Января, воскресенье

В воскресенье мы с Гарри, Роном и Джинни встретились на Диагон-аллее, где нас ждал зарезервированный столик в одном ресторанчике. Особого повода не было, просто мы решили как-то разнообразить свой досуг и вкусно поесть.
Мы поделились всеми важными новостями, обсудили процесс подготовки к свадьбе Гарри и Джинни, пошутили над Роном, сообщившим, что не скажет нам имя новой подружки, и я решила, что пришло время начать осуществление Плана.
- Ох, нужно будет еще зайти сегодня в библиотеку – поработать над дипломом, - сказала я невзначай.
- Гермиона, ты как всегда! – воскликнул Рон, - Мы с Гарри еще даже не придумали тему.
- Но ведь уже конец января! – сказала я возмущенно.
- Вот именно, - согласилась со мной Джинни, - я говорю им тоже самое. Но разве этим лентяям что-нибудь объяснишь? Нет. Они с удовольствием машут палочками на занятиях, отбиваясь от воображаемых противников, но когда нужно подумать головой – заставить их работать практически невозможно.
- А напомните мне, что вам нужно сделать для диплома? – спросила я, прекрасно зная ответ.
- Взять какое-нибудь старое нераскрытое дело, и поработать над ним. Попытаться выяснить новые обстоятельства, или выдвинуть свою версию, кто виновен, а кто нет, - ответил Гарри, - постараться воспользоваться всеми приобретенными за время учебы навыками и написать подробный отчет. На самом деле, главное – это вторая часть. Никто не ждет, что мы действительно раскроем что-то, над чем бились лучшие умы Британии.
- Ну да, ну да, - ответила я, - хотя это должно быть интересно.
Друзья пожали плечами – для них это давно стало рутиной.
- А вот если бы вам действительно удалось раскрыть какое-то дело, - мечтательно произнесла я.
- Да, это было бы круто, - согласился Рон, - но очень маловероятно.
- К тому же мы еще не выбрали дело, - заметил Гарри, - это не так просто, как кажется.
- Ну не знаю… - протянула я, - да возьмите хотя бы что-нибудь, связанное с Волдемортом.
Друзья взглянули на меня с интересом.
- Например… - я сделала вид, что задумалась, - ну, просто так, навскидку: попытайтесь доказать невиновность профессора Снейпа.
Рон задумчиво нахмурился, на лице Гарри было написано любопытство. Джинни сжала ладонь Гарри:
- По-моему, это отличная идея, - сказала она, - ты давно говорил об этом.
- Да, - согласился Гарри, - идея действительно интересная.
- Это было бы круто, - поддержал друга Рон, - особенно если бы нам это удалось.
- Я совершенно уверена в ваших силах, - заверила их я, - тем более, здесь есть некая личная заинтересованность. Вы будете прилагать вдвое больше усилий не только ради хорошего диплома, но и для восстановления справедливости.
Гарри, Рон и Джинни дружно закивали, а я улыбнулась.

24 января, понедельник

В понедельник согласно моему ежедневнику, я должна была встретиться с профессором Снейпом. Он еще не знал об этом, но ему предстояло узнать. Я посмотрела расписание, и с удовлетворением отметив, что через десять минут у него должна была закончиться лекция, направилась к аудитории, где он был.
Лекция подошла к концу и из аудитории начали выходить студенты. Многие из них с интересом поглядывали на меня, некоторые начинали шептаться и даже хихикать. Я высоко подняла подбородок и сделала каменное лицо.
Последним из аудитории вышел профессор, заметив меня, он произнес:
- Изображаете памятник, мисс Грейнджер? Вы правы, недостаток декоративных элементов в этой постройке просто вызывающ.
- Я хотела поговорить с вами, сэр, - ответила я без тени улыбки.
- У вас одни разговоры на уме, - сказал профессор и пошел по коридору.
Я поспешила за ним.
- Это касается проекта с Мерлинс колледжем, сэр.
- Предсказуемо.
- Я думаю, что я могу в нем участвовать, профессор.
Снейп посмотрел на меня краем глаза.
- В самом деле? Хм, ну, конечно, можете.
- Правда? – с надеждой в голосе спросила я.
- Нет! – рявкнул он, резко остановившись и уставившись на меня.
- Но, сэр, - жалобно начала я.
- Я уже объяснил вам свою точку зрения по этому поводу. Как мне показалось, вы со мной согласились.
- Я была слишком шокирована, чтобы отреагировать адекватно, - ответила я сухо.
- Примите мои сожаления. Недостаток самоконтроля действительно угнетающая вещь.
С этими словами он отвернулся от меня и пошел дальше по коридору. Но я не собиралась заканчивать разговор.
- Кеннет не такой дурак, чтобы снова нападать на меня. Тем более, можно сделать так, чтобы мы оказались в разных группах, и тогда мы с ним почти не будем видеться.
Однако профессор игнорировал меня, и я начала злиться.
- Я не понимаю, чем вызвана такая забота о моей безопасности, - язвительно проговорила я, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы.
- Простите, мисс Грейнджер, но такая уж у меня несносная натура, - как будто действительно сожалея, сказал профессор, - постоянно беспокоюсь о жизнях своих беспечных студентов.
- Но вам же на самом деле на меня плевать! – воскликнула я отчаянно.
- Рад, что у вас сложилось такое впечатление, - ответил Снейп безразлично.
Я остановилась, прижав ладони к щекам.
- Вы просто невыносимый человек! – выкрикнула я ему вслед, - Почему вы не можете просто поговорить со мной?
Снейп на ходу пожал плечами, даже не соизволив остановиться.
- Как же я от вас устала, - прошептала я, - как устала…

12 февраля, суббота

Три недели прошли как во сне. Я погрузилась в депрессивное состояние, проводила дни в библиотеке, иногда выбираясь из нее, чтобы сходить на лекцию и иногда – пообедать. Каждый четверг я приносила профессору Снейпу отчет о проделанной работе, который он молча изучал, и, сделав сухие комментарии, возвращал мне с сообщениями о том, что мне нужно сделать за последующую неделю.
Для меня эти встречи были довольно мучительными – по какой-то причине каждый раз, выходя из аудитории, я чувствовала себя самым несчастным человеком на земле, хотя должна был радоваться, ведь мне удалось, наконец, наладить чисто профессиональные отношения с профессором.
Плохо было всё. Убедить профессора Питч в том, что я могу участвовать в проекте с Мерлинс колледжем я не сумела. Декан твердо стояла на своем, говоря, что позволит мне это только если получит согласие моего научного руководителя. При этом она с долей ехидства добавляла, что если бы моим руководителем была она, такого, конечно же, не произошло бы… Я и сама порой думала, что было бы лучше, если бы я не решила писать диплом по ядам, если бы не узнала правду о профессоре Снейпе, и если бы не скучала по тем временам, когда работала в лаборатории с профессором Вейнсом.
Я честно старалась не печалиться о прошлом, и, как советовала Клаудия, жить настоящим, но это настоящее было настолько безрадостным, что получать от него удовольствие смог бы только мазохист.
Кстати, о Клаудии, она всячески старалась меня поддержать. Я не знаю, что ей было известно, как много она поняла, и как много – нет, но её поведение особенно в последнюю неделю было весьма приятным. Не слишком навязчивым, но поднимающим дух.
- Дракончик-Гермиончик! – воскликнула она, влетая в нашу комнату после обеда.
- Умоляю, Клаудия…
- Гермиона Джейн Грейнджер! – притворно строго произнесла подруга и плюхнулась на мою кровать. - У меня для тебя радостная новость!
Я выжидательно посмотрела на нее. Она спрятала руку за спину и сказала:
- Крэкс! Пэкс! Фэкс!
И с этими «волшебными» словами, извлекла из-за спины два билета.
- Это билеты в театр! Джейсон приглашает нас.
- Нас? – уточнила я.
- Да. Он заметил, что ты в последнее время выглядишь какой-то несчастной, и решил пригласить нас обеих в театр. Ты рада?
- Ну, вообще, да, - ответила я, разглядывая билеты. – Только я ни разу не слышала о такой пьесе – «Ужасно большое приключение». О чем это?
- А то я знаю! – ответила Клаудия, и побежала искать, что надеть.
Я в последнее время стала не слишком избирательна в одежде - черные мантии стали моими постоянными спутниками. В них я чувствовала себя уверенно и незаметно. Но Клаудия, конечно, не собиралась позволить мне идти «чёрти как».
- Из-за этого мешка не видно твоей фигуры! Если бы у тебя была хотя бы модная мантия, то я бы разрешила тебе идти в черном. Всё-таки, это стильный цвет и тебе каким-то образом идет. Но в ЭТОМ, - она указала на мантию, в которой я была, - только и можно, что рыться в доисторической пыли библиотеки.
- Я не пойду как последняя дура в платье, - заявила я, - никто не ходит в театр в платье, все ходят в мантиях. Это элементарный этикет.
Клаудия закатила глаза.
- Ну ладно, давай попробуем заколдовать то, что есть.
Она поставила меня у зеркала и начала махать палочкой. Сначала мантия сузилась в талии, почти не позволяя мне дышать. Чтобы ткань не морщилась, Клаудия наколдовала лишних пуговиц и чуть подправила силуэт. Затем подруга «оптимизировала длину», к моему большому облегчению не укоротив наряд, а наоборот, сделав длиннее – настолько, что подол немного влачился по полу. Или, если говорить словами Клаудии, у мантии появился модный в этом сезоне шлейф.
- Так, и такой ворот сейчас не носят. Давай сделаем стоечку.
Я безразлично пожала плечами.
Закончив с моим нарядом, Клаудия отошла в сторонку и взглянула на меня.
- Нет, так не пойдет. Надо как-то все это оживить. Например…
Она достала из шкафа нечто белое. При ближайшем рассмотрении это оказался белый воротничок, который она надела на меня так, что только его край торчал из-под черного воротника-стойки. Я хмыкнула.
- И манжеты, конечно, - произнесла она, надев мне на руки белоснежные манжеты, которые теперь знакомо выглядывали из-под черных рукавов.
Я хмыкнула еще раз, затем широко улыбнулась.
- А еще можно надеть шелковую накидку, и она будет классно развиваться, когда ты будешь идти, - сообщила Клаудия, и я рассмеялась в голос.
- Ты чего? – изумленно спросила подруга.
Но я не могла остановить смех. Сквозь приступы хохота, я произнесла:
- Я… я лично знаю дизайнера…
- Ты знаешь Пенелопу Паркинсон? – удивленно и с ноткой восхищения спросила Клаудия, и я засмеялась еще громче.
- И её тоже, - ответила я, уже плача от смеха.
- Гермиона, ты меня пугаешь, - растерянно произнесла моя подруга, - если как справляться с депрессией, я представляю, то как успокаивать истерику…
- Ты не понимаешь… - проговорила я, понемногу успокаиваясь, - так одевался профессор Северус Снейп, декан факультета Слизерин, на котором училась Паркинсон.
- Серьезно? Так вот откуда она взяла все эти идеи для новой коллекции!
- Вероятно.
Я, наконец, отсмеялась, и снова встала перед зеркалом.
- Ну вот, ты весь макияж размазала, - пожурила меня подруга, поправляя на моем лице карандаш и помаду.
- А теперь давай придумаем, в чем я на самом деле пойду, - сказала я, любуясь на собственное отражение.
- Но почему не так?
- Я не могу идти в костюме профессора Снейпа, сегодня не Хэллоуин!
- Это не «костюм Снейпа», это модный костюм. Который, правда, превратится обратно в черный мешок после… - Клаудия посмотрела на часы, - полуночи.
- А карета – в тыкву, а кучер – в крысу… - пробормотала я.
Вдруг в дверь постучали. Это был Джейсон.
- Пойдемте скорее, начало меньше, чем через полчаса, - сказал он, - Гермиона, отлично выглядишь!
- Спасибо, - ответила я, смутившись, - но мне нужно переодеться.
- Зачем? – удивился Джейсон.
Клаудия, вместо ответа, просто покрутила пальцем у виска.
- Ты не видишь, на кого я похожа? – спросила я.
Ведь Джейсон учился в Хогвартсе, он не мог не видеть.
- На девчонку с обложки Ведьмополитена, который Клаудия читает вместо того, чтобы разговаривать со мной? – вопросительно произнес он.
- Нет! Я похожа на профессора Снейпа.
Джейсон замер. Затем рассмеялся.
- И правда, что-то есть, - произнес он, - но настолько отдаленное, что это не может быть поводом для опоздания в театр. Всё, надевайте накидки, шарфы, или что у вас там, и выходим!
Я пыталась сопротивляться, но Клаудия и Джейсон почти силой вытолкали меня за дверь. В моем сознании теперь билась только одна мысль: «Только бы Снейп меня не увидел!».
Но небеса вновь решили посмеяться надо мной. В фойе театра, едва успев сдать теплые вещи в гардероб, мы увидели группу преподавателей. Там были профессор Оливье с женой, профессор Истленд, профессор Спациани с каким-то толстеньким темноволосым мужчиной, профессор Маринеску – отец Клаудии – ну и, конечно же, профессор Снейп в обличии профессора Вейнса. Я неверяще покачала головой. Как так могло случиться, что они пришли на представление именно в тот день, когда на него пришли мы, именно в тот день, когда я была одета как Снейп?
Но у меня еще была надежда, что нам не придется подходить к профессорам, и мы останемся незамеченными. Однако, Клаудия замахав рукой отцу, радостно мне сказала:
- Джейсон и для папы билет купил, но папа решил идти не с нами, а со своими коллегами. Вон их сколько собралось! Пойдем, подойдем, поздороваемся.
- Может, не надо? – прошептала я.
Но подруга, таща под руку Джейсона, была уже на полпути к преподавателям. Я поплелась следом, надеясь всё же остаться незамеченной.
Клаудия, от имени нас троих, поприветствовала профессоров и их спутников, и те дружным хором ответили на приветствие. Я пока пряталась за спиной подруги, выглядывая из-за ее плеча, чтобы наблюдать за Снейпом. Тот, кажется, сперва действительно не заметил меня, но потом его цепкий взгляд замер на мне, и я поняла, что дальше скрываться глупо. Гордо подняв подбородок, я сделала шажок вправо, так, что меня теперь было видно в полный рост. Другие не обратили на это внимание, но вот профессор Снейп, который не отрывал от меня взгляда, смотрел с нескрываемым интересом. Он посмотрел мне в глаза с усмешкой на губах. Я надменно вздохнула и посмотрела куда-то в сторону.
- Мисс Грейнджер, - определенно веселясь произнес Снейп, подходя ближе ко мне, - вы выглядите сегодня просто… очаровательно.
- Это заслуга Клаудии, - ответила я, - Оказывается, подобный наряд – писк сезона. Модель была разработана модным дизайнером Пенелопой Паркинсон. Возможно, вам знакомо её имя.
Я не смогла сдержать улыбку, сказав это, и профессор Снейп совершенно беззлобно ухмыльнулся.
- Не уверен, что слышал когда-либо подобное сочетание имени и фамилии, - ответил он иронично, - но общий облик оставляет очень интригующее впечатление.
- Интригующее – не то слово, - отозвалась я.
Вдруг раздался удар гонга, оповещающий о том, что до начала спектакля осталось две минуты, и мы все поспешили в зал. Наши места оказались с профессорскими на одном ряду. Сначала к своим прошли все профессора со своими спутниками – завершал процессию Снейп, затем должны были садиться мы. Но Клаудия вдруг присела прямо в проходе, сообщив, что у нее что-то случилось с застежкой на туфле. Джейсон тоже задержался, предлагая помощь. Мне пришлось пройти к своему месту и сесть рядом с профессором Снейпом. Застежка Клаудии на удивление быстро починилась, и она села рядом со мной. Наконец, свое место занял Джейсон, и как раз вовремя, потому что в зале погас свет, и все направили свое внимание на сцену.
Спектакль длился полтора часа без антракта. История рассказывала о том, как совсем молодая девушка, по большому счету, еще подросток, не знающая своих родителей, стала работать актрисой в местном театре и влюбилась в режиссера, красавца и ловеласа, который в итоге оказался геем. Но сперва главная героиня, Стелла, об этом не догадывалась, поглощенная своей любовью. И, боясь показаться неопытной объекту своих мечтаний, и решив «поучиться», она завела отношения с одним из актеров по фамилии О’Хара, который был много старше её. Итог пьесы был трагическим: О’Хара случайно выяснил, что Стелла была его дочерью. Не вынеся такого, он покончил жизнь самоубийством.
Стоит ли говорить, что я была немного ошеломлена сюжетом. Кроме того, постановка была полна напряженных, а порой весьма откровенных моментов. И, к своему несчастью, я ни на минуту не забывала о том, что рядом сидел профессор Снейп. Порой, когда на сцене происходило что-то совсем неприличное, мне так и хотелось вскочить и убежать из зала, прикладывая холодные руки к алеющим щекам. Но это было невозможно, и я продолжала смотреть, стараясь не выдавать эмоций.
Наконец, все закончилось. В зале зажегся свет, заставивший меня на мгновение зажмуриться, я встала со своего места, ожидая, когда Клаудия и Джейсон освободят проход. Профессор Снейп, подталкиваемый сзади своими коллегами, вплотную приблизился ко мне и коснулся моего локтя.
- Мисс Грейнджер, проходите, - проговорил он негромко.
Я отчего-то растерялась.
- Клаудия… - пробормотала я.
- … уже ушла, - закончил профессор, и я осознала, что это правда.
Быстро пробравшись мимо стульев, я догнала друзей. Мы остановились в холле, так как Клаудия хотела дождаться своего отца, чтобы попрощаться. Но когда профессора присоединились к нам, профессор Маринеску сказал:
- Клаудия, мы сейчас идем в Феникс. Вы не хотите пойти?
- Да, конечно, с удовольствием! – ответила подруга, а я страдальчески закатила глаза.
Профессор Истленд отказался идти, а все остальные направили свои стопы в Феникс – самый большой ресторан в городе. Не придумав хорошего повода отказаться, я поплелась позади.
То, что в Фениксе в субботний вечер нашелся стол на девять человек, было настоящим чудом. Стараниями Клаудии – теперь для меня было очевидно, что она делала это намеренно – я снова оказалась рядом с профессором Снейпом.
Сначала все бурно обсуждали меню – все, кроме нас со Снейпом – затем спорили о том, какое вино лучше. Наконец, мы сделали заказ, и уже через пару минут все оказалось на столе.
- Вот в чем принципиальное отличие магического ресторана от магловского, - заявил профессор Оливье, - быстрое обслуживание, которое не заставляет вас ждать сорок минут, пока приготовиться мясо. Не так ли, мисс Грейнджер.
Я кивнула, и тут же началось обсуждение того, как это, должно быть, ужасно, ходить в магловские рестораны. Я молчала, не желая спорить с кем-либо, хотя чувствовала обиду за маглов и их места общепита. Наконец, тема иссякла, и кто-то – кажется, это была профессор Спациани – поднял вопрос о спектакле.
- Мне кажется, современный театр уже не тот, - заявил профессор Оливье, - где это видано, чтобы актеры вытворяли на сцене ТАКОЕ постыдство?
- Но без этого «постыдства» не вышло бы спектакля, - заявила Клаудия, - режиссер хотел дать нам возможность до конца прочувствовать всё, что происходило между Стеллой и О’Харой, чтобы мы затем полнее прониклись его ужасом и горем, когда он осознал, что Стелла – его дочь.
- Да. Его было ужасно жаль, - согласилась Спациани, - лучше бы он не убивал себя. Он же не знал…
- Я считаю, он поступил правильно, - веско произнес профессор Маринеску, и едва ли кто-то стал бы с ним спорить.
- А я думаю, что такую тему поднимать на сцене совершенно неприемлемо, - сказал Оливье, - на мой взгляд, это просто отвратительно. И нечего жалеть этого О’Хару, он сам во всем виноват.
- Да в чем же он виноват? – воскликнула Спациани.
- В том, что завел отношения с девушкой вдвое младше него, - вдруг произнес профессор Снейп тихо.
Но все его расслышали. Оливье начал поддакивать, тогда как Спациани напротив, набросилась на него с расспросами:
- А с чего ты взял, что она была вдвое младше него? И почему, если он влюбился, он не мог быть с ней? Разве любовь – не самое главное? Представь, что ты увидел ребенка женщины, которую любил… то есть, я хочу сказать, увидел ребенка, похожего на женщину, которую ты любил. Не ребенка даже, а уже сформировавшуюся девушку. Что бы ты почувствовал?
- Я бы… - медленно протянул Снейп, а мое сердце отчего-то бешено заколотилось.
Ирония судьбы заключалась в том, что он был в ситуации, схожей с той, о которой говорила Спациани, но вряд ли эта женщина согласилась бы, что отношения между Снейпом, Гарри Поттером и Лили Поттер были подходящими описанию.
На несколько секунд профессор Снейп как будто бы углубился в воспоминания, а затем строго сказал:
- Отношения с несовершеннолетними караются не только магическим законом, но и магловским. И не важно, на кого похож или не похож ребенок. Закон создан для охраны морального и физического здоровья детей, и нарушающий его должен нести самое суровое наказание. Существует возраст согласия, который и определяет, когда ребенок может вступать в сексуальные отношения.
- Не знала, что ты такой ханжа и моралист, Персеус, - хмыкнула профессор Спациани.
- Мы работаем с детьми, Стефания, и обязаны защищать их.
- О чем ты говоришь? Посмотри на них, это давно не дети, - возразила Спациани, указав на нас с Клаудией и Джейсоном.
Я чуть покраснела. Продолжая смотреть на женщину, я боковым зрением заметила, как Снейп чуть повернул голову в нашу сторону, а затем снова повернулся к коллеге.
- Об этом легко забыть, - сказал он.
- Они младше нас с тобой на шесть лет, не больше, - сообщила его собеседница.
- Джейсон, вообще-то, почти ваш ровесник, - заметила Клаудия.
Все уставились на Джейсона. Тот немного смутился и пожал плечами, как бы говоря «ну а что такого?».
Я едва заметно улыбнулась.
- Действительно, а я об этом даже не задумывалась, - проговорила я тихо, но Снейп меня услышал.
- Как бы то ни было, я ощущаю себя гораздо старше своего возраста, - сказал он, а затем чуть громче произнес, - и я не совсем понял, Стефания, ты поощряешь отношения между студентами и преподавателями?
- Конечно, нет. Если только речь не идет о настоящей любви.
- Из-за такого отношения и происходят преступления. Каждый находит оправдание своим действиям и считает, что ему позволено нарушать правила.
- Да? А из-за таких бесчувственных людей, как ты, Персеус, люди страдают.
- Есть правила, - отозвался Снейп.
- Привила созданы для того, чтобы их нарушать, - ответила Спациани, и её собеседник посмотрел на нее с укором.
- Интересно, а что по этому поводу думают студенты? – вдруг произнес полный мужчина, спутник профессора Спациани, до этого не проронивший и слова.
Почему-то при этом он смотрел на меня. Я повернулась к Клаудии, но та тоже прожигала меня взглядом, словно она сама студенткой и не была.
- Я… я… - не зная, что сказать, тянула я, - думаю, что… что оба профессора правы.
- Поясните, - попросил толстяк, и я одарила его недовольным взглядом.
- Ну, профессор Вейнс прав в том, что есть правила. И какими бы неправильными они нам не казались, мы должны их соблюдать. Dura lex sed lex… А профессор Спациани права в том, что мы уже не дети, и воспринимать нас надо соответственно. И еще что… из-за бесчувственности других люди страдают.
Я смотрела в свою тарелку, не смея поднять глаз. Я не знала, какую реакцию вызвали мои слова, но продолжала пялиться на картошку.
- А если бы выбор встал между чувствами и соблюдением правил, что бы вы выбрали? – не отставала Спациани.
Я недовольно вздохнула. Посмотрев на нее, я ответила:
- Мне кажется, ни один мой ответ не будет честным, пока я не окажусь перед выбором и пока не сделаю его. Говорить можно что угодно, но ничто не говорит за нас лучше и правдивее, чем наши поступки.
-Мисс Грейнджер всегда была прилежной студенткой. Уверен, она бы не стала нарушать правила, - заявил профессор Оливье.
- У меня есть основания сомневаться на этот счет, - насмешливо произнес Снейп, но когда все начали смотреть то на него, то на меня, он нахмурился.
Я-то поняла, что он говорил о школьных годах, но вот остальные…
- Значит, слухи не врут? – поинтересовался профессор Маринеску, и я с удивлением посмотрела на него.
Затем перевела взгляд на Клаудию. Та смотрела на меня испуганно. Я почувствовала непреодолимое желание ударить подругу.
- Какие слухи? – уточнил Снейп.
- О тебе и мисс Грейнджер, - ответила профессор Спациани, с триумфальным видом глядя на своего коллегу.
На лице Снейпа было написано такое возмущение, что я на мгновение подумала, он взорвется.
- Глуп тот, кто распускает сплетни, но еще более глуп тот, кто в них верит, - процедил он сквозь зубы, - я уже высказал свою точку зрения по этому вопросу, и не вижу нужды повторяться.
Я теперь сидела красная, как рак, разрываемая между желанием убежать и убить Клаудию.
- А забавно, что режиссера в пьесе зовут Поттер, - вдруг заявила моя подруга, в надежде разрядить обстановку.
Ей это удалось. Все начали обсуждать любопытное совпадение, а когда я сказала, что дядю Гарри звали Вернон – как дядю Стеллы, а маму – Лили, как её тетю, все развеселились еще больше. Конечно, все, кроме профессора Снейпа. Он с мрачным лицом сидел весь вечер, старательно демонстрируя свое пренебрежительное отношение ко мне. Даже когда ужин закончился, и все мужчины начали помогать сидящим рядом женщинам – галантно отодвигали стулья, подавали теплые мантии – Снейп стоял столбом, даже не глядя в мою сторону.
Я понимала, что он делал это намеренно, чтобы все поняли, что слухи – это просто слухи, но все равно это было очень неприятно. Не просто неприятно – меня это задевало. И неужели он не понимал, что прояви он больше безразличия к словам о нашем возможном романе, и веди себя как ни в чем не бывало, все бы скорее разуверились в правдивости молвы, чем когда он так настойчиво демонстрировал свое негативное ко мне отношение?