Основные сочинения: «Философия как строгая наука» (1911), «Логические исследования» (1928).

Феноменология означает новый, дескриптивный, философский метод, на основе которого в конце прошлого столетия была создана:

1) априорная психологическая наука, способная обеспечить единственно надежную основу, на которой может быть построена строгая эмпирическая психология.

2) универсальная философия, которая может снабдить нас инструментарием для систематического пересмотра всех наук.

Современная психология как наука о «психическом» в конкретной связи пространственно-временных реальностей рассматривает в качестве своего материала то, что присутствует в мире в виде EGO, т.е. как «переживающее» (воспринимающее, мыслящее и т.д.), как обладающее способностями и привычками. И поскольку психическое дано просто как определённый слой существования людей и животных, психология может рассматриваться как ветвь антропологии или зоологии. …Феноменологическая психология получает своё именование от «феноменов», с психологическим аспектом которых она имеет дело; слово «интенциональный» заимствовано у схоластики, чтобы обозначить существенно соотносительный характер феноменов. Всякое сознание «интенционально».

В нерефлективном сознании мы «направлены» на объекты, мы «интендируем» их; и рефлексия открывает это как имманентный процесс, характерный для всякого переживания, хотя и в бесконечно разнообразной форме. Всякий феномен имеет свою собственную интенциональную структуру, анализ которой показывает, что она есть постоянно расширяющаяся система. В восприятии куба, например, обнаруживается сложная и синтезированная интенция: непрерывная вариантность в «явлении» куба в зависимости от угла зрения и соответствующие различия в «перспективе», а также различие между «передней стороной», видимой в данный момент, и «задней стороной», в данный момент невидимой, которая остается, следовательно, несколько «неопределённой», но которая в то же время равным образом полагается существующей. Наблюдение за этим «потоком» различных явлений-аспектов и за способом их синтеза показывает, что каждая фаза и интервал есть уже в себе «сознание-о» чем-то. При этом постоянный приход новых фаз не нарушает ни на один момент синтетическое единство целостного сознания, фактически оно остаётся сознанием одного и того же объекта. … Если один и тот же объект будет дан в других модусах, если он дан в воображении, воспоминании или как репродукция, то все его интенциональные формы воспроизводятся вновь, хотя характер их изменится по сравнению с тем, чем они были в восприятии, для того, чтобы соответствовать новым модусам. То же самое остаётся верным для любого рода психических переживаний.

Универсальная задача феноменологической психологии состоит в систематическом изучении типов и форм интенциональных переживаний, а также в редукцииих структур к первичным интенциям и таким образом в изучении природы психического, а также постижении душевной жизни.

…Психическая жизнь может быть раскрыта для нас не только в самосознании, но и в нашем сознании других «я».

Феноменологическая психология включает в себя изучение опыта своего собственного «Я» и на его основе опыта других Я, а также опыта сообщества. Психолог находит свой собственный опыт всюду в соединении с «внешним» опытом и внепсихическими реалиями. Данное в опыте внешнее не принадлежит интенциональной «внутренней жизни», хотя сам опыт принадлежит ей как опыт внешнего. Феноменолог, который хочет лишь фиксировать феномены и познавать исключительно свою собственную «жизнь», должен практиковать эпохэ. Он должен наложить запрет на любую обычную объективную «позицию» и отказаться от любого суждения, касающегося объективного мира. Опыт сам по себе останется таким, каким он был, – опытом этого дома, этого тела, этого мира в целом, в том или ином присущем ему образе.

Чтобы войти в сферу феноменологического опыта, мы должны отступить от объектов, полагаемых в естественной установке, к многообразию модусов их явлений, к объектам, «заключенным в скобки».

Феноменологическая редукция к феноменам, к чисто психическому требует двух уровней. Первый – систематическое и радикальное эпохэ всякой объективирующей «позиции» в переживании, как в отношении рассмотрения отдельных феноменов, так и в отношении целостной структуры душевной жизни. Второй – максимально полная фиксация, постижение и описание тех многообразных «явлений», которые уже не суть «объекты», но «единицы» «смысла». Таким образом, феноменологическое описание имеет два направления: ноэтическое, или описание акта переживания, и ноэматическое, или описание «того, что пережито». Феноменологический опыт есть единственный опыт, который может быть назван «внутренним» в полном смысле слова; его осуществление практически не имеет границ. И так как подобное «заключение в скобки» объективного и описание того, что затем «является» («ноэма» в «ноэсисе»), может быть произведено и над «жизнью» другого Я, которую мы можем себе представить, «редуктивный» метод может быть распространен из сферы своего собственного опыта на опыт других Я. И далее, общность, опыт которой нам даёт сознание общности, может быть редуцирована не только к интенциональным полям индивидуального сознания, но также посредством интерсубъективной редукции к тому, что их объединяет, а именно, феноменологическому единству жизни общности. Расширенное таким образом психологическое понятие внутреннего опыта достигает своей полноты.

Гуссерль Э. Феноменология // Логос. 1991. № 1. С. 12-21.

Постмодернизм (фр. postmodernisme — после модернизма) — термин, обозначающий структурно сходные явления в мировой общественной жизни и культуре второй половины ХХ века. Постмодернистское умонастроение несёт на себе печать разочарования в идеалах и ценностях Возрождения и Просвещения с их верой в прогресс, торжество разума, безграничность человеческих возможностей. Постмодернизм не ставит задачи постижения реальности, а направлен на отрицание ее значимости и даже отрицание реальности как таковой. В постмодерне проявляется последовательный скептицизм по отношению к различным реальным явлениям в обществе, культуре, окружающем мире, утверждается их необоснованность, искусственность. Это обусловливает тяготение произведений литературы и искусства, созданных под влиянием постмодернизма, к виртуальной реальности. Отличительными особенностями постмодернизма являются отказ от серьезности и всеобщий плюрализм, отрицание истины, утрата своих значений таких понятий как «справедливость», «правота».

Бауман Зигмунт(род. в 1925) — английский социолог и философ польского происхождения. Профессор Университета Лидса; известен благодаря своим исследованиям Холокоста и постмодернизма, оказал значительное влияние на разнообразных авторов от новых левых до либералов. В сферу его научных интересов входят глобализация, антиглобализм/альтерглобализм, модерн, постмодерн. С конца 1990-ых Бауман является одним из признанных теоретиков альтерглобалистского движения. Основные работы: «Мыслить социологически» (1990), «Индивидуализированное общество», «От паломника к туристу».

Я полагаю, что, хотя идентичность по-прежнему «остается проблемой», это уже не та проблема, которая стояла «на протяжении всего модерна». В самом деле, если проблема идентичности эпохи модерна заключалась в том, как построить идентичность и сохранить ее целостность и стабильность, то проблема постмодерна прежде всего в том, как избежать фиксации и сохранить свободу выбора. В отношении идентичности, как и многого другого, ключевым словом модерна было «создание», ключевое понятие постмодерна — вторичное использование [recycling]. Кроме того, можно сказать, что если материальным носителем модерна была фотобумага (вспомним желтеющие страницы неуклонно распухавших семейных альбомов, которые запечатлевали медленное приращение необратимых и неизгладимых событий становления идентичности), то носителем постмодерна стала видеокассета с магнитной лентой (запись можно прекрасно стирать и перезаписывать, ведь кассета не рассчитана хранить что-нибудь вечно и тем самым несет в себе идею о том, что любая вещь в мире достойна внимания лишь до тех пор, пока не попадется следующая достопримечательность). Если в новые времена главной заботой в связи с идентичностью была забота о долговечности, то сегодня заботятся о том, как уклониться от обязанностей. Модерн строился из бетона и стали. Постмодерн — из вырожденной органики — пластмассы…

Правила жизненной игры, в которую играют потребители эпохи постмодерна, постоянно меняются. Поэтому в игре разумно придерживаться стратегии ведения коротких партий, а следовательно всю свою жизнь с ее гигантскими всеохватывающими ставками разумно разбить на серию коротких ограниченных партий по маленькой. «Стремление жить одним днем», «взгляд на повседневную жизнь как череду мелких неотложных дел» — становятся руководящим принципом всего рационального поведения…

Разъятое и переставшее быть вектором время больше не структурирует пространство. По существу нет больше ни «вперед», ни «назад»; ценится лишь умение не стоять на месте. Годность — умение быстро появиться там, где есть действие, и быть готовым впитывать опыт по мере его поступления — берет первенство над здоровьем, над идеей стандарта нормальности и необходимости его поддерживать. Всякая отсрочка, в том числе и «отсрочка влечения», теряет смысл, ибо нет больше прямого, как стрела, времени, которым можно было бы ее измерить.

И поэтому загвоздка теперь не в том, как раскрыть, изобрести, соорудить, собрать (или даже купить) идентичность, но как избежать застревания на месте. Крепко сложенная и долговечная идентичность из достоинства превращается в недостаток. Гвоздь жизненной программы постмодерна не построение идентичности, но избегание фиксации…

В этом мире невозможно не только дело всей жизни, но целые профессии и специальности приобрели странную манеру возникать ниоткуда и незаметно исчезать, так что едва ли ими можно жить как «призванием» в веберовском смысле, ибо если смотреть трезво, спрос на профессиональные умения редко держится столько, сколько необходимо для их усвоения. Стабильность работы по специальности больше не гарантируется, вернее, гарантируется не более, чем позволяет стабильность рабочих мест специалистов, потому что где бы ни произносилось слово «рационализация», все знают, что исчезновение очередных специальностей и рабочих мест не за горами. Не намного выше и надежность межличностных отношений. Наш век Э.Гидденс назвал веком «чистых отношений», в которые «вступают ради них самих, ради того, что каждый может извлечь», и потому «они могут быть прекращены, более или менее произвольно, любым из партнеров и в любой момент»; веком «любви по стечению обстоятельств», которая «не согласуется с такими понятиями, как «навеки» и «только он(а)», «романтического комплекса любви», так что «роман нельзя больше уравнивать с продолжительностью»; веком «пластичной сексуальности», то есть сексуального наслаждения, «оторванного от вековой связи с продолжением рода, родством, сменой поколений»…

Из этого опыта ничего не возникает кроме однозначных, в основном негативных житейских правил: не планируй слишком длинных путешествий — чем короче путешествие, тем больше шансов его завершить; не допускай эмоциональной привязанности к людям, которых встречаешь на транзитных перекрестках — чем меньше будешь придавать им значение, тем меньше тебе будет стоить расставание; не допускай слишком сильной привязанности к людям, месту, делу — ты не можешь знать, как долго они продлятся и как долго ты будешь считать их достойными своих обязательств перед ними; не смотри на свои оборотные средства как на капитал — ценность сбережений быстро падает, и превозносимый некогда «культурный капитал» имеет свойство во мгновение ока превращаться в культурный убыток. А, кроме того, не откладывай удовольствие, если можешь получить его сейчас. Ты не знаешь, каким ты станешь потом, ты не знаешь, доставит ли тебе удовольствие завтра то, чего ты хочешь сегодня.

Без особых преувеличений можно сказать, что широкая публика видит долг постмодернового гражданина (подобно жителям Телемского аббатства у Рабле) в ведении приятной жизни. Государство же обязано предоставлять своим гражданам средства, которые считаются необходимыми для ведения такой жизни, и не давать повода усомниться в осуществимости исполнения упомянутого долга. Сказанное не означает, что жизнь трактуемого таким образом гражданина непременно должна быть ничем не омрачаемым блаженством. Неудовольствие все-таки ощущается и иногда столь остро, что толкает индивидов к действиям, выходящим за рамки простой заботы о себе. Это случается время от времени и даже регулярно там, где пределы, в которых индивид может искать «интересное», приобретают четкость, там где факторы, реально не подконтрольные индивиду (например, решение о строительстве новой автомагистрали, о принятии жилищной программы, рассчитанной на привлечение «аутсайдеров», закрытие больницы, «усовершенствование» школы или колледжа), приходят в столкновение с содержанием интереса к окружающему пространству. Однако возможные одномоментные взрывы солидарного действия не меняют сущностных характеристик отношений постмодерна: их фрагментарности и прерывности, узости охвата и целей, поверхностности. Совместное участие непродолжительно, и каждая возникающая «целостность» всего лишь «сумма составляющих ее частей».