Глава 1. 4 страница

Будда ответил следующее:

– «Ананда, я уже объяснял тебе и другим эту истину, но ты ещё не воспринял её, напротив, впав в заблуждение, ты ошибочно принял моё учение о сущности разума за натурализм. Ананда, если бы твоё зрительное восприятие подлежало натурализму, тогда тебе следовало бы его исследовать как природную сущность, попробуем сделать так. В этом дивном, просветлённом восприятии, что ты можешь считать принадлежащим ему самому? Разве зрительное восприятие берёт свою яркость от природы? Разве берёт свою тьму от природы? Разве оно берёт свою ограниченность от своей собственной природы? Разве оно ограничивается непроницаемыми объектами в своей собственной природе? Ананда, если ясность принадлежит его природе, тогда не было бы в нём тьмы, если бы способность видеть повсюду в пространстве принадлежала ему по природе, тогда не существовало бы никаких непроницаемых препятствий и непроходимых преград. Также справедливо и обратное, если бы тьма принадлежала ему по природе, тогда не было бы в нём (зрительном восприятии) никакой ясности. Как же оно тогда могло бы видеть явления ясного зрения».

Ананда сказал Будде:

– «Бхагаван, если это дивное зрительное восприятие не может быть объяснено по принципу натурализма, то тогда как же его можно объяснить по принципу причин и условий? Когда я начал исследовать этот вопрос, т.е. вопрос о зрительном восприятии, мой ум пришёл в смятение. Я прошу моего Учителя объяснить ещё раз».

Будда ответил ему:

– «Ананда, то, о чём ты меня только что спросил о природе причин и условий – я тебе объясню, однако мне нужно предварительно задать тебе ещё несколько вопросов. Представь себе, что природа твоего зрительного восприятия находится сейчас перед нами как объект исследований. Как она может быть нам явлена? Явится ли она благодаря своей яркости, или благодаря своей тёмности, или, поскольку она пространственная, поскольку она проницаема, как объект? Если зрительное восприятие проявляется благодаря своей ясности, тогда мы не видели бы в нём тёмности и наоборот. То же справедливо, относительно зрительного восприятия как проявляемого в своей пространственности непроницаемости, как объекте. И ещё, Ананда, является ли зрительное восприятие проявлением при условии яркости, или при условии темноты, или при условии пространственности, или при условии непроницаемости объектов? Является ли оно проявленным при условии яркости? Если это верно, то нельзя было бы видеть темень. То же самое справедливо и в отношении обратного, в отношении пространственности, непроницаемости и т.д. Ананда, тебе следует понять, что природа этого сущностного, чудесного разумного, просветлённого зрительного восприятия не принадлежит никаким условиям, т.е. оно не имеет ни природы, ни явлений и в обычном понимании, не имеет двусмысленности бытия или небытия и лишено двусмысленности нечто и ничто. Стало быть это понятие зрительного восприятия не принадлежит ни к какому разряду понятий и явлений и в то же время оно схватывает явления. Итак, Ананда, после всех этих аргументов, как ты можешь различать нечто внутри своего ума и как ты можешь проводить различия вовне и девать все эти мирские и фиктивные имена вещам? С тем же успехом ты мог бы ухватить частицу пространства, щупать пространство своей рукой. Ты мог бы испытывать силу воздуха в пространстве, я могу продвинуться сквозь пространство, оставляя его невозмущённым. Как было возможно для тебя схватить кусок пространства. То же самое справедливо и в отношении зрительного восприятия».

Затем Ананда сказал Будде:

– «Бхагаван, если этот дивный просветлённый в своей природе и ум и зрительное восприятие не принадлежит своей собственной природе и не имеет ни причин, ни условий, тогда почему мой Учитель однажды объяснил бхикшу, что природа восприятия подвержена четырём условиям или четырём видам условий – именно условиям пространства, яркости, разума и глаз? Что ты имел в виду под подобным объяснением?»

Будда ответил следующим образом:

– «Ананда, то, что я сказал относительно причин и условий в этом феноменальном мире, не является для меня высшей внутренней истиной. Позволь мне снова спросить тебя, Ананда, когда люди в этом мире говорят, что они могут видеть это и то, что под этим подразумевается?»

– «Бхагаван, они подразумевают, что в свете солнца, луны или лампы, они могут видеть нечто, а когда света солнца, луны или лампы нет, они не могут видеть этого».

– «Представь себе, Ананда, что нет здесь света и что мы не способны видеть вещи. Значит ли это, что мы не можем видеть тьму? Если это возможно, т.е. возможно видеть тьму, когда слишком темно, чтобы видеть вещи, это просто означает отсутствие света, это не означает того, что мы не можем видеть. Представь себе, Ананда, что имеется свет и при свете мы не можем видеть тьму. Означает ли это также, что мы не можем видеть? Нет. Стало быть, есть два вида явлений – свет и тьма – в отношении обоих мы говорим, что мы не можем видеть. Если эти два явления взаимно исключают друг друга, тогда мы не можем видеть одно и то же явление одновременно. Что касается восприятия зрения, то и здесь имеется временный разрыв существования его. Однако фактически дело обстоит иначе. Следовательно, совершенно ясно, что мы подразумеваем, когда говорим, что мы все не можем видеть. Поэтому мне очень трудно понять, что ты имеешь в виду, утверждая, что невозможно видеть в темноте.

Слушай меня, Ананда, слушай, чему я тебя собираюсь научить. Когда ты видишь свет, это не значит, что восприятие зрения принадлежит свету, а когда ты видишь тьму, это не значит, что восприятие зрения принадлежит тьме. Точно также, когда ты смотришь сквозь чистое пространство или ты не можешь видеть из-за непроницаемости объектов. Ананда, ты должен понять значение этих четырёх вещей, ибо, когда мы говорим о зрительном восприятии, мы не имеем в виду явления зрения, видения глазами, однако имеем в виду внутренний смысл зрительного восприятия, превосходящий опытное зрение глазами, выходящий за его пределы.

Тогда как же объяснить это трансцендентальное зрительное восприятие, зависящее от причин и условий, или от природы, или от суммы того и другого? Ананда, ты и все архаты, разве вы настолько ограничены в понимании, что не можете воспринять сущность этого учения, его чистую реальность? Это настолько глубокое учение, что я настаиваю на том, чтобы все отнеслись к нему серьёзно и хорошо его обдумали. Не надо приходить от него в утомление, не нужно жалеть усердия на постижение его. Это наиболее глубокое из всех учений, это вернейший путь к просветлению».

Однако Ананда по-прежнему оставался неудовлетворённым и сказал Будде:

– «Учитель, хотя ты объяснил нам принцип причин и условий, принципы натурализма и всякие явления соответствия и несоответствия, мы ещё не полностью понимаем их, теперь мы слушаем Учение Будды относительно зрительного восприятия и, тем не менее, не расстаёмся с затруднениями. Мы не понимаем, что имеется в виду, когда говорится о нашем умственном и зрительном восприятии, которое не является нашим внутренним зрительным восприятием.

Прошу тебя, Учитель, смилуйся над нами, дай нам подлинное значение трансцендентального понимания, открой для нас более ясно сущность нашего интуитивного разума и его ярчайшей чистоте».

После этого Ананда, вконец расстроенный, разразился рыданиями и склонился до земли, ожидая дальнейшего наставления Учителя. Тогда Благословенный, из сострадания к Ананде и ко всем младшим членам собрания, торжественно произнёс великое дхарани, которое служило мистическим путём достижения полного самадхи.

После этого он сказал:

– «Ананда, хотя у тебя прекрасная память, она служила тебе по-видимому лишь для накопления знания. Тебе предстоит еще долгий путь – путь таинственного всматривания и соображения до тех пор, пока ты не достигнешь полного самапатти. Итак, Ананда, слушай внимательно меня и я научу тебя в более специальном смысле. Но не только тебя одного, но и всех подлинных учеников в будущем, чтобы они могли, подобно тебе, пожать жатву просветления.

Причина, по которой все живые существа в этом мире всегда привязаны к кругу рождений и перерождений состоит в двух превратных, различительных понятиях зрительного восриятия, которые возникают повсюду, которые привязывают нас к нынешней жизни, заставляют нас вращаться в нескончаемом круге рождений и смертей с каждым витком кармы. Каковы же эти два превратных зрительных восприятия? Одно из них есть зрительное восприятие, связанное с индивидуальной кармой всякого живого существа, отдельно взятого, другое – есть ложная точка зрения, связанная с общей кармой многих живых существ. Ананда, что следует понимать под ложным восприятием, связанным с индивидуальной кармой отдельно взятого живого существа? Представь себе, что в этом мире есть некто, страдающий воспалением глаз (глаукомой). Когда он смотрит на свет лампы в ночное время, он видит вокруг неё нечто вроде странного ореола, состоящего из нескольких цветов, повторяющих цвета радуги и они окружают её за счёт пламени. Как ты думаешь, Ананда, этот странный яркий ореол, вызван он лампой, или принадлежит самому зрительному восприятию? Если он вызван лампой, почему тогда другие люди со здоровыми глазами не замечают его? Если он связян с зрительным восприятием, почему же не каждый его видит? Что же это за странный свет, который воспринимается лишь одним человеком, одним индивидуумом с больными глазами? И ещё, Ананда, если этот ореол, окружающий пламя за счёт света, существует независимо от лампы, тогда все прочие объекты, расположенные возле должны бы иметь подобные ореолы, как например этот экран – эта занавесь, этот стол, этот стул. Если он существует независимо от зрительного восприятия, тогда его нельзя было бы видеть глазами вовсе. Как это может быть, что его видят лишь воспалённые глаза? Ананда, тебе следует знать, что видимое принадлежит на самом деле лампе, однако ореол связан с воспалением отдельно взятых глаз, ибо этот ореол и зрительное восприятие совместно обусловлены воспалением, однако природа того, что воспринимает эффект воспаления, сама по себе больна. Итак, не следует говорить, что ореол относится исключительно к лампе или зрительному восприятию, отдельно взятым, или же, что оно не принадлежит ни лампе, ни зрительному восприятию. Точно также обстоит дело с отражением луны в стоячей воде – это ни подлинная луна, ни её двойник.

А почему? Потому, что репродукция всякого зрелища всегда бывает связана с причинами и условиями, и мудрые и учёные не говорят, что источник всякого зрелища, обусловленного причинами и обстоятельствами, должен принадлежать объекту, либо не принадлежать ему. Точно так же обстоит дело со зрелищем, вызванным воспалением глаз, о котором не следует говорить ни что оно независимо от зрительного восприятия, ни что оно не независимо от зрительного восприятия. Не будет ли абсурдной попыткой разделить, какая часть зрелища принадлежит глазам, а какая лампе? Не будет ли ещё более абсурдной попытка различить, какая часть зрелища не принадлежит лампе и какая его часть не принадлежит воспалённым глазам?

Ананда, теперь рассмотрим, что следует понимать под ложным зрительным восприятием, вызванным общей кармой многих разумных существ? В этом мире существуют многие тысячи обществ и государств, больших и малых. Представим себе какое-нибудь маленькое государство, все жители которого сообща находятся в болезненном состоянии ума и поэтому замечают многие зловещие знаки, которых вовсе не видят другие народы; они замечают двойное солнце, двойную луну, разного рода затмения солнца и луны. Разнообразные гало вокруг солнца и луны, кометы с хвостами и без знаков хвостов, мгновенно промелькнувшие летучие метеоры, угрюмые тени наподобие огромного уха близ солнца и луны, появление радуги по утрам и вечерам и т.п. Представим себе, что все странные явления, считающиеся дурными предзнаменованиями, замечаются лишь жителями этого маленького государства, а прочие люди их никогда не видели и никогда о них не слышали. А теперь, Ананда, рассмотрим оба этих примера совместно. Сперва обратимся к единичному и специфическому случаю ложного зрительного восприятия, когда индивид видит странное гало вокруг источника, которого никто больше не замечает. Хотя оно казалось зависящим от условий и обстоятельств наличного зрения, но в конце концов оказалось зависящим лишь от воспаления глаз. Воображаемый ореол служит лишь симптомом болезненного зрительного восприятия: он не имеет никакого отношения к природе зрительного восприятия самой по себе. То есть природа зрительного восприятия при наблюдении воображаемого ореола не ответственно за ошибочность наблюдения. Например, Ананда, когда ты наблюдаешь ландшафт целой страны, видишь её горы, реки, царства, людей и т.п., они актуально представляются тебе равными обособленными частностями, но на самом деле всё это зрелище порождено исходной, безначальной болезненностью зрительного восприятия. Как в отношении условий видения, так и в отношении самого наличия зрительного восприятия эти различные зрелища кажутся проявленными в нашем присутствии, но для нашей интуитивной, просветлённой природы все это видится таким, каким подлинно является: болезненным зрелищем, симптомом заболевания глаз. Итак, для просветления природы всё и каждое восприятие, даже специфически выделенное зрительное восприятие само по себе, оказывается не более чем затемняющей дымкой. Однако, наш глубинный, интуитивный, просветлённый разум, понимающий и зрительное восприятие и его условия, ни в коей мере не может рассматриваться как нечто воображаемое и злокачественно-болезненное. Нам надлежит тщательно отличать как её, эту интуитивную понимающую природу, так и воспринимающую эту болезненную дымку, воспринимаемую воспалёнными глазами, дабы не ввергнуть её в ту же болезненную дымку. Мы должны тщательно различать зрительное восприятие и восприятие внутреннего зрения нашего просветлённого разума, сознающего ошибочность физического зрения.

Поскольку это внутреннее видение не тождественно физическому зрительному восприятию, как может восприятие больной природы, как то, обычные ощущения видения, слышания, ощущения и различения – как они могут далее быть называемыми функциями нашего подлинного разума, Ананда? Итак, когда ты замечаешь себя, либо меня, либо другого представителя десяти видов разумных существ в этом мире – ты просто замечаешь болезненную дымку зрительного восприятия: это не подлинное, не безусловное зрение. И так, всё зримое нами – небезусловно. Природа внутреннего зрения, естественно, проявляет себя без всякой болезненной дымки. Она проявляется трансцендентально восприятию, и соответственно, твой внутренний ум – не то же самое, что твой воспринимающий опытный ум.

Ананда, теперь давай рассмотрим случай сообщества людей с общим ложным зрительным восприятием и сравним его со случаем одного человека, страдающего от своей болезни из-за индивидуальной личной кармы с ложным зрительным восприятием. Это тот человек, инвалид, с воспалением глаз, примечающий ореол вокруг ночника, связанный с больным состоянием его глаз в уме, является типичным для всех тех людей в маленьком царстве, которые видят воображаемые неблагоприятные знаки на небесах, что связано с их общей кармой, кармой ложного восприятия. Все они жертвы развития ложного восприятия зрения с безначальных времён. Например, в этом огромном мире существуют континенты и океаны, а в социальном мире – культуры, расы, народы и царства. И все разумные существа в них, все природные явления имеют источник в интуитивном просветлённом и неподверженном изменению, верном принципу своей внутренней сущности разума, однако все они суть проявления ложного, болезненного состояния, принадлежащие соответственно восприятию глаз, ушей, носа, языка, кожи, различающего сознания, эмоций, мышления. Все эти разумные существа навсегда подвержены страданию в непрекращающемся круге рождения и смертей, согласно общему принципу причин и условий.

Ананда! Если ты окажешься совершенно независимым от этих ложных восприятий и откажешься от всякого соответствия и несоответствия им, тогда ты исчерпаешь все причины, ведущие к рождениям и кроме того, ты тогда достигнешь вполне зрелого просветления, т.е. приобретёшь природу вне рождения и перерождения. Вот в чём подлинная, чистая сущность разума».

Затем Будда продолжил:

– «Ананда! Хотя ты уже понял таинственную природу интуитивной сущности, которая не подвержена ни изменениям, ни каким-либо естественным условиям, однако ты ещё не совсем ясно представляешь тот интуитивный источник, в котором нет никакого соответствия условиям и безусловностям, в которых нет также никакого несоответствия самим себе. Тебе по-прежнему кажется, будто ты пребываешь в рабстве у объекта, который находится в твоём присутствии, за что ты ещё вынужден придерживаться ложных представлений о мире и о несоответствиях в нём. Ты всё ещё терпишь в себе сомнения, когда слышишь о просветляющем разуме, ты ещё не достиг ничего похожего на согласие с принципом причин и следствий. Итак, позволь задать тебе вновь вопросы. Скажи, Ананда, учитывая твои нынешние принципы, для чистого состояния восприятия глазами, находится ли оно в согласии с яркостью или в согласии с тьмою, т.е. будет ли оно комфортно чистоте пространства или же оно будет комфортно непроницаемости преград? Будет ли оно находиться в комфортности с яркостью? Если так, то когда ты видишь яркость, проявленную в твоём присутствии, не можешь ли ты обнаружить, какая часть яркости смешивается со зрительным восприятием. Совершенно ясно, что там, где имеется зрительное восприятие и яркость, однако, замечаешь ли ты, какой именно род видимости происходит от яркости, смешанной со зрительным восприятием, и глядя на яркость, как не принадлежащую зрительному восприятию, как ты сумеешь различать яркость вообще? Если она не принадлежит зрительному восприятию, то тогда какова же природа того, что воспринимает зрительное восприятие? Если утверждать, что зрительное восприятие совершенно само по себе, то тогда какова его часть, находящаяся в соответствии с яркостью? Если яркость совершенна сама по себе, то тогда она должна быть в соответствии со зрительным восприятием. Итак, зрительное восприятие должно быть отличным от яркости. Если бы они были смешаны, перепутаны, тогда каждое из них утратило бы нечто в своей собственной природе, поскольку благодаря смешению, они утрачивают нечто из своей собственной природы. Тогда зрительное восприятие ни в коей мере не должно находиться в соответствии с яркостью. Тот же самый вывод следовало бы сделать и для прочих явлений, т.е. для тьмы, пространства и непроницаемых для зрительного восприятия объектов.

И ещё, Ананда, в отношении твоего таинственного, чистого сознания зрительного восприятия: составлено ли оно из яркости или тьмы, составлено ли из пространства или из непроницаемых объектов, заполнено ли оно ими? Если зрительное восприятие заполнено яркостью, тогда при нахождении во тьме все явления яркости должны были бы исчезнуть, а если оно смешано с тьмой, тогда как ты можешь по-прежнему продолжать видеть тьму, или же, когда ты видишь тьму а зрительное восприятие не сочетается с тьмою, что же ты тогда видишь, сочетание с яркостью? Как можно видеть при этом яркость? Поскольку зрительное восприятие не видит яркости, тогда как же зрительное восприятие может отличаться яркостью от тьмы? Тот же самый вывод следовало бы сделать и для явления тьмы, пространства и непроницаемых объектов».

Тогда Ананда сказал Будде:

– «Учитель, мне представляется, что эта дивная, интуитивная природа и все эти обуславливающие объекты и мысли должны находиться в каком-то роде взаимного соответствия или в виде сложного состава».

Будда ответил:

– «Ананда, ты только что утверждал, что интуитивная природа не находится в соответствии ни с составными, ни с прочими явлениями. Я спрошу тебя кое о чём. По поводу того, что ты только что сказал, а именно, что дивная сущность зрительного восприятия не находится в соответствии с составными явлениями, уточни, что ты имеешь в виду, то ли, что оно не находится в соответствии ни с яркостью, ни с тьмой, ни с пространством, ни с проницаемыми объектами? Если оно не находится в соответствии с яркостью, тогда зрительное восприятие и яркость должны быть единичными по отношению друг к другу и иметь включающие друг друга сферы распространения. Можешь ли ты показать пограничную линию между ними и указать, какая часть принадлежит зрительному восприятию, а какая яркости? Если в сфере яркости нельзя допустить зрительного восприятия, как же могут влиять они друг на друга и как зрительное восприятие может знать соответствующие границы проявленной яркости? Если зрительное восприятие их не может знать, то как можешь знать их ты? То же самое можно сказать в отношении всех прочих явлений, а именно, пространства и непроницаемых объектов. И ещё, Ананда, если справедливо допущенное тобою, а именно, что сущность этого таинственного зрительного восприятия не находится ни в соответствии ни в комбинации условий, тогда что ты подразумеваешь под тем, что оно не находится в соответствии ни с яркостью, ни с тьмой, ни с пространством, ни с непроницаемыми объектами. Если зрительное восприятие не находится в сочетании с яркостью, то они должны напоминать два расходящихся рога.

Тогда бы они находились в отношении слухового восприятия и яркости, которые вовсе не влияют друг на друга. Поскольку зрительное восприятие не может определить точного местоположения, в котором проявляется яркость, как можно провести различие между их сочетаемостью и несочетаемостью. То же самое можно сказать и о прочих явлениях, а именно о тьме, о пространстве и о непроницаемых объектах.

Ананда, ты ещё не понял подлинной природы всех переходящих восприятий видов объектов и всей их текучей иллюзорности. Они становятся проявленными, когда находятся перед нами как объекты, но исчезают когда уходят в качестве объектов нашего видения. Ты не понимаешь, что эта подлинная природа и есть таинственно интуитивная сущность. Это справедливо для всех пяти чувственных составляющих, для 6 видов восприятия, справедливо для всех двенадцати локализаций контакта между сознанием и его объектами, относится это с достоверностью и к его 17 сферам мышления о контакте с чувственными объектами. Когда они находятся в соответствии и в сочетании с причинами и условиями, они проявляют текущие и иллюзорные представления, а когда они не находятся в сочетании с причинами и условиями, все эти иллюзии исчезают. Поскольку ты не понимаешь предыдущего, т.е. подлинной природы чувств как интуитивной сущности разума, как же ты можешь осознавать, что явления смерти и перерождения, их появление, их происхождение, их колебания, их исчезновение – суть не что иное, как постоянное, таинственно-просветлённое, неизменное, совершенное, дивное, своей сущностью проявление Татхагатагарбхи, т.е. там, где всё пребывает в совершенной чистоте, в совершенном виде и в совершенной потенциальности.

Если ты по-прежнему думаешь, что все эти понятия чувств и все различения, касающиеся их имеют собственную природу, тогда тебе следовало бы поискать их в чистоте этой постоянной реальности, однако, никаких знаков их индивидуальной характеристики, никаких понятий о них там ты не найдёшь.

Ананда, то, что здесь утверждается относительно пяти составляющих чувств и различений, касающихся их, принадлежит ли оно таинственной внутренней утробе Татхагаты?

Представь себе человека с хорошими, неуставшими глазами, который внимательно всматривается в яркий, сверкающий небесный край, ничего не замечая и не моргая. После долгого напряжения глаз, в них возникает усталость, и в пустоте пространства он начинает замечать фантастические цветы и много других странных миражей. Эти фантастические цветы не что иное, как осквернение глаз, они видны в открытом пространстве неба, однако, не исходят ни из неба, ни из глаз.

Если ты допустишь, что они исходят из неба, тогда по их исчезновении они должны возвратиться на небо, однако, если у тебя есть понятие происхождения и возвращения на небо, тогда небо не есть более открытое пространство, тогда фантастические цветы не должны бы проявляться, как не должны были бы и исчезать. Ананда, тебе следовало бы знать, что все зрительные восприятия подобны таким цветам. С безначальных времён все разумные существа рассматривали чистоту интуитивной сущности ума, всматривались в неё изо всех сил и их глаза постепенно уставали и осквернялись. Они видели миллиарды чувственных представлений и из уподобления им ввергались в круги рождений и смертей, схватывали усилием привычки ложные понятия чувств и те становились для них как реальные; приобретали о них как-бы понятия, т.е. понятия о том, что есть Ананда и в то же время не есть Ананда, а это препятствовало реализации подлинного Ананды.

Если ты предположишь, что эти фантастические цветы происходят из глаз, они должны также вернуться в глаза, не так ли? Если они происходят из глаз, то, естественно, они должны обладать природой зрительного восприятия и при исхождении из глаз их должны были бы видеть в первую очередь твои собственные глаза. Если они не обладают природой зрения, то когда они выходят, они должны были бы видимы как объект, они должны были бы отбрасывать тени на небо, а когда они возвращаются в глаза, они должны были бы отбрасывать тени в глаза. Согласно подобному предположению, глаза должны были бы видеть ясное пространство неба, это были бы хорошие, чистые, свежие глаза, но когда они видят фантастические цветы, они должны содержать тени – как же мы можем назвать их хорошими, чистыми глазами. Стало быть, Ананда, тебе следовало бы знать, что составляющие зрения все ложные, все иллюзорные. Все они не являются проявленными в естественном смысле, по причинам и условиям. Они между тем не возникают и спонтанно, т.е. по своей собственной природе.

Представь себе, Ананда, человека, сидящего спокойно, со сложенными руками и ногами, все кости и вся плоть которого находятся в слаженности и удобстве. И я уверен, что он находится в состоянии безмятежного спокойствия, и он не счастлив, он сидит почти бессознательно, не сознавая своего собственного существования. Не имея в виду ничего специального, он потирает одну ладонь о другую, он складывает их вместе, подымает их вместе и при этом от его рук истекает ощущение шероховатости, гладкости, холодности и тепла и т.п.

Итак, тебе следует знать, что все составные части восприятия являются измышленными и иллюзиями. Ананда, все эти фантастические чувства, возникающие от трения рук друг о друга, происходят не от воздуха и не от самих ладоней рук. Если бы они происходили от воздуха, то почему до тех пор, пока не произведено было касание мы не ощущали их нигде? Что здесь дало соответствующий выбор? Если бы они происходили от ладоней, почему тогда чувственное восприятие не возникало от самих ладоней до тех пор, пока они не были сжаты вместе? У нас не было сознания подобной их прижатости друг к другу. Когда же ладони разделены, восприятие касания немедленно возвращается в тело. Естественно также, что существует нечто в теле движущихся в разных направлениях, однако как это телу приходится ожидать того момента, пока ладони будут прижаты друг к другу, т.е. того момента когда можно будет осознать факт касания? Стало быть, Ананда, ты должен знать, что составные элементы восприятия касания проявлены в причинах и условиях и вымышленные и иллюзорные. Они не возникают спонтанно, по своей собственной природе. Ананда, представь себе человека, который говорит о кислых сливах – он немедленно сознаёт, что по языку его течёт слюна. Или стоит ему подумать о падении с обрыва – и он чувствует дрожь в коленках. Так обстоит дело со всеми мыслимыми ингредиентами восприятия. В первом случае нет кислоты в сливе, как нет сливы во рту. Если кислота проявлена сливой, сама должна о себе заявить: при чём же тут разговор о кислом? Если восприятие возникает от его вхождения в рот, рот должен бы слышать слова: почему же слюна не выделилась, пока ухо не услышало о кислоте? То же верно и для помысла о падении с обрыва. Итак, мыслимые ингредиенты восприятия – иллюзорны, они не проявляются естественно по причинам и условиям, и не возникают спонтанно, сообразно своей природе.

Ананда, вода течёт без разрыва между водой, протекающей спереди и водой, идущей сзади. Точно также и в потоках, составляющих активность нашего восприятия. Природа каждого из них, вечнотекущих потоков не возникает из воздуха, не возникает из воды, она не имеет ни природы воды, ни природы воздуха, она не зависит от них и они от неё. Если бы вода возникла из воздуха, тогда всё бесконечное пространство десяти сторон света превратилось бы в потоки воды и вся вселенная терпела бы наводнение. Если бы она была проявлена посредством одной лишь воды, тогда всякие субстанции и все потенциальности воды были бы проявлены однажды и навсегда и не было бы никакого потока. Если бы она возникла из природы воды, тогда вся вода застыла бы, тогда был бы поток иной некой субстанции, но не воды. Стало быть, Ананда, тебе следует знать, что её составные элементы в действии восприятия не проявлены не естественно, по причинам и условиям, ни спонтанно, по своей собственной природе.

Ананда, представь себе человека, который заполняет сосуд воздухом своей родной страны, затем затыкает его горлышко пробкой и отправляется за сотни йоджан, в другую отдалённую страну, чтобы принести в эту далёкую страну немного родного воздуха. Точно также обстоит дело с остальными элементами сознания и восприятия. Когда сосуд открывается, воздух смешивается с другим воздухом и никто не может сказать, где воздух родной страны, а где воздух чужой. Если этот воздух из родной страны, тогда он должен был бы претерпевать убыток, а если это воздух чужой страны, тогда его должно было бы стать больше. Однако, когда открывается сосуд, по-видимому, не происходит ни того, ни другого, воздух не входит и не выходит. Стало быть, Ананда, тебе следует знать, что все составляющие сознания являются вымышленными и иллюзорными: они не являются естественно проявленными в причинах и следствиях и не являются произвольными по своей природе».