Царь Васька

Как ни бездарен, ничтожен и слаб был Николай II, все же по здравому

размышлению титул самого ничтожного и бездарного русского самодержца следует

все же присвоить черной памяти Василию Шуйскому, наконец-то осуществившему

свою самую заветную мечту -- пролезшему (другого слова и не подберешь) в

цари.

На русском престоле бывали люди большого ума и, скажем так, не особенно

крепкие умом. Гуманисты и кровопийцы. Созидатели и бездарности. Однако " царь

Васька" и здесь стоит особняком -- он попросту никакой. Бесцветный. Весь

какой-то по-змеиному склизкий. Так и прошел по русской истории бесшумной

паучьей походочкой, гнуснопрославленный одним-единственным конкретным

деянием -- тем, что как раз и стал тем камушком, вызвавшим лавину, названную

впоследствии Смутным временем. Остались лишь полупрезрительные строчки

русского историка А. Трачевского: " Этот приземистый, изможденный,

сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой,

отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он

был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел все иноземное. Он

проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за

которую уцепился с лихорадочностью скряги".

Позднее, добавлю, свергнут с вожделенного трона, насильно пострижен в

монахи и передан полякам, где на заседании сейма, стоя на коленях, униженно

просил милости и пощады... Однако не будем забегать вперед.

После того как в народе пошли слухи о пугающих знамениях у могилы

Лжедмитрия (а тут еще и ударивший некстати мороз погубил всходы), труп

вырыли и сожгли -- речь шла о колдовстве, а против колдунов испокон веку

лучшим средством считался огонь. Настала пора как-то определяться.

Поначалу Боярская дума хотела разослать грамоты по стране, чтобы

собрать Великий земский собор и избрать нового царя. Но Шуйский не для того

столько лет интриговал и предавал, чтобы спокойно ждать, когда на престол

взойдет кто-то другой... На третий день после убийства Лжедмитрия собрался

народ, чтобы избрать патриарха (Игнатий, ставленник Лжедмитрия, был свергнут

во время переворота). Однако как-то так повернулось, что хором зазвучали

слаженные голоса: сначала-де следует избрать царя, и нет для этого лучшей

кандидатуры, чем прямой потомок Александра Невского Василий Шуйский, здесь

же, кстати, присутствующий... А уж человек-то -- золото!

Москвичам это золото было весьма даже знакомо, и потому возник резонный

вопрос: как получилось, что Шуйский, самолично в свое время проводивший

расследование смерти царевича Дмитрия и доказавший, что убили настоящего,

вдруг заявил, что на Москву идет с войском подлинный Дмитрий? А потом, не

далее как три дня назад, объявил, что царь-то ненастоящий?

Если кто-то рассчитывал Шуйского смутить, цели не достиг -- вряд ли

было на свете что-то, способное смутить Василия. Не моргнув честнейшим

глазом, князь преподнес собравшимся довольно изящную, следует признать,

версию: он-де с самого начала знал, что " царевич" ненастоящий, но признал

его за настоящего, чтобы таким образом... ликвидировать семейство Годунова.

Который и сам в каком-то смысле был ненастоящим, то есть -- нахально

узурпировал престол, оттеснив природных Рюриковичей.

Ну, а потом согласно логике пришлось по миновании надобности в

самозванце и его -- того-с...

Вообще-то, в точности неизвестно, как происходила дискуссия, многие ли

поверили шустрому князю. Главное, кончилось тем, что Шуйский был, по меткому

определению современников, " выкрикнут" на царство. Одному богу известно, как

удалось подсчитать все голоса " за" и против" и считали ли вообще. Скорее

всего, и не собирались.

Решено было считать, что те, кто за царя Василия, кричат громче, а

следовательно, их -- подавляющее большинство... Должно быть, примерно так и

обстояло...

Одним словом, Шуйского венчали на царство. По всем правилам.

И вот тут-то -- грянуло!

Смута началась с первого же дня правления " царя Васьки". И сводить это,

как обожали марксисты, к " борьбе классов и производительных сил" --

предельно глупо.

Разгадку следует искать в том мощнейшем психологическом шоке, который

обрушился, без преувеличений, на всю страну. Не забывайте: подавляющее

большинство народа, далекого от столичных интриг и московского обилия

информации, искренне считали Лжедмитрия настоящим царевичем и законным

государем. И вдруг его убивают, а те, кто совсем недавно клялся и божился,

что царь подлинный, говорят нечто абсолютно противоположное... И при этом на

престоле восседает субъект, слишком многим известный как личность, ничтожная

во всех отношениях....

Непонятно стало, во что же теперь верить, кому же теперь верить, и

можно ли вообще во что-то верить перед лицом таких событий.

Лучше всего будет предоставить слово знаменитым русским историкам,

более ста лет назад подобравшим отточенные формулы.

С.Ф. ПЛАТОНОВ: "...кое-где просто не признали Шуйского во имя того же

Дмитрия, о котором ничего достоверного не знали, в еретичество и погибель

которого не верили, а Шуйского на царство не хотели. И верхи и низы общества

или потеряли чувство правды во всех политических событиях и не знали, во имя

чего противостоять смуте, или были сами готовы на смуту во имя самых

разнообразных мотивов... воцарение Шуйского может считаться поворотным

пунктом в истории нашей смуты: с этого момента из смуты в высшем классе она

окончательно принимает характер смуты народной, которая побеждает и

Шуйского, и олигархию" [154].

С.М. СОЛОВЬЕВ: " До сих пор области верили Москве, признавали каждое

слово, приходившее к ним из Москвы, непреложным, но теперь Москва явно

признается, что чародей прельстил ее омрачением бесовским, необходимо

рождался вопрос: не омрачены ли москвитяне и Шуйским?...связью между

Москвой и областями было доверие ко власти, в ней пребывающей; теперь это

доверие было нарушено, и связь ослабела, государство замутилось; вера, раз

поколебавшись, повела необходимо к суеверию; потеряв политическую веру в

Москву, начали верить всем и всему..."

Остается добавить: высшие слои ненавидели Шуйского как выскочку, а

отношение низших определить легко после того, как узнаешь, что царь Василий

продлил срок розыска беглых крестьян с пяти до пятнадцати лет...

По Москве ползали слухи, что царь Дмитрий Иоаннович жив, а вместо него

" зарезали другого", запорхали подметные письма со всевозможными, говоря

современным языком, сенсациями и компроматами. Главными распространителями

этих слухов стали дворянин Молчанов и князь Шаховской -- первый,

приближенный Лжедмитрия, после его убийства ускакал из столицы в Литву, сея

по дороге смуту, а то и прямо выдавая себя за спасшегося царя. Второго

Шуйский отчего-то считал своим сторонником, а потому послал воеводой в

Путивль, совсем недавно бывший столицей самозванца. Однако Шаховской, едва

прибыв в город, собрал на площади народ и объявил, что Дмитрий жив. Путивль

моментально отложился от " узурпатора Васьки", а следом -- и другие города

Северской земли...

Шуйский, не успевший спокойно процарствовать и недели, лихорадочно

пытался измыслить нечто убедительное. По его приказу из Углича привезли тело

малолетнего царевича Димитрия, удивительным образом сохранившееся нетленным

за пятнадцать лет -- настолько, что и лежавшие в гробу орехи выглядели, по

свидетельствам современников, так, словно были сорваны вчера. Возле гроба

немедленно начали происходить многочисленные исцеления -- правда,

скептики-иностранцы, жившие в то время в Москве, как один пишут, что

" исцеленные" поголовно были людьми Шуйского.

(Автор этих строк -- человек верующий, хоть и, каюсь, нерадивый. В

каноническую нетленность святых мощей я верю, но отчего-то не нахожу в себе

сил поверить в данный случай, в нетленность лесных орехов -- и к тому же

заранее отношусь с недоверием ко всему, что исходило от Шуйского. А посему

крепко сомневаюсь, что лежащее в гробу тело мальчика принадлежало покойному

царевичу -- такая сволочь, как " царь Васька", могла и распорядиться, чтобы

полоснули ножом по горлу какому-нибудь безродному отроку, да положили в

гроб, дабы изобразить " нетленность"...)

Скрытые противники Шуйского ответили не джентльменским, зато эффектным

ходом. Где-то отыскали больного, о котором было точно известно, что он

отдаст богу душу с минуты на минуту, бедолагу приволокли к " святым мощам",

где он и скончался при большом стечении народа. Идея с мощами была

дискредитирована надежнейше. Впрочем, Шуйского все равно ничто уже не могло

выручить...