Скульптура Афины-Паллады

Наиболее известной достопримечательностью здания является скульптурная композиция Афины-Паллады с фонтаном, созданная между 1893 и 1902 годом скульпторами Карлом Кундманном, Джосефом Тотенхайном и Хьюго Хэрдльтом. Четыре фигуры, лежащие у ног Афины, являются аллегорическим представлением четырёх наиболее важных рек Австро-Венгерской империи: Дунай и Инн спереди, Эльба и Влтава сзади. По сторонам расположены купидоны на дельфинах. Женские статуи, расположенные выше представляют законодательные и исполнительные органы власти. Выше всех расположена Афина, богини мудрости, одетая в броню с позолоченным шлемом, её левая рука держит копье, правая — Нику.

50. Здания театров и опер

У оперных театров в Париже была печальная судьба. В 1763 г. сгорело здание около Пале-Руаяль. На том же месте выстроили новое, но и оно сгорело в 1781 г. Тогда обустроили временный зал на бульваре Сен-Мартен, а в 1794 г. опера переехала на улицу Ришелье.

Здесь в 1820 г. был убит наследник престола герцог Беррийский, после чего здание было решено снести. В зале на улице Пелетье, где после этого давались представления, в 1858 г. Орсини покушался на жизнь Наполеона III. Потому император решил построить новое здание, четырнадцатое по счету в истории парижской Оперы.

Неудивительно, что после всех историй с покушениями коронованный заказчик прежде всего беспокоился о собственной безопасности. Поэтому для нового здания был выделен специальный земельный участок, расположенный островком между широких улиц. Это должно было облегчить задачу охраны, поскольку открытое пространство вокруг будущего театра хорошо просматривалось. Потенциальный преступник не мог приблизиться, не замеченным еще издали, как и не мог внезапно выскочить из какого-нибудь переулка.

На постройку здания был объявлен конкурс проектов. Императрица Евгения благоволила своему протеже Виолле-ле-Дюку, но анонимное голосование жюри привело к сенсации. Победителем стал мало кому известный, хотя и успевший заслужить престижную профессиональную Римскую премию, архитектор Шарль Гарнье. Недовольная Евгения фыркнула в лицо победителю, когда он представлял ей свой проект: «Что это? Никакого стиля! Ни Людовик XV, ни Людовик XVI...» Гарнье в ответ не растерялся: «Да, мадам. Это стиль Наполеона III».

Дело было в 1860 году. Следующие пятнадцать лет своей жизни Гарнье посвятил работе над главным творением своей жизни. Ничего достойного внимания он больше так и не создал, возможно и потому, что Опера отняла у него все силы и заставила преодолеть многочисленные непредвиденные трудности.

В частности, выяснилось, что в этом месте грунтовые воды подходят к поверхности слишком близко. Они стали затапливать котлован, как только начались работы по закладке фундамента. Долгие месяцы их пытались откачивать, но безрезультатно. Пришлось специально строить бетонную водонепроницаемую перемычку под всем зданием. Это резко удорожило смету, а также положило основание широко распространенной легенде о подземном озере, над которым стоит здание. Знаменитый мюзикл «Призрак оперы» эксплуатирует именно этот сюжет.

Но главным препятствием на пути окончания строительства стал тот факт, что дорогостоящий долгострой пережил своего главного заказчика. В 1870 г., когда император был низложен, здание Оперы еще не было закончено, хотя главный фасад уже несколько лет служил эффектным архитектурным завершением авеню Опера, тогда носившей имя Наполеона.

Как это обычно бывает при смене власти, нашлись горячие головы, которые призывали уничтожить наследие старого режима. Недостроенное здание предлагалось снести. Дополнительным аргументом стало нежелание новых властей нести расходы на окончание строительства.

Гарнье понадобилась вся его энергия, чтобы уговорить новых хозяев страны позволить ему довести дело своей жизни до конца. И кто знает, удалось бы это ему, если бы не вмешалась злосчастная судьба парижских оперных театров: в 1873 г. сгорел временный зал на улице Пелетье. К 1875 г. творение Гарнье было завершено.

Архитектору удалось одновременно решить несколько задач, если и не противоречивых, то трудно сочетаемых друг с другом. Он вписал прямоугольное здание в ромбовидный участок, остроумно использовав оставшиеся с боков треугольники для организации павильонов. Слева был устроен специальный императорский подъезд, а справа – вход для конных экипажей. Прочие посетители должны были попадать в здание через главный вход с площади. Таким образом, была решена задача разнесения в пространстве транспортного потока и пешеходов.

Опера широким фасадом замыкает пространство площади и перспективу авеню, начинающейся аж у самого Лувра. Но в длину здание гораздо больше, чем в ширину, что со стороны центрального входа совершенно незаметно.

Тем не менее отсюда явственно просматривается его внутренняя структура: над фасадом различима крыша фойе и зала с парадной лестницей, за ней расположен купол зрительного зала, а еще дальше высится фронтон сценического корпуса. Хорошо просматриваются также и боковые павильоны.

Таким образом Гарнье сумел добиться и цельности общего объема здания, и выявления снаружи его внутренней структуры.

Главный фасад, как легко видеть, в основе своей композиции следует все той же Восточной колоннаде Лувра: сдвоенные колонны гигантского ордера, водруженные на цокольный этаж. Гарнье хотел, чтобы зрители не просто входили в здание, но поднимались в храм искусства, а потому аркады центрального входа приподняты над лестницей во всю его ширину.

Высокий аттик над главной колоннадой самому Гарнье казался излишне тяжеловесным, но его добавление было вынужденной мерой. Во время сооружения театра высотный регламент окружающих зданий был увеличен с 17, 5 м до 23 м. Волей-неволей пришлось соответствовать изменившимся условиям, чтобы сохранить пропорции всей застройки.

Обращает на себя внимание несколько избыточное украшение фасада росписями, позолотой, скульптурами и прочими архитектурными излишествами. В то время только появилась теория (впоследствии подтвердившаяся), что древнегреческие храмы были расписаны снаружи, просто эти росписи не сохранились. Архитекторы нашли в этом источник вдохновения и стали применять многоцветные украшения фасадов.

Гарнье, сын своего времени, не остался в стороне, тем более что изобильная роскошь была во вкусе его заказчиков. В работе над фасадом участвовали 14 живописцев и мозаичистов, а также 63 скульптора!

В нишах между колоннами размещены бюсты великих композиторов. Все они подписаны, так что легко можно разобрать, кто есть кто. Золотые крылатые фигуры по углам крыши символизируют Гармонию (слева с лирой) и Поэзию (справа с факелом). В центре бронзовый Аполлон триумфально возносит к небу еще одну лиру.

Внизу в боковых павильонах расположены скульптурные группы (слева направо) Лирическая поэзия, Музыка, Танец и Лирическая драма. «Танец» работы скульптора Карпо в свое время вызвал скандал из-за смелого по тем временам изображения обнаженной натуры. Кто-то из негодующей публики даже бросил в статую бутылку с чернилами. Впрочем, сегодня изображение выглядит вполне невинным.

Не менее богато и внутреннее убранство театрального здания. Гарнье чутко уловил веяние времени, когда богатая публика ходила в театр не только за тем, чтобы посмотреть на спектакль, но и чтобы показаться в свете. Просторные фойе и вестибюли, великолепная парадная лестница и большой зрительный зал предоставляли для этого все возможности.

Не чужд был архитектор и технических новшеств. Использование металлических или усиленных металлической арматурой конструкций избавило здание от массивных несущих стен и колонн. Поэтому все внутренние помещения удалось сделать более просторными, чем это позволяла традиционная каменная кладка. Из металла была сделана и вся сценическая машинерия: бесчисленные пожары парижских оперных театров требовали пусть и более дорогой, но более огнестойкой механики. Здание снабдили самыми современными системами вентиляции и отопления. Вот только электричество было проведено позднее – во времена Гарнье новая технология начинала свое развитие, и архитектор поостерегся ее применять.

Парижской опере была уготована долгая и счастливая судьба архитектурного шедевра, одного из самих знаменитых театров мира и выдающейся парижской достопримечательности. В 1990 г. оперная труппа переехала в футуристическое здание на площади Бастилии, но балетные преставления по-прежнему даются в старом здании, принесшем Гарнье мировую славу.

Опера в Дрездене, построенная Земпером, являющаяся главной достопримечательностью Дрездена.

51. Наследие Пиранези, Було, К.Н.Леду

Родился Пиранези в Мольяно, близ Местре. В Венеции изучал перспективу и искусство сценической декорации. В 1740 году уехал в Рим, где до 1744 года обучался технике гравюры у Джузеппе Вази. После этого он ненадолго вернулся в Венецию, а в 1745 году уже окончательно переехал в Рим, где жил и работал вплоть до своей смерти - он умер 9 ноября 1778 года.

Наибольший творческий интерес для Пиранези представляла архитектура Ему принадлежит неисчислимое множество архитектурных студии, проектов реконструкции древнеримских памятников, среди которых - и реконструкция плана античного Рима (1756), основанная на археологических материалах, разнообразные архитектурные альбомы (" Первая часть архитектурных и перспективных построений", 1743; " Гротески", 1745; " Фантазии на темы темниц", 1745, 1761; " Виды Рима", 1748 - 1778) и теоретические труды по архитектуре (" О великолепии и архитектуре римлян", 1761). В 1764 - 1766 годах по проекту Пиранези в Риме была построена церковь Санта-Мария дель Приорато.

Об авторе:

Клод Никола Леду родился в Дормане, что в Шампани, 21 марта 1736 года. Он занимался у Д.Ф. Блонделя и Л.Ф. Труарда. Начинал Леду с оформления витрин. Его архитектурная деятельность началась в шестидесятые годы. Первые проекты: Pavilion Hosquart (1764–1770), шато в Бенувилле (1768–1775).
Творчество Леду 1770-х годов настолько овеяно влиянием великого зодчего XVI века Палладио, что этот период даже называют палладианским. Слава Леду как выдающегося архитектора началась с 1771 года, когда он построил для мадам Дюбарри элегантный павильон, возбудивший широкий интерес. Затем его имя не сходило с уст парижан в связи с постройкой во французской столице ряда особняков. Успехи Леду способствовали тому, что в 1773 году его назначили членом Королевской академии архитектуры, и он, выполняя поручение Людовика XV, заложил обширный дворец в Лувенсиенне. И хотя заложенный дворец из-за смерти короля был заброшен, его проект обсуждался в широких кругах архитекторов.

В 1772 году следует проект особняка знаменитой в свое время танцовщицы Гимар, построенного на шоссе д'Антен в Париже. Среди прочего Леду разработал «храм Терпсихоры», как называли современники интимный театр танцовщицы, возведенный на участке усадьбы. Театр привлекает внимание как пример интерпретации старинного принципа организации зрительного зала.
1773 год связан со строительством дворца для фаворитки короля Людовика XV, мадам Дюбарри. К разработке проектов сооружения был привлечен Леду. В его замысле внимание привлекают протяженные фасады с коринфскими многоколонными портиками палладианского типа.
Проект грандиозного здания библиотеки в германском Касселе, исполненный Леду в 1776 году, обращает на себя внимание своеобразием широкой композиции. Из проектов общественных зданий Леду выделяется проект здания Учетной кассы.
В 1776 году Леду совершил турне на юг Франции в связи с привлечением его к крупным работам в Экс-ан-Провансе, расположенном недалеко от Средиземноморского побережья.

Еще несколько проектов завершил Леду в конце 1770-х. Это отели мадам Дюбарри в Сен? Врене, Табари, Эспиналь и Жернак.
Но главное событие для Леду не только 1770-х годов, но и всей жизни – проектирование города-мечты. В 1773 году, являясь официальным лицом, он предложил Людовику XVI свой проект идеального города. Утомленный уговорами Леду, король подписывает декрет на строительство города Шо при соляных приисках в провинции Франш-Конте.
Архитектор создает план идеального города, каким он представляется французу второй половины XVIII века, воспитанному на философии Просвещения. Этот город рисуется ему живущим стройной общественной жизнью, в которой нет места социальным конфликтам и несправедливости, в которой сбываются утопические мечты Руссо об идеально естественном и свободном человеке. Поэтому на первый план здесь выдвинуты общественные здания – «Дом братства», «Дом добродетели», «Дом воспитания», – эти торжественно? символические названия словно предвещают язык будущих якобинцев.

Проектируя в городе Шо «Дом садовника», Леду пренебрежительно отбрасывает сентиментальную условность этого модного архитектурного жанра и все вообще традиции современного строительства. На его проекте появляется нечто удивительное: огромный шар, поставленный прямо на землю. Он лишен окон, орнамента, каких бы то ни был членений, – одни только дверные проемы врезаны в его сплошные стены. «Дом директора источников» в том же городе Шо – еще более поразительный для своего времени проект. В монолитный объем цокольного этажа вписывается громадный полый цилиндр, и в эту внутреннюю полость врывается текущий с горы поток.
В своем городе Леду бесповоротно уничтожает традиции старого, феодального ансамбля. Город уже не подчинен королевским резиденциям или дворцам знати: на сцену выходят новые, демократические принципы, основанные на разумной логике и справедливости. Громадная центральная площадь круглой формы стягивает к себе главные общественные здания города. От нее радиальными лучами расходятся улицы, обсаженные деревьями; они вливаются в широкие кольцевые магистрали, также озелененные, описывающие все более и более широкие круги вокруг центральной площади. Дома расположены свободно, со всех сторон окружены пространством и не имеют главного фасада, обращенного к какой? то одной улице, – все фасады равны, одинаково значительны. Леду не позволяет ни одной стене остаться невыразительной служебной плоскостью: все они должны являться архитектурными акцентами, твердо и весомо расставленными в пространстве. Вместо стихийно сложившегося тесного хаоса феодального города возникают стройно организованные перспективы, широкие и просторные, полные света и воздуха. Леду вдохновенно мечтает о гармоничном и естественном обществе, рождающем новое искусство.

Идеальный промышленный город Леду имеет полукруглый план и представляет собой узел торговых и дорожных коммуникаций. Его город олицетворяет идею автономных сооружений, «свободный союз самостоятельных блоков». Он включает орудийную мастерскую, рынок, цехи и дома ремесленников. В этом нет ничего примечательного, но все же здесь мы встречаем идеи, которые позднее будут проповедовать Фурье и Кабе. Особенно это относится к разработанным Леду проектам общественных зданий, развлекательных учреждений и школ по образцу колледжей, описанных Ж.Ж. Руссо в романе «Эмиль». В его общежитиях могут совместно проживать шестнадцать семей. Оикема – это музей, в котором собраны пороки, обличая которые общество призывало народ к добродетелям. Это светские храмы, где проповедуют семейные, материнские и героические добродетели.

52. Творчество А. Гауди

Анто́ ни Пла́ сид Гильем Гауди́ -и-Курне́ т (также Анто́ нио; кат. Antoni Plà cid Guillem Gaudí i Cornet, исп. Antonio Plá cido Guillermo Gaudí y Cornet; 25 июня 1852, Реус, Каталония — 10 июня 1926, Барселона) — испанский (каталонский) архитектор, большинство причудливо-фантастических работ которого возведено в Барселоне.

В семидесятых годах XIX века Гауди переехал в Барселону, где после пяти лет подготовительных курсов был принят в Провинциальную школу архитектуры, которую окончил в 1878 году.

В 1870—1882 годах Антони Гауди работал под началом архитекторов Эмилио Сала и Франциско Вильяра чертёжником, безуспешно участвуя в конкурсах; изучал ремесла, выполняя множество мелких работ (ограды, фонари и т. д.), проектировал также мебель для собственного дома.

Эль-Каприччо (1885)

В Европе в то время наблюдался необычайный расцвет неоготического стиля, и юный Гауди восторженно следовал идеям энтузиастов неоготики — французского архитектора и писателя Виолле-ле-Дюка (крупнейшего в XIX в. реставратора готических соборов, восстанавливавшего Собор Парижской Богоматери) и английского критика и искусствоведа Джона Рёскина. Провозглашённая ими декларация «Декоративность — начало архитектуры» полностью соответствовала собственным мыслям и представлениям Гауди, творческий почерк которого с годами становится совершенно неповторим, архитектура столь же далека от общепринятой, как геометрия Лобачевского — от классической Евклидовой.

Дом Висенс (1888)

В период раннего творчества, отмеченный влияниями архитектуры Барселоны, а также испанского архитектора Марторела, строятся его первые, богато декорированные, относящиеся к раннему модерну, проекты: «стилистические близнецы» — нарядный Дом Висенс (Барселона) и причудливый Эль Каприччо (Комильяс, Кантабрия); также компромиссный псевдобарочный Дом Кальвет (Барселона). Также в эти годы появляется проект в сдержанном готическом, даже «крепостном» стиле — Школа при монастыре Святой Терезы (Барселона), а также нереализованный проект зданий Миссии Францисканцев в Танжере; неоготические епископский дворец в г. Асторга (Кастилья, Леон) и Дом Ботинес (Леон).

Однако решающей для реализации замыслов молодого архитектора оказалась его встреча с Эусеби Гуэлем. Позднее Гауди стал другом Гуэля. Этот текстильный магнат, богатейший человек Каталонии, не чуждый эстетических озарений, мог позволить себе заказать любую мечту, а Гауди получил то, о чём мечтает каждый творец: свободу самовыражения без оглядки на смету.

Гауди выполняет для семейства Гуэль проекты павильонов усадьбы в Педральбесе близ Барселоны; винных погребов в Гаррафе, часовни и крипты Колонии Гуэль (Санта Колома де Сервельо); фантастического Парка Гуэля (Барселона).