Глава 27. Я не плакала. Я рыдала, если это можно так назвать

Я не плакала. Я рыдала, если это можно так назвать. От моих криков содрогались стены, горло саднило, слез больше не было, я их все выплакала. Грейс вернулась домой после одиннадцати и услышав мои душераздирающие вопли, пулей влетела на второй этаж и ворвалась в мою комнату. Ее лицо было смесью ужаса, страха и растерянности. Она не успела даже подойти к моей кровати, как я, схватив ее за руку, притянула ближе к себе, обнимая эту хрупкую женщину руками и ногами. Грейс ни чего не спрашивала, позволяя мне выплакаться, поглаживая по голове напоминая, что она рядом.

Мой телефон на тумбочке без конца вибрировал, Грейс сказала, что звонил Макс. Я не хотела с ним разговаривать, меня слишком потрясло то, что я вспомнила. Наконец спустя два часа я смогла успокоиться и Грейс осмелилась спросить у меня, что же произошло.

- Я чертова сука, Грейс. Я так низко поступила с Томом. - Я села по-турецки, подобрав под себя ноги, Грейс скопировала мою позу, садясь напротив. Я протянула ей содержимое маленького конверта, глаза подруги округлились.

- Так ты...

- Да. - Я не дала ей договорить. - Томас не знал, что я это сделала. Он устроил романтический вечер, купил кольцо, рассказывал о своих планах и как хочет назвать будущего ребенка. Он хотел дочку, даже имя ей придумал: Камилла. А я швырнула в него правдой. Сказала, что сделала аборт и что больше его не люблю. Сказала, что нам надо расстаться. Он плакал, а меня переполняла боль, гнев и обида, но я не сожалела о том, что делаю. Это так мерзко, Грейс.

- О, милая. Мне так жаль. - Грейс сжала мою руку, я вижу в каком она шоке и как отчаянно ищет слова поддержки но не находит, что сказать. Да и что тут скажешь?

- Я не знаю, как смотреть ему в глаза, мне так стыдно и больно за него. Но... Еще я злюсь на Томаса, за то, что он дал мне это. - Я подняла с кровати и снова бросила бумажки, снимки и справки. - Я знаю, что он хотел как лучше, но лучше бы я этого не вспоминала. Такое чувство, что именно от этих воспоминаний я и бежала, а они все равно меня нагнали. - Я крепче вцепилась в руку Грейс. - Останься сегодня со мной, пожалуйста.

- Конечно, милая. Конечно.

Утром я проснулась в районе восьми часов, аккуратно, чтобы не разбудить Грейс я выбралась из постели и направилась в ванную, заранее прихватив вещи и сумку. Переоденусь в другой комнате, не хочу ходить туда-сюда топоча, как слон. У Грейс сегодня вторая смена, ей надо выспаться.

Приняв душ, высушив волосы и более или менее спрятав под слоем косметики следы вчерашних слез, я направилась в свободную спальню, чтобы переодеться.

Эта комната мне не особо нравится, в основном из-за цветовой гаммы. В ней все выдержано в лавандово - голубых тонах. Фу, какая пошлость. Теперь и вам понятно от чего она пустует. Даже несмотря на то, что она немного больше комнаты, которую занимаю я.

Я натянула прямые, черные джинсы, купленные на прошлой неделе, кожаную куртку поверх вязаного, темно-зеленого свитера и обмотала пару раз вокруг шеи коричневый шарф. Мне пришлось нести ботинки в руках и уже внизу обувать их, иначе они бы гулко стучали по ступеням деревянной лестницы, а в доме стоит такая тишина, что урони я сейчас скрепку на пол, Грейс обязательно бы это услышала.

Времени на кофе не было и мне пришлось наполнить им термостакан, чтобы выпить по дороге на работу. Как всегда, насколько раньше нужного времени я бы не встала, из дома я выйду, как обычно. Потому что знаю, что спешить мне не куда, и двигаюсь, как улитка в коме.

Я смотрю на мир, но ни чего не осознаю, довольно странное ощущение, жить за занавесом скорби и ненависти к самой себе. Словно большой, каменный кулак ворвался в мою грудную клетку и держит мое сердце в своих разрушающих тисках. Мне хочется провалиться сквозь землю, упасть в листья, свернуться комком и умереть. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать то, что я чувствую.

Что могло толкнуть меня на такой поступок? Страх? Отчаяние? Глупость? Как я решилась на это?

Я пересекла уже половину парка, как кто-то окликнул меня по имени, не реагируя, я шла все дальше и дальше, до тех пор, пока чья-то рука не легла на мое плечо и не развернула меня на 180 градусов. Мои глаза впились в лицо парня и мне потребовалась целая минута, чтобы за пеленой слез рассмотреть знакомые черты.

Губы Томаса шевелятся, он что-то говорит мне, но я не слышу. Стою и смотрю в одну точку.

- Эстер, Боже мой! - Он тряс меня за плечи. - Что с тобой? Не пугай меня, ответь мне хоть что-нибудь.

- Боже, Томас. - Я вцепилась пальцами в его красную толстовку, сжимая ее так сильно, что рукам стало больно. - Как я могла?

- О, Эстер. Еще слишком рано... - Он притянул меня к своей груди, положив подбородок на мою макушку, я тихонько всхлипывала, оставляя дорожки слез на его одежде.

- Почему ты делаешь это? - Мой голос был едва громче шепота. - Я столько натворила... Я была беременна, ты так радовался, а я пошла и убила нашего ребенка, а после растоптала твое сердце. Я столько гадостей тебе наговорила. А ты стоишь и утешаешь меня, хотя должен ненавидеть и проклинать. Почему?

- Потому что я люблю тебя, Эстер. Разве это неочевидно? - Он замер в моих объятиях, а потом тихонько отстранил меня и посмотрел в мои глаза. - Я не рассказывал тебе этого, и в коробке этого не было...

- Я знаю... Хватило фотографий, чтобы я вспомнила. Том, мне так жаль.

Слезы хлынули с новой силой, мои ноги перестали меня держать, я, словно тряпичная кукла, стала оседать наземь. Томас подхватил меня на руки и понес вглубь парка, где нет дорожек и лавочек, обычно там очень мало народу. Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Томас сел наземь, прислонившись спиной к широкому стволу клена, и устроил меня у себя на коленях, словно я была маленьким ребенком, отчаянно нуждающимся в его защите. Смешно, но в тот самый момент так оно и было.

- Ты просто испугалась. - Спокойным голосом начала говорить Томас, поглаживая мои волосы. - Любой бы на твоем месте испугался. Ты жила по четкому плану, прекрасно зная, чего хочешь и как этого добиться. Беременность выбила тебя из колеи, ты запуталась в своих мыслях так и не сумев найти выход. А я не помог тебе справиться с этим, все хорошенько обдумать. Я был слишком занят своей группой, поэтому тебе пришлось все обдумать и принять решение самостоятельно. Я узнал слишком поздно, и я знаю, что ты жалела о том, что сделала. Это съедало тебя изнутри. Но ты была слишком гордой и упрямой, чтобы показать это.

Я молча лежала в его объятиях, пока он баюкал меня, словно ребенка, гладил мои волосы, то и дело, касаясь губами моей макушки. Эти действия казались такими знакомыми и до боли родными, что я по не многу начала успокаиваться.

- Ты сказала мне, что больше меня не любишь и не хочешь продолжать обманывать себя и меня заодно. В день, когда я сделал тебе предложение, ты порвала со мной. Мне было больно, словно кто-то вырвал мое сердце. Ты забрала у меня не только моего ребенка, но и саму себя. Я не знаю, поступил ли я как мужчина или как самый настоящий трус, но я отпустил тебя. Мне было больно, но я принял твой выбор. Единственное, чего я хотел, это оставаться в твоей жизни и быть тебе хотя бы другом. Но я не получил даже этого, тот пожар полностью забрал тебя у меня.

- Это ни как не смягчает ужаса произошедшего. Я вела себя так, словно у меня совсем не было сердца.

Том рассмеялся: - Сердце девушки всегда жестоко к тому, кого разлюбило.

- Сможешь ли ты меня простить?

- Я давным-давно тебя простил.

- Надеюсь, когда-нибудь и я смогу простить себя за это.

- Так и будет, Эстер. Так и будет.

Я оторвала голову от его груди и посмотрела ему в глаза, он растерялся.

- Прости, я забылся. Я хотел сказать Ари.

Я улыбнулась ему, слезы почти высохли на моем лице.

- Нет, все в порядке. Мне нравится, когда ты называешь меня Эстер. Мое сердце наполняется таким теплом, словно я вернулась домой.

Томас улыбнулся в ответ, вытирая остатки слез с моего лица.

- Пойдем, я провожу тебя до работы. Не хочу, чтобы ты шла туда одна.

- Спасибо.

В течение недели я была сама не своя. Я вставала утром, шла на работу, отсиживала рабочий день, возвращалась домой и забиралась в пастель. Утром все начиналось заново. Я почти ни чего не ела и говорила только тогда, когда от меня это требовалось. Несколько дней Макс и Сидни допытывали меня, пытаясь выяснить, что произошло, но я упорно молчала. Мак не выдержал и позвонил Грейс, но та попросила его дать мне время разобраться в себе и тогда я сама все ему расскажу. К моему счастью он послушался и с того дня молчаливо присутствовал рядом. Не спрашивая ни о чем, просто оказывал поддержку, которая не давала мне сломаться окончательно.

Несколько раз звонил Томас, но Грейс сказала ему то же самое, что и Максу. Я боялась того дня, когда мне придется снова посмотреть в глаза Тому, осознавая какой величины боль я ему причинила. Теперь я знаю, чего именно я его лишила и за что именно он меня простил. Да только вот я сама себя не простила. Ни тогда, ни сейчас. Именно это толкнуло меня к спиртному, именно от этого я бежала по ночному лесу навстречу опасности и именно поэтому я так боялась воспоминаний. Я делала все, чтобы забыть о том, что совершила. «Прости меня, мой малыш. Прости...». В тот день я просила прощение не у Томаса, а у своего, не рожденного ребенка.

Наступили очередные выходные и Даг увез Грейс в свой загородный домик у озера. Они звали меня с собой но, даже не смотря на выпавший снег, у меня не было настроения. Даг обо всем знал, но, как и Томас не держал зла, всячески стараясь меня поддержать.

Со временем боль немного притупилась, и я могу дышать полной грудью, ночами я больше не плачу. Но к нормальному состоянию я так и не вернулась. Грейс безумно беспокоится за меня и настаивает на том, чтобы я всё-таки сходила к своему психологу, но я совершенно не хочу этого. Мы пришли с ней к не большому компромиссу, я пообещала Грейс, что поговорю хотя бы с Томасом. По ее словам это обязательно мне поможет.

Да и сама так думаю. Поэтому вместо того, чтобы позвонить Тому и пригласить к себе, я вызвала такси и сама направила к нему домой. Даг любезно дал мне его адрес.

Удивлению Томаса не было придела, когда открыв входную дверь, он увидел меня на своем пороге. Но ни один вопрос не слетел с его губ, он молча втянул меня внутрь, заключая в медвежьи объятия. И я не знаю, совпадение ли это или просто выдумки моей больной фантазии, но все мои тревоги сразу отступили, мне стало легче.

Усевшись на диване в гостиной, мы почти три часа просидели в объятиях друг друга. За окном уже окончательно стемнело, полная луна отражаясь от не большого количества снега, озаряя улицу за окном и немного пробираясь в дом. Ни Том, ни я не говорили, ни о чем. Казалось, что сама наша близость снимает все переживания и боль, накопленную за столь долгое время.

Жить без оглядки на прошлое проще всего, когда ты его не помнишь. Но даже самое крохотное воспоминание, бросает тебя назад так, словно ты проваливаешься в бездну, из которой нет дороги назад и теперь я даже не знаю, кем именно являюсь. Беззаботной, влюбленной Ари, которая не помнит прошлого и просто живет дальше или же прошедшей через пусть и не долгую, но все равно поучающую жизнь, Эстер.

- Том, я так запуталась... - Тихим голосом сказала я, стискивая в кулак подол его футболки. - Я теперь не знаю, кто я. Было так легко жить в роли Ариадны Беккер. У меня всегда было только здесь и сейчас, но теперь, когда я вспомнила пусть и один, но все равно полноценный день из своей прошлой жизни, я перестала чувствовать себя ей.

Томас молчал, давая мне, выговорится, лишь его рука, поглаживающая мои растрепанные волосы, показывала мне, что он меня слушает. Я еще сильнее прижалась к его груди, онемевшими пальцами впиваясь в серую футболку. Мои уши заложило, и собственный голос доносился откуда-то издалека.

- Боже, почему в моей жизни из постоянного только я и мое непостоянство?

Томас негромко и как-то по грустному рассмеялся, слегка отстранившись, он расцепил наши объятия, встал с дивана и исчез за соседней дверью. Спустя мгновение он появился с большим стаканом холодной воды и протянул его мне. Я с благодарностью приняла его и большими глотками выпила больше половины. Внутри меня было сухо, словно в пустыне и от выпитой воды моментально стало легче.

- Милая, - наконец заговорил Том, после долгого молчания, его голос звучал почти так же неуверенно, как и мой. - Я всегда знал только тебя, и в моей жизни была ты одна. Но сейчас... - Он сделал паузу, делая глубокий вдох. - Я смотрю на тебя, Эстер и не узнаю. Ты такая же, как и была. Глаза, улыбка, повадки... Например, то, как забавно ты хмуришься, когда чихаешь или смотришь на солнце, прищурив один глаз. В этих мелочах вся ты и изменился только цвет твоих волос.

Я открыла рот, чтобы ему ответить, но он жестом попросил меня помолчать и продолжил:

- Я беру тебя за руку, за руку которую держал большую часть своей жизни, но она кажется такой чужой, и это убивает меня.

Его слова били меня словно плети, мне так жаль, что я рушу жизнь такому прекрасному парню, как Том. Я вижу, как больно ему проходить через все это и мне хочется перемотать время назад, чтобы не пойти на тот злополучный концерт и не остаться ужинать с Грейс и ее парнем. Мне хочется чтобы они ни когда не находил меня.

- Я поцеловал тебя, в тот миг, когда мои губы коснулись твоих - я чуть не задохнулся от счастья, но оно продлилось всего пару секунд. Я не знаю, как такое возможно, но целовал я не свою Эстер. Я целовал Ари, девушку, влюбленную в Макса. Неужели я навсегда тебя потерял, Эстер? Ни ужели там... - Он подошел ближе. Сел на корточки, чтобы быть на одном уровне со мной, и положил свою большую ладонь на мое, бешено бьющееся сердце. Я не отпрянула, из-за всех сил сдерживала подступившие к глазам слезы. - Глубоко внутри тебя, в твоем сердце, твоей душе, твоей памяти ни осталось, ни капли той девушки, которую я безумно любил? Неужели ты ни когда не вспомнишь, какой была? Ни ужели ты не станешь прежней? Теперь ты всегда будешь Ариадной Глорией Беккер?

- Я не знаю, Том. Я так запуталась. - Я наконец-то отпустила слезы на волю, что же со мной такое, и почему я всегда плачу? - Что-то ведет меня к тебе, я хочу быть рядом с тобой, я хочу звонить тебе в любое время и говорить о пустяках но... - Томас замер, ожидая того, что последует дальше, я взяла его большую, теплую руку, чтобы хоть как-то смягчить силу удара моих слов. - Я не влюблена в тебя, Том. Ты часть меня, часть моей прошлой жизни. Ты мне не обходим, как ниточка, ведущая ко мне настоящей. И я знаю, что это эгоистично с моей стороны, искать встреч с тобой раз, за разом разбивая сердце. Нам не подвластно то, что мы чувствуем, и я не знаю, кто нажимает на кнопку и определяет, кого нам любить... Я влюблена в Макса, мы вместе и я хочу, чтобы это не менялось.

Слезы еще сильнее побежали по моему лицу. Томас начал отстранятся, но я притянула его еще ближе к себе, а затем взяла его лицо в свои ладони. По его щеке скатилась одинокая слеза, я стерла ее большим пальцем, не сводя взгляда с его прекрасных глаз.

- Отпусти меня, Томас. Отпусти. Ты встретишь ту, которая будет за тебя бороться и сделает тебя счастливым. Ты заслуживаешь ее. - Я коснулась его губы большим пальцем, она такая мягкая, и пухлая, словно надувной мячик. Эти губы целовали меня столько лет. Но они не идут ни в какое сравнение с губами моего любимого мужчины. С губами моего Макса. - Томас, я столько натворила, заставила тебя пройти через такой ад. И ты прощаешь мне все. Я не заслужила такой любви.

- А если ты вспомнишь? Может же быть такое, что все станет как раньше?

- Я могу вспомнить. Даже больше, теперь я хочу вспомнить, но это не изменит моих чувств.

- Откуда ты это знаешь? - В голосе парня слышался небольшой вызов. Я опустила глаза, впилась в пол взглядом, избегая ответа на этот вопрос. - Ты так сильно любишь его, да?

Прикусив до боли губу, я слегка кивнула. Томас качнулся на пятках и встал. Я потянулась в карман и достала телефон. Уже давно за полночь и мне пора домой.

- Думаю мне пора, уже поздно. - Я встала и направилась к двери. Томас пошел следом, но по-прежнему молчал, словно набрал воды в рот.

- Эстер... - Я спустилась с крыльца и обернулась к Тому, он стоял, облокотившись одной рукой о дверь, смотря на меня грустными, словно океан глазами. - Ты действительно его любишь?

- Да. - Не задумываясь, ответила я.

Томас сделал несколько шагов вперед и остановился напротив меня. Несколько секунд он всматривался в мое лицо, слегка поджав губы, словно хотел сказать что-то, но не мог решиться. Подъехало такси, мне пора было возвращаться домой. Немного посомневавшись, я все же сделала шаг вперед и обвила свои руки вокруг его шеи, уткнувшись в нее носом. Я в последний раз вдохнула такой знакомый и такой родной аромат.

- Эстер? - Его голос звучал так не уверено, я промолчала, но еще крепче стиснула объятие. - Я знаю, что не имею право просить об этом.

Я отстранилась от Томаса, чтобы увидеть его лицо, но мои руки все так же обвивали его шею. Его же безвольно висели вдоль его тела.

- Поцелуй меня... - Сказал он тихо, смотря в мои глаза с такой мольбой. - В последний раз.

- В последний раз? - Переспросила я и он кивнул. Я понимаю, что это не правильно, что я и так наломала сегодня столько дров. И если Макс узнает, что я была сегодня с Томасом, целовала и обнимала его, он может ни когда не простить мне этого. Но глаза Томаса так печальны, в них столько боли и страха, что я не могу отказать ему в такой малости, как проститься с девушкой, в которую он был влюблен с семи лет.

Его глаза словно океан, тянут меня в свою глубину, накрывая с головой, словно голубые волны. Привстав на носочки, я коснулась его губ своими губами, отдавая ему всю нежность своих прикосновений, вымаливая поцелуем прощения, омывая его душу от слез, которые он пролил по моей вине, от боли которую я ему причинила. Я позволила ему целовать себя так долго, насколько это ему было нужно. Он отстранился. Открыв глаза, я увидела, что он наблюдает за мной, всматриваясь в мое лицо, как в самую прекрасную картину.

- Тебе пора идти. - Улыбаясь, прошептал он. Я убрала руки, развернулась и пошла в сторону ждущей меня машины, так ни разу не обернувшись. Я просто не могла увидеть его лицо еще раз, оно разрывало мое душу на части. Я буду молиться за него. Если кто-то и достоин, быть счастливым, так это мой мальчик с глазами цвета океана и белокурыми, словно одуванчик волосами.

Дорога домой заняла у меня больше получаса, таксист то и дело поглядывая в зеркало заднего вида бросая на меня обеспокоенные взгляды. Через пару минут мне это осточертело, и я прислонилась лбом к холодному ветровому стеклу, прячась от его любопытных глаз.

Я достала телефон из сумочки, но он встретил меня темным экраном, скорее всего батарейка села. Часы на приборной панели показывали, что сейчас половина третьего ночи. И то, что я сейчас еду по ночному городу с таксистом подозрительной внешности должно меня волновать, но мне совершенно плевать на это. Чтобы со мной не случилось, это определенно было бы заслужено.