Примеры Поля Дюбуа.

Предоставим слово самому автору этого метода. В указанных уже трех работах Дюбуа приводит большое количество очень красноречивых историй болезни своих пациентов. Приведем некоторые из них (СНОСКА: См.: Дюбуа П. Психоневрозы и их психическое лечение, — СПб., 1912.—С. 352—358.).

Первый случай. Домашняя учительница давно страдает отсутствием аппетита и катаром желудка, в, течение последних месяцев она потеряла по этой причине целых 10 кг. Небольшая инфильтрация в верхушке правого легкого. Я настаиваю на необходимости усиленного питания, предписываю обильную еду 3 раза. в день и, кроме того, молоко в 10. 16 и 21 час.

Заметив ее впечатлительность и печальное настроение, я осведомляюсь, довольна ли она местом, которое занимает.

— Нет, — отвечает она, — в этой семье мне пришлось перенести много неприятностей, и это расстроило мои нервы.

— Но не можете ли вы переменить место и найти другое, более подходящее?

— Мне не хотелось бы этого. Это место очень выгодно в денежном отношении, и, кроме того, мы проводим зимы на юге, а лето в деревне, и в этом отношении трудно найти что-либо лучшее.

—Сударыня, —отвечаю я, —никогда не надо садиться между двух стульев, а всегда надо стараться усесться на лучшем. Если человек недоволен своим местом, он должен переменить его, если можно. Если же этого нельзя, особенно если его удерживают, как вас, такие основательные доводы, то надо оставаться, но тогда уже не следует ныть, а надо сохранять хорошее расположение. Поймите меня, я вам рекомендую не угрюмую покорность судьбе, ибо это есть порок, а приспособление к условиям жизни.

Мои советы, которые я развил в этой единственной, но очень продолжительной беседе, возымели очень решительные действия. Больная смогла заставить себя усиленно питаться и вернула себе прежний вес. С тех пор она принимала жизнь такою, как она есть, и ей больше не приходилось жаловаться на свои нервные симптомы.

Второй случай. Студент-медик, 20 лет, тяжелый неврастеник, ожирелый, бледный, с одутловатым лицом. Он двигался вперед с той торжественной медленностью и с тем трагическим выражением, которые свойственны иногда меланхоликам. Врачу он рассказал следующее:

— Я болен уже несколько лет. Сначала я страдал ненормально большим аппетитом и дошел до 220 кило веса (рост 160 см). Потом это понемногу прошло и сменилось полным отсутствием аппетита. Я перестал переносить какую-либо пищу; самая легкая еда производила в моем желудке страшную тяжесть на несколько часов. Я не переносил даже молока. Всякий раз после еды я ощущал чрезвычайно мучительные приливы, длившиеся по нескольку часов.

У него были хронические запоры, продолжавшиеся по 4—5 дней. Очень беспокоили его и сердцебиения, особенно после еды. Случались перебои сердца—оно останавливалось на одну, две пульсации, а затем продолжало биться с усиленной скоростью. Ночью эта аритмия вызывала чувство страха и общего угнетения духа,

—Давно уже начал замечать, — говорил он, —что мои умственные способности падают. Я должен был уменьшить работу, а вскоре совсем не выносил ни малейшей умственной деятельности. Я не мог фиксировать внимание, стоило прочесть несколько строк, сейчас же являлся прилив крови к голове, в глазах туман, буквы начинали прыгать, и я уже совершенно не понимал, что читаю... Кроме того, я испытывал сильные головные боли, особенно во лбу между глаз; голову сжимало, как тисками. Эти боли сильнее были утром, при пробуждении, чем вечером. Я был постоянно как во сне, ко всему равнодушен и совершенно не мог выйти из состояния апатии.

Временами состояние психического угнетения у него сменялось короткими промежутками возбуждения, но уже через несколько минут он впадал в прежнюю прострацию. Стал раздражительным, неисполнение малейшего желания приводило его в гнев, после которого он несколько часов чувствовал себя разбитым. Физические силы падали.

Его мучила бессонница, и он засыпал только к двум-трем часам утра. Ему всегда было слишком жарко, так что в январе он постоянно сидел у открытого окна и не топил печей. Ночью голове было жарко от подушки. Летом он стал было спать, но начали мучить сновидения...

Облысел. Страдал хроническим насморком. Малейшие царапины разбаливались и нагнаивались. Словом, общее состояние было прескверное.

— Нечего и говорить, что и сам по себе, и по совету врачей я пичкал себя антипирином, бромом и мышьяком. Чтобы улучшить пищеварение, принимал соляную кислоту и всевозможные слабительные. Вера моя в медицину совершенно подорвана.

Когда Дюбуа все это выслушал, то у него составилось очень неблагоприятное впечатление. Но боязнь неудачи и сознание опасности, грозящей больному, придали врачу мужества.

Принимая во внимание ожирение, он не нашел показания для постельного содержания; не было нужды и в усиленном питании молоком.

Помещение в лечебницу, требующее известных расходов, казалось неудобным ввиду бедности больного, который постеснялся бы вводить родителей в расход. Немного поразмыслив, Дюбуа сказал своему пациенту:

— Друг мой, вы можете выздороветь, не принимая строгих мер. Но слушайте меня внимательно: вы вернетесь в свой пансион и будете вести образ жизни, почти как здоровый. Ешьте три раза в день, как всегда, не разбирая кушаний. Впрочем, рекомендую вам зеленые овощи; ешьте меньше мяса и не пейте вина... С запорами вы справитесь упражнением, приучая свой кишечник действовать в определенный час. Что касается умственной работы, то делайте, сколько можете, хотя бы только в продолжение пяти минут; как только почувствуете головную боль, прилив, прилягте на диван и снова принимайтесь при первой возможности за работу. Но прежде всего отбросьте всякий страх по поводу функциональных расстройств. Все пройдет, как только вы не будете обращать внимания на них. Болезнь ваша скорее душевная, чем физическая, и мало-помалу к вам вернется и здоровье, и работоспособность. Через две недели покажитесь опять.

И больной действительно появился вновь. Походка его сделалась живее, его одутловатое лицо освещалось улыбкой.

— Мне кажется, что дело идет на лад, — сказал он. На этот раз Дюбуа остановился подробнее на своих советах и изложил интеллигентному больному свои взгляды относительно влияния психической природы человека на физическую. Через две недели пациент был у врача третий, последний раз. Он похудел и на вид помолодел, сон. восстановился, головные боли стали реже.

Несколько месяцев спустя Дюбуа встретил своего юношу на велосипеде, энергично работающего педалями. Оказалось, что он вплотную и серьезно принялся за интеллектуальную работу, отдаваясь и светским удовольствиям, и спорту. Экзамены сдал на отлично, а в 1897 году без всякого затруднения отбыл воинскую повинность и с тех пор всегда был совершенно здоров.

Вот больной, которого врач видел всего три раза, которому он давал лишь наставления, касающиеся физической и нравственной гигиены, не прибегая ни к изоляции, ни к полному покою, ни к какому-либо режиму или лекарствам. Улучшение началось с первой же консультации и шло вперед столь решительно и быстро, что ему не было нужды проситься на прием в четвертый раз. Получив правильные указания, дальнейший путь к выздоровлению он прошел уже сам,

Так, стоило поднять моральный тонус неврастенически больного, разбудить и мобилизовать его душевные силы, как здоровье пошло на поправку. Такого рода случаев немало. Они поучительны для молодых врачей.

Психотерапия, проводимая методом убеждения, диалога, не может ограничиваться устранением болезненных явлений только рациональным воздействием, с ее помощью врач должен еще преподать своим пациентам правила этики, стараться внушить им здоровые воззрения на жизнь.

Лечение истерии методом убеждения дает излечение в 98 процентов случаев и так скоро, что часто уже с первого дня прекращаются тяжелые истерические припадки. Особенно эффективные результаты дает этот метод лечения при болезненных страхах, фобиях, для которых просто нет иного лечения, нежели психическая ортопедия с помощью несокрушимой логики. Именно в этой области рациональная психотерапия давно уже празднует свой истинный триумф.