А наипаче тех, которые идут вслед скверных похотей плоти, презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших.

Теперь от вышеприведенных примеров апостол искусно перешел к главному предмету. Он говорит о проклятых николаитах, наасянах и кердониянах, ибо злоба их многоименна и рассматривается слитно, как сходная по скверным делам и именам. Они представляли начатками бытия мира Бездну и Молчание и некоторые из этих начатков странно называли матерями и веками; отсюда же и Маркион взял дурные семена. За сим, отвергнув участие Господа в творении мира и промышлении, они бесстрашно вдались во всякую плотскую нечистоту. Кто желает полнее узнать об этом, тот пусть возьмет в руки книгу Иринея Кельтского, составленную о них и надписанную: «Против лжеименного знания»; в ней он найдет грехи их, особенно развратнейшего Марка и растленных им женщин, и прочие гнусности, совершенные прочими, которых, по их зловредности, никто не сможет ни изложить письменно, ни вспомянуть. Не удивительно, что те, которые презирают и не боятся Господа, бесстрашно поведут себя и пред всякой славой. Яснее скажет об этом блаженный апостол Иуда, где он упомянет и о теле Моисеевом. А Петр только намекнул на это, коснулся и кончил речь. Но получив от него повод, мы говорим и о предлежащем. < …>

Тогда как и Ангелы, превосходя их крепостью и силою, не произносят на них пред Господом укоризненного суда.

Говорит так, желая удержать их от дерзости. Апостол, как мы заметили, говорит одно и то же с блаженным Иудой, ибо и он, удерживая дерзких на язык, убеждает их этим же самым примером. Впрочем, он говорит обширнее: Михаил Архангел… не смел произнести укоризненного суда (Иуд. 1, 9). Подобное хочет сказать теперь и Петр, что эти злобесные не имеют никакой пощады в хуле на славы (под славами разумеет Божественные силы или и церковные начальства, против которых они восстают и которые они непрестанно злословят), тогда как и Ангелы, превосходящие этих скверных силой и крепостью, не произносят против слав укоризненного суда пред Господом. А так как диавол причастен некоторой славы, потому что он – начаток творения Господня (см. Иов. 40, 14), то Архангел не произнес на него укоризненного слова. Если же более достойный хулы, то есть диавол, как причастный славе, не получил от Михаила хулы перед Господом, то весьма неразумны те, которые поспешно хулят славы, тогда как сами гораздо ниже достоинства Ангелов.

Они, как бессловесные животные, водимые природою, рожденные на уловление и истребление, злословя то, чего не понимают, в растлении своем истребятся. Они получат возмездие за беззаконие, ибо они полагают удовольствие во вседневной роскоши.

Некоторые объясняли это так: они истребятся в растлении своем, как бессловесные животные, родившиеся естественно, то есть нисколько не отличаясь от скотов, которые рождаются на одно истребление. Как бессловесные животные естеством, то есть живущие одной только чувственностью, а не умом и жизнью разумной. Посему они и удоболовимы для веде'ния по жизни растленной, водятся и увлекаются гневом и похотью, злословят то, чего не знают, почему и истребятся в заслуженном ими растлении, получая возмездие за беззаконие, которое они сами приготовили себе добровольно, в каждодневном услаждении горла полагая истинную цель, истинное и любимое благоразумие и удовольствие. Однако должно знать, что Божественное Писание, когда порицает то, что находится в людях по естеству, то есть что присуще самым животным, уподобляет их бессловесным. Оно говорит, например: человек… уподобится животным, которые погибают (Пс. 48, 13); также: не будьте как конь, как лошак несмысленный (Пс. 31, 9); еще: это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого (Иер. 5, 8). Писание говорит это, не переменяя природы, а только убеждая удерживаться от природных наклонностей. Когда возвещает оно что‑ нибудь спасительное, то подобие заимствует от высшего, например: будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36). И здесь не претворяет природу, а только повелевает делать это, насколько станет силы.

13–16. Срамники и осквернители, они наслаждаются обманами своими, пиршествуя с вами. Глаза у них исполнены любострастия и непрестанного греха; они прельщают неутвержденные души; сердце их приучено к любостяжанию: это сыны проклятия. Оставив прямой путь, они заблудились, идя по следам Валаама, сына Восорова, который возлюбил мзду неправедную, но был обличен в своем беззаконии. Бессловесная ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка(Чис. 22, 23–24). Смысл такой: срамники и осквернители, искусные в любостяжании, сыны проклятия, пирующие вместе с вами, имеющие глаза, исполненные любострастия и непрестанного греха, они прельщают неутвержденные души, которые и Павел назвал женщинами, утопающими во грехах (см. 2 Тим. 3, 6); они оставив прямой путь, пошли путем Валаама, сына Восорова… Голоса их суть безводные источники, облака, гонимые бурей, и прочее. А за что предлежит им в будущем веке мрак? За чрезмерную их суетность, по которой они нечистотами и плотскими похотями прельщают бывших прежде в заблуждении и искренно оставивших оное возвратиться, как пес, на свою блевотину. Они, говорит апостол, не имеют ничего свойственного чистоте, но пристают к чистому обществу, как пятна к чистой одежде. Когда обольстят кого‑ нибудь и успеют сделать попавшихся в их сети мужей и жен нечистыми, они наслаждаются обманами своими, дополняя свое развращение. Они, и пиршествуя с вами, делают это не по любви к общению с другими, но потому, что находят это время удобным для обольщения женщин. Ибо они, имея глаза, смотрят не на другое что, как только на любострастие, и, непрестанно имея это в виду и греша, как сыны проклятия, прельщают неутвержденные души, ибо сердце их не приучено ни к чему другому, как только к любостяжанию, то есть к разврату или к корысти, и через то и другое оставив путь, могущий привести их к спасению, они заблудились от него и подверглись тому же, чему и Валаам, сын Восоров, потому что и он по любви к подаркам возлюбил мзду неправедную. Но он был обличен в своем беззаконии: бессловесная ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка. Отсюда научаемся, что Валаам, получив однажды запрещение от Бога идти к Валаку, снова побуждаем был к тому надменной своей страстью, которую он откармливал своим неистовым чародейством, но, обузданный страхом Божиим и страшными знамениями, бывшими во время пути, не переменил слово благословения, которое было делом не чародейства, ибо пророки с сознанием произносят свои вещания. Посему‑ то и апостол назвал его пророкам как сознававшего, что он говорил. Ибо если бы он не сознавал своих слов, то не мог бы выбрать лучшего. Итак, благословение его было делом не волхвования, но силы Божией.

Это безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею: им приготовлен мрак вечной тьмы. Ибо, произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб.

Вставив многое в середину речи, между прочим пример Валаама, апостол опять начинает говорить о нечистых гностиках. Уподобляет их безводным источникам, потому что они утратили чистоту проповеди и сладкую воду жизни. Сравнивает их с облаками, гонимыми ветром, разумея ветер противный, почему и назвал его бурей, так как буря приводит гонимое ею в совершенный беспорядок. Они, говорит, облака не светлые, каковы святые, но темные, полные мрака. Приводит и причину сему – то, что они по суетности произносят речи надутые, привлекая плотской похотью в разврат тех, которые совершенно избегли оного, или если некогда и находились в заблуждении, то впоследствии покорили себя Господу. Сами, говорит, будучи рабами упомянутой нечистоты, которую по справедливости и назвал тлением, обещают обольщаемым свободу. А почему они иным обещают свободу, сами будучи рабами греха, приводит прекрасное доказательство сему: кто какой страстью побежден, тот и раб ее. Но это пространнее уяснится далее.

Ибо если, избегнув скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими, то последнее бывает для таковых хуже первого. Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди. Но с ними случается по верной пословице: «пес возвращается на свою блевотину», и: «вымытая свинья идет валяться в грязи».

Сими словами подтверждает два предмета: во‑ первых, то, что побежденный по необходимости работает своему победителю, и, во‑ вторых, то, что познавшие истину, но опять придерживающиеся прежнего нечестия, впадают во зло, худшее прежнего. Присовокупляет и притчу, подтверждающую то же (см. Притч. 26, 11). Смысл речи такой: если те, которые через познание Господа и Спасителя Иисуса Христа избегли скверн мира, опять запутываются в них и побеждаются ими, то они, без сомнения, и порабощаются ими, и положение их становится хуже, чем было до познания о рабстве, ибо сатана усильно старается, чтобы они впали в большее зло. Посему‑ то апостол и говорит, что при такой будущности для тех, которые добровольно возвращаются на зло, лучше было бы им не познавать правды, нежели, познав, впадать в большее зло. Потому что и пес, возвращающийся на свою блевотину, бывает еще отвратительнее, подобно как и свинья, ищущая омыться от грязи, если делает это в грязи же, оказывается еще грязнее прежнего.