Ликвидация влияния не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России

Русские исследователи неоднократно отмечали приспособленность сущности мусульманского учения для потребностей простого народа и выборность мулл, в отличие от православного духовенства. Мулле принадлежало бесспорное духовное лидерство в общине как самому образованному человеку, учителю, судье и лекарю. Поэтому именно контроль над ранее свободным духовенством и должен был обеспечить контроль над духовной жизнью мусульманских общин и всего татарского народа. В указе об образовании ОМДС основное место уделялось лояльности мулл к российскому государству: «люди, в верности надежные...». Ахун Каргалы М. Хусаин стал муфтием именно потому, что на протяжении многих лет оказывал значительные услуги государству.

ОМДС противостояли абызы, не признававшие указов и духовной власти муфтия. Абызы или абыз-агайлар (вероятно, от арабского «хафиз» — «знающий Коран наизусть») были участниками общественно-религиозного движения среди мусульман Волго-Уральского региона во второй половине XVI–XVIII вв. После падения Казанского ханства в 1552 г. абызами называли даже неграмотных людей, немного сведущих в основах веры и знающих некоторые аяты Корана. Движение абызов тесно переплелось с народным Исламом, ориентированным на изоляцию от официальных властей, культ «авлия» (святых), подчинение ишанам и поклонение святым местам.

Абызы представляли собой хранителей Исламской традиции и образования в условиях изолированных сельских мусульманских общин. В основе движения лежало понятие об имаме как автономно избираемом главе мусульманской общины. Абызы являлись идеологической силой, стоявшей за выступлениями мусульман в защиту своих прав. С движением абызов неразрывно связана идея возрождения града Булгара как «священной родины», то есть идеального мусульманского государства в Волго-Уральском регионе. Ахун и улем Батырша в 1755 г. выступал за замену суда старшин Шариатским судом, подконтрольным только улемам. После организации ОМДС абызы оказались в состоянии конфликта с указным духовенством. Они критиковали продажность духовенства, бухарскую систему образования, преданность властям указных имамов. Однако муфтият стал победителем. Если вначале ряд назначенцев М. Хусаина были вынуждены покинуть свои мечети (например, на Нижегородской ярмарке под нажимом ишана Хабибуллы аль-Ури (Оруви), то потом все ключевые назначения стали безоговорочной прерогативой муфтия. Назначение на должность имама происходило по принципу двух ключей: указа от ОМДС и санкции губернского правления. Вскоре эти две инстанции наладили взаимодействие. Естественно, что медресе не договорившихся с муфтием мударрисов (педагогов) теряло своих шакирдов (учеников). Придя же к признанному ОМДС имаму, шакирды практически не могли покинуть медресе, так как потом их шанс получить указ стал минимален. Поэтому в начале XIX века происходит постепенная локализация движения абызов в периферийных районах (мишарских и Приуралье) и его частичная трансформация в ишанизм. Движение абызов привлекало такие яркие личности среди улемов, как Абдуррахим Утыз-Имяни, Таджетдин Ялчыгул, вечных шакирдов, оппозиционно настроенных к «указному» духовенству. К середине XIX века в результате консолидации структуры ОМДС и становления системы национального религиозного образования движение абызов сошло на нет.