Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Iii) Кирион и Эорл






Этот рассказ предваряется заметкой о Халифириене, самом западном из маяков Гондора вдоль гряды Эред Нимрайс.

Халифириен был высочайшим из маяков, и, как и Эйленах, немного уступающий ему, стоял отдельно на границе большого леса; но позади него был темный Фириен-Дэйл, глубокое ущелье в стене длинного северного отрога Эред Нимрайс, высочайшей точкой которых был Халифириен. Горы поднимались из ущелья отвесной стеной, но их внешние склоны, особенно северные, были пологими и без обрывов, и деревья росли на них почти до самой вершины. Ближе к подножию деревья становились гуще, особенно вдоль речки Меринг (бравшей начало в ущелье) и к северу, к равнине, по которой река несла свои воды к Энтовой Купели. Широкий Западный Тракт проходил через длинную просеку в лесу, огибая заболоченные земли у его северной опушки; но дорога эта была проложена в давние времена, и после гибели Исилдура никто не срубил ни одно дерево в лесу Фириен - разве что смотрители маяка, обязанностью которых было поддерживать в порядке эту важную дорогу и тропу на вершину горы. Тропа эта ответвлялась от Тракта недалеко от того места, где начинался Лес, и поворачивала туда, где кончались деревья, за которыми была старинная каменная лестница, ведущая к подножию маяка - широкому кругу, выровненному теми, кто строил эту лестницу. Смотрители маяка были единственными жителями Леса, если не считать диких зверей; они жили недалеко от вершины в домиках среди деревьев, но не оставались там надолго, разве что их задерживала дурная погода, и приходили и уходили по очереди. В большинстве своем они рады были вернуться домой. Но не из-за диких зверей, ибо никакая злая тень темных дней не таилась в Лесу; но там стояла тишина, не нарушаемая ничем, кроме шума ветра, криков птиц и зверей, и, временами, стука копыт на дороге, и люди, как правило, начинали говорить шепотом, словно ожидая услышать эхо величественного голоса, зовущего сквозь расстояние и время. Название " Халифириен" на языке Рохиррим означало " Священная Гора". До их прихода она называлась на Синдарине Амон Анвар, " Холм Благоговения", а почему - никто в Гондоре не знал, кроме (как выяснилось позже) Короля или Наместника. Для тех немногих, кто осмеливался сойти с Тракта и пройти по самому Лесу, причина казалась ясной: на Всеобщем языке он назывался " Шепчущий Лес". Во дни величия Гондора на Холме не было маяка: до тех пор, пока палантиры поддерживали связь между Осгилиатом и тремя крепостями королевства, не было нужды в гонцах и сигналах. Позже, после того, как народ Каленардона пришел в упадок, с Севера почти не ожидали помощи и вооруженное войско туда не посылали - с тех пор как Минас Тирит переставал постепенно содержать в порядке укрепления вдоль Андуина и охранять его южные побережья. В Анориэне тогда еще жило довольно много людей. В их обязанности входила охрана северных границ, как с Каленардоном, так и через Андуин у Каир Андроса. Для связи с ними были построены и содержались в порядке три старинных маяка (Амон Дин, Эйленах и Мин Риммон), но, хотя берега речки Меринг были укреплены (между непроходимыми болотами около ее впадения в Энтову Купель, и мостом, где Тракт выходил из Леса Фириен на его западной опушке), ни укрепления, ни маяка не было позволено установить на Амон Анвар.

Во дни Наместника Кириона на Гондор напали Балхоты, которые в союзе с Орками пересекли Андуин, вторглись в Пустоши и начали завоевание Каленардона. От этой смертельной опасности, которая уничтожила бы Гондор, королевство спас приход Эорла Юного и Рохиррим.

Когда война кончилась, люди любопытствовали, каким образом Наместник намеревается воздать Эорлу почести и как хочет наградить его, и ожидали, что в Минас Тирите будет устроен великий пир, на котором все и выяснится. Но Кирион был человеком себе на уме. Когда поредевшая армия Гондора двинулась на юг, к нему присоединились Эорл и эоред Всадников с Севера. Когда они приблизились к речке Меринг, Кирион обратился к Эорлу и, ко всеобщему изумлению, сказал:

- Теперь прощай, Эорл, сын Леода. Я вернусь к себе домой, где мне предстоит многое сделать. Каленардон на это время я отдаю тебе, если ты не торопишься возвращаться в свои земли. Через три месяца мы здесь же увидимся с тобой, и станем держать совет.

- Я приду, - сказал Эорл.

И так они расстались.

Как только Кирион приехал в Минас Тирит, он призвал нескольких своих слуг, которым наиболее доверял.

- Поезжайте в Шепчущий Лес, - сказал он. - Вы должны восстановить древнюю тропу к Амон Анвар. Она давно заросла; но начало ее по-прежнему отмечает камень, стоящий у Тракта, там, где Лес с северной стороны смыкается над ней. Тропа поворачивает и так и эдак, но на каждом повороте стоит камень. Следуя им, вы в конце концов придете к границе деревьев и найдете каменную лестницу, ведущую наверх. Я приказываю вам не ступать на нее. Сделайте это как можно быстрее и возвращайтесь. Не рубите деревья; только расчистите тропку, по которой могли бы пройти пешком несколько человек. Вход с Тракта оставьте скрытым, так, чтобы никто, проезжая по Тракту, не поддался искушению свернуть на тропу, пока я сам туда не приду. Никому не говорите, куда вы идете или что вы делали. Если спросят, скажите, что лорд Наместник желает, чтобы было подготовлено место для его встречи с Вождем Всадников."

В назначенное время Кирион отправился в путь со своим сыном Халласом, Князем Дол Амрота и еще двумя Советниками; и он встретился с Эорлом на переправе через речку Меринг. С Эорлом были трое из его военачальников.

- Теперь давайте отправимся к тому месту, что я приготовил, - сказал Кирион. Тогда они оставили на мосту стражу из Всадников, вернулись назад по Тракту и доехали до стоячего камня. Там они оставили своих лошадей и вторую сильную стражу из воинов Гондора; и Кирион, стоя около камня, обратился к своим спутникам и сказал:

- Теперь я отправлюсь на Холм Благоговения. Идите за мной, если хотите. Со мной пойдет оруженосец, и с Эорлом другой, они понесут наше оружие; остальные пойдут безоружными, как свидетели наших слов и дел на ее вершине. Тропа подготовлена, хотя по ней никто не ходил с тех пор, как я был здесь со своим отцом.
Затем Кирион повел Эорла в лес, и остальные последовали за ними в должном порядке. Когда же прошли они первый из внутренних камней, они умолкли и шли осторожно, как бы не желая издать ни единого звука. Так дошли они наконец до верхних склонов Горы, прошли через заросли белых берез и увидели каменную лестницу, ведущую на вершину. После сумрака Леса солнце показалось им ярким и горячим, ибо был месяц Уримэ; и все же вершина Горы была зеленой, словно бы все еще продолжался месяц Лотессэ.

У подножия лестницы был небольшой уступ или просто ровное место, вырубленное в склоне горы, с низкими дерновыми скамьями. Там все они немного посидели, а потом Кирион поднялся и взял у своего оруженосца белый скипетр - знак должности, и белую мантию Наместников Гондора. Тогда, стоя на первой ступени лестницы, он нарушил молчание, сказав негромким, но ясным голосом:

- Сейчас я хочу объявить, что я решил, властью Наместников Королей, предложить Эорлу сыну Леода, Вождю Народа Эотеод, в признательность за доблесть его народа и за помощь, которую оказал он Гондору в час крайней нужды. Эорлу отдам я, как свободный дар, все земли Каленардона от Андуина до Изена. Там, если он того пожелает, будет он королем, и его потомки после него, и его народ будет свободно жить там, пока продолжается правление Наместников, пока Великий Король не вернется. Не будет на них наложено никаких обязательств, кроме их собственных законов и воли, кроме одного: они будут жить в вечной дружбе с Гондором, и враги его будут их врагами, пока стоят оба государства. Но такое же обязательство будет наложено и на народ Гондора.

Тогда встал Эорл, но молчал некоторое время. Ибо был он изумлен огромной щедростью дара и благородными словами, которыми был тот дар предложен; и он увидел мудрость Кириона - и как Наместника Гондора, желающего защитить то, что осталось от его государства, и как друга народа Эотеод, о нуждах которого он знал. Ибо народ Эотеод стал теперь слишком многочислен для своих земель на Севере, и они желали вернуться на юг, в свой прежний дом, но боялись Дол Гулдура. А в Каленардоне куда больше места, чем им мечталось, и он далеко от мглы Лихолесья.

Но, кроме мудрости и политических соображений, в словах Кириона звучала великая дружба, что связала его народ и народ Эорла, и любовь, что возникла между этими верными людьми. Со стороны Кириона то была любовь мудрого отца, состарившегося среди мирских тревог, к сыну, полному сил и надежд юности; а Эорл видел в Кирионе высочайшего и благороднейшего в мире человека, мудрейшего из тех, кого Эорл знал, и на нем пребывало величие Королей Людей давних времен.

Быстро обдумав все это, Эорл произнес:

- Лорд Наместник Великого Короля, я принимаю дар, предложенный тобой, для тебя и для своего народа. Он превосходит любую награду, какую бы ни заслужили мы своими делами, если бы только сами они не были свободным даром дружбы. Но теперь я скреплю эту дружбу клятвой, которая не будет забыта никогда.
- Тогда мы поднимемся сейчас на вершину, - сказал Кирион, - и пред свидетелями поклянемся так, как должно.
Кирион с Эорлом поднялись по лестнице, и остальные последовали за ними; и на вершине они увидели широкую овальную торфяную площадку, неогороженную, но с восточной ее стороны был низкий курган, на котором росли белые цветы " алфирина", и заходящее солнце коснулось их своим золотом. Тогда Князь Дол Амрота, знатнейший среди спутников Кириона, подошел ближе, и увидел он черный камень, что лежал в траве перед курганом и все же не был попорчен ни временем, ни непогодами; и три знака были выбиты на нем. Тогда он спросил у Кириона:

- Так это могила? Но кто из великих людей древности покоится здесь?

- Разве не прочел ты знаков? - спросил в ответ Кирион.

- Прочел, - сказал Принц, - поэтому и удивлен; ибо знаки эти - ламбе, андо, ламбе, но не может же эта могила быть могилой Элендила, а с тех времен ни один человек не осмеливался носить это имя.

- И все же это его могила, - сказал Кирион, - и отсюда исходит тот благоговейный страх, который живет на этой горе и в лесах внизу. Волею Исилдура, от Менельдила, занявшего его место, и далее всем родом Королей, и родом Наместников до меня, хранилась в тайне эта могила. Ибо Исилдур сказал: " Здесь - центр Южного Королевства, и здесь будут Валар хранить гробницу Элендила Верного, пока существует Королевство. Эта гора будет священной, и пусть ни один человек не нарушит ее покоя и тишины, если он не наследник Элендила." Я привел вас сюда, чтобы клятвы, произнесенные здесь, могли считаться торжественнейшими для нас самих и для наших наследников с каждой стороны.

Все присутствующие стояли в молчании, склонив головы, и Кирион сказал Эорлу:

- Если ты готов, поклянись теперь так, как кажется тебе достойным, в согласии с обычаями твоего народа.
Тогда Эорл шагнул вперед, и, взяв у своего оруженосца копье, установил его на земле стоймя. Затем, обнажив свой меч, он подбросил его, и клинок сверкнул на солнце, и, поймав его, шагнул вперед и положил клинок на курган, не отпустив, однако, рукояти. Затем громким голосом он произнес Клятву Эорла. Так сказал он на языке народа Эотеод, в переводе на Всеобщий язык:

- Услышьте ныне все народы, что не склонились пред Тьмой с Востока: даром повелителя Мундбурга мы придем жить в землях, которые он называет Каленардон. И потому я клянусь от своего собственного имени, и от имени народа Эотеод с Севера, что между нами и Великим Народом Запада будет дружба навеки. Их враги будут нашими врагами, их нужды будут нашими нуждами, и какое бы зло, или угроза, или нападение ни пало на них, мы придем им на помощь и будем с ними, пока наши силы не иссякнут. Клятва эта перейдет к моим потомкам, ко всем, кто произойдет от меня на наших новых землях. И пусть они хранят ее в верности ненарушаемой, иначе да падет на них Тьма и да будут они прокляты.

Затем Эорл вложил меч в ножны и вернулся к своим спутникам.

Тогда Кирион произнес ответную клятву. Выпрямившись во весь рост, он положил левую ладонь на курган, а правой рукой поднял высоко белый скипетр Правителей, и произнес слова, которые наполнили благоговением тех, кто слышал их. Ибо, когда встал он, Солнце заходило на Западе в пламени, и одежды Правителя казались охваченными огнем; и, поклявшись в том, что Гондор отныне будет связан подобными же обязательствами дружбы и помощи во всех делах, он возвысил голос и сказал на языке Квэнья:

- Vanda sina termaruva Elenna-nó reo alcar enyalien ar Elendil Vorondo voronwë. Nai tiruvantes i há rar mahalmassen mi Nú men ar i Eru i or ilyë mahalmar eä tennoio.

И повторил - на Всеобщем языке:

- Клятва сия нерушимою будет в память величья Земли-Под-Звездою и верности твердой Элендила Верного. Да хранят ее те, кто на Западе вечном восседают на тронах своих, и Единый, что превыше всех тронов во веки веков.

Такой клятвы не слыхали в Средиземье с тех пор, как сам Элендил поклялся в союзе с Гил-Галадом, королем Эльдар.

Когда все было сделано, и сгущались вечерние сумерки, Кирион и Эорл со своими спутниками спустились, в молчании прошли через темнеющий Лес, и вернулись на стоянку у речки Меринг, где для них были приготовлены шатры. После вечерней трапезы Кирион и Эорл с Князем Дол Амрота и Эомундом, главным военачальником войска Эотеод, собрались за столом и определили границы владений Короля Эотеод и Правителя Гондора.

Границами королевства Эорла должны были стать: на западе река Ангрен от слияния с Адорном, к северу до внешней ограды Ангреноста, и к северо-западу вдоль границ Фангорна до реки Лимлайт; а эта река стала его северной границей, ибо на земли за ней Гондор никогда не претендовал. На востоке границами служили Андуин и западные обрывы Эмин Муйл до болот около устья Онодло, а за той рекой - река Гланхир, которая бежала через Лес Анвар к Онодло; а на юге его границами были Эред Нимрайс до конца северных отрогов, но все те долины и ущелья, что открывались на север, должны были принадлежать Эотеод, а также земли к югу от Хитаэглир, что лежат меж рек Ангрен и Адорн.

Во всех этих районах Гондор в то время держал под своим командованием только крепость Ангреност, внутри которой находилась Третья Башня Гондора, неприступный Ортханк, а в нем находился четвертый палантир Южного Королевства. Во дни Кириона в Ангреносте еще находился гондорский гарнизон, но к тому времени он превратился в небольшой отряд стойких людей под управлением наследственного Капитана, и ключи от Ортханка были в ведении Наместника Гондора. " Внешняя ограда", поименованная в описании границ государства Эорла, представляла собой стены и дамбу, расположенные примерно в двух милях к югу от Врат Ангреноста, между холмами, которыми заканчивались Мглистые Горы; за ними находились пашни людей крепости.

Также договорились, что Большой Тракт, который проходил через Анориен и Каленардон к Атрад Ангрену (Бродам Изена), и затем на север к Арнору, в мирное время должен быть открыт для всех путешественников любых народов, и заботы о его содержании, от речки Меринг до бродов Изена, передавалось народу Эотеод.
По этому соглашению только небольшая часть Леса Анвар, к западу от речки Меринг, принадлежала королевству Эорла; но Кирион объявил, что Холм Анвар будет теперь почитаема у обоих народов, и что и Эорлинги, и Наместники должны впредь разделять труды по ее содержанию и охране. Однако позднее, когда Рохиррим выросли и силой, и количеством, в то время как Гондор приходил в упадок и постоянно подвергался нападениям с Востока и с моря, о горе Анвар всецело заботились люди Истфолда (Восточного Порубежья), и Лес по обычаю стал частью владений Королей Порубежья. Гору они называли Халифириен, а Лес - Фириенхолт.
В позднейшие времена день принятия клятвы считался первым днем существования нового королевства, тем днем, когда Эорл принял титул Короля Края Всадников. Но на самом деле это произошло незадолго до того, как Рохиррим окончательно поселились на этой земле, и всю свою жизнь Эорл был известен как Повелитель народа Эотеод и король Каленардона. Слово " Порубежье" означало пограничные земли, особенно те, которые служат защитой внутренним землям королевства. Синдарские имена " Рохан" для Края и " Рохиррим" для ее народа придумал Халлас, сын и наследник Кириона, но их часто употребляли не только жители Гондора, но и сами люди Эотеод.

На следующий день после принесения Клятвы Кирион и Эорл обнялись и с неохотой расстались. Ибо Эорл сказал:

- Мне спешно нужно многое сделать, Лорд Наместник. Эта земля теперь свободна от врагов; но они не разгромлены окончательно, и мы не знаем, какая опасность таится за Андуином и на опушках Лихолесья. Вчера на закате я послал на Север трех вестников, всадников умелых и отважных, надеясь, что хотя бы один достигнет моего дома раньше меня. Ибо ныне сам я должен вернуться, и вернуться с войсками: в моих землях остались немногие, те, кто слишком молод или слишком стар; там остались наши женщины и дети, наше имущество; на долгом пути сюда их нужно будет охранять, и последуют они только за самим Вождем Эотеод. Я оставлю здесь все войска, какие смогу - около половины тех, что сейчас в Каленардоне. Среди них - несколько отрядов конных лучников, которые быстро придут на помощь, если в этих землях обнаружатся еще какие-нибудь вражеские банды; но главные силы останутся на северо-востоке - защищать тот край, где Балхоты, выйдя из Бурых Равнин, пересекли Андуин; ибо здесь по-прежнему главная опасность, и здесь же я, если я вернусь, надеюсь провести мой народ в их новые земли с возможно меньшими страданиями и потерями.

 

Если я вернусь, говорю я; но будь уверен, что я сдержу свою клятву и вернусь, если только злой рок не падет на нас и я не сгину вместе с моим народом на долгом пути. Ибо он проходит по восточному берегу Андуина, все время под угрозой из Лихолесья, а в конце идет через долину, где постоянно лежит тень от холма, который вы называете Дол Гулдур. На западном же берегу нет дороги ни для конницы, ни для больших отрядов, ни для повозок - даже если бы Горы не кишели Орками; и ни один смертный, ни слабый, ни сильный, не может пройти через сети, что плетет Белая Госпожа Двимордена. Я пойду восточной дорогой, и я приду к Келебранту; и да хранят нас те, кого мы призвали в свидетели наших клятв. Расстанемся теперь с надеждой! Отпустишь ли ты меня?

- Да, я отпущу тебя, - ответил Кирион, - ибо теперь я вижу, что по-иному быть не может. Я понимаю, что в нашей беде я слишком мало думал об опасностях, с которыми ты столкнулся, и о том, каким чудом было твое явление после долгого пути с Севера, явление, на которое мы и не надеялись. Награда, которую я предложил тебе своею волей в веселии и от всего сердца, кажется теперь малой. Но я верю, что слова моей клятвы, о которых я не думал до того, как сказал их, не напрасно были вложены в мои уста. Так расстанемся же, храня надежду.

Несомненно, многое из того, что здесь вложено в уста Кириона и Эорла при их расставании из-за манеры изложения, характерной для хроник, было сказано и обсуждено предыдущей ночью; но наверняка Кирион при расставании сказал о том, как он был вдохновлен на свою Клятву, ибо он был человеком малой гордыни, большого мужества и великодушия, благороднейший из Наместников Гондора.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.