Глава 22. В палате находятся два полицейских, они сидят сбоку Макса и о чем-то тихо переговариваются

В палате находятся два полицейских, они сидят сбоку Макса и о чем-то тихо переговариваются. Сидни же сидит на моей койке и заполняет документы. На меня она даже не посмотрела. Грейс села около нее и та благодарно ей улыбнулась. Я двинулась к Максу, полицейские встали, приветствуя меня.

Тот, что повыше начал объяснять причину их появления. Отделение полиции пробило по базе данных пальчики Дилана и его друзей, оказалось, что уже больше двух лет их разыскивают в трех штатах за изнасилование и нанесение тяжких телесных повреждений. В лучшем случае им грозит от десяти лет строгого заключения, в худшем же их посадят пожизненно.

Все обвинения с Макса сняли. Но отсутствие обвинения не смягчает того факта, что по его вине погиб человек, пусть и такой негодяй, как Дилан. Судя по лицу моего парня, он думает о том же, о чем и я. Заступившись за меня, он стал убийцей и я потрачу всю свою жизнь, чтобы искупить этот грех вместо него.

К концу дня Максу стало значительно лучше. Он проспал еще несколько часов и выглядел довольно не плохо. Грейс и Сидни сняли комнату в гостинице неподалеку от больницы и отправились отдыхать.

Сидни со мной так и не заговорила и я понятия не имею, сколько времени ей понадобится, чтобы простить меня и снова впустить в свое сердце. Но больше всего мне интересно, сколько времени потребуется мне, чтобы простить саму себя, за то, что подвергла Макса такой опасности и что чуть не лишила Сидни последнего члена семьи.

- Эй, Ари, Ты чего не спишь? - Удивленно спросил Макс. Я сидела на своей койке, прислонившись спиной к стене, устроив на коленях небольшой блокнот, и рисовала звезды, ночное небо и маленькую девочку, стоящую на большом лугу. Сама не знаю, откуда взялся этот образ.

- Я не могу спать. Мне снятся кошмары. - Не отрывая глаза от рисунка, ответила я.

- Иди сюда... - Аккуратно, чтобы швы не разошлись, освобождая для меня немного места, Макс передвинулся на одну сторону своей койки. Я отбросила блокнот в сторону и, подойдя к его койке, осторожно легла рядом, прижимаясь всем телом к его здоровому боку.

- Я вспомнила тот день, Макс. - Шепотом заговорила я. - Ты даже представить себе не можешь, что я тогда пережила. - Мой голос был едва громче тишины, но Макс меня слышал, я знала это потому, что его рука еще сильнее впилась в мое предплечье.

- Понятия не имею, почему я живая, могу ходить и разговаривать. По идее я должна быть овощем, в котором поддерживают жизнь с помощью аппаратов. Это было так страшно.

- Расскажи мне.

И я рассказала, все до малейшей детали, описала все эмоции, которые проходили через меня и то, как от страха мое сердце останавливалось. Я была откровенна с ним, как никогда прежде, ведь разговор о том дне поможет не только мне, но и Максу. Я хочу, чтобы он знал, что Дилан и его друзья были чудовищами и что судьба воздала им по заслугам. Когда я закончила свой рассказ, то удивилась, на моем лице совсем не было слез. Я не плакала. Объятия Макса сделали меня сильной.

- Ну, хоть что-то хорошее из этой истории мы узнали.

- И что же?

- Ты чего? Имя девушки, о который ты всегда говорила. Эмили. Я так полагаю это она, да?

- Она выглядела старше, но в основном да. Это она. А я почему-то упустила этот момент, восприняла его как должное и что-то незначительное.

Он коснулся губами моей макушки, от его дыхания по моему телу побежали мурашки. Я еще крепче обняла его.

- Я так испугалась. - Призналась я. - Я боялась, что потеряю тебя. Все то время, пока ты был без сознания, я не переставая молилась Богу, просила его о помощи. Макс, я так сильно люблю тебя. Обещай, что больше никогда в жизни не заставишь меня проходить через это.

- Я обещаю. - Сказал Макс, так же тихо, как и я говорила все это время.

- Уж лучше пусть я умру первой, чем проживу хоть одну секунду в мире, где не будет тебя.

- Ари, не говори так... - Возмущенно заговорил Макс, но я зажала ему рот ладонью, прекращая препирания.

- Ты можешь не соглашаться со мной по этому поводу сколько угодно времени. Но я ни за что не откажусь от своих слов. Это были самые ужасные двадцать четыре часа за всю мою жизнь. Я не хочу проходить через это снова. Поэтому не трать свои силы на споры со мной.

Я убрала руку с его губ, вид у Макса был весьма озадаченный.

- Я был без сознания всего пару часов, а ты уже возомнила себя командиршей? - Сказал он, прищурив глаза, но губы его подрагивали от улыбки. - Боже, за что ты так со мной? Почему же меня угораздило влюбиться без памяти в такую несносную женщину?

Мне хотелось отвесить ему большую оплеуху, но я вспомнила, где мы находимся, а самое главное, почему мы тут находимся, поэтому можно простить Максу, его маленькие насмешки надо мной.

- Ари, тебе надо поспать. - Сказал он мягким голосом, уже без тени насмешливости. - Ты выглядишь жутко усталой, я волнуюсь за тебя.

- Мне будут сниться кошмары...

- Не будут, я же с тобой. Давай, попробуй уснуть.

- Сомневаюсь, что я смогу уснуть.

- Знаешь, когда Сидни была маленькой, я каждую ночь перед сном пел ей колыбельную. До меня это делала мама, но когда ее не стало, я пришел на ее замену. Не хотелось лишать сестру такой малости. Закрывай глаза, я спою тебе.

Я послушалась его и сомкнула веки. Макс ели слышно, слегка нараспев начал напевать знакомую песенку. Я не помнила слов, но мотив мне был очень знаком.

Там, над радугой где-то,

Средь птичьих стай,

Помню, мама мне пела -

Там есть волшебный край.

Там, над радугой где-то,

Все вольны.

Там сбываются все мечты,

Все мечты и сны.

Однажды утром я проснусь,

Оставив всю печаль и грусть далёко.

Проснусь на звёздочке, в стране,

Где никогда не будет мне так одиноко.

Это было последним, что я услышала, потому что крепко заснула.

На этот раз мне снились не кошмары. Мне приснился задний двор, небольшого дома с коричневой крышей. Ветви деревьев просто ломились от обилия зеленой листвы, а в воздухе стоял сладкий запах спелых яблок. Легкий, теплый ветер колышет подол моего красного сарафана, в руках у меня два полных стакана лимонада, в каждом из них плавали большие, прозрачные кубики льда.

- Эстер, милая, еще чуть-чуть и я умру от жажды. - Раздался веселый женский голос, удивленно я повернула голову на звук. В тени большого вяза, на большом клетчатом пледе по-турецки сидела Эмили. Ее длинные волосы собраны в неаккуратный пучок на макушке, и пара прядей, выпавшие из него, обрамляют ее лицо. Она улыбается и машет мне, подзывая к себе. - Ну же, иди скорее сюда. Мне не терпится узнать, кого выберет Ари: Микеля и Наваса.

- Однозначно Микеля. Боже, он такой горячий. - Говорю я, идя к Эмили. - Ты только посмотри, как он на нее смотрит. А как относится...

- А какое тело. - Улыбаясь, дополняет подруга.

- Это точно.

Я сажусь рядом с ней и протягиваю один из стаканов, она жадно осушает половину лимонада. На экране ноутбука застыла картинка фильма: полуголый парень обнимает девушку, одетую в его темно-синюю рубашку.

- Эстер!!! - Из дома раздался возмущенный голос, а затем из задней двери во двор вышла женщина. Ей за сорок, но выглядит она прекрасно. Ее пшеничного цвета волосы безупречно уложены, на ухоженном лице едва проступают неглубокие морщинки, но в глаза бросается не это, а то, что у нее мои глаза. В руках она держит куклу без руки, а из-за ее спины выглядывает небольшая девочка, с двумя темными косичками и крючковатым носом, ее мордашка залита слезами. - Ну, сколько можно тебя просить, не ломай игрушки Иви. Что за детский сад?

- Но мама, я ее не ломала. - С невинным лицом ответила я. Нагло вру родной матери, смотря прямо в глаза. Эмили рядом со мной подавила смешок.

- Ни чего не знаю, сама она отвалиться не могла. - Строго сказала мама. - Я куплю ей новую, но за твои деньги. Чтобы ты знала, как ломать чужие вещи.

Я сжала руки в кулаки, но ни чего не ответила. Мелкая поганка, все-таки наябедничала родителям. Надо заклеить ей рот клеем.

- Что на этот раз? - Тихо спросила Эмили, когда мама и Иви скрылись в доме.

- Она съела мою помаду. - Буркнула я.

- Съела?

- Ага. Такое чувство, что мы ее не кормим.

- Боже. Откуда в тебе столько жестокости к сестре?

- Сама удивляюсь, но она меня бесит. - Недовольно ответила я.

- А по-моему она милая и делает гадости лишь потому, что хочет твоего внимания. Ты же в свою очередь упорно ее игнорируешь.

- Она тебе кажется милой, потому что ты всего один год прожила с ней под одной крышей. Прожила бы с нами еще три, я бы посмотрела, как бы ты запела.

- О, нет уж. Мне и с Кайлом неплохо живется.

- Еще бы. - Съехидничала я. - Ладно. Давай смотреть фильм.

И сон растаял. В палату пробирались первые лучи света, часы на моем запястье показывали половину седьмого утра. Макс спал, его дыхание было тихим и размеренным, а лицо казалось более свежим и румяным, чем вчера. Это хороший знак.

Мое тело затекло из-за того, что я спала в одном положении всю ночь. Но это лишь небольшая цена за то, что я наконец-то выспалась.

Умывшись холодной водой, я стояла напротив зеркала ванной и рассматривала свое отражение. Сегодня я выглядела куда лучше, но вид «побитой собаки» ни куда не делся.

Интересно, это был просто сон или какое-то воспоминание? Я правда видела свой дом, маму и сестренку или же это мое больное воображение разыгралось после суток бессонницы? Надеюсь, что в скором времени я узнаю ответ на этот вопрос. За то теперь понятно, откуда именно имя Ари взялось в моей голове среди прочих. Это героиня моего любимого фильма.

Макс пробыл в больнице на протяжении двух недель. Все это время я была рядом с ним. Сидни и Грейс в скором времени пришлось уехать, у одной работа у другой долги по учебе. Я же день и ночь была возле любимого, практически не покидая стен больницы. Лишь несколько раз, пока Макс спал, мне удалось выйти в город и немного проветрится.

Я ходила по улицам, жадно всматриваясь в окружающих, стараясь выловить из потока хоть что-то более или менее знакомое. Я не знаю, на что именно я надеялась, и кого искала, но все это было в пустую. Я ни кого не узнала и ни кто из прохожих меня не окликнул. Еще бы, все кто когда-либо знал Эстер, считают ее мертвой. И даже если уловят знакомые черты, скорее примут это за обман зрения или игру света, чем за правду.

Я даже не знаю, что наполняет меня сильнее: желание разыскать семью и вспомнить прошлое или порыв уехать из этого города навсегда и больше ни когда в жизни сюда не возвращаться.