Всегда гордился тем, что горец Я.

Как старый горец любит свой Казбек,

Так я люблю все земли и края.

Но, к родине привязанный навек,

Всегда гордился тем, что горец я.

Мне довелось из Волги пить не раз,

Ее красой душа была горда.

Но свой любимый, свой родной Кавказ

Носил в душе повсюду и всегда.

Чуваш, дружа со мною от души,

Мне с табаком протягивал кисет,

Мне русые знакомы латыши, –

Я, раненый, оставил крови след

На их земле, а друг мой умер там,

Склонясь к земле, простреленный, челом.

Жестокой битвы дым по волосам

Полз у меня в окопе под Орлом.

Я по дороге севера бродил.

Любил простор и ширь его степей,

Хлеб дружбы ел и воду дружбы пил,

И все-таки всегда в душе моей

Блестел далекого Эльбруса снег,

Вздымались острые вершины скал.

Поднявший голову седой Казбек

Везде мне чудился, всегда сверкал!

Мне рощи сосен по душе пришлись,

Их смутный шум и свежая хвоя,

Я их люблю, но все-таки всю жизнь

Я горд был тем, что вольный горец я!

Я видел пляски северных степей

И среди них прекрасные встречал,

Но твой, лезгинка, бешеный напев

Сильнее всех в моей душе звучал.

Да, я люблю косматой бурки взлет,

И белый треугольник башлыка,

И стук копыт в горах, когда вперед

Уносит конь лихого седока.

Как горд я вами, милые края,

Коварный враг! Оставь свои мечты.

Чем эту гордость потеряю я

Нет, жизнь скорее потеряешь ты!

Кайсын Кулиев

ЖЕНЩИНА КУПАЕТСЯ В РЕКЕ

Женщина купается в реке,

Солнце замирает вдалеке,

Нежно положив на плечи ей

Руки золотых своих лучей.

Рядом с ней, касаясь головы,

Мокнет тень береговой листвы.

Затихают травы на лугу,

Камни мокрые на берегу.

Плещется купальщица в воде,

Нету зла, и смерти нет нигде.

В мире нет ни вьюги, ни зимы,

Нет тюрьмы на свете, нет сумы,

Войн ни на одном материке...

Женщина купается в реке.

Кайсын Кулиев

***

Речь горцев не цветиста, а сурова,

Их разговор бесхитростен и прост

Настолько, что боюсь я вставить слово,

Как конь боится выскочить на мост.

Здесь говорят, не повышая голос,

Неприхотлив крестьянский разговор,

Но слово совершенно, словно колос,

Бесхитростно, как каменный забор.

Тревожит рассуждающих не вечность,

Не старый спор: что истина, что прах?

И в речи их нет слова «человечность»,

А просто человечность в их словах.

Течет неприхотливая беседа,

И тем бывает речь омрачена,

Что ночью телка пала у соседа,

Что нет кормов, и далека весна.

И о насущном хлебе вновь заходит

Речь горских мудрецов, и речь сама

Родной землею пахнет и походит

На их нелегкий хлеб и на корма.

Я не вступаю в споры-разговоры,

Мне все равно, кто прав и кто не прав,

Мне сладко просто слышать речь, в которой

И доброта хлебов, и мудрость трав.

Сафар Макитов