ГЛАВА № 15

2001-05: ПРЕДРЕКАЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Теперь, когда Soulfly существовала уже несколько лет, меня часто спрашивали, соберется ли когда-нибудь снова старый состав Sepultura со мной, Иггором, Андреасом и Паоло. Меня до сих пор об этом спрашивают. Они не перестают об этом спрашивать! Так вот мой ответ, раз и навсегда, отражающий то, что я чувствую, когда пишу эти слова.

Во-первых, у меня нет проблем по части воссоединения с этими парнями. Мне хотелось бы сделать это ради фэнов, которые хотят это увидеть, и для моих детей, которым тоже хотелось бы увидеть оригинальный состав. Проблема в том, что остальные участники от этого отказываются. Несколько раз Андреас сказал, что я продолжаю поднимать этот вопрос, но это не так. Я не поднимаю эту тему, но меня спрашивают об этом, поэтому я вынужден с этим мириться. Если честно, этот вопрос достал меня после всего, что я говорил, поэтому я не собираюсь пытаться это реализовать.

Вообще-то я пытался осуществить это в 2010-ом. Я позвонил Андреасу, и мы немного поговорили об этом. Хороший получился разговор. Он сказал, что с радостью бы это сделал, и это было клево, но потом так из этого ничего и не вышло.

Промоутеры все время спрашивают об этом Глорию. Кроме того, они делают очень неплохие предложения, к примеру, что мы можем выступить хедлайнерами на том или на ином фестивале. Могло бы получиться нехилое шоу, знаешь ли. Люди знают, что мне хотелось бы сделать это ради фэнов, просто чтобы показать людям, как хороша была эта группа. Да и весело было бы сыграть эти песни с остальными парнями. Это могло бы воскресить в памяти кое-какие воспоминания. Но сейчас я немного отошел от этого. Если это случится, значит случится, если нет, значит нет. Сейчас это уже не в моих руках.

Между тем, у меня была работа, в частности, четвертый альбом Soulfly, который я хотел назвать «Prophecy». В силя ряда причин в этот раз была другая атмосфера. Во-первых, я поехал за границу за вдохновением. На гастролях в поддержку «3» я побывал в Сербии. Мы отыграли мясное шоу на стадионе в Белграде перед 4 000 фэнов. Им очень понравился мой материал. Мы познакомились со многими людьми, а Кристина, дочь Глории, даже начала встречаться с сербским парнем.

После этого Кристина начала проводить много времени в Сербии, а потом и вовсе перебралась туда. Она пригласила нас приехать и потусить с ними, и я прилетел туда с Глорией и встретился со многими музыкантами, к примеру, группой Eyesburn, которая мне очень нравилась. Это было очень непохожее на другие сочетание регги и метала, немного похожее на Bad Brains, и они выпускали подпольные компакты. Они были очень хорошей группой, но по какой-то причине не были популярны. Их вокалист Койот играл на тромбоне, и у них был уникальный дух.

Когда мы вернулись домой, я сказал Глории, что хочу записать с ними песню в стиле метал-регги, сочетая оба стиля, просто чтобы посмотреть, что из этого получится. Мы договорились записать песню в Сербии в следующий раз, когда вернемся, поэтому написали песню, а они написали свои партии, и мы вылетели в Сербию и провели целую неделю в репетициях. Мы написали песню от начала до конца и назвали ее “Moses”, потому что это была духовная песня. В студии была отличная атмосфера.

У Койота был дядя, профессор музыки в университете Белграда, и он знал обо всех старинных средневековых инструментах, поэтому мне было очень любопытно познакомиться с этим парнем. Мы привезли его в студию. У него с собой были очень старые волынки с запахом старой кожи, а еще у него были очень странные старинные флейты. Я уговорил его сыграть на них, думая о том, как бы мне добавить его инструменты к своим новым трекам.

Я приехал домой из Сербии со множеством записанного материала, и это значительно обогатило альбом. Я считал, что таким образом отлично записывать пластинки: ты создаешь костяк альбома в Америке, а потом берешь основные треки, едешь куда-нибудь и добавляешь остальные инструментальные партии к ним, вне зависимости от того, где ты находишься. Этот концепт стал фирменной фишкой Soulfly, и с тех пор я всегда его использовал. Это делает группу более экзотичной.

Я хотел пойти в этом направлении, потому что смотрел на Soulfly как на другой тип метал-группы. Мы не собирались быть очередной метал-группой на районе. Мы планировали, что у нас будет другая атмосфера и звучание. Soulfly продвигает метал дальше, чем он заходил ранее. Мы ездим в страны, куда метал еще не дошел, мы сталкиваем его с различными звуками и смотрим, что получается. Наша миссия расширить звучание началась еще там, в Сербии.

У меня появилась совсем новая группа для «Prophecy», потому что Марсело, Рой и Майки ушли одновременно. Проблема была в том, что мало-помалу они сделали то, что делают все музыканты: они потеряли голову от денег, и хотели получать все больше и больше. Я сказал им: “Эй, это не Sepultura. Мы еще не получаем таких денег, и я реально не могу позволить, то, чего вы по-вашему стоите. Мне нравится, что вы рядом, но если вы считаете, что где-нибудь сможете получать больше, идите и получайте”. Все было так просто. И они ушли.

Для меня это было серьезно, потому что теперь я снова остался один, и мне пришлось создавать новую группу с нуля. Это было неприятно, но один из положительных результатов в том, что я нашел Марка Риццо, это был невероятный гитарист, черт побери. Он только ушел из Ill Nino, и, думаю, Глория вышла на него через Roadrunner. Это было весело: помню, как видел Ill Nino перед шоу, они все отжимались, что мне казалось диким. Их гримерка выглядела как тренажерка, они все были сильными парнями. Это было что-то вроде школы гладиаторов или типа того.

Мы с Марком стали очень хорошими друзьями, и мы близки с ним до сих пор. Он был гитаристом, которого я мечтал найти всю свою жизнь. Забавно: Марк обычно носил на сцене рюкзак, и никто не знал, что в нем. Это был его большой секрет. Люди всегда старались добраться до него, чтобы он рассказал им, что в нем. Он отдал его фэну несколько лет назад и сказал, что с него хватит, но он до сих пор никому не говорит, что в нем было.

Марк защищал меня на людях несколько раз, что я очень ценил. Я помню, однажды участник его старой группы Ill Nino почему-то болтал обо мне разную херню. Это произошло живьем на сцене, где этот парень говорит, что Soulfly - рок-звезды и что нас интересует только шумиха и ажиотаж, и мы ни с кем не тусим. Как-то ночью Марк ввязался в драку с этим парнем и очевидно выбил из него дурь. Приехала полиция и спросила, что случилось, и когда Марк объяснил, они сказали: “Окей, кажется, теперь все разрешилось”, и тупо уехали!

Марк Риццо: “Я впервые встретил Макса в 2003-ем, когда мы начали запись пластинки «Prophecy». Наша музыкальная связь проявлялась в том, что я был большим фэном работы Макса в Soulfly и Sepultura. Я пришел в Soulfly, уже зная, как играть многие его песни. Мы дополняли друг друга, потому что у нас отличный симбиоз ритм и соло-гитары – очень в духе классической школы трэш-метал”.

На запись этого альбома вернулся и Джо Нунес. Я сказал Джо: “Ты - моя семья, возвращайся. Я знаю, чего от тебя ожидать – я знаю, что ты роняешь палочки, но вернись в племя”. Потом мы взяли нового басиста Бобби Бернса, который играл в группе Primer 55. Мы знали его по Оззфесту. На него повлияли многие панк-группы, и я знал, что для гитары будет хорошо иметь всех этих разных парней на борту.

Так что теперь мы стали совсем новой группой, и в результате «Prophecy» получился отличным альбомом. Это до сих пор одна из моих любимых пластинок Soulfly. В ней есть то, что я люблю, начиная с самой обложки - это Лев Иуды, нарисованный французским художником, у которого было несколько различных изображений львов, чтобы мы могли выбрать из них желаемый. Это образ регги, и насколько я знаю, он никогда не использовался в метале. Регги – это моя вторая любимая музыка после метала, и я часто думаю о записи совместного альбома, но он должен быть очень качественным, поэтому мне потребуется немало времени, чтобы подобрать нужных людей, возможно из Ямайки, и сделать все как надо. Я немного подожду и сделаю это, когда стану чуть старше. Это определенно есть у меня в мыслях.

Новые песни были великолепны. Мне нравились “Living Sacrifice” и “Mars”, это фламенко-джем, который Марк сыграл в студии. Я увидел, как он сидит там, играя все эти фламенковские вещи, и сказал, что мы должны это записать, потому что это звучит чертовски потрясающе. Так здорово, что он может играть во всех этих различных стилях. Могу ли я так играть? Черт возьми, нет! Это слишком сложно и требует больше внимания, чем я могу себе позволить.

Дэвид Эллефсон, который был сооснователем Megadeth в 1983-ем, и который снова играет в группе, но отсутствовал в Megadeth в то время – сыграл на басу на «Prophecy». Мы хотели оставить Эллефсона в группе, но не могли себе его позволить. И все же он определенно отличный парень, и он дал жару в тех песнях, где сыграл. Мы сняли с ним видео «Prophecy», и пару недель поиграли с ним. Фэнам он очень понравился, и некоторое время даже чувствовался налет супергруппы. Он такой замечательный басист, мне очень нравилось играть с ним. Заметно, когда ты играешь с профессионалом, а он всегда был профи – настоящим музыкантом.

Дэвид Эллефсон: “В начале 2003-го мое имя предлагалось Soulfly в качестве потенциального басиста. Я пошел посмотреть на них в Марки в Темпе, штат Аризона. Они оказались очень хороши. Я сказал Глории, что буду счастлив записаться с ними, если возникнет такая необходимость, и она решила, что Бобби Бернс и я оба сыграем на следующем альбоме «Prophecy». Это был очень веселая сессия, и с Максом было очень здорово играть.

Этот альбом был практически самой расслабленной метал-сессией, в которой я принимал участие. Он не диктовал мне партии баса. Он нанял меня для того, чтобы делать то, что я умею, и дал мне полный контроль над всем. У меня была абсолютная свобода в басовых партиях и он был очень креативен с ними. Они получились очень тяжелыми, и между нами было отличное музыкальное родство и братство. Мы очень хорошо поиграли вместе”.

Мы сняли видео “Prophecy” с Эллефсоном аж в резервации Навахо на Моньюмент-Вэлли, и оно получилось потрясающим, одно из лучших видео, которое я делал. Оно полностью вобрало в себя дух этого места: картинка изумительна. Навахо встретили нас с распростертыми объятьями и разрешили пойти туда, куда туристам обычно вход закрыт, потому что это священная земля. Вождь всей Навахо-нейшен был там, он фэн Soulfly, и дал нам свое разрешение. Мы получили несколько кадров танцоров Навахо, танцующих на видео танец воинов.

В особенности, “Prophecy” был тяжелым альбомом, и стал началом моего возвращения к трэш-металу старой школы. На нем много тяжелых песен, включая кавер на “In The Meantime” Helmet, одну из моих любимых групп.

Людям очень понравился “Prophecy”, но я хотел играть еще тяжелее, так что в этом направлении я и отправился со своим следующим альбомом. Он вышел довольно скоро – всего полтора года спустя. Я сказал Марку: “Давай сделаем его по-настоящему клевым! ” Я хотел вернуть Soulfly статус одной из самых тяжелых групп планеты.

Через некоторое время в 2004-ом мы компилировали DVD для Roadrunner под названием «The Song Remains Insane», который вышел в марте следующего года. На нем было несколько видеоклипов и документальный фильм о Soulfly, который по сути был историей Soulfly до настоящего времени. Однако его довольно быстро скомпилировали: у нас не было на него достаточно времени. Парень, который сделал его, был очень клевым, но требовалось больше научной основы, чтобы фильм получился по-настоящему глубоким. Он получился неплохим.

Теперь я вспоминаю 2004-ый, и хотя мы были заняты и много путешествовали, я помню этот год в основном из-за печальных событий, которые произошли ближе к его концу. Мы планировали последующий “Prophecy” альбом, и в декабре мы были в Солтмайн Стьюдиос в Фениксе, записывая гитары. Я помню, что уже написал песню “I And I”, которая мне нравилась тем, что когда она переходит в быструю часть после вступления, я пою: “Ооо! ” как Том Воин из Celtic Frost. Это была идея Джо Нунеса, чтобы это был метал до мозга костей.

Я пришел домой из студии 9 декабря 2004-го, и когда я зашел домой, Глория сказала мне: “Ты слышал, что произошло прошлой ночью с Даймбэгом? ” Я сказал нет, и она рассказала, что некоторые участники и дорожники Damageplan были ранены и убиты.

Я такой: “Что? Погоди, это ведь не может быть правдой”. Но очевидно маньяк на шоу Damageplan в Огайо открыл огонь и всех их убил. Потом, спустя несколько часов мы узнали, что Даймбэг мертв. Некоторые из дорожной команды получили ранения, но остались живы. Я до сих пор не могу в это поверить.

У меня остались теплые воспоминания о Даймбэге. Я много тусил с ним, когда Sepultura и Pantera вместе гастролировали в 90-х. Он обычно приходил в наш автобус и пил с нами виски “Black Tooth”. Мы часто вместе нажирались. Я смотрел на Pantera после пары стаканов, и он была чертовски великолепной. Не знаю, как мы все не сдохли от отравления алкоголем – в том туре было так много бухла. Настоящее безумие.

Затем я снова гастролировал с ним, когда был уже в Soulfly, тогда я уже не слишком много тусил, но Даймбэг по-прежнему пытался уговорить меня хлопнуть с ним пару стаканчиков в 11 утра по дороге на площадку. Я ему: “Чувак, нам же сегодня вечером выступать! ”, а он: “Да насрать, давай лучше выпьем! ”

Я помню, как мы были в Миннеаполисе или где-то там, и у меня был день рождения, так что у всех был выходной, и мы все сидели в баре. Даймбэг дал мне стодолларовую купюру со своим автографом. Затем он пришел в бар в своих ярких зеленых камуфляжных штанах и сказал: “Я знаю, что ты постоянно носишь камуфляжные штаны, поэтому принес их. Они очень ядрено зеленого цвета! Я не знаю, понравятся они тебе, и будешь ли ты их носить, но мне они показались очень необычными”. Это было очень мило с его стороны. Он определенно был хорошим парнем. Я никогда не видел, чтобы он с кем-то дрался. Он всегда был в хорошем настроении, на подъеме и готовый тусить. Я был реально шокирован, когда узнал о его смерти.

Что дико, так это что у него в группе играл брат Винни Пол, как Иггор был со мной в Sepultura, и теперь он снова со мной в Cavalera Conspiracy. Не могу и представить, как Винни справляется с потерей своего брата, застреленного прямо у него на глазах. Должно быть это очень тяжело.

Я никогда не думал о собственной безопасности. Я знал, что нечто подобное могло случиться и со мной, потому что многие до сих пор бесятся по поводу моего ухода из Sepultura, и мог найтись какой-нибудь псих, который мог бы в меня выстрелить. Но нельзя позволить страху захлестнуть твою жизнь. Если это случится, то я ничего не смогу с этим поделать. Я не могу прятаться от мира. Ты должен продолжать делать то, что делаешь.

Буквально на следующий день 10 декабря мы получили ужасные новости из Сербии. Нам позвонила Кристина и сказала, что ее сын Моисей, то бишь мой правнук, только что умер. Это известие обрушилось на нас как снег на голову. Это было очень дико. Вечером он лег спать, а на утро взял и не проснулся. Этому так и не нашли медицинское объяснение, но они возможно считали это результатом очень редкой инфекции, которая у него была. И все же он был идеально здоровым: все это было таким трагичным. Это реально шокировало нас.

Из-за этих трагедий я решил назвать следующий альбом «Dark Ages». Мы и в самом деле вступили в эпоху Средневековья с этими двумя смертями. Это время остается самым черным периодом моей жизни, и «Dark Ages» по этой причине звучит именно так. Он негативен, но все такой же мощный, и мое имя, как и музыка очень агрессивны и мощны. Я снова хотел играть быстрый трэш-метал, вот так мы и записали такие песни, как “Frontline”, “Babylon” и “Carved Inside”.

Это было здорово, несмотря на мою печаль. Казалось, что это та музыка, которую я хотел играть. Это был стиль музыки, который я любил и музыка, которую я решил играть в ранние дни Sepultura, потому что именно с ней я чувствовал себя самым счастливым. Я до сих пор люблю этнический метал, который мы сыграли на «Roots» и в ранние деньки Soulfly, но «Dark Ages» для меня был способом показать, что старина Макс вернулся – тот Макс, что писал песни в ранние деньки Sepultura.

Одна из песен, “Corrosion Creeps”, была посвящена Чаку Шульдинеру из Death, который умер в 2001-ом. Мне так и не выпала честь встретиться с Чаком лично, но мы с ними были друзьями по переписке в ранние деньки Sepultura. Вообще-то мы много писали друг другу, обменивались футболками и демками. Откровенно говоря, первый раз я услышал слово “Sepultura” за пределами Бразилии именно на первом альбоме Death «Scream Bloody Gore», который вышел в 1987-ом, примерно во время нашей второй пластинки «Schizophrenia». В благодарностях к компакту Чак писал: “Спасибо Максу и Sepultura”, и увидев это, мы с Иггором начали скакать по всему дому в Белу. Это вызвало у нас такую бурю эмоций.

Этот альбом до сих пор остается одним из моих любимых альбомов в жанре дэт-метал, а открывающий рифф к “Corrosion Creeps” почти точь-в-точь песня Death. Написав ее, я сказал: “Зацени эту вещь, она звучит почти точь-в-точь как рифф Чака Шульдинера! ” Мы даже называли ее “the Death song”, пока она не получила соответствующее название. Она такая невеселая, с корнями дэт-метал.

Мой пасынок Ричи появляется на песне “Staystrong”. Я хотел дать ему еще одну возможность после “Tree of Pain” на альбоме «3». Теперь он стал сильнее, у него развился более мощный голос, и он проделал отличную работу. Еще одним гостем был Билли Милано, который исполняет песню “Molotov”. В свое время я был большим фэном Stormtroopers Of Death, и встретил Билли на одном из наших шоу в Техасе, где он сейчас живет, и у меня появилась идея, чтобы он спел песню с нашим русским другом Полом Филипенко из группы FAQ.

Мы не могли заполучить Билли в студию, потому что он был слишком далеко, а запись нужно было закончить. Я слышал, что Bad Brains однажды сделали это, когда их вокалист H.R. сидел в тюряге. Так они записали его вокал по телефону! Мы сделали то же самое. Билли тоже написал отличный текст – совсем не тот обычный саркастичный материал, который он обычно пишет. Он очень позитивен, рассказывая о том, что жизнь – это путешествие.

Я тоже собирался в путь – по сути их было много. Я хотел расширить идею путешествия в разные страны и другие культуры и привнести их музыку в Soulfly. Я поехал в Россию и записал все эти струны, чтобы использовать их на альбоме. Пол приехал и сыграл свою партию, а потом я поехал во Францию, где мой друг из даб-бэнда наложил акустические гитары на инструменталку “Soulfly V”. Получилось отлично.

Затем я поехал в Турцию и записался на цифровой магнитофон внутри огромной мечети. В то время мечеть находилась на реконструкции, и удары по стенам звучали как колокольчики, когда метал ударялся о метал и создавал большое эхо. Все вместе это звучало просто потрясно. Я хотел найти кое-каких музыкантов для записи, но за те три дня, что мы с Глорией были там, я никого не смог найти, и мы гуляли по Стамбулу и наслаждались своим визитом. Записав звук мечети, я понял, что получил то, ради чего приехал. После этого мне не нужно было искать никаких музыкантов. Я использовал ее в песне “Touching The Void”.

Когда Монте Коннер услышал «Dark Ages», он позвонил мне и сказал: “Какого хера вы там делали? Этот альбом такой тяжелый. Я могу поставить его в один ряд с «Arise» и «Point Blank», и он будет таким же тяжелым, как и любой из них”. Он понравился Монте, и Roadrunner выпустили его в 2005-ом с потрясающей обложкой Майкла Велана.

Наконец я познакомился с Майклом, когда мы выступали в Нью-Йорке в том же году. Я никогда не встречал его раньше, даже в старые деньки Sepultura. Мы все делали по телефону. Он сказал, что ему не посчастливилось увидеть Sepultura, но он с радостью посмотрел на Soulfly. Если подумать, он сыграл важную роль в моей карьере, потому что благодаря ему Sepultura отличалась от остальных метал-групп.

«Dark Ages» удался на славу. Он стал последним альбомом Soulfly, который вышел до того, как iTunes и файлообменники захлестнули мир. По сей день я считаю его лучшим из альбомов, записанных Soulfly. Люди говорят мне: “Чувак, я так рад, что ты вернулся к по-настоящему агрессивному металлу”. Поверьте мне на слово, я должен был это сделать.