Игровой тип.

«Игровой» тип личности корыстных преступников весьма сложен с психологической точки зрения. Поэтому вначале рассмотрим это явление на описательном уровне, а затем попытаемся его объяснить. Сделать это тем более необходимо, что и описанию, и объяснению «игровой» мотивации корыстного преступного поведения фактически еще не уделено внимание в криминологической литературе. Между тем, как показывают наши эмпирические исследования, представителей этого типа среди лиц, совершающих хищения и кражи, достаточно много, что и является основанием для его выделения в качестве самостоятельного. Мы предполагаем что игровая мотивация относится к числу относительно распространенных стимулов корыстного преступного поведения.

Например, американский психотерапевт Э. Берн считает, что среди обычных преступников можно выделить два отличительных типа: те, которые преступлениями занимаются ради выгоды, и те, которых преступления привлекает как игра. Между этими двумя классами существует большая группа людей, которая совершает преступления и с той, и с другой целью.

Попадаются в основном вторые, а первые в меньшей степени досягаемы. Профессиональными преступниками Э. Берн считает тех, для кого совершение преступлений является способом материального обеспечения; для них «игровая» мотивация нетипична [45]. По-видимому такая точка зрения является оправданной.

В самом общем виде можно сказать, что представителей игрового типа отличает постоянная потребность в риске, поиске острых ощущений, связанных опасностью, включение в эмоционально возбуждающие ситуации, стремление участвовать в различного рода операциях, контактах и т. д. Корыстные побуждения, как правило действую наряду с «игровыми» поскольку для них одинаково личностно значимы как материальные выгоды в результате совершения преступлений, так и те эмоциональные переживания, которые связаны с самим процессом преступной деятельности. Особенно важно подчеркнуть последнее обстоятельство, существенным образом отличающее их от представителей иных типов, а именно то, что для них психологически важен сам процесс такой деятельности. Более того, мы встречали случаи, когда этот процесс играл ведущую мотивирующую роль, а остальные стимулы, как бы отодвигались на второй план, что особенно характерной для лиц, начинающих преступную деятельность. Многие из них в первую очередь стремятся к острым захватывающим ощущениям. Разумеется, склонность к игре и «игровая» мотивация не являются чем-то, что присуще только преступникам. Выбор же противоправной или законопослушной формы реализации «игровой» тенденции в решающей степени зависит от формирования личности, ее воспитания. Наличие игровой мотивации позволяет объяснить совершение многих корыстных правонарушений в течение длительного времени когда, казалось бы, преступник похитил уже достаточно много и мог бы удовлетвориться незаконно приобретенными материальными благами, однако он продолжает участвовать в хищении. Это обычно вызывает удивление, тем более, что постоянно возрастает риск быть разоблаченным, да и наказание в этих случаях предполагается более суровым. Мы считаем что в некоторых подобных случаях преступная деятельность стимулируется не столько корыстью, сколько потребностью участвовать в игре, получая от этого определенные эмоциональные ощущения.

«Игровая» мотивация особенно часто наблюдается в преступлениях воров-карманников и нередко тех, кто совершает кражи из квартир, складов, магазинов и других помещений. Эта мотивация ярко проявляется в мошенничестве где можно выделить интеллектуальное противоборство, состязание в ловкости, сообразительности, умение адекватно оценивать складывающуюся ситуацию, максимально использовать благоприятные обстоятельства и быстро принимать наиболее правильные решения. Как правило, мошенники не совершают других преступлений, а если и совершают, то почти всегда с элементами игры. Карточные шулеры, например, играют как бы и двойную игру — и по правилам, и обманывая, так что получают от всего максимальные эмоциональные переживания. Вообще распространенность азартных игр среди преступников, в первую очередь корыстных, объяснимо как раз постоянным стремлением к игре многих из них.

Например, персонаж романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок», Балаганов, обладатель пятидесяти тысяч рублей, украл в трамвае дамскую сумочку, в которой были черепаховая пудреница, профсоюзная книжка и 1 рубль 70 копеек. О своих действиях он сказал: «Что ж это такое? Ведь я машинально» т. е., по существу, никак их не объяснил и они для него самого были полной неожиданностью. Этот случай, как и другие, из изученных нами убедительно свидетельствует о том, что мотивы многих корыстных преступлений, особенно если иметь в виду личностный смысл таких действий функционирует на бессознательном уровне и преступник лишь в редких случаях может пояснить, ради чего он их совершил. Действие Балаганова были совершенно не рациональны, а мотивация их — абсолютно не корыстна. Этим он отличается от главного персонажа романа О. Бендера, который также был, конечно, игроком, но рациональные моменты в его поведении, направленных на приобретение материальных благ, бесспорно, присутствовали. В последнем случае мы имеем дело с полимотивацией, когда сочетаются корыстный и «игровой» мотивы. В отличие от «профессионала» корыстный преступник-игрок — стремиться не только к приобретению материальных благ. Для него чрезвычайно важно испытывать острые эмоциональные переживания. Он делает это сейчас потому, что таким же образом осуществлялось его участие в жизненных ситуациях, например, в играх в детстве. В общем-то игра всегда происходит в настоящем, но чем более она рискованна и азартна, тем больше захвачен ею игрок. Потому он наиболее полно включается в это настоящее, подчас забывая о прошлом и не думая о будущем. Такое поведение как бы воссоздает то восприятие, видение мира, которое было характерно для ребенка. Включаясь в подобные игровые отношения, человек, по-видимому, ощущает ту полноту жизни, которая необходима ему и которая детерминирована всем ходом индивидуального бытия.

С учетом изложенного попытаемся оценить те случаи совершения имущественных преступлений, когда преступник действует явно непродуманно, не подготавливает преступление, чрезмерно рискует, оставляет после себя улики, чего можно было бы избежать, допускает действия, которые не вызываются

необходимостью (например, внешне бессмысленные и нецелесообразные разрушительные действия при квартирных кражах), и иные поступки, которые позволяют его обнаружить. Конечно во многих случаях это может быть вызвано неопытностью. Но в значительном числе случаев подобное поведение, как можно предположить, является следствием реализации в нем тех игровых моментов, о которых мы сказали выше.

Как становится ясным, из предложенной типологии мотиваций корыстных преступников, о воспитательной работе с ними имеет смысл говорить лишь в аспекте использования специальных психотерапевтических методик. Наша практика показывает, что наиболее эффективны такие методики групповой психотерапии как трансакционный анализ и гештальттерапия. Что же касается воздействия на поведение в условиях исправительных учреждений, то здесь целесообразно использовать те рекомендации, которые мы даем в характерологической типологии насильственных преступников. В соответствии с выделенной мотивацией корыстного поведения любой психолог может предположить, что среди них чаще всего могут встречаться представители «упорного» и «демонстративного» типов.