Chapter Sixteen The Exodus From London 2 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

They made a sort of encampment by the wayside (они сделали привал: «нечто вроде лагеря» у придорожной полосы), and the pony became happy in the hedge (а пони обрадовался живой изгороди). He told them of his own escape out of London (брат рассказал им о своем собственном бегстве из Лондона), and all that he knew of these Martians and their ways (и обо всем том, что знал о марсианах и их действиях; way — путь, дорога; образ действия). The sun crept higher in the sky (солнце ползло по небу /все/ выше), and after a time their talk died out (и спустя некоторое время их разговор постепенно прекратился) and gave place to an uneasy state of anticipation (уступив место = сменившись состоянием беспокойного ожидания).

That was the story they told my brother in fragments when presently they stopped again, nearer to New Barnet. He promised to stay with them, at least until they could determine what to do, or until the missing man arrived, and professed to be an expert shot with the revolver — a weapon strange to him — in order to give them confidence.

They made a sort of encampment by the wayside, and the pony became happy in the hedge. He told them of his own escape out of London, and all that he knew of these Martians and their ways. The sun crept higher in the sky, and after a time their talk died out and gave place to an uneasy state of anticipation.

Several wayfarers came along the lane (по дороге прошло несколько путников), and of these my brother gathered such news as he could (и у них брат выпытал, насколько смог, кое-какие новости; to gather — собирать). Every broken answer he had (каждый сбивчивый ответ, какой он получил) deepened his impression of the great disaster that had come on humanity (усилил его ощущение великого бедствия, обрушившегося на человечество; to deepen — углублять; усиливать; impression — впечатление; ощущение, представление), deepened his persuasion of the immediate necessity for prosecuting this flight (усилил его убежденность в необходимости немедленно продолжать бегство; to prosecute — преследовать в судебном порядке; продолжать). He urged the matter upon them (он убедил их = дам в этом; to urge smth. upon smb. — убеждать кого-л. в чем-л.).

“We have money, ” said the slender woman, and hesitated (у нас есть деньги, — сказала стройная женщина и запнулась; to hesitate — колебаться, сомневаться; запинаться, заикаться).

Her eyes met my brother’s, and her hesitation ended (ее глаза встретились с глазами брата, и ее сомнения прошли).

“So have I, ” said my brother (и у меня есть, — сказал брат).

She explained that they had as much as thirty pounds in gold (она объяснила, что у них есть тридцать фунтов золотом; as much as — столько же, так же много), besides a five-pound note (не считая пятифунтовой банкноты), and suggested that with that they might get upon a train at St. Albans or New Barnet (и предположила, что с ними они могут сесть на поезд в Сент-Олбансе или Нью-Барнете). My brother thought that was hopeless (мой брат считал, что это безнадежно), seeing the fury of the Londoners to crowd upon the trains (принимая во внимание неистовость лондонцев, берущих поезда штурмом; to crowd — толпиться, наваливаться толпой; seeing — так как, ввиду того, что; принимая во внимание, поскольку), and broached his own idea of striking across Essex towards Harwich (и предложил собственный план — добраться через Эссекс до Харвича; to broach — делать прокол; начать обсуждение /вопроса/) and thence escaping from the country altogether (и оттуда вообще бежать из страны).

Several wayfarers came along the lane, and of these my brother gathered such news as he could. Every broken answer he had deepened his impression of the great disaster that had come on humanity, deepened his persuasion of the immediate necessity for prosecuting this flight. He urged the matter upon them.

She explained that they had as much as thirty pounds in gold, besides a five-pound note, and suggested that with that they might get upon a train at St. Albans or New Barnet. My brother thought that was hopeless, seeing the fury of the Londoners to crowd upon the trains, and broached his own idea of striking across Essex towards Harwich and thence escaping from the country altogether.

Mrs. Elphinstone — that was the name of the woman in white (миссис Элфинстоун — таким было имя женщины в белом) — would listen to no reasoning (не хотела слушать никаких аргументов), and kept calling upon “George” (и продолжала призывать своего “Джорджа”); but her sister-in-law was astonishingly quiet and deliberate (но ее невестка была на удивление спокойной и рассудительной; deliberate — преднамеренный, умышленный; осмотрительный; to deliberate — обдумывать, взвешивать), and at last agreed to my brother’s suggestion (и наконец согласилась с предложением моего брата). So, designing to cross the Great North Road (итак, намереваясь пересечь Большую Северную дорогу), they went on towards Barnet (они продолжали ехать к Барнету), my brother leading the pony to save it as much as possible (/при этом/ мой брат вел пони под уздцы, чтобы поберечь его, насколько возможно). As the sun crept up the sky the day became excessively hot (по мере того, как солнце пробиралось все выше по небу, день становился необычайно: «чрезмерно» жарким), and under foot a thick, whitish sand grew burning and blinding (и густой беловатый песок под ногами становился горячим и слепящим глаза), so that they travelled only very slowly (поэтому они продвигались очень медленно; to travel — путешествовать; двигаться, перемещаться). The hedges were grey with dust (изгороди были серыми от пыли). And as they advanced towards Barnet (и по мере их продвижения к Барнету) a tumultuous murmuring grew stronger (какое-то назойливое жужжание становилось сильнее; tumultuous — шумный, буйный).

Mrs. Elphinstone — that was the name of the woman in white — would listen to no reasoning, and kept calling upon “George”; but her sister-in-law was astonishingly quiet and deliberate, and at last agreed to my brother’s suggestion. So, designing to cross the Great North Road, they went on towards Barnet, my brother leading the pony to save it as much as possible. As the sun crept up the sky the day became excessively hot, and under foot a thick, whitish sand grew burning and blinding, so that they travelled only very slowly. The hedges were grey with dust. And as they advanced towards Barnet a tumultuous murmuring grew stronger.

They began to meet more people (они стали встречать больше людей). For the most part these were staring before them murmuring indistinct questions (по большей части те смотрели перед собой, бормоча малопонятные вопросы; indistinct — неотчетливый), jaded, haggard, unclean (обессиленные, изможденные, грязные; to jade — изнурять; jade — кляча; haggard — изможденный, измученный, изнуренный; осунувшийся). One man in evening dress passed them on foot (какой-то человек в смокинге пешком прошел мимо них; evening dress — вечернее платье; фрак, смокинг), his eyes on the ground (устремив глаза в землю). They heard his voice, and, looking back at him, saw (они услышали его голос и, оглянувшись увидели) one hand clutched in his hair (как одной рукой он ухватил себя за волосы) and the other beating invisible things (а другой бил по чему-то невидимому). His paroxysm of rage over (его приступ ярости миновал; to be over — окончиться, завершиться), he went on his way without once looking back (он продолжал свой путь, ни разу не оглянувшись).

As my brother’s party went on towards the crossroads to the south of Barnet (когда они подъехали к перекрестку к югу от Барнета; party — отряд, команда; группа, компания) they saw a woman approaching the road across some fields on their left (то увидели женщину, идущую к дороге через поля слева от них), carrying a child and with two other children (/на руках/ несущую младенца с двумя другими детьми); and then passed a man in dirty black (потом проехали мимо мужчины в грязной черной /одежде/), with a thick stick in one hand and a small portmanteau in the other (с толстой палкой в одной руке и небольшим чемоданом в другой).

They began to meet more people. For the most part these were staring before them, murmuring indistinct questions, jaded, haggard, unclean. One man in evening dress passed them on foot, his eyes on the ground. They heard his voice, and, looking back at him, saw one hand clutched in his hair and the other beating invisible things. His paroxysm of rage over, he went on his way without once looking back.

As my brother’s party went on towards the crossroads to the south of Barnet they saw a woman approaching the road across some fields on their left, carrying a child and with two other children; and then passed a man in dirty black, with a thick stick in one hand and a small portmanteau in the other.

Then round the corner of the lane, from between the villas (потом из-за поворота дороги, /проходящей/ между виллами) that guarded it at its confluence with the high road (которые ограждали ее от соединения с главной дорогой; to guard — охранять; ограждать), came a little cart drawn by a sweating black pony (выехала небольшая тележка, которую тащил взмыленный черный пони; to sweat — потеть) and driven by a sallow youth in a bowler hat, grey with dust (а управлял болезненного /вида/ юноша в сером от пыли котелке; youth — юность, молодость; молодой человек, юноша). There were three girls, East End factory girls and a couple of little children crowded in the cart (в тележке /тесно/ сидели три девушки, фабричные работницы из Ист-Энда, и двое малышей; East End — восточная часть Лондона, лондонские рабочие кварталы).

“This’ll tike us rahnd Edgware (это доставит нас = мы так проедем до Эджуэра; tike us rahnd = take us round /диал./; to take — брать; доставлять /куда-л./; round /нареч./ — указывает на приход куда-л. /разг./)? ” asked the driver, wild-eyed, white-faced (спросил возница с дикими глазами и бледным лицом); and when my brother told him it would if he turned to the left (и когда брат сказал ему, что /доедут/, если повернут налево), he whipped up at once without the formality of thanks (он тут же хлестнул /пони/, /даже/ не поблагодарив; formality — формальность; принятая форма).

Then round the corner of the lane, from between the villas that guarded it at its confluence with the high road, came a little cart drawn by a sweating black pony and driven by a sallow youth in a bowler hat, grey with dust. There were three girls, East End factory girls, and a couple of little children crowded in the cart.

“This’ll tike us rahnd Edgware? ” asked the driver, wild-eyed, white-faced; and when my brother told him it would if he turned to the left, he whipped up at once without the formality of thanks.

My brother noticed a pale grey smoke or haze (мой брат заметил, как какой-то бледно-серый дым или туман) rising among the houses in front of them (поднимался между домами, /стоящими/ перед ними), and veiling the white faç ade of a terrace beyond the road (укрывая пеленой белый фасад террасы по ту сторону дороги) that appeared between the backs of the villas (видневшийся между задними дворами вилл). Mrs. Elphinstone suddenly cried out (миссис Элфинстоун вдруг вскрикнула) at a number of tongues of smoky red flame (/при виде/ множества языков дымного красного пламени) leaping up above the houses in front of them against the hot, blue sky (вырывавшегося над домами впереди на фоне знойного голубого неба). The tumultuous noise resolved itself now into the disorderly mingling of many voices (беспокойный шум теперь распался на беспорядочную смесь из множества голосов; to resolve — принимать решение; разделять, разлагать /на составные части/; to mingle — смешивать/ся/), the gride of many wheels, the creaking of waggons, and the staccato of hoofs (грохота множества колес, скрипа телег и дробного /стука/ копыт; staccato — стаккато /муз./; короткий, отрывистый). The lane came round sharply not fifty yards from the crossroads (дорога круто поворачивала ярдах в пятидесяти от перекрестка; sharp — острый; резкий, крутой).

“Good heavens! ” cried Mrs. Elphinstone (всемогущие небеса! — воскликнула миссис Элфинстоун). “What is this you are driving us into (куда вы нас везете)? ”

My brother noticed a pale grey smoke or haze rising among the houses in front of them, and veiling the white faç ade of a terrace beyond the road that appeared between the backs of the villas. Mrs. Elphinstone suddenly cried out at a number of tongues of smoky red flame leaping up above the houses in front of them against the hot, blue sky. The tumultuous noise resolved itself now into the disorderly mingling of many voices, the gride of many wheels, the creaking of waggons, and the staccato of hoofs. The lane came round sharply not fifty yards from the crossroads.

“Good heavens! ” cried Mrs. Elphinstone. “What is this you are driving us into? ”

For the main road was a boiling stream of people (потому что главная дорога представляла собой бурлящий поток людей; to boil — кипятить; кипеть, бурлить), a torrent of human beings rushing northward, one pressing on another (стремительный поток из человеческих существ, стремящихся на север, тесня друг друга). A great bank of dust, white and luminous in the blaze of the sun (огромное облако пыли, белое и искрящееся в ярком свете солнца), made everything within twenty feet of the ground grey and indistinct (делало все на земле в радиусе двадцати футов серым и расплывчатым) and was perpetually renewed by the hurrying feet of a dense crowd (и новые клубы пыли непрестанно поднимались от ног спешащей густой толпы; to renew — обновлять, восстанавливать) of horses and of men and women on foot (от лошадей, от мужчин и женщин, /идущих/ пешком), and by the wheels of vehicles of every description (и от колес разного рода экипажей; description — описание; сорт, род).

“Way! ” my brother heard voices crying (дорогу! — услышал мой брат выкрикивающие голоса). “Make way! (дайте дорогу!; to make way — потесниться, уступить дорогу)”

It was like riding into the smoke of a fire to approach the meeting point of the lane and road (приблизиться к точке пересечения проселочной и главной дорог было, /почти/ как въехать в дым от пожара); the crowd roared like a fire (толпа ревела, как пламя), and the dust was hot and pungent (а пыль была горячей и жгучей). And, indeed, a little way up the road a villa was burning (и в самом деле, немного дальше по дороге пылала вилла) and sending rolling masses of black smoke across the road (и, выбрасывая: «посылая» клубящиеся тучи черного дыма на дорогу) to add to the confusion (прибавляла неразберихи).

For the main road was a boiling stream of people, a torrent of human beings rushing northward, one pressing on another. A great bank of dust, white and luminous in the blaze of the sun, made everything within twenty feet of the ground grey and indistinct and was perpetually renewed by the hurrying feet of a dense crowd of horses and of men and women on foot, and by the wheels of vehicles of every description.

It was like riding into the smoke of a fire to approach the meeting point of the lane and road; the crowd roared like a fire, and the dust was hot and pungent. And, indeed, a little way up the road a villa was burning and sending rolling masses of black smoke across the road to add to the confusion.

Two men came past them (мимо них прошли двое мужчин). Then a dirty woman, carrying a heavy bundle and weeping (потом испачканная женщина, которая несла тяжелый узел и плакала). A lost retriever dog, with hanging tongue, circled dubiously round them (потерявшаяся охотничья собака, высунув язык, неуверенно кружила вокруг них), scared and wretched, and fled at my brother’s threat (испуганная и несчастная, и убежала, когда брат пригрозил ей; to flee — бежать, спасаться бегством).

So much as they could see of the road Londonward between the houses to the right (по всей дороге к Лондону, насколько они могли видеть между домами справа) was a tumultuous stream of dirty, hurrying people (двигался бурный поток грязных торопящихся людей), pent in between the villas on either side (по обеим сторонам ограничиваемый виллами; pent — заключенный, запертый); the black heads, the crowded forms, grew into distinctness (черные /ряды/ голов, притиснутые /друг к другу/ фигуры: «скучившиеся формы» обретали отчетливость; to grow — расти; distinct — отчетливый) as they rushed towards the corner, hurried past (когда они, спеша к перекрестку, проносились мимо), and merged their individuality again in a receding multitude (и снова теряли свою индивидуальность в удаляющейся массе; to merge — погружать) that was swallowed up at last in a cloud of dust (которую, в конце концов, поглощало облако пыли: «которая была проглатываема/поглощаема облаком пыли»).

“Go on! Go on! ” cried the voices (проходите, проходите! — кричали голоса; to go on — продолжать идти). “Way! Way! (дорогу!)”

Two men came past them. Then a dirty woman, carrying a heavy bundle and weeping. A lost retriever dog, with hanging tongue, circled dubiously round them, scared and wretched, and fled at my brother’s threat.

So much as they could see of the road Londonward between the houses to the right was a tumultuous stream of dirty, hurrying people, pent in between the villas on either side; the black heads, the crowded forms, grew into distinctness as they rushed towards the corner, hurried past, and merged their individuality again in a receding multitude that was swallowed up at last in a cloud of dust.

One man’s hands pressed on the back of another (руки одного упирались в спину другого; to press — нажимать, надавливать). My brother stood at the pony’s head (мой брат был возле головы пони = вел пони под уздцы; to stand — стоять; находиться). Irresistibly attracted, he advanced slowly, pace by pace, down the lane (неотразимо влекомый /толпой/, он медленно, шаг за шагом, продвигался по дороге; lane — узкая дорога, тропинка /особ. между живыми изгородями/).

Edgware had been a scene of confusion (в Эджуэре царило смятение; scene — место действия /в пьесе, романе/; картина, зрелище), Chalk Farm a riotous tumult (в Чок-Фарме — бурная суматоха; riotous — мятежный; шумливый, буйный; riot — бунт; восстание, мятеж; нарушение общественной тишины и порядка), but this was a whole population in movement (все население пришло в движение). It is hard to imagine that host (трудно и вообразить себе эту тьму народу; host — множество; толпа, тьма). It had no character of its own (толпа являла собой безликую массу: «не имела своего характера»; character — характер; характерная особенность, отличительный признак; own — свой, собственный). The figures poured out past the corner (фигуры выходили из-за угла; to pour — лить/ся/; валить, прибывать в большом количестве), and receded with their backs to the group in the lane (и вот уже их спины были видны тем, кто двигался по проселочной дороге; to recede — отступать, пятиться; удаляться; group — группа /людей, предметов/). Along the margin came those who were on foot threatened by the wheels (вдоль обочины, под угрозой /попасть/ под колеса, шли пешеходы; to threaten — грозить, угрожать), stumbling in the ditches, blundering into one another (оступаясь в канавы и натыкаясь друг на друга; to blunder — двигаться ощупью, спотыкаться).

One man’s hands pressed on the back of another. My brother stood at the pony’s head. Irresistibly attracted, he advanced slowly, pace by pace, down the lane.

Edgware had been a scene of confusion, Chalk Farm a riotous tumult, but this was a whole population in movement. It is hard to imagine that host. It had no character of its own. The figures poured out past the corner, and receded with their backs to the group in the lane. Along the margin came those who were on foot threatened by the wheels, stumbling in the ditches, blundering into one another.

The carts and carriages crowded close upon one another (телеги и повозки теснили друг друга; to crowd — толпиться, теснить/ся/; close — близко), making little way for those swifter and more impatient vehicles (мешая более быстрым и нетерпеливым экипажам; to make way — уступить дорогу; little — мало, немного) that darted forward every now and then (которые время от времени бросались вперед) when an opportunity showed itself of doing so (когда представлялась: «показывалась» возможность это сделать), sending the people scattering against the fences and gates of the villas (заставляя людей прижиматься к изгородям и воротам вилл; to send — посылать, отсылать; приводить в какое-л. состояние; to scatter — разбрасывать, рассыпать; разгонять, рассеивать).

“Push on! ” was the cry (поспешите! — слышался крик; to push on — толкать; спешить). “Push on! They are coming (скорее, они идут)! ”

In one cart stood a blind man in the uniform of the Salvation Army (в одной повозке стоял слепой в униформе Армии Спасения), gesticulating with his crooked fingers and bawling, “Eternity! Eternity! ” (жестикулируя своими скрюченными пальцами и выкрикивая: “Вечность, вечность! ”). His voice was hoarse and very loud (его голос был хриплым и очень громким) so that my brother could hear him long after (так что мой брат слышал его долгое время после того) he was lost to sight in the dust (как он пропал из виду в /облаке/ пыли; to lose — терять; исчезать, пропадать).

The carts and carriages crowded close upon one another, making little way for those swifter and more impatient vehicles that darted forward every now and then when an opportunity showed itself of doing so, sending the people scattering against the fences and gates of the villas.

In one cart stood a blind man in the uniform of the Salvation Army, gesticulating with his crooked fingers and bawling, “Eternity! Eternity! ” His voice was hoarse and very loud so that my brother could hear him long after he was lost to sight in the dust.

Some of the people who crowded in the carts (некоторые люди в битком набитых повозках) whipped stupidly at their horses (без толку хлестали лошадей; stupid — глупый, бестолковый) and quarrelled with other drivers (и переругивались с другими возницами; to quarrel — ссориться, ругаться); some sat motionless, staring at nothing with miserable eyes (некоторые сидели неподвижно, смотря в никуда несчастными глазами); some gnawed their hands with thirst (другие кусали свои руки от тоски; to gnaw — грызть; thirst — жажда; тоска, томление), or lay prostrate in the bottoms of their conveyances (или обессиленные лежали на дне повозок; prostrate — распростертый; выбившийся из сил; conveyance — перевозка, транспортировка; транспортное средство). The horses’ bits were covered with foam, their eyes bloodshot (удила лошадей были покрыты пеной, а глаза налиты кровью).

There were cabs, carriages, shop cars, waggons, beyond counting (тут во множестве: «без счета» были кебы, экипажи, коляски, фургоны); a mail cart, a road-cleaner’s cart marked “Vestry of St. Pancras” (почтовая карета, телега уборщика дорог с надписью: «маркированная» “Община святого Панкратия”; vestry — ризница; собрание прихожан, членов церковной общины), a huge timber waggon crowded with roughs (огромная повозка для перевозки досок, набитая подозрительного вида субъектами; rough — грубый; грубиян, хулиган). A brewer’s dray rumbled by with its two near wheels (телега пивовара громыхала своими двумя близко посаженными колесами) splashed with fresh blood (забрызганными свежей кровью).

“Clear the way! ” cried the voices (очистите = дайте дорогу! — доносились: «кричали» голоса). “Clear the way! ”

“Eter-nity! Eter-nity! ” came echoing down the road (веч-ность, веч-ность! — эхом разносилось по дороге).

Some of the people who crowded in the carts whipped stupidly at their horses and quarrelled with other drivers; some sat motionless, staring at nothing with miserable eyes; some gnawed their hands with thirst, or lay prostrate in the bottoms of their conveyances. The horses’ bits were covered with foam, their eyes bloodshot.

There were cabs, carriages, shop cars, waggons, beyond counting; a mail cart, a road-cleaner’s cart marked “Vestry of St. Pancras, ” a huge timber waggon crowded with roughs. A brewer’s dray rumbled by with its two near wheels splashed with fresh blood.

There were sad, haggard women tramping by (проходили печальные, изможденные женщины), well dressed, with children that cried and stumbled (прилично одетые, с ковылявшими /рядом/ плачущими детьми), their dainty clothes smothered in dust (их изысканные платья были покрыты пылью; to smother — душить; покрывать, усеивать), their weary faces smeared with tears (а по усталым лицам размазаны слезы). With many of these came men (со многими из них шли мужья), sometimes helpful, sometimes lowering and savage (то заботливые, то мрачные и злые; helpful — полезный; готовый помочь; savage — дикий; злой, свирепый). Fighting side by side with them pushed some weary street outcast in faded black rags (рядом с ними проталкивались усталые уличные бродяги в выцветшем темном тряпье; outcast — изгнанник; бездомный), wide-eyed, loud-voiced, and foul-mouthed (с широко раскрытыми /от удивления/ глазами, громко и грязно ругаясь; foul — загрязненный, нечистый, неочищенный; грязный). There were sturdy workmen thrusting their way along (здесь были крепкие рабочие, /активно/ прокладывающие себе дорогу; to thrust — делать выпад; пронзать, протыкать; протискиваться, пролезать), wretched, unkempt men, clothed like clerks or shopmen (жалкие, растрепанные люди, по одежде похожие на клерков или продавцов магазинов), struggling spasmodically (с трудом пробивающиеся /в толпе/; to struggle — бороться, пробиваться; spasmodically — конвульсивно; отрывисто, толчками); a wounded soldier my brother noticed (/также/ мой брат заметил раненого солдата), men dressed in the clothes of railway porters (людей, одетых в форму железнодорожных носильщиков), one wretched creature in a nightshirt with a coat thrown over it (и какое-то несчастное создание в пальто, наброшенном поверх ночной рубашки).

There were sad, haggard women tramping by, well dressed, with children that cried and stumbled, their dainty clothes smothered in dust, their weary faces smeared with tears. With many of these came men, sometimes helpful, sometimes lowering and savage. Fighting side by side with them pushed some weary street outcast in faded black rags, wide-eyed, loud-voiced, and foul-mouthed. There were sturdy workmen thrusting their way along, wretched, unkempt men, clothed like clerks or shopmen, struggling spasmodically; a wounded soldier my brother noticed, men dressed in the clothes of railway porters, one wretched creature in a nightshirt with a coat thrown over it.

But varied as its composition was (но, несмотря на все различия: «каким бы пестрым ни был ее состав»; varied — различный, разнообразный; composition — составление, построение; состав, структура), certain things all that host had in common (кое-что во всей этой толпе было общим; certain — определенный; некоторый). There were fear and pain on their faces, and fear behind them (на их лицах были страх и боль, и страх был позади них). A tumult up the road, a quarrel for a place in a waggon (шум впереди на дороге, ссора за место в повозке), sent the whole host of them quickening their pace (заставляли всю эту /людскую/ массу ускорять шаг); even a man so scared and broken that his knees bent under him (даже человек, до того напуганный и разбитый, что под ним подгибались колени) was galvanised for a moment into renewed activity (на миг снова обретал силы; to galvanise — оживлять, возбуждать; activity — деятельность; активность, энергия). The heat and dust had already been at work upon this multitude (жара и пыль /тоже/ оказали влияние на эту многочисленную /толпу/: «поработали над этой толпой»). Their skins were dry, their lips black and cracked (кожа у людей пересохла, их губы почернели и потрескались). They were all thirsty, weary, and footsore (они страдали от жажды, усталости и от натертых ног; footsore — со стертыми ногами). And amid the various cries one heard disputes, reproaches, groans of weariness and fatigue (среди различных выкриков слышались споры, упреки, стоны от усталости и утомления); the voices of most of them were hoarse and weak (голоса у многих из них охрипли и ослабели: «были хриплыми и слабыми»). Through it all ran a refrain (сквозь все это постоянно слышалось; refrain — рефрен, припев):