Часть 20

Everybody needs inspiration

And I know I'm not alone…*

***

ГЕРМИОНА

Я хорошо держалась. Действительно хорошо. Учитывая всю сложившуюся ситуацию. Я не отходила от Гарри и Рона — теперь даже больше, чем раньше. И лишь дважды я сорвалась, плача в крепких объятиях Гарри. Он был таким добрым. Таким терпеливым. Особенно теперь, когда я не могла назвать ему причину.

Однако в какой-то момент, когда он в очередной раз испытывал огорчение и острое беспокойство, он просто озвучил одно свое предположение.

Он спросил меня, не влюбилась ли я в кого-нибудь.

В ответ я только разразилась новым приступом рыданий. Но он лишь крепче сжал меня в объятиях и сказал, что в конце концов все будет хорошо, и после того случая никогда меня об этом не спрашивал.

Бедного Рона мои внезапные приступы тоски и отчаяния лишь приводили в недоумение, поэтому я старалась контролировать себя, когда он был рядом. Когда мне это удавалось, я находила утешение в его непринужденной, легкой компании. Я была вынуждена постоянно поднимать себе настроение, и это действительно помогало мне забыться — по крайней мере, на какие-то промежутки времени. Ни один из моих друзей не осознавал, как отчаянно я нуждалась в их поддержке, причем ежедневной. Потому что мне приходилось видеть его каждый день.

Каждый день Драко Малфой был там. Я никогда раньше не осознавала, как часто наши пути случайно пересекались, было ли это совместным посещением уроков, приемом пищи, просиживанием за книгами в библиотеке или обратной дорогой в наши спальни. Я ощущала его присутствие в комнате, словно огонек на другом конце коридора — ощулала тишину, повисшую между нами.

И я не могла ничего ему сказать. Ни слова. Потому что если бы я заговорила с ним в присутствии Пэнси, Крэбба, Блэйза или Гойла, Драко был бы вынужден ответить мне жестко. Я бы не стала делать такое с собой. Или с ним, если уж на то пошло. Я бы не смогла это вынести. И я не осмелилась попытаться найти способ тайно с ним встретиться — выражение его лица всегда было непроницаемым, а сам он никогда не отвечал на мой взгляд, и все в его поведении не позволяло мне даже приближаться к нему.

И вот так мы ходили, работали, учились и ели, словно другой из нас не существует и вообще никогда не существовал. Все, что я делала, да и то время от времени (когда я была уверена, что никто не обращает на меня внимания), — смотрела на него. Издалека. Мои глаза очерчивали линии, изгибы и ракурсы его лица, и я изучала то, как свет отражается в его глубоких голубых глазах. На какое-то время это заглушало мои мучения.

Вплоть до одного утра, когда все мы находились снаружи, наслаждаясь необычайно мягкой погодой. Почти все шесть лет мы провели во дворе, беспечно валяясь на траве, читая или играя в игры. Гарри и Рон увлеченно перебрасывались крикетным мячом, а я сидела на прохладном каменном подоконнике, делая вид, что выполняю задание, в то время как сама наблюдала за Драко и Пэнси, растянувшихся на траве и игравших в шахматы.

Я испытывала такую сильную боль, что едва ли могла дышать. Я сжала книгу ледяными пальцами — потому что я помнила это выражение его лица — то, как он накрывает подбородок указательным пальцем, как его темные брови сходятся на переносице в сосредоточенном выражении. Но эта боль была ничтожной по сравнению с той, которая возникла потом.

Пэнси поцеловала его. Я не знала, что именно ее к этому подтолкнуло — я отвлеклась, на секунду заглянув в книгу, — но когда я снова подняла голову, Драко повернул свое лицо к солнечному свету, а она подалась вперед и накрыла его губы своими. И он не отстранился.

Я не стала дожидаться, чтобы посмотреть, ответит ли он ей или нет. С силой захлопнула книгу, встала и стремительно вылетела из замка, чтобы навестить Хагрида.

Мои мысли были спутаны, когда я постучала в его дверь. Как только Хагрид открыл ее и увидел мое лицо, он попытался помочь, стоя прямо на пороге и засыпая меня миллионом вопросов. В конце концов я просто соврала, что получила ужасную отметку за работу по Темным Искусствам — за ту, над которой я горбатилась, — и тогда Хагрид начал сетовать на глупую шкалу оценивания профессора Снейпа, а потом пригласил меня на чай.

Переполненная благодарностью, я отвлеклась, сидя на одном из огромных стульев, обхватив ладонями тяжелую кружку, смотря на яркий, весело потрескивающий огонь и слушая, как Хагрид сбивчиво и нетерпеливо рассказывает о новом чудовище, которое совершенно его очаровало: эшвиндер — змей, который распространяет огонь. Я улыбнулась про себя, рассеянно отмечая, что по какой-то причине Хагрид наслаждался огненными созданиями больше всего…

Я хотела остаться там на все утро. Хагрид был таким радостным и таким решительным в своем намерении поднять мне настроение, что несколько раз почти заставил меня засмеяться.

Но я не могла остаться. Темные тучи сгущались, затягивая небо над холмами, и, наконец, добрый великан грустно, но настойчиво посоветовал мне вернуться в замок до того, как начнется дождь. Я встала, поблагодарила его за чай, вышла из хижины, чтобы сделать так, как он сказал. Но мне это не удалось.

Меня настиг сильный ливень — я моментально промокла насквозь. Я не торопилась. Наложила на книгу защитное заклинание, опустила голову и, громко хлюпая ботинками, побрела обратно к воротам. Я не видела его, пока чуть не прошла мимо.

— У меня для тебя послание, Грейнджер.

Я порывисто остановилась. Драко стоял под навесом, с правой стороны от меня. Мои глаза метнулись к его лицу. Он презрительно ухмылялся, а его голос прозвучал резко. Но он тоже промок. Будто ждал меня еще с того момента, как начался дождь. Я посмотрела по сторонам. Я никого не увидела, но кто-нибудь вполне мог оказаться поблизости, иначе выражение его лица не было бы таким.

— Что это? — Спросила я, стараясь не дрожать, пока дождевые капли стекали с моих волос и одежды и падали на каменный пол.

— А я откуда знаю? — Резко ответил он. — Профессор Снейп просто сказал мне, чтобы я это передал. Иначе я не стал бы с тобой разговаривать. — И он протянул мне небольшой свернутый лист пергамента. Я взяла его, бросив короткое «спасибо», и наклонила голову.

— Снейп сказал, что хочет, чтобы ты это прочла. — Его голос почти приказывал. — Это срочно.

— Так и сделаю. — Пробормотала я.

— И смотри не потеряй это. — Он поморщился. — Мне известно, как плохо ты находишь потерянные вещи.

Его голос сорвался. Я моментально подняла голову. Лишь на мгновение наши взгляды встретились — и то, что я увидела в его глазах цвета сапфира, укололо меня в самое сердце. Но до того, как я успела что-либо произнести, он развернулся и стремительно зашагал обратно, и каждый его шаг был увереннее предыдущего.

Я смотрела на то, как он уходит, и мой взгляд задерживался на каждом его движении, каждом его шаге. Лишь когда он скрылся за углом, а я снова смогла с собой справиться и начать дышать, я нырнула в мрачный, скрытый тенью угол и развернула пергамент.

Я моргнула.

Это был почерк не профессора Снейпа.

Должно быть, он принадлежал Драко.

Но все, что в нем говорилось, было:
В бибилиотеке для тебя заказана книга, записанная на твое имя,

Апарекиум

Я снова свернула пергамент трясущимися руками и сунула его в карман. И тут же решила пропустить следующий урок, обсохнуть и пойти прямиком в библиотеку.

***

ГЕРМИОНА

— Мадам Пинс? — Очень тихо проговорила я.

Волшебница с заостренным лицом и тонкими губами выглянула из своей бухгалтерской книги, лежавшей на ее заваленном письменном столе, и подозрительно на меня уставилась.

— Мисс Грейнджер. — Ровно произнесла она. Я окинула взглядом огромную и, в основном, безлюдную библиотеку с высокими потолками — безмолвные, аккуратно сложенные штабеля книг и пылинки, танцующие в воздухе. Я втянула носом воздух — мне всегда нравилось, как здесь пахло. Пылью, деревом и пергаментом — успокаивающий, вдумчивый, старинный запах…

Я повернулась к библиотекарше, чей проницательный взгляд теперь стал еще более острым.

— Насколько я знаю, — произнесла я именно тем низким тоном, который она одобряла, — профессор Снейп заказал книгу на мое имя.

Она моргнула.

— В самом деле. — Проговорила она, а затем повернулась к безупречным связкам книг на боковом столике. Ее худощавые пальцы запорхали по корешкам, после чего остановились на одной из книг в середине стопки. Она очень осторожно вытащила ее и протянула мне, держа ее обеими руками, словно та была сделана из фарфора. Затем взглянула на меня и удивленно изогнула тонкую бровь.

— Хмм. Любопытно, что профессор Снейп заказал ее для вас. Обычно эту книгу заказывают для занятий по Маггловедению, но там ее не использовали в течение нескольких лет, — по той простой причине, что я терпеть не могу плохого обращения с взятыми книгами. — В ее голосе явно послышался оттенок сожаления. — Не много экземпляров этой книги уцелело из-за зверства той кучки дикарей.

Я терпеливо ждала, не протягивая руку за книгой. По тому, как решительно она ухватилась за нее, я знала, что она еще не закончила говорить. Она искоса на меня взглянула, и ее глаза подозрительно сузились.

— Это первое издание, мисс Грейнджер — последнее в этой библиотеке. Как среди волшебников, так и среди магглов найдутся те, кто отдали бы бешеные деньги, чтобы забрать ее и поместить в музей. Но… — Она опустила на нее взгляд, и — о, чудо — я увидела, как выражение ее лица смягчается. — Но я вовсе не собираюсь лишать такую достойную ученицу произведения Джейн Остин.

Я застыла. Мадам Пинс медленно протянула мне выцветшую, изрядно потрепанную книгу. Я осторожно обхватила пальцами переплет и всмотрелась в обложку, чтобы прочитать название.

«Доводы рассудка».

Что-то мгновенно сдавило мне горло.

— Я разрешу вам взять эту книгу на три дня — только на три. — Проговорила мадам Пинс. — Но если вы…если она вам понравится, и вы захотите прочитать ее еще раз… — Она откашлялась и принялась поправлять свои бумаги, лежавшие на столе. — Вы можете ее вернуть, — я ее просмотрю, чтобы убедиться, что она не повреждена, — и тогда вы снова сможете ее взять.

— Огромное вам спасибо, мадам Пинс. — Мягко произнесла я. — Я буду очень, очень бережно с ней обращаться.

— Я проверю. — Предупредила она.

— Я буду. Обещаю. — Проговорила я, затем осторожно прижала книгу к груди и направилась в свою комнату.

***

ГЕРМИОНА

Я сбросила туфли, запрыгнула на свою скрипучую кровать и задернула занавески, оставив единственную узкую щель, через которую мог проникнуть солнечный свет. В комнате никого больше не было, но я не знала, как долго это продлится до того, как кончатся уроки, а я бы не хотела, чтобы меня прервали. Мое сердце билось так часто, что я начала задыхаться.

Осторожно — очень осторожно — я положила книгу на подушку таким образом, чтобы на нее падал луч солнечного света, и перевернула обложку. На секунду мое дыхание оборвалось. Я держала в руках первое издание Джейн Остин...

Я достала тот самый небольшой свиток пергамента, развернула его и перечитала написанное. Взгляд остановился на заклинании, написанном внизу страницы: Апарекиум.

Я была уверена, что знаю его — это было заклинание, чтобы проявлять невидимые чернила.

Я медленно вытащила палочку, направила ее на книгу и — отчаянно надеясь, что это не обратит ее в пепел или что-нибудь в этом роде — прошептала заклинание.

— Апарекиум.

Я опустила палочку. Теперь мне нужно было лишь аккуратно пролистать страницы и отыскать нечто спрятанное в них, чем бы оно ни было.

Глубоко втянув носом воздух, я приступила к поиску, стараясь при этом не вчитываться в историю, потому что знала, что это меня затормозит. У меня ушло достаточно много времени на то, чтобы тщательно просмотреть каждую страницу, пока я выискивала какие-нибудь галочки, подчеркивания, звездочки или заметки…

Вот оно. Целый абзац был подчеркнут светлыми зелеными чернилами — чернилами, которые снова становились невидимыми. Но я выхватила глазами весь абзац — выхватила, и проглотила его, и крепко обхватила себя руками, пытаясь сдержать нестерпимую боль в груди.

«Не было на свете двух сердец столь же открытых и близких, вкусов столь же общих, чувств столь же согласных и душ столь же созвучных между собой. И вот они чужие; нет, хуже еще, чем чужие, ибо им сойтись не суждено. Это отчужденье навеки.»

Я знала, что происходит. Драко пытался связаться со мной таким путем, который нельзя было проследить, — используя преподавателей и библиотекарей, невидимые чернила и слова, которые ему не принадлежали, чтобы попытаться передать мне послание. И, несмотря на все эти щиты и заслоны, я все-таки смогла понять.

Он говорил о нашей ситуации — о том, что мы были вынуждены жить и сражаться каждый день с того самого момента, как оказались за пределами Выручай-комнаты.

Но вот только я не собиралась ходить и целовать всех подряд. А он не сидел в своей комнате, страдая из-за того, что увидел, как я целуюсь с Роном или Гарри. Бешеная, неконтролируемая ревность острыми иголками неуправляемой боли впивалась в мои мышцы, и я склонилась над книгой, твердо решив, что не стану плакать и портить страницы.

Когда я, наконец, открыла глаза, зеленые чернила снова стали невидимыми. Я снова перечитала абзац, потом еще раз, затем вытащила свой личный дневник и ручку и переписала туда слова Остин. Это ничему не навредит — я была уверена, что даже профессор Дамблдор не смог бы меня ни в чем обвинить.

Затем я вернулась на первую страницу и начала читать всю историю целиком, параллельно ища способ ответить Драко и молясь, что мисс Остин удалось четко сформулировать то, что я чувствовала, потому что я сама была в этом совершенно беспомощна.

***

ГЕРМИОНА

Я прочитала роман за два дня. Я не забросила домашнюю работу, но не тратила на нее так много времени, как обычно. И все свободное время, которое мне только удавалось найти, я проводила за чтением, свернувшись клубочком у камина в общей комнате или в своей постели. Гарри и Рон обычно присоединялись ко мне, когда я сидела у огня, и Гарри постоянно спрашивал, что я читаю. Рон оставался вежливо равнодушным, но Гарри засыпал меня вопросами на счет сюжета, и я увлеченно пересказывала ему сюжетную линию. Он умел слушать, а разговоры с ним об этой книге заставляли меня чувствовать себя менее одинокой.

Наконец, когда я дочитала ее, я одолжила у Рона немного невидимых чернил — у него были превосходные красные чернила, которые должны были идеально подойти — он взял их у своих братьев. Затем ускользнула в свою комнату, задернула шторы вокруг своей постели, подняла палочку и отыскала то самое место, которое было мне нужно.

Мысленно умоляя мисс Остин — и мадам Пинс — меня простить, я провела тонкую линию красными невидимыми чернилами под одной единственной строчкой.

«Да, я мог быть несправедлив, нетерпелив и обидчив, но никогда я не был неверен.»

Я села обратно и внимательно просделила за тем, как исчезают чернила. Я подождала еще какое-то время, подула на них, желая убедиться, что они не отпечатаются на другой странице и не запутают его. Затем закрыла книгу, еще раз прокрутила в голове свой план и, мысленно настроившись, залезла под одеяло.

***

ГЕРМИОНА

— А, вот вы где, мадам Пинс. — Произнесла я, осторожно протягивая ей «Доводы рассудка» обеими руками. Она выпрямилась за своим письменным столом, поглядывая на меня с выражением легкого удивления, и забрала у меня книгу.

— Она вам не понравилось?

— О, понравилась! — Горячо возразила я. — Я дочитала ее прошлой ночью — не могла от нее оторваться.

Неужели по ее лицу только что пробежала тень улыбки? Я не могла сказать точно. Она положила книгу перед собой и начала перелистывать страницы, тщательно проверяя каждую.

— У меня тоже есть сообщение от профессора Снейпа. — Проговорила я.

— Гмм? — Спросила Пинс, не отрывая глаз от книги.

— Он сказал, чтобы я попросила вас разрешить отложить эту книгу для Драко Малфоя.

Пинс резко подняла голову.

— Что, снова?

Я сглотнула.

— Да, мадам.

— Зачем?

Я пожала плечами.

— Не знаю, мадам. — Ответила я. — Но профессор Снейп сказал, что готов взять на себя всю ответственность, если с книгой что-нибудь произойдет.

Мадам Пинс плотно стиснула зубы, но, в конце концов, кивнула.

— Очень хорошо. Благодарю вас, мисс Грейнджер.

— Вам спасибо, мадам. — Произнесла я, а затем вышла из библиотеки, убеждаясь, что иду очень тихо, и болезненно морщась от осознания того, насколько легко мне становилось врать всем вокруг. Пытаясь отбросить эту мысль, я поспешила в совятню, чтобы отправить Драко послание — в котором сообщила бы ему, что профессор Снейп отложил для него «Доводы рассудка» и что книга ждет его в библиотеке.

***

ГЕРМИОНА

Моя учеба просто поглощала меня. Я проклинала себя за то, что была такой перфекционисткой и трудоголиком, но это было чем-то, что я никак не могла в себе изменить, поэтому мне оставалось лишь приложить максимальные усилия и попытаться как-то с этим жить.

Но это становилось очень трудным. Гарри постоянно был подавленным и хмурым, и я очень беспокоилась за него. Рон тоже беспокоился, и из-за этого становился раздражительным. Прошло не так много времени с тех пор, как я вернулась из Комнаты, но мне казалось, что прошла целая вечность. Суматоха этого мира, этой реальности, душила меня.

После долгого учебного дня, проведенного в библиотеке, я, едва успев выполнить задания — и пропустив ужин, — поплелась по длинному, тускло освещенному коридору, держа в руках целую кипу книг, на попытку прочтения которых у меня уйдет вся ночь. Волосы были взъерошены, одежда измята и вся в пыли, а руки тряслись в отчаянной попытке дотащить этот груз. Помимо всего этого сердце ныло от мучительной тоски, которая уже успела стать привычной. Я брела мимо тысячи портретов, висевших на противоположной стороне от меня, слыша, как они перешептываются и что-то бормочат, стоит мне пройти мимо. Я, как и всегда, игнорировала их и молила Мерлина дать мне сил доползти до своей комнаты.

За ближайшим углом впереди меня мелькнула какая-то тень. Я замедлила шаг. Обвела нахмуренным взглядом широкую, высокую фигуру — и стиснула зубы, когда тень распалась на две — одна из них была толще и ниже другой.

Крэбб и Гойл.

Они небрежно прохаживались в мою сторону, посылая мне плотоядные и одновременно полоумные улыбки.

— Вы только поглядите, кто это. — Хмыкнул Гойл. — Это же маленькая грязнокровная всезнайка.

Я вздохнула, устало закатила глаза и сместила вес на другую ногу, сильнее придерживая нижнюю книгу.

— Неужели ни у одного из вас не найдется занятий получше?

— Получше, чем что? — Спросил Крэбб. — Чем разбросать твои книги?

Они переглянулись.

— Неа. — Хором воскликнули они.

— Даже не думайте… — Предупредила я, делая шаг назад, но Гойл рванулся вперед и со всей силы ударил по верхней книге у меня в руках. Я пыталась удержать книги, но все они вывалились у меня из рук и разлетелись по каменному полу, распахиваясь и падая открытыми страницами вниз. Я отчетливо услышала, как несколько переплетов лопнули. Крэбб и Гойл разразились дурацким хохотом.

— Как вы смеете? — Зарычала я. — Это не мои книги — они библиотечные!

— Как будто меня это волнует. — Хихикнул Гойл.

Я ударила его по лицу.

Оглушительный звук звонкой пощечины мгновенно разлетелся по всему коридору. Он уставился на меня, широко распахнув глаза, пока на его землистой щеке расцветала алая отметина. Я стиснула зубы и внутренне напряглась. Но в ту же секунду Крэбб сгреб меня в охапку со спины своими широкими, мясистыми руками.

Он скрутил мою правую руку за моей спиной и резко дернул ее вверх. Я завизжала от боли, прострелившей плечо.

— Отпусти меня! — Попыталась я, но тут же задохнулась, стоило ему снова потянуть меня вверх, тем самым вынуждая встать на носочки. Ко мне подскочил Гойл, и, приблизив свое отвратительное лицо, угрожающе оскалился.

— Да кем ты себя возомнила, чтобы так со мной обращаться? — Прорычал он. — Поганая, трусливая грязнокровка …

Темная, сильная фигура метнулась к нему подобно вихрю. В челюсть Гойла врезался кулак. Он неуклюже повалился на пол. Крэбб отпустил меня, изумленно рявкая. Я отшатнулась в сторону, обернулась…

И увидела Драко Малфоя, возвышавшегося над Гойлом и левой рукой прижимавшего к груди свою правую руку. Он тяжело и рвано дышал, прожигая свирепым взглядом своего прихвостня. Крэбб стоял рядом с растянувшимся на полу Гойлом, разинув рот от удивления.

— Посмотри, что ты со мной сделал! — Выкрикнул Драко. — Ты сломал мне долбаную руку!

— Ты… Ты ударил его! — Гойл слабо указал на своего упавшего товарища.

— Ты ударил меня! — Промямлил Крэбб, трогая свой подбородок.

— Тонко подмечено, кретины! — Прорычал Драко. — У вас у обоих что, башка опилками набита?

Они тупо на него уставились. Драко порывисто наклонился к Крэббу.

— Ты пытаешься добиться отчисления? — Прошипел он. — Несмотря на всю важную работу, которую нам нужно здесь выполнить, вы слоняетесь по коридорам как пара слизняков и доставляете неприятности девчонке, которую каждый учитель считает своей любимицей? Вам повезло, что профессор не…

— Профессор в курсе. — Произнес глубокий прохладный голос.

Я резко обернулась и увидела высокую, похожую на привидение фигуру, которая наравлялась к нам по коридору; полы его длинной черной мантии колыхались позади, темные волосы обрамляли узкое, бледное лицо, а проницательные черные глаза выхватили всю эту запутанную картину. Он замедлил шаг и остановился между мной и Драко.

Профессор Снейп взглянул по очереди на каждого из нас, а затем изогнул бровь, стоило ему увидеть кучу книг, разбросанных по всему полу. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы мы все мгновенно превратились в лед.

— Мистер Крэбб, мистер Гойл. — Проговорил Снейп размеренным, четким голосом. — С каждого минус пять очков Слизерину — за то, что порвали переплеты книг, некоторые из которых старше ваших бабушек и дедушек. Вы сейчас же вернетесь в свою спальню.

Они стояли, словно примерзнув к полу, и не сводили с него ошарашенного взгляда.

— Сейчас же. — Выдохнул он.

Они моментально подскочили, чуть не врезавшись друг в друга, и побежали по коридору, напоминая парочку свиней. Затем Снейп вытащил свою палочку, взмахнул ей, и книги поднялись с пола и сложились в стопку, после чего повисли в воздухе.

— Мисс Грейнджер, — проговорил он, поворачиваясь ко мне. — Судя по всему, мистер Малфой каким-то образом получил травму. Пожалуйста, отведите его в больничное крыло.

— На самом деле, профессор, в этом нет никакой необходимости… — Начал было Драко.

— Это не обсуждается, мистер Малфой. — Предупредил его Снейп. — Я верну эти книги мадам Пинс и позабочусь о том, чтобы она узнала, кто ответственен за причиненный им ущерб.

Если бы мое сердце не билось с такой бешеной скоростью, а плечо не горело от ноющей боли, — и если бы я не была так потрясена справедливостью Снейпа, — я бы усмехнулась.

Но затем наши с Драко взгляды пересеклись, и все остальные эмоции погасли.

— Поспешите. — Настойчиво порекомендовал Снейп.

— Да, сэр. — Произнесла я. Драко не стал меня дожидаться — он уже зашагал в сторону больничного крыла. Я закусила губу и пошла за ним.

— Мисс Грейнджер.

Я повернулась к Снейпу. Какой-то время он колебался, раздумывая, а затем слегка нахмурился.

— Если когда-нибудь вам снова понадобится помощь подобного рода. — Сказал он, а затем указал своей палочкой наверх. — Не забывайте про портреты.

Я нахмурила брови, мысленно задаваясь вопросом, что он имеет в виду, но он не стал уточнять. Развернулся и бесшумно зашагал по коридору, и вслед за ним мягко поплыла парившая в воздухе стопка книг.

Я снова повернулась к Драко, который решительно направлялся вперед и вот-вот собирался свернуть за угол. Я сорвалась на бег и догнала его, а затем перешла на шаг и побрела рядом с ним.

Никто из нас не заговаривал. Тишину наполняли звуки наших туфель, стучавших о каменный пол. Я бросила на него мимолетный взгляд, когда мы проходили мимо факела, пытаясь разглядеть его лицо.

Он был бледным как мел, челюсти были плотно сжаты, а под глазами залегли синяки. Левой рукой он придерживал свою правую руку. Я тяжело сглотнула. На этот раз я поверила ему, когда он сказал, что его кость сломана.

— Больно? — Прошептала я.

— Да. — Коротко ответил он.

Сразу после этого за-за угла прямо впереди нас показалась группа когтевранцев, которые громко смеялись и болтали по дороге в свои спальни. Я резко отступила и остановилась позади Драко, будто мы шли не вместе. Они прошли мимо, не обращая на нас никакого внимания, и производимый ими шум густым эхом разносился по всему пространству коридора. Я ускорилась и снова зашагала рядом с Драко, тяжело сглотнув. Он даже не взглянул на меня.

Постепенно по всему коридору начали раздаваться звуки голосов и шагов, когда ученики заканчивали ужинать и направлялись обратно в свои комнаты или библиотеку. На нас по-прежнему никто не смотрел, потому что со стороны все это выглядело так, словно мы шли не вместе — мы ужасно здорово разыграли этот спектакль.

По крайней мере…я разыграла. Но теперь, каждый раз, как я пыталась поймать его взгляд, но мне это не удавалось, в мое сознание заползали вопросы. Вопросы, которые приступом сильной тошноты сдавливали мой желудок.

Как он мог оставаться таким стойким, находясь от меня так близко? Неужели это вынужденное поведение проникло глубже, в его характер? Неужели он вернулся к своим старым привычкам, к своему прежнему образу мыслей и поступков?

Неужели я его потеряла?

У меня оборвалось дыхание, — рука невольно метнулась к горлу, и я рвано сглотнула, а затем еще раз, буквально подавившись от этой внезапной мысли. Он вздрогнул, повернул голову и посмотрел на меня. Я попыталась поймать его взгляд, но он снова отвернулся и уставился прямо перед собой. Боль мгновенно проникла в грудь.

Затем он замедлил шаг. Он не произнес ни слова и не посмотрел на меня, но стал идти ближе. Наши плечи разделяли всего несколько сантиметров. Я обвела мрачный коридор внимательным взглядом, понимая, что мы попали в относительно безлюдную часть замка. Мы свернули и начали подниматься по лестнице, ведущей в больничное крыло.

Мы преодолели почти половину пути наверх, когда Драко вдруг покачнулся и привалился к перилам. Я рванулась к нему и подхватила его левую руку. Он грубо зарычал сквозь плотно сжатые зубы и болезненно поморщился.

— Извини, извини. — Сдавленно прошептала я, охваченная ужасом.

— Дело не в тебе, а в моей руке. — Процедил он. Я тут же на нее взглянула — она была совершенно белой и дрожала, а в тех местах, где кожа заметно покраснела или даже посинела, она опухла.

Я усилила хватку, крепче его держа, а затем опустила свою руку под его, чтобы перенести на себя какую-то часть его веса.

— Давай. — Подбодрила я. — Мы почти пришли. Еще чуть-чуть.

Значительно замедлив шаг, — потому что Драко выглядел так, словно мог потерять сознание, если бы мы хоть немного ускорились, — мы снова стали подниматься по лестнице к огромным двойным дверям, ведущим в больницу.

Я наморщила лоб, ступая рядом с ним и чувствуя, как он прижимается ко мне, опираясь о мою руку. Драко был гораздо выносливее. Да, сломанная кость доставляла невероятную боль — но это только в том случае так сильно бы его покалечило, если бы до этого он совсем не спал и выполнял огромное количество стрессовой работы.

Возможно, в этом и было все дело.

Но он бы не смог мне об этом сказать. Поэтому я стиснула зубы и оставила свои вопросы при себе.

Наконец, мы остановились перед тяжелыми дверьми, одна из которых была немного приоткрыта.

— Здесь можешь меня оставить. — Глухо проговорил Драко, все еще не поднимая головы и не отрывая глаз от пола. — Я войду один.

— С тобой точно все будет в порядке?

Он фыркнул и кривовато улыбнулся.

— Думаю, да.

Я остановилась перед ним, испытывая острое желание что-нибудь ему сказать, и задрала голову, чтобы увидеть его лицо. Он поднял голову, и наши взгляды встретились. Я не заметила ни следа презрительной насмешки, ни оттенка иронии, сарказма или холодности. Лишь темнеющие круги под глазами, бесконечную усталость в том месте, где раньше сиял свет, и боль, сжимавшую его губы в бескровную тонкую линию.

Я хотела что-нибудь сказать. На самом деле, лишь одну единственную вещь.

Но я не могла. Дверь была открыта, и мадам Помфри и кто угодно еще могли находиться в комнате прямо перед нами.

Поэтому я очень осторожно взяла сломанную руку Драко и прижала ее к губам.

Я почувствовала, как на какое-то мгновение он прислоняется лбом к моей макушке. Затем отпустила его руку, отодвинулась и открыла перед ним дверь.

Он сделал шаг вперед, но остановился на пороге.

— О, кстати. — Тихо проговорил он. — Профессор Снейп снова отложил для тебя ту книгу. Он сказал, чтобы я тебе это передал.

— Спасибо. — Ответила я. Он снова бросил на меня мимолетный взгляд, а затем вошел в больничное крыло. Я закрыла за ним дверь и направилась в библиотеку.

***

ГЕРМИОНА

Мадам Пинс подошла ко мне, как только я переступила порог библиотеки. В первую секунду меня охватил сильнейший ужас — особенно, когда ее костлявая рука вцепилась в мое запястье, — но, заглянув ей в лицо, я не увидела в нем ничего кроме тревоги и огорчения.

— Я слышала о том происшествии в коридоре, мисс Грейнджер! — Приглушенно воскликнула она, после чего развернулась и потянула меня за собой к своему письменному столу, стоявшем в углу помещения. — До чего ужасные мальчишки! Просто отвратительные!

— Ох, я полностью с вами согласна, мадам. — Ответила я, шагая так быстро, как только могла, чтобы поспевать за ее стремительными шагами.

— Понадобится огромное количество магии, чтобы починить их. — Она отпустила меня и широким жестом указала на четыре книги, разложенные на ее столе подобнг пациентам. Она обошла стол, пробегая пальцами по бедным разорванным переплетам. Затем мельком на меня взглянула.

— Однако я слышала, что вы с мистером Малфоем завязали небольшую драку с этими хулиганами.

Мне понадобилось еще какое-то время, чтобы заставить губы зашевелиться, но затем я, наконец, кивнула.

— Да, я вывихнула плечо, а Драко сломал руку.

— Ох, ну, молодцы, что попытались защитить их. — В голосе Пинс прозвучало удовлетворение — или даже гордость, — и она опустилась на стул. Я почти рассмеялась, но сдержалась, понимая, что она говорит серьезно. На самом деле, она, вполне возможно, добровольно пожертвовала бы собственной конечностью ради одной из этих книг.

Я судорожно сглотнула, когда эта мысль пришла мне в голову; я вдруг поняла, что мои шансы просмотреть другую книгу, а перед этим пронести ее через эти опасные коридоры, вполне возможно, в тот момент были нулевыми…

— О, почти забыла. — Пинс развернулась, взяла первое издание «Доводов рассудка» и протянула его мне. — Профессор Снейп снова заказал ее для вас — вы хотели прочитать ее во второй раз?

— Я… Да, хотела. — Пролепетала я, забирая у нее книгу и прижимая к себе обеими руками. Она окинула меня быстрым взглядом, и наши глаза снова встретились.

— Прекрасно. — Произнесла она. — И… В общем, когда вы ее дочитаете, с вашей стороны будет очень любезно, если вы вернетесь и скажете мне, что вы о ней думаете.

Какое-то мгновение я не сводила с нее изумленного взгляда, и вдруг увидела, как в этих темных глазах проскальзывает едва заметная вспышка чувствительности. Мои губы чуть не растянулись в улыбке. Строгая мадам Пинс хотела поговорить с кем-нибудь о Джейн Остин.

— Обязательно. — Пообещала я. — К тому же, кое-кто из моих самых прилежных соседок по комнате интересуются «Гордостью и предубеждением» — может быть, у вас найдутся экземпляры этой книги, но только поновее и покрепче…

— О, наверняка. — Глаза Пинс загорелись. — Да, кстати, кто они — эти девочки, которые интересуются?

— Джинни Уизли, Падма и Парвати Патил…

— Ах да, они очень хорошие девочки — надежные. — Заключила Пинс. — Да, передайте им, что они могут за ними зайти, а потом высказать свое мнение.

— Непременно передам. Благодарю вас, мадам. — Произнесла я и, крепко прижимая к сердцу книгу, вышла из библиотеки.

***

ГЕРМИОНА

Пожелав спокойной ночи Гарри, Рону и Джинни и переодевшись в пижаму, я забралась в постель и задернула занавески, после чего подняла волшебную палочку.

Я положила «Доводы рассудка» на подушку, закусила щеку с внутренней стороны, направила на книгу палочку и прошептала:

— Апарекиум.

А затем, держа палочку над старыми потертыми страницами, принялась осторожно перелистывать их, тщательно выискивая подчеркивания и прекрасно понимая, что у меня не так много во времени до того, как зеленые чернила снова станут невидимыми.

У меня ушло на это достаточно много времени — я просмотрела двадцать с лишним глав перед тем, как обнаружила то, что искала.

Но когда я нашла, мне пришлось прижать ладонь ко рту и крепко зажмуриться; я почувствовала, как меня затапливает сильнейшая смесь трепетной радости, огромного облегчения и убийственного желания и разливается по грудной клетке.

«От такой преданности и к такой женщине не излечиваются! Он не должен был; он не мог.»

Этой ночью я спала, прижимая к груди старый потрепанный экземпляр «Доводов рассудка» — и впервые за долгое время я не плакала в подушку. Но боль, которую я ощущала теперь, была гораздо хуже прежней, и я даже хотела, чтобы я могла плакать.

Но если Драко мог стиснуть зубы и пройти через все это, не сломавшись, не дрогнув, значит, и я могла.

От такой преданности и к такой женщине не излечиваются!

Он не мог.