Синтаксис. 1. Грамматика в целях удобства подразделяется на две части — морфологию и синтаксис.Синтаксис можно в общем определить как принципы аранжировки сочетаний

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

1. Грамматика в целях удобства подразделяется на две части — морфологию и синтаксис. Синтаксис можно в общем определить как принципы аранжировки сочетаний, образованных в процессе словообразования и словоизменения (слов), в более крупные сочетания различного рода. Граница между морфологией и синтаксисом не всегда отчетлива. Для некоторых языков приведенное определение синтаксиса весьма удачно, для других — оно вызывает серьезные затруднения. Но другого, более удовлетворительного определения, которое было бы применимо ко всем языкам, нет. Тем не менее, несмотря на расплывчатость границ синтаксиса, его принципы <...> приложимы к самым различным языкам, и знание их полезно даже тогда, когда синтаксис менее четко отграничивается от остальной части грамматики.

* Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику/Перевод с англ. М., 1959. С. 185-203.

2. Как сущность проблемы, так и общий подход к ее решению лучше всего продемонстрировать на каком-либо примере. Мы начнем с примера, взятого из письменного английского языка. <...> При предварительном обсуждении мы условимся не обращать внимания на те языковые признаки, которые не отражены в написании: ударение, тон, переходы, но мы используем принятое на письме разграничение слов и обойдем, таким образом, вопрос о том, что такое слово. В нашем конкретном примере при этом ничего не искажается, но в других случаях орфографические границы слов могут вводить в заблуждение.

«Старик, который живет там, пошел к дому своего сына». В этом английском высказывании двенадцать слов. Прежде всего мы можем предположить, что кажцое из слов находится в определенных отношениях с каждым другим словом в отдельности и что эти отношения можно сформулировать. Исчерпывающе охарастеризовав взаимосвязи, мы тем самым охарактеризуем синтаксическую структуру данного высказывания во всей ее полноте.

Попытавшись сделать это, мы обнаружим вскоре, что отношения между каждой парой слов весьма различны. Например, слова old и man находятся в такой прямой и непосредственной связи, которую сравнительно легко сформулировать. В то же время между словами old и house подобной прямой и ясной связи нет, а существующие между ними отношения весьма сложны и, очевидно, менее интересны. Можно было бы заключить, что это происходит просто потому, что old и man стоят в высказывании поблизости друг от друга, a old и house — далеко. Известная доля истины здесь есть, но, разумеется, свести все к этому нельзя; так, мы не обнаруживаем тесной связи между there и has, хотя они и расположены рядом. В то же время между словами man и has ощущается гораздо более тесная связь, хотя они и не являются соседями. Поскольку степень близости между парами слов, как ощущает говорящий, весьма различна, описание взаимоотношений каждого слова со всеми другими представляется нецелесообразным. Более того, оно оказалось бы весьма громоздким: так, в высказываний из двенадцати слов пришлось бы проанализировать шестьдесят шесть отношений, а в высказывании из ста слов — четыре тысячи девятьсот пятьдесят.

4. Другой возможный путь анализа — выделить такие пары слов, между которыми ощущается наиболее тесная связь. При этом мы ставим условие, что каждое слово может быть членом только одной такой пары. В результате может получиться нечто вроде:

Предположим теперь, что эти пары слов функционируют в высказывании как единое целое. У нас есть некоторые основания полагать, что это именно так, поскольку мы можем заменить любое из этих сочетаний одним словом, получив при этом предложение, отличающееся от нашего по значению, но в известной мере, по-видимому, аналогичное ему по структуре, например: The old man who lives there has gone tohis son's house.

* «Женщина, которая шьет, пошла к дому Мэри». — Здесь и далее переводы составителей.

5. Если этот путь анализа верен, то ничто не помешает повторить его столько раз, сколько это понадобится. В таком случае может получиться нечто вроде:

В дополнение к проделанному можно привести следующий ряд высказываний.

¹ «Седобородый (старик), который выжил, пошел к тому дому»

² «Седобородый (старик), выжив, поехал в Бостон».

Таким способом мы постепенно сократили число единиц в примере от двенадцати до восьми, затем до шести, до четырех и, наконец, только до двух.

6. Почти те же результаты можно получить, идя в обратном направлении. Можно попросить говорящего выделить основные части высказывания, которыми, видимо, будут The old who lives there и has gone to his son's house. (Что это именно так, вытекает из наблюдения, сделанного нами раньше: между there и has, несмотря на то, что они стоят рядом, нет никакой явной прямой связи.) Процесс членения можно продолжать для каждой части до тех пор, пока в конечном итоге она не будет состоять из одного слова. (Это предел лишь синтаксического деления, которое интересует нас в данный момент. Само деление можно было бы продолжить уже на другом, более глубоком уровне, расчленив, скажем, lives «живет» на live «жив-» и -s «-ет», что перенесло бы нас из области синтаксиса в морфологию.) Тогда мы, вероятно, получим нечто подобное:

The | old | man || who | lives | there | has | gone | to || his | son's | house.

В данном случае результаты использования указанных двух приемов совпадают. Однако при анализе ряда других высказываний оба метода могут привести к сходным, но не тождественным результатам.

7. Те приемы, которые мы только что охарактеризовали в общих чертах, принесут пользу, если они послужат основой для плодотворного и экономного описания всех связей высказывания. Рассмотрим связь между словами old и house. Мы чувствуем, что эта связь непрямая. Наш анализ показывает, что действительно в данном предложении эти слова стоят предельно далеко друг от друга. Связь между ними существует лишь постольку, поскольку каждое из них принимает участие в формировании двух частей одного предложения, которые в конечном счете связаны между собою определенным образом. Схематически это можно изобразить так:

Жирная линия в этой схеме показывает, что между old и house все же существует самая прямая, хотя и весьма сложная и отдаленная связь. Это подтверждает наше первое впечатление, что о связи между данными словами вряд ли стоило бы и говорить, если бы мы не ставили перед собой задачи исчерпывающе охарактеризовать синтаксический строй рассматриваемого высказывания. Диаграмма помогает также установить следующее важное обстоятельство: связь между old и house, сама по себе несущественная, может быть, тем не менее, изображена посредством такой цепи отношений, каждое из звеньев которой в отдельности представляется значимым. Мы можем достигнуть нашей цели — исчерпывающего описания синтаксического строя высказывания — при помощи надлежащего отбора тех связей, которые надо описать.

8. При правильном использовании метод описания, при котором структура высказывания характеризуется через все более крупные сочетания и их связи, оказывается широко применимым и полезным. <...>

В том виде, в каком мы излагали материал выше, объединение меньших единиц в большие производилось зачастую наугад — оно основывалось на бессознательной интуиции говорящего. <...>

«Интуитивный» метод бесполезен для лингвиста, изучающего чужой язык, потому что здесь он лишен языкового «чутья», присущего лишь тем, кто говорит на своем родном языке.

Но возможен и такой метод, который позволил бы выявить наилучшую организацию любого данного высказывания и получить сходные результаты при исследовании сходного материала. Это и является основной задачей синтаксиса. В последующих параграфах мы обсудим некоторые связанные с этим проблемы. К сожалению, до сих пор еще не разработано полностью такой методики исследования, которая была бы универсальной. <...>

9. Для дальнейшего изложения материала нам понадобятся некоторые определения:

Конструкция — это любая значащая группа слов (или морфем). Так, в рассмотренном нами примере все высказывание в целом представляет собой конструкцию. Конструкцией является и the old man who lives there и old man. Однако there has — это не конструкция, поскольку между данными словами нет прямой связи. Не является конструкцией и одно слово, например man. На синтаксическом уровне lives — не конструкция, но на другом уровне, морфологическом, оно представляет собой конструкцию, состоящую из двух морфем — live и -s.

Составляющими называются слова или конструкции (или морфемы), входящие в какую-либо более крупную конструкцию. Так, в нашем примере составляющими являются все слова. Точно так же составляющими являются old man и the old man who lives there. Однако there has или man who нельзя назвать составляющими, как нельзя назвать составляющим все высказывание в целом, ибо оно не является частью более крупной конструкции.

Отметим, что все составляющие, за исключением самых маленьких, являются конструкциями; с другой стороны, все конструкции, за исключением самых больших, являются составляющими. Огромное число языковых явлений можно определить одновременно и как конструкции и как составляющие. Выбор термина для характеристики подобных языковых единиц определяется нашими интересами: если нас интересует данная единица как часть более крупного целого, она — составляющее; если же она интересует нас как целое, составленное из более мелких частей, — это конструкция.

Непосредственно составляющие (обычно сокращенно они обозначаются НС) — это одно, два или несколько составляющих, из которых непосредственно образована та или иная конструкция. Например, непосредственно составляющими нашего высказывания будут the old man who lives there и has gone to his son's house. Old man — это НС конструкции old man who lives there, но не всего высказывания в целом. Непосредственно составляющие какой-либо конструкции являются составляющими для следующего, нижележащего уровня, т.е. на более низком уровне они будут просто составляющими, а не НС.

Наиболее важными из этих понятий являются непосредственно составляющие.

Синтаксический анализ и состоит в основном из выявления последовательных слоев НС и непосредственных конструкций, из описания отношений, существующих между непосредственно составляющими, и тех отношений, которые нельзя свести к отношениям между ними. Последнее обычно играет второстепенную роль; большая часть важнейших значимых отношений — это отношения между непосредственно составляющими.

10. Основным способом установления непосредственно составляющих какой-либо конструкции служит сравнение ее с другими. Попытаемся, например, определить, каковы НС в his son's house. Мы будем и дальше оперировать формами письменной речи, исходя из того, что слова — это уже установленные составляющие. Возможны четыре разных членения нашего примера:

(с прерывающимся составляющим his... house) и his | son's | house (с тремя НС). Задача заключается в выборе наиболее подходящего из членений и в установлении правила, которое позволит получать одинаковые результаты при анализе всех аналогичных примеров.

Если бы исследуемая конструкция имела только два составляющих, был бы возможен только один способ членения, и никаких трудностей не возникало бы (как в случае old man). Попытаемся теперь найти такую конструкцию из двух слов, которую можно было бы приравнять к his son's house. Это должна быть такая конструкция, которая встречалась бы в сходных окружениях и совпадала бы с his son's house no всем признакам, которые, как мы увидим ниже, характеризуют синтаксические отношения. Такой конструкцией может быть John's house «дом Джона». В этом случае вероятнее всего предположить, что his son's первого примера эквивалентно John's house второго примера. На основании этого мы проведем следующее членение:

Делать выводы, базируясь на одном таком сравнении, было бы опасно, но можно найти и многие другие аналогичные примеры, и под тяжестью доказательств возможность любого другого членения придется отвергнуть.

11. Другой возможный прием основывается на сравнении следующих рядов:

Если это сопоставление правильно, можно считать установленным, что to his son's house — составляющее, ибо таковым является home. Отсюда, однако, не следует, что to his son's house — это непосредственно составляющее, поскольку у нас нет оснований полагать, что home является НС того предложения, в котором оно встречается. Любое сочетание слов, которое можно приравнять к отдельному слову, является составляющим, поскольку мы исходим из того, что все отдельные слова — составляющие. Если к тому же отдельное слово представляет собой одну морфему (как в данном случае), подобный вывод вполне правилен. Продолжая таким образом, мы сможем отождествить все составляющие любого высказывания, а после этого не представит труда отождествление и непосредственно составляющих и непосредственных конструкций.

12. Подобное членение структуры данного высказывания еще не объясняет, почему говорящий на своем родном языке сразу же узнает высказывания с аналогичной структурой. При этом он, по-видимому, опирается на какие-то признаки НС и высказывания. Что дело обстоит именно так, подтверждается реакцией говорящего на английском языке на такое высказывание, как:

* Данное английское высказывание аналогично по характеру известной русской фразе, придуманной Л. В. Щербой: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка» — Прим. сост.

В этом высказывании нам знакомы только три слова из девяти; других же высказываний, содержащих незнакомые нам слова, нет, т.е. последние не с чем сопоставить. Тем не менее для англичанина, несмотря на всю неопределенность значения данного высказывания, структура высказывания совершенно ясна. Ее можно почти безошибочно узнать по трем знакомым словам the и in the и по четырем частицам -s, -ed, -ly, -ish.

Эти элементы сами по себе не определяют структуру высказывания как таковую, но они указывают на некоторые особенности ее специфических составляющих. Так, -ish является обычно (не всегда!) словообразовательным суффиксом прилагательных или слов со сходными синтаксическими функциями. То, что harlish — прилагательное, подтверждается и тем, что оно встречается в положении, типичном для данной категории слов. Это в свою очередь в сочетании с положением группы in the позволяет предположить, что goop, вероятнее всего, существительное и что in the harlish goop — составляющее вполне обычного типа. Таким образом, для говорящего данное высказывание в определенном отношении похоже на: in the harlish goop He lived in the red house.* I read it in the big book** и т.д.

В известном смысле, следовательно, подобные признаки помогают отождествить другие высказывания, с которыми наше высказывание сопоставимо. Однако это можно сделать и с помощью некоторых других факторов, связанных с составляющими высказываний. <...>

13. На первый из них исследователи иногда не обращают должного внимания. Этим фактором является порядок слов. Нам станет ясно, каково его значение, если мы перемешаем слова следующим образом:

Англичанин не увидит здесь никакой структуры. И это не только потому, что НС больше не примыкают друг к другу, — такое условие не обязательно. Ср. высказывание:

Здесь What...for и are... looking— составляющие. Они разъединены, но разъединены не случайно, а по вполне установленным определенным правилам. Поставив их рядом, мы с такой же неизбежностью разрушим смысл высказывания, как если бы мы просто беспорядочно смешали слова:

Порядок слов является, вероятно, одним из самых основных синтаксических показателей в любом языке, а также одним из наиболее сложных. Другие способы, которые мы рассмотрим, будут так или иначе связаны с порядком слов. Другие синтаксические показатели редко удается охарактеризовать надлежащим образом, игнорируя порядок слов, или, наоборот, порядок слов можно охарактеризовать только в составе всей синтаксической структуры в целом.

14. Второй всеобщий синтаксический показатель — это классы составляющих, понятие о которых является развитием понятия о частях речи. <...> Класс составляющих — это всякая группа составляющих (слов или конструкций), которые выполняют сходные или тождественные синтаксические функции. В их основе часто лежат парадигматические классы слов того или иного языка. В английском языке, например, имеется четыре парадигматических класса: существительное, местоимение, прилагательное и глагол. Каждый из них обладает определенными синтаксическими особенностями наряду с особенностями словоизменения, по которым они были определены. Каждый, таким образом, может служить основой для класса составляющих. Для прилагательных типично следующее окружение:

Мы можем теперь попытаться определить класс составляющих, которые характеризуются указанным местом в предложении. В этот класс войдут прилагательные, и члены его могут быть названы определительными словами. Этот класс определителей (adjectivals) включает все прилагательные, а также некоторые слова, не имеющие окончаний и похожие на прилагательные (такие, как beautiful), и некоторые сочетания, в состав которых, как правило, в качестве одного из составляющих входит прилагательное

**** «В высшей степени исключительно блестящий человек...»

Подобным же образом мы можем определить класс именных слов, включающий существительные и различные эквивалентные им конструкции; класс местоименных слов, включающий местоимения и некоторые эквивалентные им составляющие, например the party of the first part — «одна из конфликтующих сторон» в языке юристов; класс глагольных слов, включающий глаголы и различные конструкции, встречающиеся в тех же окружениях, что и глаголы. Синтаксические функции местоименных слов в английском языке настолько близки к функциям именных слов, что местоименные слова, вероятно, правильнее считать подклассом именных.

Равным образом следует выделить и некоторые другие классы составляющих, не базирующиеся на словоизменительных классах. Среди них необходимо назвать классы наречных и предложных слов. Они включают традиционные части речи, известные как наречия и предлоги, но шире, чем последние, поскольку к ним относятся также и конструкции. In regard to «в отношении», например, предложное слово, хотя оно и не является предлогом, если исходить из традиционного определения предлога.

Аналогичные системы синтаксических классов существуют и в других языках, хотя, как и следует ожидать, эти системы значительно отличаются своими особенностями от английской.

15. При описании синтаксиса английского языка желательно выделить некоторые классы конструкций. Это такие типы конструкций, которые нельзя причислить ни к одному отдельному классу составляющих. Типичным примером таких конструкций является предложное словосочетание, которое состоит из предложного и именного слов. Поскольку каждое из этих составляющих может быть как единым словом, так и довольно сложной конструкцией, предложные словосочетания на первый взгляд весьма различны: ср.: in truth «поистине» и in regard to our wholesaler's last large shipment «в отношении последнего крупного груза нашего оптовика». Различие это, однако, только внешнее, и все предложные фразы имеют в своей основе одну и ту же структуру. В качестве составляющих более крупных конструкций предложные словосочетания могут выполнять различные функции, поэтому они и не образуют единого класса составляющих. Они могут быть наречными словами, например: Не came in a big hurry. «Он поспешно вошел», или особым видом определителей, как в The man in the car... «Человек в машине...» и т.п.

Другой класс конструкций составляют предложения типа подлежащее — сказуемое. В таких конструкциях непосредственно составляющими являются подлежащее и сказуемое. Подлежащим может быть именное или местоименное слово, некоторые виды фраз, а также и предложение. Сказуемым может быть глагольное слово и различные более крупные конструкции, включающие глагольные слова. Ни одна из этих формулировок не является определением, поскольку в них учитывается только то, что подлежащее и сказуемое служат непосредственно составляющими при построении предложения. <...>

Важно, однако, то обстоятельство, что предложения обладают определенной закономерностью построения, выражаемой через НС. Следует отметить, что предложения типа «подлежащее — сказуемое» — это не единственный тип предложения в английском языке, но просто наиболее распространенный. Другие типы предложений, например The more, the merrier. «Чем больше, тем веселее», можно проанализировать точно таким же образом, т.е. исходя из его непосредственно составляющих и существующих между ними формальных отношений.

16. Примеры, рассматривавшиеся до сих пор, намеренно приводились в написании, а не в фонематической транскрипции. Это свидетельствует о том, что и письменный английский имеет достаточно средств, чтобы сделать предложение понятным. Но это не всегда так. В одном из ранних набросков настоящей книги я писал:

Когда я перечитал данное предложение, оно показалось мне неуместным, пока я наконец не понял, что на письме оно двусмысленно; я прочел его так: «What is done about language by thinking Americans is...» «To, что делается в отношении языка думающими американцами, это...», в то время как оно должно было значить: «What thinking about language is done by Americans is...» «Взгляды американцев на язык таковы...» При чтении вслух двусмысленность снимается: можно прочитать предложение так, что оно будет передавать или одно, или другое значение, но не оба одновременно.

Двусмысленность возникает из-за того, что слова можно сгруппировать в составляющие по-разному. По моей мысли, составляющим должно было являться Americans do about language, а не thinking Americans (т.е. не «думающие американцы», а «американцы о языке»). В написании это не находит отражения, но в речи отношения между словами четко определены ударением и интонацией. В любом случае при чтении данного предложения интонация обычно складывается из двух частей, первая из которых заканчивается /→ /. Положение / → / всегда обозначает основное членение в высказывании. Если /→ / следует после thinking, предложение можно понять только так, как оно было задумано; если / → / поставить после Americans, предложение приобретет другое значение.

Система ударения и интонационная система английского языка в Америке служат для обозначения типа построения конструкций. В этом их основная функция. Модели ударения функционируют обычно уже на уровне слов. <...> Они могут также объединять тесно спаянные группы слов. Интонация проявляется почти исключительно на синтаксическом уровне и характеризует обычно относительно крупные конструкции. И интонация и ударение составляют морфемы, которые располагаются над последовательностями других морфем (корней и обычных аффиксов) и служат для обозначения того или иного объединения их в конструкции. В разговорном английском языке ударение и интонационно-мелодический рисунок являются дополнительными непосредственно составляющими тех конструкций, в которых они встречаются.

/²Diy⁺ô wld⁺mæ n⁺huw⁺³lí vz⁺Dê r^{2→ 2}h@2z⁺gOнntuw⁺é z⁺³s@2nz⁺hâ ws¹ /

В этом предложении три непосредственно составляющих: подлежащее (субъект) — The old man who lives there, сказуемое (предикат) — has gone to his son's house и интонационная кривая, состоящая из двух частей — /232 → 231/. Ударения определяют структуру и подлежащего и сказуемого и потому не являются НС всего предложения. Ударение и интонационный рисунок не находят отражения в письменном английском, и их место заступают два других средства — промежутки, показывающие условные границы между словами, и система знаков препинания, выделяющая некоторые установленные синтаксические единицы.

17. Синтаксис с давних пор является одним из наименее удовлетворительно разработанных аспектов структуры языка. Это объясняется, очевидно, тем, что на ударение и интонацию или на эквивалентные им явления в изучаемых языках обращалось недостаточно внимания. (И ударение и интонация в других языках могут выполнять совершенно иную функцию, чем та, которую они выполняют в английском, но, вероятно, в любом языке существуют какие-то средства, которые характеризуют конструкции, подобно тому как ударение и интонация делают это в английском.) <...>

18. Следует упомянуть еще о двух синтаксических явлениях. В английском языке значение их невелико, но в ряде других языков они играют важную роль. Первое из них — управление. Оно состоит в следующем: определенные словоизменительные формы используются в первую очередь для того, чтобы показать место данного слова в синтаксической структуре. Применительно к существительным, — а это наиболее обычный случай — такие словоизменительные категории называются падежами. Категория падежа присуща также местоимениям; например, различие между I и те («я» — «мне») или he и him («он» — «ему») — это различие в падежах. Такое противопоставление в английском языке находим только у местоимений. Употребление тех или иных падежных форм ограничено определенными положениями в структуре. Так, те и him встречаются с предложными словами, с большинством глагольных слов в сказуемом и т.д. I и he в литературном английском языке в этих случаях не употребляется. Дистрибуция данных падежных форм подчиняется в некоторых других диалектах несколько иным правилам, и в устной и письменной речи многих американцев к величайшему ужасу пуристов их употребление не слишком последовательно.

В силу того что эти формы закреплены за определенными синтаксическим позициями, они служат для определения структуры высказывания. Так, в I saw him. «Я увидел его» использование именно форм I «я» и him «его», а не те «меня» и he «он» помогает установить отношения в высказывании. Однако у большинства именных слов в английском языке для этой цели используется только порядок слов. Paul saw Mary. «Павел увидел Мери» в такой же мере ясно, как и I saw him, хотя в данном предложении на один структурный признак меньше. В связи с этим американцы мало полагаются на падежные формы, даже когда они налицо. Если предложить группе американцев исправить такие предложения, как *Ме saw Paul. и *Mary saw he, большинство сделает из них I saw Paul. и Mary saw him скорее, чем Paul saw me и Не saw Mary. Из этого можно заключить, что в тех случаях, когда падежные формы и порядок слов приходят в столкновение, говорящий на английском языке сочтет порядок слов более важным.

19. В некоторых других языках дело обстоит иначе. В латыни большинство существительных имеет падежные формы, которые характеризуют структуру предложения гораздо яснее, чем падежи английских местоимений. Более того, падежные формы имеют в латинском языке большее функциональное значение, чем в английском. Например, англ. Paul saw Mary можно перевести на латинский как:

Каждое из шести предложений понятно, поскольку словоизменительный аффикс -us характеризует Paulus как подлежащее, a -am показывает, что Mariam вместе с vidit образует сказуемое. Но хотя все эти предложения понятны, не все они равно «хороши». Одному из вариантов оказывается явное предпочтение перед другими, но в разные периоды истории языка предпочитались разные варианты.

Иногда говорят, что из-за высокоразвитой системы словоизменения латинского языка порядок слов в нем не играл большой роли. Это несомненное преувеличение. В любом языке порядок слов выполняет важную синтаксическую функцию. Приведенный выше пример является исключением в латыни в том смысле, что он допускает почти полную свободу порядка слов. В каждом языке имеются определенные случаи строго закрепленного порядка слов, а наряду с ними существует и определенная свобода порядка слов. Правильнее было бы сказать просто, что в латыни порядок слов как синтаксический прием менее важен, чем в английском языке. И все же он имеет большое значение.

20. Другим средством выявления структуры является согласование. Это значит, что некоторые слова принимают формы, соответствующие в известных отношениях другим словам. В современном английском языке согласование встречается редко. Наиболее очевидным примером его являются местоимения this и that, они обычно согласуются в числе с тем существительным, к которому относятся. Так, мы говорим that boy «тот мальчик», но those boys «те мальчики», а также this boy «этот мальчик», но these boys «эти мальчики». Это, несомненно, примеры согласования, но они имеют относительно небольшое функциональное значение в английском языке, потому что представляют собой единичные остаточные явления.

В латинском языке система согласования между прилагательным и существительным развита гораздо больше. Каждое прилагательное должно согласоваться с существительным по трем категориям: в роде, числе и падеже:

Более того, согласование в латинском языке выполняет и синтаксическую функцию, поскольку в некоторых случаях только оно выделяет непосредственно составляющие.

21. Обычным является также согласование между главным существительным подлежащего и глаголом или другим главным словом сказуемого. Под главным словом понимается составляющее, которое служит центром какой-либо конструкции. Как правило, оно принадлежит к тому же синтаксическому классу, что и сама конструкция, главным членом которой оно является. В английском языке есть следы и такого типа согласования. Глагольная форма {-Z₃} представляет собой форму согласования, показывающую, что подлежащим служит 3-е лицо единственного числа. Эта форма встречается только в настоящем времени.

Аналогичный тип согласования глагола с подлежащим представлен в гораздо более развитом виде в латинском языке:

Этот тип согласования отличается в латинском языке от согласования между существительным и прилагательным тем, что не охватывает категории рода и падежа.

Подобный тип согласования имеется и в древнееврейском языке, но здесь оно включает и род и число:

/zaak@rá a hammalká a/ «Королева вспомнила.» (ж.р., ед.ч.)

/zaak@rú u hamm@laakí im/ «Короли вспомнили.» (м.р., мн.ч.)

В древнееврейском языке сказуемым мог быть глагол или существительное, а также различные более крупные конструкции. В тех случаях, когда сказуемым является существительное, согласование носит такой же характер, как при сказуемом, выраженном глаголом. Иначе говоря, слова согласуются в числе и роде. Поскольку подлежащее есть всегда нечто определенное, а сказуемое — нечто неопределенное, предложение типа «подлежащее — сказуемое» четко отличается от конструкции двух существительных в приложении наличием особого типа согласования.

/mé lek haggaadó ol/ «Великим является король.» (предложение)

/hammé lek haggaadó ol/ «великий король» (не предложение)

22. Согласование — это особый вид связи, который может существовать между составляющими высказывания, но не между непосредственно составляющими. Так, в латинском предложении Filius bonus est «Сын хорош» Filius и bonus согласуются в роде, в то время как непосредственно составляющими этого предложения являются filius и bonus est. Данную связь можно изобразить в виде схемы:

В. Матезиус О так называемом актуальном членении предложения*

Актуальное членение предложения следует противопоставлять его формальному членению. Если формальное членение разлагает состав предложения на его грамматические элементы, то актуальное членение выясняет способ включения предложения в предметный контекст, на базе которого оно возникает. Основными элементами формального членения предложения являются грамматический субъект и грамматический предикат. Основные элементы актуального членения предложения — это исходная точка [или основа] высказывания, то есть то, что является в данной ситуации известным или по крайней мере может быть легко понято и из чего исходит говорящий, и ядро высказывания, то есть то, что говорящий сообщает об исходной точке высказывания. Актуальное членение предложения — проблема, на которую лингвистика уже давно обратила внимание, но она не изучалась систематически, поскольку не было выяснено отношение актуального членения к формальному членению предложения. Больше всего об актуальном членении предложения писали (хотя и не употребляя этого названия) в третьей четверти XIX в. <...> Исходную точку высказывания лингвисты называли тогда психологическим субъектом, а ядро высказывания — психологическим предикатом. Термины эти не были удачными, так как, во-первых, исходная точка высказывания не всегда является его темой, что, казалось бы, должно вытекать из термина «психологический субъект», во-вторых, близость терминов «психологический субъект» и «психологический предикат» никак не способствует четкой дифференциации двух по существу различных явлений. Психологическая окраска обоих терминов привела еще и к тому, что вся эта проблема была вытеснена из поля зрения официальной лингвистики. Есть о чем сожалеть, ибо как раз отношение между актуальным и формальным членением предложения — одно из самых характернейших явлений в каждом языке.

* Пражский лингвистический кружок. М., 1967. С. 239-245.

Как уже говорилось, исходная точка высказывания не всегда является темой высказывания в распространенном предложении, хотя нередко та и другая совпадают. Чаще всего это случается в простом связном высказывании, где обычно исходным пунктом является тема, вытекающая из предыдущего предложения. Например: Byl jednou jeden krá l | a ten mĕ l tř i syny. Nejstarš iho z nich napadlo, ž e si pů jde do svě ta hledat nevě stu. «Жил-был когда-то один король, и было у него три сына. Старшему из них пришло на ум пойти по свету искать невесту». Как видно, здесь исходным пунктом второго предложения служит тема, представленная в развернутом виде в первом предложении, а исходным пунктом третьего предложения выступает тема, контурно намеченная во втором предложении. В самом начале высказывания, когда еще ничего не известно, стоит бытийное предложение с самым общим указанием времени — Byl jednou jeden krá l «Жил-был когда-то один король». С точки зрения актуального членения это предложение можно рассматривать как нерасчлененное высказывание, ибо оно содержит собственно ядро высказывания с сопутствующими словами. Неопределенное обстоятельство времени jednou «когда-то» целиком оттеснено на задний план, вследствие чего данное предложение по содержанию целиком равнозначно предложениям, не содержащим подобного обстоятельства времени вообще: Byl jeden krá l а byl tak rоzитпý, ž e i vš em ž ivoč ichů m rozumĕ l, со si poví dali. «Жил-был один король, и был он такой умный, что даже всех зверей понимал, о чем они говорили»; Byla jedna vdova, ta mĕ la dvĕ dcery, Dorlu a Lenku. «Жила одна вдова, было у нее две дочери, Дорла и Ленка». Иногда такое вводное бытийное предложение снабжается различными замечаниями, указывающими на разнообразие отношений, выступающих в начале высказывания. В произносимом высказывании вводное бытийное предложение может быть связано с изображаемой ситуацией различными выражениями, общий смысл которых примерно таков: Chcete па mnĕ pohá dku а tady ji tedy má te «Хотите от меня сказку — и вот вы ее имеете». Эти выражения могут меняться в зависимости от отношения говорящего к цели своего высказывания: Tak byl jednou jeden kral... «Итак, жил-был когда-то один король...»; Tak tedy byl jednou jeden krá l «Так вот, жил-был когда-то один король». Чем пространнее эти вступительные замечания, тем скорее они могут достичь самостоятельности и измениться в предложение с собственной мелодической концовкой. Например: No tak tedy. Byl jednou jeden krá l «Ну, так вот. Жил-был когда-то один король». Таким предложением с самостоятельной мелодической концовкой выражается иногда отношение говорящего к тому, что он собирается сказать: «Было — не было: жил-был когда-то один король».

Собственно, для нашей темы самыми важными являются случаи, при которых для первого предложения используются предметные ситуации, содержащиеся в самом высказывании. Иногда в предложении, своеобразно предвосхищая еще не раскрытую предметную ситуацию высказывания, отбираются обстоятельства места или времени, которые ставятся в начало бытийного предложения в качестве исходной точки высказывания. Например: V jedné zemi panoval krá l, který byl nesmí rnĕ bohatý «В одной стране царствовал король, который был безмерно богат»; V jednom mĕ stĕ bydlili rodič ové a mĕ li tř i dcery «В одном городе жили муж и жена и было у них три дочери»; Daleko, až tamhle ně kde w č ervený m moř em, bý val kdysi jeden miadý pá n «Далеко, где-то там, за красным морем, жил-был один молодой господин». Иной раз говорящий вообще обходится без вводного бытийного предложения и начинает повествование о герое в таком тоне, как будто бы мы с ним уже давно знакомы, и лишь потом вследствие недостаточной определенности мы убеждаемся (иногда вследствие явной неопределенности), что с этим героем встречаемся впервые. Например: Chudá selka š la do lesa na stlaní. «Бедная крестьянка пошла в лес за травой для подстилки»; Vá vrovi umř ela zепа «У Вавры умерла жена»; Myslivec š el jednoho dne na lov «Лесник пошел однажды на охоту»; Libor byl jediný syn chudé vdovy «Либор был единственным сыном бедной вдовы». Вводные предложения рассказа, в которых на основе ситуации переданы обстоятельства места или времени, можно назвать началом обоснованным, а вводные предложения, в которых говорится о герое, — началом переносным, ибо, например, предложение Myslivec š el jednoho dne na lov «Лесник пошел однажды на охоту» можно было бы передать двумя предложениями: Byl jeden myslivec a ten š el jednoho dne na lov «Жил один лесник, и пошел он однажды на охоту». Простое предложение бытийного типа Byl jednou jeden krá l «Жил-был когда-то один король» можно назвать началом нераспространенным. Типы вводных предложений, которые мы здесь установили на примере чешских сказок, представлены, конечно, и в художественных произведениях — в рассказах и романах.

В отрывистой повседневной речи картина актуального членения предложения гораздо богаче, чем в речи обработанной, особенно в письменной форме языка; богатство такой речи тем более возрастает, чем ближе соприкасаются в повседневной жизни лица, ведущие беседу. Объясняется это тем, что в таком случае чрезвычайно обогащается ситуация, на базе которой можно отбирать темы высказывания или по крайней мере обстоятельства, которые могут стать исходным пунктом высказывания. К ситуации относится, собственно, все, что собеседникам известно и что можно использовать в речи как что-то известное. В случае необходимости актуализация будет подчеркнута внутренним указанием, имеющим, естественно, всегда эмоциональную окраску; по отношению же к присутствующему лицу или предмету может быть использовано внешнее указание. <...>

Из подобных отрывков повседневного разговора отмечу, например, следующие предложения: U Jirsů budou mí t svatbu «У Йирсов должна быть свадьба»; Zá ruba zа ná mi staví nový ch pě t domků «Заруба за нами строит пять новых домов»; Ten vá š vchod se mi pranic nelí bí «Этот ваш вход мне совсем не нравится»; Tady ty knihy musí pryč «Вот эти книги нужно унести». Во временном отношении всего понятнее настоящее с непосредственным прошедшим и будущим: Dnes už k vá m nepř ijdu «Сегодня я к вам уже не приду»; Vč era byla sobota a to se vž dycky koupeme «Вчера была суббота, и мы всегда моемся»; Zí tra bude hezky «Завтра будет прекрасно». Естественно, что частью данной ситуации всегда является лицо говорящее и лицо, с которым ведется разговор: Já pů jdu zí tra do mě sta a koupí m ti to. Ty tedy nechceš. «Я пойду завтра в город и куплю тебе это. Ты, значит, не хочешь». За часть данной ситуации принимается также обобщенное подлежащее, ибо, как правило, оно связано с опытом, приобретенным говорящим. Например: Lidé si na tom moc pochutná vají «Люди этим здорово полакомятся»; Ně kteř í lidé jsou takoví, ž e nechtě ji vů bec nic mě nit «Некоторые люди таковы, что не хотят вообще ничего менять». Само собой разумеется, что и в повседневной речи можно встретиться с началом переносным, как мы назвали его в предыдущем абзаце. В качестве примера приведем следующее предложение: Né jací (lidé) př ijeli ze Strakonic a ř í kali, ž e je tam hotové pozdviž eni «Некоторые (люди) приехали из Стракониц и сказали, что там настоящий переполох». Очень часто исходный пункт высказывания содержит не один, а два, три и более элементов, почерпнутых из ситуации. Однако центральным становится более актуальный из них, а остальные элементы выступают как элементы сопутствующие. Так, в предложении Paní Meisnerová to dě lá bez kvaš ení a také se jí to nezkazilo «Пани Мейснерова делает это без закваски, и у нее также это не портится» общая ситуация дана в разговоре о приготовлении малинового сока (на что указывает местоимение to), и на этом фоне в качестве актуального выступает приобретенный пани Мейснеровой опыт, также имеющий отношение к данной ситуации. В предложении Ted' tarn ti lidé stojí a poví dají «Теперь там эти люди стоят и рассказывают» исходный пункт высказывания содержит три различных элемента данной ситуации, хотя среди них актуальным является только обстоятельство времени. Ядро высказывания также очень часто (возможно, как правило) наряду с собственно центром содержит сопутствующие выражения, которые связаны с этим центром и связывают последний с исходным пунктом высказывания. Так, в предложении Zá ruba za ná mi staví nový ch pĕ t domků «Заруба строит за нами пять новых домов» известная ситуация выражается частью Zá ruba za ná mi, тогда как остальная часть предложения staví nový ch pě t domků сообщает об этом исходном моменте нечто новое. Собственно, ядро высказывания содержится здесь в словах pě t nový ch domků, а слово staví является сопутствующим выражением, соединяющим исходный пункт высказывания с его ядром. С ними обоими оно связано как грамматической функцией, так и значением. Говорящий и собеседник знают, что речь идет о застройщике домов, занятие которого не вызывает сомнений.

Сопутствующие выражения заслуживают внимания по ряду соображений. В данной связи укажем только на одно из них. Уже приводились предложения, в которых темой высказывания является говорящий или собеседник, которые, естественно, обозначаются в предложении личными глагольными формами, а именно глаголами первого и второго лица. Тема может быть выражена и формой третьего лица, если речь идет о лице или недавно названном в контексте предмете. В языках, где в повествовательном предложении при личной форме глагола всегда ставится самостоятельно выраженное подлежащее, это обычное явление. Иначе обстоит дело в тех языках, где глагол в личной форме в повествовательном предложении требует специально выраженного подлежащего лишь в особых случаях. В подобных языках — чешский язык относится именно к таким языкам <...> — встречаются случаи, когда тема высказывания, которая должна быть передана личной формой глагола, специально не выражена вообще, а отражена лишь в морфологическом аспекте слова, относящемся к ядру высказывания или в качестве его собственного центра, или в виде сопутствующего выражения. Сказку, первые два предложения которой были разобраны в начале второго абзаца, можно продолжить следующим образом: Rozlouč il se s otcem a bratry, vzal si na cestu ně co jí dla a š el, kam ho oč i vedly «Простился он с отцом и братьями, взял себе на дорогу немного еды и пошел куда глаза глядят». Тут, собственно, все является ядром высказывания, и его тема — старший сын короля, о котором шла речь в предыдущем предложении, выражена формой третьего лица глаголов rozlouč il se, vzal si, š el. Аналогичное явление встречается и в отрывочном повседневном разговоре. Чаще всего личное местоимение отсутствует в исходном пункте высказывания, если оно является лишь сопутствующим выражением другого, более актуального высказывания, относящегося к данной ситуации. Примером могут служить предложения: Tak jsem dá l už nevybí rala a š la jsem domů «Так я уже дальше не выбирала и пошла домой»; Zí tra po tom nebudete mí t ani pamá tky «Завтра об этом даже не вспомните». Но в отрывистой повседневной речи можно зафиксировать немало предложений, которые из-за невыраженного местоименного подлежащего целиком состоят из ядра высказывания. Приведем в качестве примеров следующие предложения: Jdu do meš ta a tak jsem se tĕ př iš la zeptat, jestli пě со nepotř ebuješ «Я иду в город и вот пришла тебя спросить, не нужно ли тебе чего»; Potř ebovala bych, aby to nĕ kdo za mĕ udĕ lal «Мне бы нужно было, чтобы это кто-нибудь за меня сделал»; Nemĕ l ses do nič eho mí chat «Ты не должен был ни во что вмешиваться».

Исходный пункт высказывания и его ядро, если они слагаются из нескольких выражений, сочетаются по-разному в предложениях. И все же, как правило, можно определить, какая часть предложения относится к исходному пункту высказывания и какая — к его ядру. При этом обычным порядком является такой, при котором за исходный пункт принимается начальная часть предложения, а за ядро высказывания — его конец. Эту последовательность можно назвать объективным порядком, ибо в данном случае мы движемся от известного к неизвестному, что облегчает слушателю понимание произносимого. Но существует также обратный порядок: сначала стоит ядро высказывания, а за ним следует исходный пункт. Это порядок субъективный, при нем говорящий не обращает внимания на естественный переход от известного к неизвестному, ибо он так увлечен ядром высказывания, что именно его ставит на первое место. Поэтому такая последовательность придает ядру высказывания особую значимость. Наглядно это можно проиллюстрировать при сравнении двух предложений: Dala jsem za ni dvacet korů n «Я отдала за нее 20 крон» (порядок объективный) — Dvacet korů n jsem za ni data «20 крон я за нее дала» (порядок слов субъективный). Примерами субъективного порядка являются следующие фразы: Takové tmavě č ervené to bylo «Такое темно-красное это было»; Dvakrá t jsem tam byl a nikdy jsem nikoho nenaš el doma «Дважды я там был, и ни разу я никого не застал дома»; Моc si na tom lidé pochutná vají «Здорово этим люди полакомятся»; Jenom noviny př iš ly «Сейчас только газеты пришли». При объективном порядке слов эти фразы звучали бы так: Bylo to takové tmavě č ervené «Было это такое темно-красное»; Byl jsem tam dvakrá t a nikdy jsem nikoho nenaš el doma «Я был там дважды, и ни разу я никого не застал дома»; Lidé si na tom moc pochutná vají «Люди этим здорово полакомятся»; Př iš ly jenom noviny «Пришли только сейчас газеты». Средства, удовлетворяющие потребностям выражения объективного и субъективного порядков при актуальном членении предложения, почти в каждом языке различны, и изучение их весьма важно. К ним относится не только порядок слов, но <...> также и использование пассивной предикации.

Как явствует из приведенных примеров, я ограничился в данной работе лишь разбором самостоятельных повествовательных предложений, и то лишь тех, в которых представлен глагол в личной форме и которые не могут служить ответом на предыдущий вопрос. Я сделал это главным образом потому, что на примере указанных предложений легче решить рассматриваемые проблемы. Кроме того, эти предложения являются самым распространенным типом фраз в разговорной речи и в несложной прозе. Смею надеяться, что на очень ограниченном материале мне все-таки удалось рассмотреть важнейшие вопросы изучаемой проблемы. Дальнейшая работа еще впереди. Предстоит исследовать не только материал, которого я пока не касался (другие виды самостоятельных повествовательных предложений, вопросительные, повелительные, восклицательные, побудительные и сложные предложения), но также выявить тонкие оттенки структуры предложения, на которых я не останавливался. Дальнейшая задача — показать на конкретном материале соотношение формального и актуального членения предложения, ибо только в таком случае станет ясным, как важно все то, что здесь излагалось.

В. В. Виноградов Об омонимии и смежных явлениях*

<...> Термин «омонимия» иногда <...> применяется как синоним слова «омофония». <...>

Омофония — понятие гораздо более широкое, чем омонимия. Оно охватывает все виды единозвучий или созвучий — и в целых конструкциях, и в сцеплениях слов или их частей, в отдельных отрезках речи, в отдельных морфемах, даже в смежных звукосочетаниях. Термин «омонимия» следует применять к разным словам, к разным лексическим единицам, совпадающим по звуковой структуре во всех своих формах. <...>

* Виноградов В. В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975. С. 295-312.

Омонимы — это разные по своей семантической структуре, а иногда и по морфологическому составу, но тождественные по звуковому строю во всех своих формах слова. <...> омонимы следует отличать не только от созвучных омофонных или совпадающих по звукам речевых цепей либо синтаксических отрезков иного качества, * но и от омофонных морфем. <...>

Кузнец, на кузнице тоскуя, «Задам вам, дети, таску я

Сказал раз детям, таз куя: И разгоню тоску я».

Омофонные морфемы можно называть омоморфемами. <...> Омоморфемность омофонных словообразовательных элементов определяется коренным различием функций существующих морфем и разнородностью правил или законов их сочетаемости с другими морфемами в структуре слова. Само собой разумеется, что омоморфемность словообразовательных элементов легче выделить в словах, относящихся к разным грамматическим или лексико-семантическим категориям. Так, невозможно сомневаться в том, что со структурной точки зрения аффиксы -л- — в русских существительных среднего рода (шило, мыло, било, точило и т.п.) и в форме прошедшего времени глагола (мы-л-а, ши-л-а, би-л-о (било два чиса)и т.д.] — являются омоморфемами. Точно так же омоморфемами, несмотря на генетическую общность, должны быть признаны тот же формообразующий аффикс -л в формах прошедшего времени (учи-л, люби-л и т.п.) и словообразующий суффикс -л- прилагательных, производимых или произведенных от глагольных основ со значением состояния (облезлый, поседелый, залежалый и т.п.).

Никто не будет сомневаться в омоморфемности суффиксов -ин- имен существительных в следующих сериях слов, оканчивающихся на -а: хворост — хворост-ин-а; изюм — изюм-ин-а; свинья — свин-ин-а; олень — олен-ин-а; глубокий — глуб-ин-а — глуб-ин-ы; велич-ин-а — велич-ин-ы; дурак — дурач-ин-а; урод — урод-ин-а и т.д. <...>

В производных глаголах наблюдаются строгие правила и законы развития омонимии, обусловленные в значительной степени омоморфемностью приставок. Ср. на- в количественном и пространственном значениях: наколоть (дров, свиней, узор) и наколоть (руку, значок на пальто); напасть (наброситься) и напасть (то же, что напá дать), напороть (вздору, дичи) и напороть (руку); насадить (насаживать) и насадить (насаждать); настроить (струны, кого-нибудь на что-нибудь) и настроить (домов); наступить (на кого-нибудь) и наступить (о чем-нибудь) и т.п.

Одна и та же приставка, присоединенная к одному и тому же глаголу, нередко приводит к образованию разных слов, значения которых могут быть прямо противоположны. Например, просмотреть в значениях: 1) 'пересмотреть до конца', 'быстро проглядеть' и 2) 'не разглядеть' [1) просмотреть весь спектакль, просмотреть книгу и 2) просмотреть ошибку ]; прослушать (до конца всю пьесу) и прослушать 'не услышать'; отказать в значениях: 1) 'оставить в наследство', 'отдать по завещанию' и 2) 'отвергнуть просьбу', 'не согласиться на что-нибудь'; отойти в значениях: 1) 'опомниться, приходить в себя' и 2) 'умереть' и др. под.

Так формируются своеобразные омоантонимы. <...>

По-видимому, среди существительных с непроизводными основами преобладающая часть омонимов или принадлежит к заимствованным словам, или возникает вследствие совпадения заимствований [ горн (на кузнице) и горн 'рог' — нем. Ноrn; клуб (дыма) и клуб — англ. club и т.п.] с исконно русскими и книжно-славянскими словами. Совсем мало омонимов образовалось в результате фонетического совпадения этимологически разных славянских слов с непроизводной основой типа: лук 'растение' и лук (для стрелы); мир 'вселенная' и мир 'покой'; пар 'газ, воздух' и пар 'незасеянное поле' и т.п. Еще меньше омонимов обязано своим образованием, семантическому распаду единой лексемы на несколько омонимичных лексических единиц (типа свет 'вселенная' и свет 'освещение'). <...>

Омоморфемность флексий целесообразно отграничить от омоморфемности словообразовательных элементов и от омоморфемности основ. Быть может, ей лучше бы пристало название омоформии. Ведь и омофонные формы одних и тех же и разных слов должны называться омоформами (вожу от возить и вожу от водить; живой — формы им. падежа мужского рода, род., дат. и предл.; падежей женского рода и т.п.). <...> Ср. использование омоформ разных слов в рифмах у Пушкина:

<...> Омонимами — в отличие от омоформ — могут быть названы лишь такие лексические единицы, которые совпадают по своему внешнему звуковому облику во всех своих формах. Впрочем, само собой разумеется, что здесь возможны переходные и смешанные типы. По отношению к ним можно применить термин «частичная омонимия». <...>

От омоформии необходимо резко отличать явления частичной лексической омонимии. Сюда принадлежат такие случаи, когда одно из созвучных слов целиком (во всех своих формах или в единственной своей форме) совпадает по фонетической структуре с частью морфологических видоизменений другого слова, с частью его парадигмы или даже с той или иной отдельной его формой. Следовательно, одно из таких слов выступает как «омоним» по отношению к отдельной форме или отдельным формам другого слова.

В качестве примера можно указать на звуковое совпадение бессуффиксальных отглагольных существительных народной окраски с так называемыми «междометными формами глагола»: топ (конский) и топ (тонул); чих и чих; стук (звук) и стук (стукнул); скрип и скрип (скрипнул); скок (скок по камню тяжко звó нок) и скок (скакнул) и т.д. Правда, здесь омонимия разрушается различиями в интонации слов. Ср. тюк «сверток» и тюк от глагола тюкнуть; толк «мнение, толкование» и толк (толкнул) и т.п.

Гораздо более показательны явления производной частичной омонимии. Так, наречное или модальное слово, образовавшееся от формы другого слова, становится «омонимом» этой формы. Таковы наречия смерть, страх в значении 'очень, сильно, ужасно' соотносительно с формами им. падежа смерть, страх; таковы наречия чудом, рядом, градом, даром, разом, шагом, битком и т.п. по отношению к формам твор. падежа ед. числа имен существительных чудо, ряд, град, дар, раз, шаг, биток и т.п.; таковы наречия молча, шутя, стоя и т.п., соотносительные с деепричастными формами соответствующих глаголов и т.п. <...>

В системе видовых образований русского глагола наблюдается несколько типических фактов совпадения форм несовершенного вида у разных групп глаголов. <...>

Например: стирать (несов.) к выстирать и стереть; утыкаться) (несов.) к уткнуть(ся) и утыкать(ся); передыхать (несов.) к передохнуть и к передохнуть; перерывать (несов.) к перервать и перерыть; пересыпá ть (несов.) к пересы пать и к переспать и т.п. <...>

Значительную группу частичных глагольных омонимов представляют образования несов. вида с аффиксом -ся, соотносительные с глаголами действительного залога, так как их лексико-грамматические функции двоятся: они могут быть и залоговой страдательной параллелью к действительным формам несов. вида (без -ся), и соотносительными видовыми формами к возвратным глаголам сов. вида (т.е. уже включающим в себя морфему -ся).

Например: ссылаться — сослаться и (страдат.) к ссылать; срываться (несов.) к сорваться, (страдат.) к срывать, сорвать и (страдат.) к срывать, срыть; срезаться (несов.) к срезаться (срезаться на экзамене) и (страдат.) к срезать (кожа срезается бритвой); сживаться (несов.) к сжиться и (страдат.) к сживать; садиться (несов.) к сесть и (страдат.) к садить; сгружаться (несов.) к сгрузиться и (страдат.) к сгружать; мешаться 'служить помехой', (страдат.) к мешать (что) и 'путаться, смешиваться'; мотаться (с утра до ночи; мотаться по свету) и (страдат.) к мотать; накалываться (несов.) к наколоться и (страдат.) к накалывать; нарезá ться (несов.) к нарезаться и (возвр.-страдат.) к нарезать и др. под. <...>

Менее разнообразны и многочисленны типы частичной омонимии в системе совершенного вида. Так, не очень многочисленную группу частичных омонимов можно наблюдать в производных глаголах сов. вида с приставкой от-,