Часть 23

«There is no greater love than this.

There is no greater love than this.»*

-Stephen Curtis Chapman

***

ГЕРМИОНА

У нас был план. Мы были на пути к его выполнению — и все это скоро должно было закончиться. Скоро — но огромное количество трудностей все еще преграждали нам путь. Мы трое это знали. Знали, ожидали, боялись, но у нас не было другого выхода. Не теперь, когда мы уже проделали такой долгий путь.

В один из крайне редких моментов тишины и спокойствия, в один из вечеров, я сидела на траве вместе с Гарри и смотрела в небо, окрашенное самыми разными цветами и оттенками. Я откинулась на него — мы, как и всегда, сидели, прислонившись друг к другу спиной. Я глубоко вдохнула теплый ночной воздух, прислушиваясь к шепоту ветра, и подняла взгляд на огоньки далеких звезд, которые только начали зажигаться. Рон лежал на спине неподалеку от нас, уснув — он так устал, бедняжка. Я рассеянно водила пальцами вверх и вниз, вверх и вниз по внутренней стороне своей левой руки, подушечками пальцев очерчивая шрамы, выступившие на моей некогда гладкой коже.

— Уверен, ты обязательно найдешь способ это убрать. — Заметил Гарри, и вибрация его голоса гулом отдалась в моем теле. Я усмехнулась. Он знал, что я делала.

— Я тоже в этом уверена. — Произнесла я. — Но я не собираюсь этого делать.

— Почему? — Поинтересовался он.

— Потому что, — я тряхнула головой, — Беллатриса Лестрейндж скоро умрет. Я сама ее убью, если этого не сделает кто-нибудь еще. — Я вздернула подбородок. — А потом, через пятьдесят лет, я смогу рассказывать своим внукам о том, как охотилась за крестражами с Гарри Поттером, а когда Пожирательница Смерти попыталась выбить из меня информацию, я лишь сделала ее глухой на левое ухо.

Гарри фыркнул, но затем его губы растянулись в улыбке. Я самодовольно ухмыльнулась. Но моя улыбка погасла, а в грудной клетке зашевелилась ноющая боль. Я откинула голову назад и положила ее на теплое плечо Гарри.

— Я люблю тебя, Гарри. Ты ведь это знаешь, правда?

— Эмм… — Запнулся Гарри. — Да, думаю, да… А почему ты вдруг почувствовала, что должна это…

— Потому что важно говорить такие вещи. — Решительно проговорила я, хмуря брови. — Важно напоминать об этом каждому, кого ты любишь и кто любит тебя — особенно в такое время. Теперь твоя очередь.

— Что? В самом деле?

— Да, в самом деле. — Настаивала я. — Давай.

Он откашлялся и чуть сместился.

— Ну, хорошо. Я люблю тебя, Гермиона — и я действительно именно это имею в виду.

Я издала смешок.

— Приятно это слышать. — Я приподняла брови, любуясь мерцающей звездой прямо над нашими головами. — И мы оба любим Рона.

— Да. Он мой брат. — Проговорил Гарри.

— Мой тоже. — Прошептала я.

— И все остальные Уизли. — Добавил Гарри.

— Ну, конечно, — проговорила я, после чего поерзала, легонько пихая его в плечо. — Особенно Джинни, а?

— Да. — Выдохнул он, и это вызвало улыбку на моем лице.

— И Хагрида. — Добавила я.

Гарри рассмеялся.

— Да, и Хагрида. И…и Люпина, и Тонкс…

— И Полумну Лавгуд. — Вставила я. На минуту Гарри задумался.

— Да. Согласен. Хоть у нее и паршивый отец.

— Глупости. — Отчитала его я. — Мысли позитивно.

Гарри прочистил горло.

— Ладно, эмм. — Он замер. — Сириуса.

Меня затопила глубокая скорбь.

— Да.

— И моих родителей. И Дамблдора. И Добби.

— Бедный Добби…

— И почти каждого профессора и любого другого, кто присматривал за мной, когда я сам не мог за собой присмотреть. — Заключил Гарри.

— Мой список не очень отличается. — Задумчиво проговорила я. — За исключением…ну, моих собственных родителей. И… — Я умолкла.

— И этого другого человека. — Закончил за меня Гарри. — Этого другого человека, о котором ты не можешь мне рассказать.

Я лишь кивнула, крепко зажмурилась и повернулась лицом к уху Гарри.

— Все в порядке. — Произнес он, накрывая мою правую ладонь левой рукой. — Все будет хорошо. Обещаю.

— Спасибо, Гарри. — Произнесла я и открыла глаза — и сквозь слезы посмотрела на эту одиноко сиявшую звезду. Я закусила нижнюю губу, наслаждаясь видом этого крошечного огонька, булавкой проткнувшего небесный холст — пытаясь сохранить его в голове.

Все в скором времени должно было стать действительно мрачным.

***

ДРАКО

Я рассеянно поглаживал пальцами спину своего кота, сидя в высоком кресле перед высоким, искусно украшенным каменным камином в Малфой-мэноре. Мой серый кот по имени Стикс сидел у меня на коленях, и во всем его теле отдавалось мурчание, когда я гладил его по спине так, как делал еще в детстве: чесал его макушку кончиками пальцев, проводил рукой по его изогнутой спине, затем замыкал пальцы вокруг его хвоста и проводил по нему ладонью, а потом снова возвращался к голове. Он блаженно моргал, уставив на меня свои желтые глаза. Я посмотрел на него, а затем прекратил свою ласку, снова пристально всматриваясь в горевшее пламя. Он развалился у меня на коленях, опускаясь всем своим теплым весом, и продолжил удовлетворенно мурлыкать. Внутри меня было спокойствие. Мои руки свободно лежали на подлокотниках, лишенные волшебной палочки.

Недавно все члены моей семьи приобрели себе новые палочки — сразу после того, как их отобрал Поттер. Я свою не получил. Мой отец высмеял мою просьбу и отшутился, заявив, что я должен мужественно ждать, когда мне выпадет шанс вернуть свою первоначальную палочку, и использовав возможность похвастать тем, что Темный Лорд использовал его, поэтому для него было только естественно приобрести себе новую.

Беллатриса и остальные не были так уверены в том, что я не решусь заменить свою старую палочку, и я ненавидел то, с каким подозрительным неодобрением они на меня смотрели — поэтому я покинул их общество. Я бродил по пустынным угодьям, затем забирался в самые высокие уголки моего дома, куда никто никогда не ходил, оставляя следы своих ног на пыльном полу. И здесь, наверху, в старинном железном сундуке, расположенном в углу чердака с низкими потолками, я обнаружил одну очень древнюю книгу.

У нее был потрепанный переплет из черной кожи, а название на обложке давным-давно стерлось. Страницы книги были хрустящими и тонкими на ощупь, рукописные слова были написаны на языке древних рун. Было странно держать ее в руках — словно я касался чего-то легкого, невесомого, — того, что не совсем принадлежало этому месту. Словно я ухватился за веревку, за спасательный круг, находясь в бушующем море.

И вот так, пока в мире вокруг свирепствовали борьба и раздоры — пока егеря похищали и убивали, пока Пожиратели Смерти, оборотни и даже Лорд Волан-де-морт часто бывали в нашем доме, ели, пили и плели заговоры, я сидел в углу с этой старой книгой и переводил ее, упорно корпя над каждой строчкой, каждой фразой и переписывая ее на современном английском. Мне никто не мешал. Прежде меня оскорбило бы то, что мной так откровенно пренебрегают. Теперь же я сам это предпочитал и очень мало с кем-либо разговаривал. Мои мать с отцом полагали, что я продолжаю свое обучение, поэтому оставили меня в покое. Волан-де-морт и Пожиратели Смерти считали меня ни на что не способным младенцем и именно так со мной и обращались.

Сначала я использовал книгу как способ отвлечься, успокоить бешеное сердцебиение и не позволить себе сойти с ума. Но потом… Потом, когда я постепенно начал вчитываться в то, что переписывал, древняя книга по-настоящему поглотила меня. Я сидел за небольшим письменным столом, пока на мою работу падал свет единственной лампы, и все писал и писал, и в это время переворачивал старинные слова в своей голове, очень медленно и осторожно — подобно тому, как вертят в руках ослабшую, но смертоносную гадюку.

И теперь, сидя перед огнем, завороженно наблюдая за танцующими языками пламени и ощущая приятную тяжесть от кота на своих коленях, я продолжал разглаживать, вертеть, снова разглаживать слова и фразы в своей голове, оценивая и изучая их со всех сторон и еще глубже погружаясь в тишину. Я мысленно водил пальцем по словам заглавия, рассматривая их в своем сознании, пока из языка древних рун они переходили в английский язык.

Пути, Истины и Воплощения Древней Магии

Я прикрыл глаза. Прислушался к тому, как мурлычет мой кот.

Позади меня распахнулась огромная дверь. Послышались шаги — шаги, которые я знал. Но они были торопливыми, решительными. Они буквально вторглись в мой покой, выталкивая меня на поверхность. Я стиснул зубы и опустил голову.

Снейп прибыл прямо из Хогвартса.

Я не двигался.

— Меня послал Темный Лорд. — Громко проговорил Снейп, обращаясь куда-то вглубь дома, столо ему зайти и останавиться посреди нашей гостиной. — Мы сейчас же отправляемся в Хогвартс.

Беллатриса мгновенно вывалилась из другой комнаты, издавая оглушительный визг, и скатилась по перилам лестницы словно маленькая девочка. Я поднял бровь и остался сидеть на том же самом месте.

— Северус! — Воскликнула моя мать, стремительно мчась в гостиную из другой комнаты и громко стуча каблуками по каменному полу. — Что — уже?

— Да, Нарцисса — Поттер и его друзья пробрались внутрь. Они ищут диадему Когтевран.

Я поднял глаза. Перед ними заплясало пламя. Мое кольцо ослепительно блестело.

— Люциус здесь, он наверху… — Начала было моя мать.

— Я знаю, и мы должны поторопиться. — Проговорил Снейп. — Я буду ждать вас снаружи. Готовьтесь. — И он стремительно развернулся и зашагал к выходу. За ним громко захлопнулась дверь.

— Мы объявим Хогвартсу войну? — Прошептала моя мать во вновь образовавшуюся тишину.

— Да, Цисси — да ладно тебе! — Радостно захихикала Беллатриса. — Это как раз то, чего мы ждали! Настал наш час — вернуть себе то, что наше по праву!

— Но… Но мы там учились… — Возразила Нарцисса. — Люциус учился в этой школе, и ты, и я, и Северус, и…

— И она снова будет принадлежать нам! — Проговорила Беллатриса таким тоном, словно мама была тупой. — Мы избавимся от грязнокровок и всех, кто ее разрушает, и снова сделаем ее такой, какой она и должна быть!

— Избавимся от них. — Повторила мать, и в ее голосе вдруг зазвенела сталь. — Не приукрашивай, Белла. Ты имеешь в виду, убьем их.

— Ну, конечно. — Ответила Беллатриса. — А ты о чем подумала?

— Ты собираешься убить детей.

— Они не дети, Цисси, — яростно прошипела Беллатриса. — Они животные. И я имею в виду, что нужно прирезать их всех — прямо перед Темным Лордом. И не только их — я годами ждала момента, когда смогу убить предателей крови — а ты разве нет? Всех этих поганых Уизли, и Нимфадору и это…это существо, за которым она замужем, — выплюнула она. Затем Беллатриса вдруг испустила ликующий возглас, будто что-то только что пришло ей на ум. — Говорю тебе, Цисси — ты должна прийти и поглядеть на это, — потому что я собираюсь взять и отрезать ей голову, а потом разделать ее полукровного ребенка как индейку.

— Нифмадора — моя кузина.

Мой голос прорезал воздух — несмотря на то, что я не слишком громко это произнес. Я почувствовал, как обе женщины повернулись, чтобы на меня взглянуть, хоть я и сидел к ним спиной. Я по-прежнему не шевелился. Лишь смотрел на огонь.

— Да. — Со скучающим безразличием протянула Беллатриса. — А по этому родословному дереву она приходится мне племянницей. Это что, по какой-то причине должно меня переубедить?

— Белла… — Заговорила мать.

— О, и эту грязнокровную девчонку, которая пробралась в мое хранилище. — Беллатриса сцепила пальцы, напряженно раздумывая и продолжая свой список, в то время как мы с матерью молчали. — Да, ту девчонку, которую я порезала, — но она удрала. Она будет следующей, сразу после Нимфадоры. Ха! А списочек-то получитсяо длинным, правда? — Она фыркнула и издала смешок. Я услышал, как она делает в мою сторону несколько шагов; ее голос зазвучал громче. — Может, мне позволить Драко с ней разделаться, а? Ему еще предстоит пустить свою первую кровь — что вы на это скажете? Это будет очень забавно, Драко!

— Знаешь, тетя, — проговорил я низким и прохладным голосом. — Иногда я задаюсь вопросом, как ты будешь развлекаться после того, как война будет окончена. Будешь варить детей и поедать их?

Я медленно встал, а Стикс спрыгнул с моих коленей и засеменил за угол. Я повернулся и положил свою левую руку на спинку кресла. Я не поднимал головы — упрямо сверлил взглядом пол, а затем приподнял бровь.

— Или хоть раз расчешешь свои волосы и побрызгаешься парфюмом в надежде, что тогда Лорд Волан-де-морт тебя заметит?

Я вскинул голову. Моя тетка стояла перед моей матерью не дальше, чем в пятидесяти шагах от меня. Мать не сводила с меня неморгающего взгляда. Беллатриса открыла рот — и стала белой как простыня.

— Как… Как ты смеешь говорить подобные вещи? — Прошипела она, закипая, и ее руки сжались в дрожащие кулаки. Я моментально стиснул челюсти.

— Ты права, разумеется. Я не должен был. Потому что он этого не сделает. — Я встретился взглядом с ее глазами и прищурился. — Думаешь, ты для него особенная? Что ты что-то значишь для него? — Я покачал головой и презрительно скривил губы. — Ты не что иное, как бешеная собачонка, которую он держит для того, чтобы ты выполняла за него всю грязную работу. — На секунду я замолк. — Это ты животное.

Беллатриса рванулась так быстро, что я не успел за этим проследить. Ее рука, сжимавшая новую палочку, метнулась в мою сторону. Моя мать пронзительно закричала. Но не громче, чем Беллатриса.

— Круцио!

Заклинание врезалось в мою грудь. Я пошатнулся назад, тут же прижимая руки к сердцу. Внутренности скрутила боль…

А затем она исчезла. Я распахнул глаза. Сделал рваный вдох. Внимательно себя оглядел. Мой пульс стремительно подскочил. Я взглянул на свою тетю.

Она стояла, застыв, с вытянутой рукой и направленной на меня волшебной палочкой. И в этот момент, когда ее безумные черные глаза расширились, а лицо стало мертвенно бледным от потрясения, она выглядела еще более жуткой, чем всегда.

- «Пообещай мне, что всегда будешь помнить вот что». — Зазвучали слова Дамблдора в моей голове. - «Ты сильнее, чем кажешься».

И тогда…

Мать отчаянно завопила и вцепилась в свою сестру. Беллатриса грубо отшвырнула ее от себя. Я попятился. Беллатриса бросилась в мою сторону, издавая крик, вырвавшийся словно прямо из ее легких.

— Авада Кедавра!

Комнату осветил ослепительный зеленый свет.

В меня впечаталась какая-то сила.

Меня отшвырнуло назад невидимым щитом.

Повсюду валялось разбитое стекло.

Прогрохотал гром.

Каменный пол задрожал.

Повисла тишина.

Я распахнул глаза.

Беллатриса лежала на спине, растянувшись на полу, совершенно без движения. Я стоял вдалеке от нее, судорожно ловя ртом воздух и прижимая ладонь к сердцу. Невольная улыбка скользнула по моему лицу, но уже через мгновение исчезла, и я тяжело сглотнул.

Я был жив.

Более того.

Я был прав.

Я зашагал к ней, чувствуя, как ноги крепчают с каждым шагом, пока подошвы моих туфель удушливо хрустели о разбитое стекло с окон, ваз, тарелок, расшвыренных в виде осколков по всему полу. Мать, схватившись за горло, стояла, словно каменное изваяние, над телом своей сестры.

Я приблизился к Беллатрисе с другой стороны. Ее пустой, стеклянный взгляд был обращен в потолок. Черные волосы беспорядочно разметались по полу. По комнате тут же пронесся холодный ветер.

Я нагнулся к ней и прижал пальцы к ее горлу. Пульса не было.

— Ты… — Выдохнула мать. — Ты убил ее…

— Она сама себя убила. — Пробормотал я, все еще будучи настолько потрясенным, что не мог оторвать взгляд от ее окаменевшего лица. — У меня даже не было палочки.

Моя мать взвыла. Она прижала ладонь ко рту, давясь рыданиями. Я уставился в безжизненные глаза Беллатрисы и заскрипел зубами.

«Защита невинного агнеца распространяется

Смерть, которая тебя не повергнет».

Эти слова из последней страницы той древней книги преследовали меня каждую минуту бодрствования с тех самых пор, как я их перевел. Я носил их за собой повсюду, взвешивал их, медленно пережевывая каждую строчку и чувствуя в них некий подтекст, пока, наконец, до меня не дошел их полный смысл.

И теперь я знал, что они правдивы.

Дамблдор умер за меня.

Умер, чтобы спасти меня от Воландеморта.

Это прояснило то, что я мог сделать.

И что должен был сделать.

— Что произошло? Что это был за звук? — По комнате громким эхом пронесся голос моего отца, когда он стремительным шагом принялся спускаться по лестнице. Я не повернулся к нему. Он резко остановился.

— Что… — С трудом проговорил он, задыхаясь. — Что произошло?

— Белла… Белла попыталась убить Драко! — Прорыдала мать. — Но заклинание — оно…оно вернулось и ударило ее и она…и она… Драко, что ты делаешь?

Я ей не ответил — лишь вытащил палочку Беллы из ее окоченевшей руки и поднялся на ноги. После чего повернулся.

Мои родители стояли, не двигаясь; глаза моей матери были полны слез, глаза отца — невероятного потрясения, — и взгляды обоих были прикованы ко мне.

— То, что должен был сделать еще давно. — Ответил я своей матери. Затем замолчал, лишь на мгновение, и окинул каждого из них пристальным взглядом. — Я люблю вас обоих. — Произнеся это, я взмахнул своей новой палочкой и с громким хлопком трансгрессировал из Малфой-мэнора.
________________________________________________

«Обряд жертвы (жертвенная затища) может быть дарован одному человеку или группе людей. В случаях с одним человеком этот обряд помешает любому, кто убил человека, пожертвовавшего своей жизнью, физически тронуть спасенного, и приведет к тому, что Смертельное заклятие, наложенное на спасенного, отскочит к убийце.»

И

«В случаях со множеством людей степень защиты неизвестна, но, судя по всему, она меньше, чем в случаях с одним человеком, поэтому заклинания, наложенные убийцей на людей, находящихся под защитой, скорее всего, просто быстрее спадут, а не отскочат. (хоть и неизвестно, как это сработает со Смертельным заклятьем)»

И

«Для того, чтобы создать защиту, человеку, который приносит себя в жертву, должен быть предоставлен выбор остаться в живых, но он сознательно должен выбрать смерть.»

И

«Неизвестно, может ли кто-то, кого использует обиженная колдунья или колдун, причинить вред тому, кто защищен обрядом жертвы. Первое представление об этом дает Битва за Хогвартс, во время которой, как полагают, Гарри спас своих друзей от Воландеморта, после которой ни кто-нибудь из Пожирателей Смерти, ни сам Воландеморт не могли причинить вред армии Хогвартса.**»