Они подошли, но выглядели очень древними.

- Откуда они, с Ноева ковчега?

- Полагаю, что ты можешь так думать. Они мои, когда я был в твоем возрасте.

Его собственные оказались под его джинсами, так что все, что ему оставалось сделать - это снять их и свитер. Думаю, он, должно быть, очень часто ездил на Ричарде без майки, потому что был намного более загорелым, чем я. Но одна сторона его тела полностью и одна нога были в шрамах, местами красных, местами бледнее, с нездорово лоснящейся кожей. Как и его лицо, другой его бок был нормальным - худощавый, за исключением развитых мускулов вокруг плеч, на руках и бёдрах.

- Ныряй, Чарльз. Выглядит, словно тут неглубоко, но это не так. Внизу есть течение. Я пойду первым.
С этими словами он подошел к краю валуна и нырнул. Он проплыл под водой около тридцати метров.
- Чего же ты ждешь?

Я подошёл к краю и спустился вниз. С того дня в бухте прошло около двух недель, и вода здесь, в стороне от того места, была холоднее. Шок почти парализовал меня. Мои инстинкты захватили меня больше, чем когда-либо.
Маклеод подплыл поближе к тому месту, где стоял я.
- Отлично. Давай. Плыви. Прямо.

Я не решался - и совсем не из-за холода. Я нырнул. Чувства вернулись, и неожиданно я почувствовал себя гораздо лучше. Делая большие глотки воздуха, я поплыл. Я не плавал довольно долго, так как в бухте, на пристани и пляже мы, в основном, просто валяли дурака. Я продолжал плыть, пока не стал готовым остановиться, Маклеод плыл в двух ярдах позади, готовый поддержать. И тогда я принялся дурачиться. Я перекувырнулся и нырнул, всплыл и перекувырнулся ещё раз, лег на спину, молотя ногами, а затем попытался нырнуть из этого положения. Нырнув, я увидел Маклеода над собой и слегка боднул его в живот, вызвав взрыв смеха, после того, как я всплыл. Я почувствовал себя великолепно. Он развернулся, стряхивая воду из волос, и погнался за мной. Я знал, что не смогу от него уплыть, поэтому снова нырнул и поплыл под водой, оглядываясь вокруг, и заметив его, всплыл, сменил курс, а затем снова нырнул и снова толкнул в его бок.
Я забыл, что он уже взрослый, мой учитель, и ему сорок семь лет. Я даже забыл, что предал его. Я забыл обо всём, кроме воды и того, чем занимался там: догонял и был догоняемым, вдали от берега, где вокруг не было ни души, кроме нас. Это походило на полет. Я вдруг подумал, что я свободен. И мысль оказалась настолько чудесной, что я снова боднул его, когда выныривал.

- Окей. Пора выходить, - сказал он и повернул к берегу.
Я развернулся, и мы поплыли вместе, хотя один его взмах стоил трёх моих, если бы я не видел, как далеко один этот взмах переносил его, я бы подумал, что он просто дурачится.
Когда я выбрался на камни, то понял, что если бы я проплавал чуть больше, я бы точно устал, а так просто расслабился. Солнце припекало, и мы разлеглись на полотенцах на большом плоском камне выше того валуна, какой мы использовали в качестве трамплина для прыжков.
Счастливое чувство эйфории должно было перейти в счастливую дрёму. И, хотя я физически расслабился, так не произошло. Словно выходя из воды, я потерял чувство свободы. Это очень плохо, подумал я, это на самом деле очень плохо. И вся эта ужасная тяжесть, довлеющая надо мной, вернулась назад.
А затем Маклеод, лежащий рядом со мной, протянул руку и этой рукой схватил мою руку, так, как я поступил две недели назад.

- Давай, Чарльз. Что бы это ни было, избавься от груза. Я не просто любопытствую. Но ты не можешь больше носить в себе это. И я не думаю, что смогу смотреть на это больше. Это давит на тебя.

Я подумал, что нужно вставать и уйти, но его рука удерживала меня. Я смог представить, как это закончится, когда он узнает, что я совершил. Я подумал о воде и о том, что происходило там недавно. Его рука сжалась.

- Давай, сынок.

Может быть, этот самый «сынок» и сделал своё дело, хотя я никогда не любил раньше, чтобы меня кто-нибудь так называл.
- Я предал вас. Я рассказал Питу в тот день, когда мы все курили травку, как вы получили ваши шрамы, о том, что были пьяным, и о ребенке с вами. Это было даже не от того, что я был под кайфом - это случилось потом, после той дурацкой вылазки, но не в тот момент. Я просто хотел сделать что-то, потому что разозлился на вас. Вы заставили меня почувствовать, словно я как-то перешёл границу с вами. А они были на меня злы из-за того, что я занимаюсь, и узнали, что я хожу сюда, потому что Пит видел меня. Ну, и он спросил, как вы заработали свои шрамы. И я сказал им. Простите, Маклеод. Я чувствую себя как совершеннейший скунс. Как настоящий доносчик.

Мне, как ребёнку, захотелось плакать. Но я, конечно, не мог этого показать, поэтому приложил другую руку к глазам, словно их слепило солнце. Любопытно, что он не отнял свою руку. Я подождал, вдруг у него замедленная реакция, но он так и не сделал этого.

- Моей вины здесь столько же, сколько и твоей. Я знал, что... обидел тебя, вот почему я пытался поговорить с тобой. Я должен был заставить тебя выслушать. Тогда у тебя не было бы такого груза на душе.

Но этот груз уже свалился с плеч.
- Мы все еще друзья?

- Да, Чарльз. Друзья по-прежнему.

И это великолепное чувство, которое было у меня в воде, своего рода возбуждение, вернулось назад. Солнце припекало мою кожу. В воздухе пахло солью, соснами, травой (высший класс!) и сеном. Я чувствовал себя супер. Я шевельнул рукой, которую он держал, и он мгновенно отпустил её, но все, что я сделал, так это скользнул своей рукой в его руку.
Я почувствовал, как вокруг моей руки сомкнулись его пальцы.
Спустя время он попросил:
- Расскажи мне о той плохой вылазке.

И тогда я рассказал ему всё, и даже о сне. До того момента мне подобное не приходило в голову. Но когда я заканчивал, то сказал:
- Думаю, это означает, что я желал, чтобы вы были моим отцом.

- Я бы желал, чтобы ты был моим сыном.

- У вас есть сыновья?

- Нет.

Мои мысли сместились в эту сторону. После чего я сказал:
- Мег спрашивала у меня, что я думаю насчёт вашего интереса к женитьбе на моей матери.

Последовал приглушенный смех.
- У твоей матери, возможно, нет желания воспользоваться таким предложением.

- Может быть, что нет. Но когда я сравниваю вас с Волосатой опухолью и отцом Мег, то думаю, что она пришла бы в восторг.

- Ты помнишь своего отца?

- Немного.
И тут же откуда ни возьмись, я добавил:
- У меня есть странное чувство, что с ним что-то не так. О чём другие знают, а я нет.
Я рассказал ему о скандале на пляже с Глорией три года назад.
- Но я не могу ничего узнать.

- Тогда не стоит пытаться. И если в один прекрасный день наткнёшься на это, ты не разобьёшь себе сердце. Мы все ошибаемся. И я. И ты.

Я мог себе представить, что все ребята, которых я знал, даже Джоуи, могут сказать о том, что я чувствую к Маклеоду. Но здесь, лежа рядом с ним на камне, мне было все равно. Меня ничего не заботило. Все остальное, все остальные казались далеким и неважным.

- Вы мне очень нравитесь, - сказал я.

Что-то забилось то ли в его руке, то ли в моей, не могу сказать точно. Мне хотелось прикоснуться к нему. Переместив руку, которая прикрывала глаза, я вытянул её и коснулся его бока. Горячая кожа была натянута на его ребрах. Я знал, что ещё никогда в жизни не был так близок к кому-нибудь. И мне хотелось стать ещё ближе.
Но в этот момент Маклеод сел, а затем встал. Он с минуту постоял ко мне спиной. Затем спрыгнул на нижний камень. Через минуту он вернулся уже одетым. Он улыбнулся, глядя на меня.
- Поднимайся. Ты не можешь этого чувствовать, но если ты задержишься тут дольше, то замёрзнешь.

- Это полная чушь.

- Может быть. Разве ты забыл, что у тебя ещё три часа занятий впереди? Не говоря уже о том, что нужно перекусить?

- Не могли бы мы сделать выходной? - спросил я как можно более обаятельно.

- Нет, конечно. Одевайся. Подъём вверх на скалу должен расшевелить тебя. Я пойду перед тобой. Вверх идти легче, чем вниз.

Когда автомобиль трясся по грунтовке, и Маклеод выруливал, чтобы избежать больших выбоин, что-то бормоча себе под нос, когда мы всё-таки попадали в одну из них, то нечто беспокоившее меня, вдруг заставило сказать:
- Маклеод?

- Да? Кстати, можешь звать меня Джастин.

Я обрадовался.
- Отлично.

- Что ты хотел спросить?

- Ты думаешь, что я гомик? - выпалил я.

- Нет, я не думаю, что ты гомик.
Он посмотрел на меня сверху вниз.
- Из-за того, что случилось только что?

- Да.

- Нет. Каждый хочет и нуждается в любви, а ты многого не получаешь. Кроме того, ты, как мальчик, нуждаешься в отце.

Тоже самое говорил Барри. Но я не стал рассказывать ему о Барри и матери. Я вообще не хотел думать о доме.
Я чувствовал, что я попал в нечто, подобное золотому кокону, и мне не хотелось вырываться из него.