафия сразу узнала этот корабль. " Шабаб Омани". Казалось, у нее из легких полностью выдавили воздух. С уст сорвался сдавленный крик отчаяния. Внезапно усилившаяся качка вызвала тошноту. Сафию вырвало прямо на палубу, на ботинки одного из бойцов.

– Твою мать... – выругался тот, грубым рывком поднимая Сафию на ноги.

Но молодая женщина не могла оторвать взгляд от моря. У нее в горле вспыхнул пожар. Неужели опять все, кого я любила... Однако в глубине души Сафия чувствовала, что заслужила эту боль, эту потерю. После трагедии в Тель-Авиве она жила в непрестанном ожидании, что у нее в любое мгновение отнимут все. Жизнь состоит из беспощадных трагедий, которые обрушиваются внезапно. В ней нет ничего постоянного; нет спокойствия, нет безопасности. По щекам Сафии потекли горячие слезы. Она смотрела на объятый пламенем " Шабаб Омани". Надежда на то, что кому-то удалось спастись, была очень слабая, но и она оказалась разбита следующими словами таинственной похитительницы.

– Направить поисковую группу, – распорядилась женщина в черном. – Пусть уничтожат все, что шевелится.

* * *

2 часа 22 минуты

Пейнтер отер кровь с пореза над левой бровью. Ему приходилось изо всех сил работать ногами, чтобы удержаться на вздымающихся и опускающихся волнах. Из низко нависших туч, озаряемых вспышками молний, хлестал проливной дождь. Оглушительно грохотали раскаты грома. Пейнтер оглянулся на опрокинутую шлюпку, качавшуюся на волнах. Вокруг пояса у него был обвязан страховочный конец, закрепленный к кольцу на носу лодки. Море в непосредственной близости оставалось черным, похожим на разлитую нефть. Однако чуть дальше среди волн то появлялись, то исчезали огни горящих обломков. А посреди них возвышалась пылающая махина " Шабаба Омани", осевшего в воду и охваченного огнем по самую ватерлинию.

Стерев с глаз кровь и капли дождя, Пейнтер вгляделся в море, высматривая, не приближается ли какая-нибудь опасность. У него мелькнула смутная тревога насчет акул, которых может привлечь сюда запах крови. Хотелось надеяться, что шторм удержит морских хищников на глубине. Однако гораздо больше Пейнтера беспокоили хищники другого рода.

Ждать пришлось недолго. Озаренный отблесками пожара, вдалеке показался " джет-ски", описывающий широкие круги. Подняв руку, Пейнтер опустил на глаза очки ночного видения. Он ушел в воду так, чтобы над поверхностью оставалась только голова. Окружающий мир раскрасился зелеными и белыми цветами. Огни пожара превратились в ослепительно яркое сияние, а море расцвело серебристо-аквамариновым глянцем.

Пейнтер сосредоточил взгляд на " джет-ски". В очки ночного видения водный мотоцикл был виден отчетливо: его включенная на минимальную мощность фара яркостью не уступала отблескам пылающего корабля. Увеличив разрешение, Пейнтер разглядел водителя, пригнувшегося за рулем. У него за спиной сидел пассажир, управляя установленным на турели пулеметом, который был способен выпускать сто пуль в минуту. В очках ночного видения Пейнтер без труда различил еще два водных мотоцикла, которые рыскали вокруг плавающих в воде обломков. Начав выписывать широкие круги, они постепенно приближались к центру.

Где-то за громадиной горевшего " Шабаба Омани" затрещала пулеметная очередь. Ей вторил крик, тотчас же оборвавшийся; пулемет умолк не сразу. Цель этих людей, прибывших на место гибели яхты, не вызывала сомнений. В живых не должен остаться никто. Свидетели не нужны.

Пейнтер вернулся вплавь к перевернутой шлюпке, которая качалась на волнах. Оказавшись рядом, он нырнул, забираясь в опрокинутый корпус. Очки ночного видения были водонепроницаемые. Удивительно, какой яркой выглядела в них толща воды. Пейнтер разглядел множество ног, болтающихся под перевернутой лодкой. Пробравшись между ними, он вынырнул на поверхность. Даже в очках ночного видения картинка была нечеткая. Пейнтер различил смутные силуэты людей, которые цеплялись за поручни. Всего восемь человек, укрывшихся под опрокинутым корпусом. Воздух уже был насыщен смрадом страха.

Кара и братья Данн поддерживали Клея Бишопа. Аспирант, похоже, окончательно пришел в себя. Капитан аль-Хаффи разместился рядом с ветровым стеклом. Как и двое его подчиненных, он сбросил желто-бурую камуфляжную форму и остался в одних трусах. Судьба четвертого " призрака" оставалась неизвестной.

Взрыв прогремел в тот самый момент, когда шлюпка коснулась воды. Взрывная волна разбросала всех в стороны, опрокинув небольшое суденышко. К счастью, все отделались только незначительными царапинами. Затем, среди всеобщего смятения, Пейнтер и Корал помогли остальным укрыться под корпусом лодки, спасаясь от горящих обломков, которые сыпались с объятой огнем яхты. Кроме того, опрокинутая шлюпка служила неплохой защитой от опасного внимания. Подплыв к Пейнтеру, Корал шепнула ему на ухо:

– Кассандра направила людей, чтобы все подчистить?

Пейнтер кивнул.

– Будем надеяться, шторм максимально сократит поиски.

Вой двигателя приближался, ослабевая и усиливаясь в такт качанию на волнах лодки и укрывшихся под ней людей. Судя по всему, водный мотоцикл оказался рядом с опрокинутым корпусом. У Пейнтера возникло неприятное предчувствие.

– Всем нырнуть! – приказал он. – И оставаться под водой, считая до тридцати!

Пейнтер подождал, убеждаясь, что все подчинились. Голова Корал скрылась под водой последней. Пейнтер набрал полные легкие воздуха, и в тот же миг по алюминиевому корпусу забарабанили пули. Грохот был оглушительным, будто град размером с шары для гольфа бил по жестяному навесу. Но только это был не град. На таком близком расстоянии нескольким пулям удалось пробить двойной корпус шлюпки. Пейнтер опустился, как и остальные, на вытянутых руках под лодкой. Оставалось надеяться, что убойная сила пуль будет ослаблена двойным корпусом и ударом о воду. Одна пуля прошла совсем рядом с плечом Пейнтера, оставляя за собой пенистый след.

Дождавшись прекращения огненного шквала, Пейнтер высунул голову из воды в заполненную воздухом внутренность перевернутой лодки. Вой мотора " джет-ски" по-прежнему звучал где-то близко. От раската грома алюминиевый корпус загудел словно колокол. Рядом с Пейнтером вынырнул Омаха, а следом за ним и остальные, изгнанные на поверхность нехваткой воздуха. Услышав близкий рокот двигателя, все снова скрылись под водой.

Водный мотоцикл подошел к лодке и с грохотом ударился о борт. Большая волна подняла шлюпку и прячущихся под ней людей. " Джет-ски" снова с силой ударило о корпус. Затем двигатель взвыл громче, набирая обороты, и его шум стал удаляться.

– Мы вдвоем могли бы захватить этот водный мотоцикл, – прошептал Омаха, вынырнув рядом с Пейнтером лицом к лицу. – У нас есть два пистолета.

Пейнтер недовольно поморщился.

– И что дальше? Неужели ты думаешь, что эти подонки не хватятся своих? Где-то неподалеку находится главное судно, что-нибудь большое и быстроходное. Мы не успеем и глазом моргнуть, как нам придется иметь дело со всей бандой.

– Ты меня не понял, – не сдавался Омаха. – Водный мотоцикл нужен нам не для того, чтобы бежать. Мы захватим эту проклятую штуковину и вернемся туда, откуда она пришла. Вернемся скрытно. Для того чтобы спасти Сафию.

Пейнтер вынужден был признать, что храбрости Омахе не занимать. Жаль, что в дополнение к ней Господь не наградил его мозгами.

– Мы имеем дело не с дилетантами, – отрезал он. – Тебе предстоит действовать вслепую. Все козыри будут у них на руках.

– Какое мне дело до расклада сил, черт побери? Речь идет о жизни Сафии!

Пейнтер покачал головой.

– Ты не успеешь подойти к кораблю ближе чем на сто ярдов, как тебя обнаружат и уничтожат.

Омаха упрямо не желал отступать.

– Если не пойдешь ты, я возьму своего брата.

Пейнтер попытался было схватить его, но Омаха отбил его руку.

– Я не брошу Сафию в беде, – бросил он, направляясь вплавь к Денни.

Пейнтер услышал в его голосе боль, ярость. Сам он испытывал те же самые чувства. Это на нем лежала ответственность за Сафию, и он виновен в том, что ее похитили. Пейнтеру самому неудержимо хотелось забыть обо всем и броситься на врага, не считаясь с опасностью. Однако никакого толку от этого не будет. И он это прекрасно понимал. Омаха выхватил пистолет. Пейнтер не мог его остановить – но он знал, кто сможет это сделать. Обернувшись, он схватил за руку Кару.

– Сафия мне небезразлична, – отчетливо произнес он.

Кара попыталась высвободить руку, но Пейнтер держал ее крепко.

– О чем это ты?

– Вот ответ на твой вопрос, который ты задала мне в своей каюте. Сафия мне небезразлична.

Ему было нелегко сделать это признание вслух, но у него не было другого выхода, кроме как сказать правду. Возможно, это чувство – еще не любовь... пока что не любовь. Но ему хочется знать, куда оно заведет. Собственное признание удивило Пейнтера не меньше, чем Кару.

– Да, – продолжал он. – И я ее спасу, но только не так.

Пейнтер кивнул на Омаху.

– Не так, как хочет вот он. Наоборот, то, что предлагает Омаха, скорее всего, погубит Сафию. В настоящий момент ей ничто не угрожает. В отличие от нас. Мы должны спастись сами, ради нее. Все до одного. Если надеемся действительно помочь Сафии.

Кара внимательно слушала его. Привыкшая принимать ответственные решения, управляя крупными компаниями, она не медлила с ответом ни минуты.

– Убери свой чертов пугач, Индиана, – не терпящим возражений тоном произнесла Кара, обернувшись к Омахе.

Сквозь алюминиевый корпус внезапно послышался принесенный порывом ветра вой двигателя водного мотоцикла. Он уходил прочь. Омаха повернул голову в сторону удаляющегося звука и, выругавшись, убрал пистолет.

– Мы обязательно найдем Сафию, – уверенно заявил Пейнтер.

Он не знал, слышит ли его Омаха, что, впрочем, было бы к лучшему. Несмотря на внешнюю браваду, Пейнтер сомневался в том, что сможет сдержать это обещание. Он до сих пор не оправился от внезапного нападения, от поражения. С самого начала Кассандра была на шаг впереди. Первым делом необходимо собраться с мыслями, проанализировать сложившуюся ситуацию.

– Нам надо убедиться, что эти ублюдки действительно ушли.

Поднырнув под борт, Пейнтер оттолкнулся от него ногой. У него из головы не выходило то, как мастерски Кассандра предугадывает все ходы их маленькой экспедиции. Как ей это удается? У него в груди поселилась щемящая тревога. Неужели среди них есть предатель?

* * *

2 часа 45 минут

Омаха крепко цеплялся за поручень шлюпки, которая поднималась и опускалась вместе с волнами. Он ненавидел это бездействие в кромешной темноте. Все молчали. Было слышно только учащенное дыхание девятерых человек. Каждого беспокоили свои заботы. Алюминиевый корпус поднялся на очередную волну, увлекая всех за собой. Омаха крепче стиснул поручень. Здесь нет одного человека – Сафии. Почему он послушался этого придурка Пейнтера? Надо было попытаться захватить водный мотоцикл. К черту то, что думают остальные. Подкативший комок сдавил горло. Дышать стало трудно.

Омаха с трудом проглотил комок, опасаясь, что, если дать ему свободу, он вырвется всхлипыванием или горестным криком. Из темных морских глубин на него накатились картины прошлого. Один раз он уже бросил Сафию. После трагедии в Тель-Авиве в ней что-то умерло, забрав с собой всю любовь. Она перебралась в Лондон. Омаха попытался быть рядом с ней, однако страсть к работе не позволила ему сидеть на одном месте. Каждый раз, возвращаясь к Сафии, он обнаруживал, что еще какая-то ее частица исчезла. Недуг подрывал ее изнутри. Омаха поймал себя на том, что в самых отдаленных уголках земного шара с ужасом думает о возвращении в Лондон.

Он чувствовал себя в ловушке. Его визиты становились все более редкими. Сафия или не замечала этого, или предпочитала не жаловаться. Это причиняло боль. Когда все закончилось, когда любовь превратилась в песок и пыль? Омаха не мог ответить. Все случилось задолго до того, когда он признал поражение и попросил вернуть бабушкино обручальное кольцо. Это произошло за долгим ужином, проходившим в полном отчуждении. Они почти не говорили за столом. Оба все понимали. И это молчание было красноречивее сбивчивой попытки что-либо объяснить. В конце концов Сафия лишь кивнула и сняла кольцо с пальца. Оно снялось легко. Сафия положила кольцо Омахе на ладонь, затем посмотрела ему в глаза. В ее взгляде не было сожаления – одно облегчение. Именно после этого Омаха ушел навсегда.

Послышался плеск. Находившиеся под опрокинутой шлюпкой освободили место для вынырнувшего Пейнтера. Тот, жадно глотнув воздух, кивнул.

– Кажется, опасность миновала. За последние десять минут я никого не видел.

Омаха впервые обратил внимание на едва уловимый бруклинский акцент Пейнтера. Раньше он этого не замечал, но теперь его раздражало каждое слово. В речи Пейнтера ощущался приказной тон. У этого человека за плечами военная подготовка. Служба в армии.

– В уключинах по бортам закреплены два весла. Они понадобятся нам для того, чтобы перевернуть шлюпку.

Пейнтер показал, как действовать веслами. Одно он всунул в руки Омахе.

– Нам надо разделиться на две группы. Одна навалится своим весом на левый борт, другая приподнимет правый борт. Но сначала я отсоединю подвесной мотор. Он все равно изрешечен пулями.

Выслушав указания, все выбрались из-под корпуса на свободу. Черное грозовое небо проливалось дождем. Ветер утих до редких порывов. После непроницаемого мрака под днищем опрокинутой шлюпки ночь показалась Омахе светлой. Вдалеке тучи озарялись сполохами молний, которые на мгновение освещали клочок океана. Среди волн еще плавало несколько догорающих обломков – все, что осталось от " Шабаба Омани".

Пейнтер подплыл к корме и пытался снять подвесной мотор. Омаха подумал было о том, чтобы ему помочь, но затем просто остался наблюдать со стороны, как Пейнтер борется с заклинившим шплинтом. Пейнтер поймал на себе взгляд Омахи и после нескольких отчаянных рывков все же освободил мотор. Тяжелый агрегат мгновенно скрылся в океанских глубинах.

– Ну а теперь давайте перевернем нашу малышку.

Сделать это оказалось совсем не так просто, как он описал. Первые четыре попытки окончились неудачей. Всем пришлось собраться у левого борта, навалившись на него своим весом. Пейнтер и Омаха, вооружившись длинными веслами, как можно выше приподняли правый борт, рассчитав это усилие так, чтобы оно совпало с очередной волной. В конце концов шлюпка перевернулась на киль и закачалась, наполовину заполненная водой. Все залезли в шлюпку и принялись вычерпывать воду. Омаха вставил весла в уключины.

– Корпус течет, – заметила Кара, с тревогой глядя на то, как уровень воды в шлюпке, просевшей под весом людей, снова начинает медленно подниматься.

– Пулевые пробоины, – сказал Денни, пощупав скрытое слоем воды дно.

– Продолжайте вычерпывать воду, – скомандовал Пейнтер. – Будем по очереди грести и вычерпывать воду. До берега далеко.

– Течения здесь предательские, – предупредил капитан аль-Хаффи. – И надо опасаться рифов.

Кивнув, Пейнтер жестом отослал Корал на нос. Омаха посмотрел на последние догорающие обломки, которые плавали в воде, затем перевел взгляд в другую сторону. Берег был едва различим – чуть более темная полоска под нависшими тучами и редкими вспышками молний. Пейнтер тоже огляделся вокруг. Однако его беспокоили не акулы и подводные скалы. Причина тревоги была отчетливо написана у него на лице. Где-то поблизости скрываются в темноте убийцы, похитившие Сафию. Но за кого он боится больше – за нее или за себя?

У Омахи в ушах снова прозвучали слова Пейнтера: " Сафия мне небезразлична..." Он ощутил вспышку ярости, теплом разлившуюся по продрогшему телу. Лгал ли Пейнтер? Схватив весла, Омаха откинулся назад и начал грести. Что известно об этом человеке? Ему придется ответить на много нелицеприятных вопросов. У Омахи заныли челюсти, стиснутые слишком долго. " Она мне небезразлична". Омаха греб, не в силах решить, что бесило его больше. То, что этот человек лжет, или то, что он говорит правду.

* * *

3 часа 47 минут

Час спустя Пейнтер брел по пояс в воде, таща за перекинутый через плечо трос шлюпку. Впереди серебристой полосой тянулся песчаный берег, окаймленный беспорядочно наваленными каменными глыбами. Ночную темноту нарушали лишь слабые огоньки далеко к северу. Маленькая деревушка. Но непосредственно впереди берег, судя по всему, был пустынным. Тем не менее Пейнтер тревожно озирался по сторонам. Очки ночного видения он отдал Корал, чтобы та наблюдала за берегом с лодки. Пейнтер продолжал идти вперед, увязая в крупном песке. От усилий у него разболелись мышцы ног. Плечи ныли после работы с веслами. Волны набегали сзади, подталкивая к желанному берегу. Осталось совсем немножко... Хорошо хоть дождь прекратился. Навалившись плечом на трос, Пейнтер с новой силой потащил шлюпку к твердой земле, проводя ее мимо торчащих из воды камней. Денни помогал ему, работая веслами. Наконец берег показался прямо впереди.

– Греби что есть силы! – крикнул Пейнтер Денни.

Трос обвис, свидетельствуя о том, что Денни повиновался. Шлюпка устремилась вперед, подгоняемая веслами. Пейнтер, шедший по колено в воде, отступил в сторону. Взобравшись на гребень волны, шлюпка прошла справа, едва не задев его. Пейнтер непроизвольно отпрянул вбок.

– Извини, – окликнул Денни, втягивая весла.

Со скрежетом алюминиевый корпус выполз на песок. Вода отступила, оставив лодку на берегу. Выбравшись на четвереньках из моря, Пейнтер поднялся на ноги. Из лодки вылезли восемь человек, мужчин и женщин. Корал помогла Каре, Денни, Омаха и Клей буквально вывалились на сушу. Только трое " призраков пустыни" – капитан аль-Хаффи и двое его подчиненных – остались на ногах, всматриваясь в окружающую местность. Смертельно уставший Пейнтер отошел подальше от накатывающихся волн и обернулся посмотреть, как быть с лодкой. Ее надо будет спрятать, или оттащить от берега, или затопить.

Кроу не успел увидеть занесенный кулак. Получив удар в лицо, он, обессиленный, просто повалился назад.

– Омаха! – воскликнула Кара.

Только теперь Пейнтер разглядел нападавшего. Над ним стоял Омаха.

– Что ты...

Но не успел Кроу договорить, как Омаха набросился на него я вжал в песок, одной рукой хватая за горло, другой замахиваясь для нового удара.

– Ах ты, треклятый сукин сын!

Однако, прежде чем кулак опустился, чьи-то руки схватили Омаху за плечо, за рубашку и оттащили назад. Он принялся сопротивляться, вырываться, но Корал крепко держала его за шиворот. Силы ей было не занимать. Хлопчатобумажная ткань треснула.

– Отпусти! – взревел Омаха.

Ловким движением Корал швырнула его на песок. С другой стороны к нему подскочила Кара.

– Омаха! Что ты делаешь, черт побери?

Красный от возбуждения Омаха сел.

– Этому ублюдку известно больше, чем он нам говорит, – прокричал он и ткнул пальцем в Корал. – Ему и его подружке-амазонке.

Даже брат попытался его успокоить.

– Омаха, сейчас не время...

Омаха поднялся на колени, запыхавшись, брызжа слюной.

– Как раз сейчас самое время, черт возьми! До сих пор мы послушно следовали за ублюдком. Я больше шага не сделаю, не получив ответы на свои вопросы.

Он встал, слегка пошатываясь. Пейнтер тоже поднялся на ноги с помощью Корал. Его левый глаз слезился после хорошего удара. Остальные смотрели на них, словно отделенные невидимой линией, проведенной по песку. Встав между противниками, Кара посмотрела на них и подняла руку, судя по всему определяясь, чью сторону принять. Она повернулась к Пейнтеру.

– Ты сказал, у тебя есть план. Объяснись.

Сделав глубокий вдох, Пейнтер кивнул.

– Салала. Туда похитители повезут Сафию. Именно туда нам нужно отправиться.

– С чего ты это взял? – крикнул Омаха. – Откуда такая уверенность? Ее могут отвезти куда угодно, чтобы получить выкуп, чтобы продать реликвию. Черт возьми, кто может знать, куда ее отвезут?

– Я знаю, – спокойно ответил Пейнтер.

Он выждал, перед тем как заговорить снова.

– На нас напали не случайные грабители. У этих людей четкая цель. Они проникли на корабль, захватили Сафию и железное сердце. Они знали, что им нужно и кто разбирается в этом лучше всех.

– Зачем? – спросила Кара, решительным жестом останавливая очередное восклицание Омахи. – Что нужно этим людям?

Пейнтер шагнул вперед.

– То же самое, что нужно нам. Найти указания, где именно находится затерянный город Убар.

Омаха выругался вполголоса. Остальные лишь молча смотрели на Пейнтера. Кара покачала головой.

– Ты не ответил на мой вопрос. – В ее голосе зазвучала враждебность. – Что нужно этим людям? Что они хотят получить, отыскав Убар?

Пейнтер молча облизал губы.

– Все это чушь собачья! – проревел Омаха, отстраняя Кару.

Пейнтер остался на месте, жестом остановив Корал. Больше он не пропустит удар. Омаха угрожающе поднял руку. В тусклом свете сверкнул металл. Пейнтеру в голову нацелился пистолет.

– Ты слишком долго водил нас за нос. Отвечай на вопрос, который тебе задала эта женщина. Что здесь происходит, черт побери?

– Омаха! – произнесла Кара, однако в ее голосе больше не было властных ноток.

Корал подалась в сторону, собираясь зайти Омахе сбоку. Пейнтер снова остановил ее жестом. Омаха выставил пистолет вперед.

– Отвечай! Что за игру вы здесь ведете? На кого вы на самом деле работаете?

У Пейнтера не было иного выхода, кроме как сказать правду. Ему нужно было заручиться содействием этих людей. Если есть какая-то надежда остановить Кассандру, спасти Сафию, без их помощи не обойтись. Вдвоем с Корал они ничего не смогут добиться.

– Я работаю на Министерство обороны Соединенных Штатов, – вынужден был признать он. – Конкретно на Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ.

Омаха покачал головой.

– Замечательно, твою мать. Военные! И какое им до всего этого дело? У нас археологическая экспедиция.

Пейнтер собрался ответить, но его опередила Кара:

– Взрыв в музее.

Омаха бросил на нее взгляд, затем снова повернулся к Пейнтеру. Тот кивнул.

– Кара права. Это был не обычный взрыв. Остаточное радиоактивное заражение позволяет выдвинуть невероятную гипотезу.

Все уставились на него, все, кроме Корал, чье внимание было приковано к пистолету в руках Омахи.

– С высокой долей вероятности можно предположить, что во взорвавшемся осколке метеорита было заключено антивещество в какой-то стабильной форме.

Омаха разразился презрительным хохотом, словно он долго сдерживался, но наконец его прорвало.

– Антивещество... Что за чушь собачья! За кого ты нас принимаешь?

Заговорила Корал, невозмутимо, по-деловому:

– Доктор Данн, Пейнтер говорит правду. Мы исследовали место взрыва и обнаружили зет-бозоны и глюоны – частицы распада, которые образуются при взаимодействии вещества и антивещества.

Омаха нахмурился, уже не такой уверенный.

– Я отдаю себе отчет, что это звучит немыслимо, – снова заговорил Пейнтер. – Но если ты уберешь пистолет, я все объясню.

Омаха лишь стиснул пистолет крепче.

– Пока что это единственное, что развязало тебе язык.

Пейнтер вздохнул. Что ж, попробовать все равно стоило.

– Ну ладно, пусть будет по-твоему.

Стоя под прицелом направленного в лицо пистолета, он вкратце изложил все, что знал: взрыв Тунгусского метеорита в России в 1908 году, таинственное гамма-излучение, обнаруженное в бассейне Подкаменной Тунгуски и в Британском музее, свидетельства того, что при обоих взрывах была образована плазма. И наконец, указания на то, что где-то в Оманской пустыне, возможно, находится источник антивещества, которое пребывает в какой-то неизвестной стабильной форме и не вступает во взаимодействие с окружающим веществом.

– Однако сейчас, возможно, антивещество выходит из стабильной формы, – закончил свое объяснение Пейнтер. – Может быть, именно поэтому метеорит взорвался в Британском музее. И то же самое может произойти здесь. Возможно, впервые нам представится возможность обнаружить и сохранить источник безграничной энергии. Если мы успеем...

Кара нахмурилась.

– И как намеревается поступить с таким безграничным источником энергии правительство Соединенных Штатов Америки?

Пейнтер прочитал в ее глазах подозрение.

– В первую очередь защитить. Это является первостепенной задачей. Защитить от тех, кто может им злоупотребить. Если этот источник энергии, открывающий небывалые возможности, попадет в нечистые руки...

Он не договорил. Повисло напряженное молчание. Все присутствующие прекрасно поняли, что сейчас мир оказался разделенным не столько государственными границами, сколько идеологиями. Хотя формально и не объявленная, бушевала новая мировая война, в которой терпимость и уважение к правам человека приняли на себя удар со стороны деспотизма, нетерпимости и слепого фанатизма. И хотя иногда сражения этой войны велись у всех на виду – в Нью-Йорке, в Ираке, – основная борьба проходила невидимо, тайно. Ее герои оставались неизвестными, злодеи не раскрывали свои лица. И вот сейчас те, кто выбрался на этот пустынный берег, помимо своей воли оказались втянуты в эту войну. Наконец молчание нарушила Кара:

– А те другие, которые похитили Сафию... Это ведь те самые, кто проник в Британский музей.

Пейнтер кивнул.

– Скорее всего.

– Кто они такие? – спросил Омаха, по-прежнему держа пистолет наготове.

– Не знаю. Твердой уверенности нет.

– Врешь!

Пейнтер поднял руку.

– Со всей определенностью я знаю только того, кто возглавляет эту группу. Моя бывшая напарница, с которой я проработал несколько лет. Шпион, внедренный в УППОНИР.

Слишком обессиленный, он не смог скрыть переполнявшую его злость.

– Ее зовут Кассандра Санчес. Мне так и не удалось выяснить, на кого она работает – на какое-нибудь иностранное государство, на террористов или на черный рынок. Могу сказать только, что эти мерзавцы не стеснены в средствах, прекрасно организованы и действуют беспощадно.

– А вы со своей напарницей теплые, пушистые котята.

– Мы не убиваем ни в чем не повинных людей.

– Нет, вы гораздо хуже, твою мать! – бросил Омаха. – Вы сваливаете грязную работу на других. Вам было известно, что мы направляемся прямо в дерьмо, но вы держали язык за зубами. Если бы мы заранее знали, что нас ждет, мы могли бы подготовиться лучше. И может быть, нам удалось бы предотвратить похищение Сафии.

Пейнтеру было нечем возразить. Омаха прав – его застигли врасплох, по его вине над операцией нависла угроза срыва, а жизнь этих людей оказалась в опасности. Поглощенный раскаянием, Пейнтер не успел среагировать вовремя. Порывисто шагнув вперед, Омаха приставил дуло пистолета прямо к его лбу и заорал:

– Ах ты ублюдок, это ты во всем виноват!

Пейнтер услышал в его голосе боль и страдание. Этот человек потерял способность рассуждать. Но и у Пейнтера в груди вскипела ярость. Он замерз, устал, и ему надоело терпеть, когда у него перед носом размахивают пистолетом. Оставалось только решить, как именно отделаться от Омахи. Корал ждала, застыв в напряжении. Поддержка пришла оттуда, откуда ее никто не ждал. Тишину пустынного побережья внезапно разорвал конский топот. Все обернулись на шум, даже Омаха. Отступив назад, он опустил пистолет и пробормотал:

– Проклятье...

От этого восхитительного зрелища захватывало дух. Белый жеребец несся вдоль кромки воды. Из-под копыт вылетали комья сырого песка. Это был тот самый породистый скакун с " Шабаба Омани". Жеребец несся к людям, вероятно привлеченный их громкими голосами. Судя по всему, от места гибели корабля он добрался до берега вплавь. Разгоряченный, жеребец остановился в нескольких ярдах от людей и тряхнул головой, выпуская в прохладный ночной воздух облака пара.

– Не могу поверить, что ему удалось спастись! – проговорил Омаха.

– Всем известно, что лошади прекрасно плавают, – снисходительно заметила Кара.

Но даже она не смогла скрыть в голосе восхищение. Один из " призраков пустыни" медленно приблизился к благородному животному, подняв руку и нашептывая что-то по-арабски. Жеребец тревожно заржал, но позволил человеку подойти. Обессиленный, испуганный, он нуждался в чем-то привычном. Внезапное появление скакуна разрядило напряжение. Омаха посмотрел на пистолет так, словно понятия не имел, как тот оказался у него в руке. Кара подошла к Пейнтеру.

– Полагаю, пришло время оставить споры позади. Перестать обвинять друг друга. У всех у нас были свои причины приехать сюда. Собственные скрытые мотивы.

Она оглянулась на Омаху, но тот упорно не желал смотреть ей в глаза. Пейнтер догадывался, какие им движут причины. Это было очевидно по тому, какими глазами Омаха смотрел на Сафию, по его яростным вспышкам. Несомненно, он все еще любил.

– А теперь нам нужно придумать, как спасти Сафию. В настоящий момент это первоочередная задача, – продолжала Кара. – Что будем делать?

Пейнтер кивнул, при этом у него снова разболелся заплывший левый глаз.

– Наши враги уверены, что мы погибли. Это дает нам определенное преимущество, которое нам надо постараться сохранить. Кроме того, мы знаем, куда они направляются. Мы должны как можно быстрее попасть в Салалу. То есть нам предстоит преодолеть почти триста миль.

Кара повернулась к огням далекой деревни.

– Если добраться до телефона, не сомневаюсь, мне удастся упросить султана...

– Нет, – остановил ее Пейнтер. – Никто не должен знать, что мы остались живы. В том числе оманское руководство. Одно только слово о том, что нам удалось спастись, произнесенное где бы то ни было, лишит нас единственного хрупкого преимущества. Кассандре и ее людям удалось захватить Сафию, полагаясь исключительно на внезапность. Тем же самым способом мы сможем вырвать ее из рук похитителей.

– Но если султан Кабус согласится нам помочь, можно будет без труда оцепить Салалу и прочесать весь город.

– Кассандра и ее люди уже наглядно показали свои возможности. Они располагают значительными силами и вооружением. Это означает, что у них есть свои люди в оманском правительстве.

– И если мы раскроем себя, известие об этом тотчас же дойдет до похитителей, – пробормотал Омаха.

Он уже убрал пистолет за пояс и теперь стоял, потирая разбитые костяшки пальцев. Похоже, вспышка гнева его успокоила и способность здраво рассуждать вернулась.

– Похитители скроются до того, как мы успеем что-либо предпринять. И в этом случае мы потеряем Сафию.

– Совершенно верно.

– Так что же нам делать? – спросила Кара.

– Прежде всего мы должны обзавестись средством передвижения.

Вперед выступил капитан аль-Хаффи. Пейнтер не знал, как этот человек отнесется к необходимости обманывать правительство своей страны, держать его в неведении относительно случившегося. С другой стороны, в боевой обстановке " призраки пустыни" действовали совершенно независимо, без оглядки на высшее начальство. Капитан повернулся к Пейнтеру и предложил:

– Я пошлю в деревню одного из своих людей. Это не вызовет подозрений. – Видимо, прочитав на лице американского разведчика немой вопрос о том, почему он с такой готовностью вызвался помочь отряду Кары, капитан добавил: – Неверные убили одного из моих людей. Калила. Он двоюродный брат моей жены.

Пейнтер знал, что на первом месте у арабов стоит долг перед родственниками и соплеменниками, и сочувственно кивнул капитану.

– Да упокоит Аллах его душу!

Аль-Хаффи поклонился, выражая признательность за соболезнование. Он махнул рукой, подзывая одного из своих людей, настоящего гиганта по имени Барак. Они быстро обменялись несколькими фразами. Кивнув, Барак собрался уходить. Его остановила Кара.

– Как ты собираешься раздобыть машину, не имея денег?

Барак ответил по-английски:

– Аллах помогает тем, кто помогает себе сам.

– Ты собираешься ее угнать?

– Одолжить. Это обычай племен пустыни. Каждый может одолжить то, что ему нужно. А кража – это преступление.

Высказав эту мудрость, Барак ровной трусцой устремился к горящим вдалеке огонькам и вскоре растворился в темноте, подобно настоящему призраку.

– Барак не подведет, – заверил всех капитан аль-Хаффи. – Он найдет такую машину, в которой поместимся мы все... Вместе с конем.

Пейнтер оглянулся на каменистое побережье. Третий " призрак", молчаливый молодой парень Шариф, вел жеребца на длинном поводе.

– Зачем брать с собой лошадь? – спросил Пейнтер, обеспокоенный тем, что пропажа большой машины будет обнаружена значительно быстрее. – Трава здесь сочная, пусть попасется немного. Рано или поздно жеребца обязательно найдут.

– Денег у нас мало, – ответил капитан аль-Хаффи. – А коня можно будет обменять, продать. При необходимости использовать как средство передвижения. Кроме того, он будет нашим прикрытием в дороге на Салалу. Конезаводы, расположенные в окрестностях города, славятся на всю страну. Если мы возьмем жеребца с собой, это будет выглядеть совершенно естественным. Ну и, наконец, белый цвет приносит удачу.

Последние слова были произнесены совершенно серьезно. Для обитателей Аравии удача гораздо важнее, чем крыша над головой.

Они разбили временный лагерь. Пока Омаха и Пейнтер вытаскивали шлюпку на берег, чтобы спрятать ее в скалах, остальные разожгли костер из деревянных обломков, выброшенных на песок прибоем. Заметить укрытый в скалах от посторонних глаз маленький огонек было трудно, а спасшимся очень нужны были его свет и тепло. Сорок минут спустя на извилистой прибрежной дороге мелькнул свет фар. К лагерю подкатил старый грузовик желтого цвета с открытым кузовом, покрытый шрамами ржавчины. Обнесенный деревянным барьером кузов был оборудован сзади откидной сходней. Из кабины выскочил Барак.

– Вижу, ты нашел что одолжить, – усмехнулась Кара.

Барак пожал плечами. Костер быстро загасили. Бараку также удалось " одолжить" кое-какую одежду: халаты и плащи. Все быстро переоделись, скрывая свои европейские наряды. Капитан аль-Хаффи со своими людьми разместился в кабине, на тот случай, если грузовик остановят. Остальные забрались в кузов. Чтобы завести жеребца в кузов, ему завязали глаза. Благородное животное привязали к борту сразу за кабиной. После этого Пейнтер и остальные устроились сзади. Грузовик затрясся по прибрежной дороге. Пейнтер посмотрел на жеребца. " Белый цвет приносит удачу". Да, хотелось на это надеяться. Им сейчас без удачи никак не обойтись.