Глава 30. Этой ночью Бен спал, как младенец, и, проснувшись утром, чувствовал себя замечательно

Этой ночью Бен спал, как младенец, и, проснувшись утром, чувствовал себя замечательно. Единственное, что его беспокоит, Джемайма до сих пор не перезвонила. Бен начинает думать, что она обиделась на него за то, что он забыл об их дружбе, бросил ее и долго не звонил, но в глубине души все‑ таки надеется, что, возможно, ему просто дали неправильный номер.

Не то чтобы он сильно беспокоился, вовсе нет. Ему просто было бы приятно с ней увидеться, ведь завтра он уже уезжает. Может, позвонить еще? Нет, решает Бен, три звонка – это слишком, еще подумает, что он ее преследует.

Итак, весь день свободен. Чем бы ему заняться? Разумеется, ему хотелось бы съездить в Диснейленд или на студию «Юниверсал». Что делать туристу в Лос‑ Анджелесе? Но Саймон взял машину и уехал монтировать интервью, а без машины в Диснейленд не попадешь, поэтому он на целый день предоставлен самому себе.

Бред какой‑ то, думает Бен, выходя из душа. Он в Лос‑ Анджелесе, самом потрясающем городе на земле, и не знает, чем заняться! Наконец он решает прогуляться по пляжу.

Сколько людей катаются на роликах! Бен уже думает, не взять ли ему ролики напрокат, но одно дело – выставить себя на посмешище в Гайд‑ Парке воскресным утром, где многие катаются в первый раз, и совсем другое дело – в Лос‑ Анджелесе. Местные жители встают на ролики раньше, чем учатся ходить. Поэтому Бен просто продолжает гулять и спускается к пирсу.

На обратном пути он заходит в книжный магазин, вчера ему не повезло, но что‑ то подсказывает ему, что этот магазин отличается от остальных. Наверняка здесь можно найти хорошие книги. И Бен оказывается прав: уже через три минуты он обнаруживает две потрясающие книги – первые романы неизвестных американских писателей, поскорей бы приняться за чтение!

Бен подходит к прилавку и протягивает кассирше свою карточку «Виза». И тут ему кажется, что он видит… нет, невозможно… Но это действительно она, та самая прекрасная блондинка, которую он заметил вчера в баре. Она выходит из книжного магазина. Он бы и не узнал ее, но ее улыбка… Пусть даже он видел ее лишь мельком, со вчерашнего вечера эта улыбка не выходит у него из головы.

Скорей, скорей, думает Бен, глядя, как кассирша копается за прилавком. Он нетерпеливо смотрит на нее, потом снова на блондинку. Та остановилась у дверей и разглядывает книгу на витрине. Это судьба, думает Бен. Из всех книжных магазинов в Лос‑ Анджелесе она выбрала именно этот. Подумать только, книжный магазин, значит, она любит читать! Значит, она не только красива, но и умна! Он снова смотрит в ее сторону, но ее уже нет.

Бен хватает книги, чуть не забывает кредитную карточку и выбегает из двери. Сразу замечает ее – она идет вниз по улице. Он расталкивает прохожих и видит, как она садится в машину…

Может, это и к лучшему. И зачем только он бежал за ней, как ненормальный? Что бы он сказал, если бы все‑ таки догнал ее, сумел остановить? Черт, думает Бен. Вот и все. Я никогда ее больше не увижу.

– Спасибо, что разрешила взять машину, – кричу я, бросая ключи на столик в гостиной.

– Не за что. Купила, что хотела?

– Я была в книжном… Купила две новые книжки.

– Послушай, Джей‑ Джей…

– Да? – я захожу в спальню и сажусь на кровать.

Лорен примеряет новые шмотки, которые мы вчера купили.

– Помнишь, у тебя был шарф – он был на тебе, когда мы познакомились, – уже слышу в ее голосе намек: она собирается попросить шарф.

– Какой? Зеленый, шелковый?

– Да… – жалобно тянет она.

– Хочешь поносить?

– Да… – умоляюще произносит она и хитро улыбается.

– Хорошо, только береги его как зеницу ока, это мой любимый. Хочешь примерить его со своим новым нарядом?

– Если ты не против…

Я открываю чемодан и начинаю рыскать в поисках шарфа, в чемодане его нет. Открываю ящик с нижним бельем. Тоже нет. Ищу в ванной, в спальне, на кухне. Заглядываю под диван, в диван и за диван. Нигде нет.

И тут я вспоминаю, где в последний раз его видела. И с ужасом осознаю, что он, наверное, висит на двери спальни в доме Брэда.

– Дерьмо.

– Потеряла? – заглядывает Лорен из спальни.

– Хуже. Он у Брэда.

– Ничего страшного, – но я вижу по лицу, что она тоже огорчена. – Не такой уж он был красивый.

– Ну да! Это был мой любимый шарф!

– Хочешь, я ему позвоню?

– О боже, Лорен, ты просто ангел. Позвонишь?

Даже мысль о том, что Лорен будет с ним разговаривать, вызывает у меня тошноту. Она идет к телефону, а меня начинает трясти. Она говорит с ним ледяным тоном, совсем недолго. Он сообщает, что шарф у него и говорит, что оставит его в тренажерном зале. Я слышу, как она произносит: «Угу. Угу. Угу. Ладно. Я ей передам. Пока».

– Что он сказал?

На лице у Лорен появляется довольная предовольная улыбка.

– Джемайма Джонс, сегодня твой счастливый день.

– С какой стати? – меня все еще трясет.

– Кое‑ кто оставил тебе сообщение, – Лорен начинает петь, поднимается и пританцовывает в такт маленькой песенке.

– Кто?

Лорен замирает, выдерживает драматичную паузу и торжественно объявляет, пародируя голос Джонни Карсона:

– БЕН УИЛЬЯМС.

У меня падает челюсть.

– И это еще не все! ОН В ЛОС‑ АНДЖЕЛЕСЕ! И это еще не все! ОН В ОТЕЛЕ «ШАТТЕРС»!

– Я так и знала! – кричу я. – Я так и знала, что это он! Как можно было спутать его прическу… Он здесь! Он совсем рядом! Давай телефон! Быстро!

От случившегося меня начало трясти еще сильнее, но ради бога, Бен здесь! Мой Бен! Моя любовь! Я жду, пока служащая отеля соединит меня с его номером и молю бога, чтобы он оказался на месте, чтобы он не улетел в Лондон. Потому что никогда в жизни я не желала чего‑ либо так сильно, как увидеть Бена Уильямса в эту самую секунду.

Но в трубке слышны лишь долгие гудки. И только я потеряла надежду и собралась повесить трубку, как раздается запыхавшийся голос. Голос, который я знаю так же хорошо, как свой собственный.

– Алло?

Я сглатываю слюну, отчетливо слыша, как колотится мое сердце. У меня вдруг перехватывает дыхание, и я говорю, пытаясь произносить слова медленно и спокойно:

– Бен? Это Джемайма.

– Джемайма! Ты все еще здесь! – у меня воображение разыгралось или он действительно рад меня слышать?

– Не могу поверить, что и ты здесь! – говорю я и тут же жалею, что не придумала чего‑ нибудь получше.

– Не могу поверить, что мы так давно не разговаривали, – отвечает Бен, тоже жалея, что не смог придумать ничего получше.

И тут мы начинаем говорить одновременно, я очень взволнована. Он здесь! Совсем рядом!

– Что ты здесь делаешь? – хором спрашиваем мы и тут же начинаем смеяться.

– Не по телефону, – говорит Бен. – Послушай, что ты делаешь после обеда?

– Ничего, – для тебя, Бен, я всегда свободна.

– Встретимся?

– С удовольствием.

– Может, прямо сейчас? Можем провести весь день вместе.

– С удовольствием.

– Где?

Я быстро соображаю и предлагаю встретиться в кафе недалеко от его отеля.

– Через пятнадцать минут?

– Договорились.

О господи! Я ношусь по квартире Лорен как ошпаренная. Что надеть, что надеть? Натягиваю черные брюки, которые облегают меня, как вторая кожа. Белоснежную льняную рубашку и белые кроссовки. Застегиваю пояс из крокодиловой кожи и, наклонившись, трясу головой, чтобы волосы сексуально растрепались, будто я только что вылезла из постели.

– Я встречаюсь с Беном! – кричу я уже в который раз.

Лорен, похоже, заразилась моим энтузиазмом. Она прыгает вверх и вниз на кровати, как на батуте, и хлопает в ладоши.

– Он видел тебя такой? – вдруг спрашивает Лорен. Я наношу завершающий слой помады.

– Какой?

– Худой.

Нет. О боже. Он и понятия не имеет. Я умираю от страха. Что он подумает? Что скажет? Качаю головой.

– Он будет в шоке, – смеется Лорен. – Я тебя подвезу. Давай. Все будет в порядке. Помни, это всего лишь Бен, твой старый друг. – Именно. Это Бен!

Запрыгиваем в машину Лорен. Она выжимает газ. Через три минуты я вылезаю из машины, серьезно беспокоясь, что от волнения меня стошнит прямо на улице, совсем как вчера днем от обжорства.

Бена нигде не видно. Я сажусь за столик в углу и жду немного, гляжу на часы, надеваю солнечные очки, чтобы никто не видел, как я нервничаю, и чтобы Бен не заметил моего смятения. Наконец мне становится скучно сидеть и ничего не делать, поэтому я иду к прилавку и заказываю капучино. И тут слышу, как скрипит дверь. Медленно поворачиваю голову и вижу его. Это Бен. Мое сердце переворачивается.

Бен стал еще красивее, чем прежде. Работа на телевидении будто придала ему уверенность, которой ему не хватало. Еще в квартире у Лорен я опасалась, что когда увижу его, то пойму, что от прежних чувств не осталось и следа, что я буду спокойно воспринимать его как привлекательного мужчину, одного из многих привлекательных мужчин, к которым я ничего не испытываю. Но не тут‑ то было! Я чувствую себя так же, как шесть месяцев назад, снова не знаю, что сказать, не знаю, как себя вести, превращаюсь в неуклюжую влюбленную девочку‑ подростка.

Я даже не могу подойти и поздороваться, потому что будто приросла к полу. Мне остается только наблюдать за Беном. Парень за стойкой протягивает мне капучино, но я не могу даже расплатиться с ним – я будто оцепенела!

И наконец, наконец, Бен видит меня – и улыбается.

Он узнал меня! Я иду ему навстречу, глядя ему прямо в глаза, но все еще не решаясь снять солнечные очки. Я забываю обо всем: для меня существует только Бен, моя любовь. И вот он стоит передо мной, и мы улыбаемся друг другу. Я ничего не говорю. Да это и не нужно.

– Обычно я никогда так не поступаю, – произносит Бен. Я в растерянности: о чем это он? – Но я видел вас вчера в «Шатци» на Мэйн‑ стрит и сегодня в книжном магазине. Через несколько минут я встречаюсь здесь с другом. Но я не мог не подойти к вам… потому что вы – самая прекрасная женщина на свете.

Это шутка, что ли? Что он несет? Что происходит?

Бен заливается краской.

– Извините, – бормочет он. – Извините, что поставил вас в неловкое положение.

С этими словами он пожимает плечами, улыбается и садится за тот самый столик, где сидела я. Я не знаю, что делать. Как объяснить ему, что я – это я?

– Извините? Ваш капучино, – я не замечаю ничего вокруг. Вдруг я понимаю, что не могу подойти к нему после того, что он сейчас сказал, не могу просто подойти и сказать: привет, это я, Джемайма Джонс. Я должна уйти, только вот ноги у меня все еще дрожат. Бен сидит, уткнувшись в газету. Да, я должна уйти.

В конце концов я выхожу из кафе как на автопилоте и так же, на автопилоте, возвращаюсь домой. –

– Что случилось? – спрашивает Лорен. – Почему ты вернулась?

Я ей все рассказываю.

– Ты должна вернуться обратно.

– Не могу, – постанываю я. – Что я ему скажу?

– Ты что, совсем спятила? – Лорен в недоумении качает головой. – Мужчина, в которого ты безумно влюблена – до сих пор влюблена, – только что сказал тебе, что ты – самая прекрасная женщина на свете, а тебе не хватило смелости признаться, что это ты? Невероятно. Быстро возвращайся.

Я смотрю на часы.

– Он наверняка уже ушел.

– Я заставлю тебя увидеться с ним и поговорить, даже если мне придется тащить тебя насильно.

В течение следующего часа Лорен шагает по комнате взад‑ вперед. Потом берет трубку и протягивает ее мне.

– Бедняжка Бен уже, наверное, вернулся в отель и ломает голову, почему ты не пришла. Звони ему и приглашай на обед.

– Как я ему объясню?

– Скажи, что случилось непредвиденное, ты пыталась дозвониться, но не смогла. И пожалуйста, извинись. Как следует, хорошенько извинись.

Только бы его не было, молю я, набирая номер отеля «Шаттерс», но он берет трубку после первого же гудка.

– Джемайма?

– Бен, пожалуйста, извини, – я выкладываю историю, которую придумала Лорен, и жду, как он отреагирует.

– Ничего страшного, – наконец отвечает он. – Я все понимаю. В жизни всякое бывает. Ну ладно, Завтра я уезжаю. Жалко, что мы так и не встретились. Было бы здорово.

– Может, сегодня вечером? – выпаливаю я, потому, что Лорен резко толкает меня в бок. – Сегодня вечером я совершенно свободна. Давай поужинаем..

– Ты правда этого хочешь?

– Да.

– И ты точно придешь?

– Клянусь жизнью, Бен. Приду.

Остаток дня проходит будто в замедленной съемке. С каждой секундой ожидание становится все более невыносимым. Лорен заставляет меня делать маски для лица и волос – так, на всякий случай, – и крутится вокруг меня, помогая мне стать настоящей красавицей.

И наконец, в 18.45, за пятнадцать минут до назначенного часа, я начинаю маячить по комнате. Лорен приходит в ужас, увидев, что я вытираю влажные ладони о платье, могут остаться пятна. Но куда еще деть руки? Я не знаю. Продолжаю мерить шагами комнату, сжимая и разжимая кулаки.

– Как я выгляжу? – в сотый раз спрашиваю я.

– Чудесно, чудесно, – успокаивает меня Лорен.

Я все еще не могу поверить, что выгляжу чудесно, хотя, признаю, мне очень идет красное платье с открытой спиной, оно облегает грудь и талию и расширяется внизу – короткой юбкой‑ колокольчиком. Ярко‑ красный цвет оттеняет загар, и мне уже не нужно краситься, как учила Джеральдина, достаточно всего лишь блеска для губ и туши для ресниц. Я выгляжу довольной, отдохнувшей, уверенной в себе. И самое главное – я похожа на настоящую жительницу Калифорнии. Честно говоря, я не удивлена, что Бен меня не узнал, глядя в зеркало, я с трудом узнаю сама себя.

Я перестаю нервничать, все‑ таки готовилась к этому свиданию весь день! Странно, но я чувствую, что контролирую ситуацию. Я уже видела его сегодня и знаю, что мне предстоит, знаю без всякого сомнения, что все еще люблю его.

Это придает мне силы, которых у меня никогда не было. Я знаю, что на этот раз смогу встретиться с ним лицом к лицу. Я не убегу, не струшу, разумеется, все еще нервничаю, но больше от радостного предвкушения.

Я решаю опоздать на несколько минут. Не хочу ждать, пока Бен приедет. Хочу войти в бар, когда он будет уже там, ощущая себя сильной, красивой, уверенной.

Джемайма входит в бар, и Бен, действительно, уже ждет. Она чувствует себя сильной, красивой и уверенной. И храброй – совершенно новое ощущение для Джемаймы. Бен не может отвести от нее взгляд и думает, что, наверное, это судьба, не может быть, чтобы эта идеальная женщина все время попадалась ему на глаза, и это было бы просто совпадением. Но он отводит глаза, потому что сегодня уже выставил себя дураком, и не хочет, чтобы это повторилось. Боже, как она прекрасна, но нет, я не подойду к ней. Я должен сидеть и ждать Джемайму. Бен утыкается в книгу. Он пытается сделать вид, что целиком поглощен чтением.

Но слова и строчки прыгают и расплываются у него перед глазами, он не может сосредоточиться, потому что знает, что это чудо, воплощение неземной красоты находится с ним в одной комнате. И тут он видит пару стройных загорелых ног прямо перед собой. Он поднимает глаза. Она стоит напротив и приветливо улыбается, И Бен проклинает себя за то, что встречается с Джемаймой. В этот самый момент Джемайма Джонс – последняя, кого бы он хотел, кого бы он хотел увидеть. Он готов провести остаток жизни, сидя в этом баре и любуясь улыбкой этой женщины.

– Не могу поверить, что это ты, – тихо произносит Бен и слегка хмурит брови.

Я улыбаюсь.

– Да, это я, – почему он продолжает хмуриться? Я наклоняюсь и неловко целую его в щеку. Потом пододвигаю табурет и сажусь рядом с ним.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, похоже, он сбит с толку.

– Ты что, Бен? Мы же договорились встретиться, – я нарочно говорю с американским акцентом: похоже, он снова меня не узнал. Вся эта ситуация начинает меня забавлять.

Бен пристально смотрит на меня и медленно произносит:

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Бен! – я не удерживаюсь и смеюсь. – Это я, тупица, Джемайма Джонс, – я наблюдаю, как на его лице отображается целая гамма чувств: растерянность сменяется несказанным удивлением. Я в восторге от его реакции, наслаждаюсь каждой секундой.

Бен пытается что‑ то сказать, но не может. Он уставился на меня, и по его лицу я вижу, что он растерян. Да, я больше не толстая, я превратилась в ту самую неземную красавицу, с которой он постоянно и повсюду сталкивается… Шок и растерянность сменяются восхищением. Бен Уильямс восхищается мной! Это самое приятное чувство на свете.

– Джемайма, – шепотом произносит он.

Я внезапно прекращаю улыбаться и становлюсь серьезной, и совершенно неосознанно, следуя какому‑ то побуждению, мы заключаем друг друга в объятия.

Мне хочется, чтобы это мгновение продолжалось вечно, чтобы весь мир испарился и остались только мы с Беном. Я и Бен. Я запомню это на всю жизнь: прикосновение к его груди, руки, прижимающие меня к сердцу так, что я слышу его биение. Я закрываю глаза и обнимаю его. Я хочу, чтобы это никогда не кончалось.

Но «никогда» длится всего минуту. Я неохотно отстраняюсь и сажусь на табурет.

– Как ты… – он в изумлении оглядывает меня с головы до ног. – Когда? – он не может отвести от меня глаз! – Это…

Я смеюсь.

– Как мне удалось стать такой?

Бен кивает.

– Я похудела, а Джеральдина поработала стилистом и довершила превращение.

– О боже, – со стоном произносит Бен. – Я вел себя как последний идиот. Неудивительно, что ты ушла!

– Ты вовсе не вел себя как идиот. Наговорил мне кучу комплиментов!

– Я так и знал, что где‑ то тебя уже видел… Но я не мог и вообразить… не мог и подумать, что… – он снова прерывается на полуслове и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. – Ты выглядишь изумительно. Ты совсем не похожа на себя… Извини, – запнувшись, продолжает он, – я не хотел…

– Ничего страшного, – с улыбкой отвечаю я. – Я понимаю, что ты хотел сказать. Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь. Я видела тебя по телевизору. Ты – настоящая звезда.

– Брось, – отмахивается Бен. – Всего лишь телеведущий.

– Не скромничай, – поддразниваю его я. – Джеральдина прислала мне статью, разворот на две страницы! Ты – знаменитость, Бен. Можешь мне поверить.

– Зачем она это сделала? Я сейчас умру от стыда, – говорит Бен. – Теперь ты все обо мне знаешь.

– Все о твоем темном прошлом, – смеюсь я.

– Вот так, – вздыхает Бен. – А ведь ты меня предупреждала.

– И, как всегда, оказалась права.

– Да, – смеется он. – Как всегда! Господи, Джемайма, я так по тебе скучал.

И я понимаю, что он говорит искренне, от всего сердца. Я тоже скучала, и не только потому, что люблю его. Мне не хватало нашей дружбы, добродушного подшучивания, и, хотя я не видела его уже несколько месяцев, мне кажется, будто это было вчера… Как будто мы сидим в столовой «Килберн Геральд» и непринужденно болтаем, совсем как прежде.

А что же Бен? Бен сидит в ресторане с этой удивительной женщиной и с каждой минутой все больше узнает в ней прежнюю Джемайму Джонс. Эта прекрасная длинноногая блондинка в сногсшибательном платье, с идеальной прической и есть его старая подруга. И Бен понимает, что больше никогда не сможет расстаться с ней.

Бен рассказывает о своей работе, и я слегка подтруниваю над ним. Мы все время смеемся, даже когда он неохотно признается, что переспал с Дианой Макферсон. Я ощущаю резкий укол ревности, когда он рассказывает мне о пьяной ошибке, но что поделать? Мне даже приятно, что он так доверяет мне. К тому же Диана ему не нужна, и он по секрету сообщает мне, что ему предложили работу в другой телекомпании, а это решает все проблемы. Но самое забавное то, что мне становится немного жаль Диану Макферсон. Подумать только: я сочувствую Диане Макферсон, монстру телебизнеса! Но я‑ то знаю, что это такое, когда хочешь кого‑ то и не получаешь взаимности.

Я рассказываю о Брэде, о том, как я радовалась, что наконец‑ то у меня появился бойфренд, достойный зависти любой женщины, и о том, что он совсем, не тот, кто мне нужен, и даже о порнографических снимках. Я говорю очень медленно и серьезно, рассчитывая на его сочувствие, но когда наконец поднимаю глаза, то вижу, что Бен едва удерживается от смеха.

– Что смешного? – рассерженно спрашиваю я.

– Ничего, – отвечает Бен. – Ничего смешного. – И тут он прыскает со смеху, не в силах больше сдерживаться, его смех так заразителен, да и вся эта история настолько нереальна, что я тоже начинаю смеяться, и через несколько минут у нас начинается настоящая истерика: мы качаемся на стульях, хватаемся за животы, а из глаз текут слезы.

– О господи, – я пытаюсь нащупать салфетку и вытереть глаза. – Вот уж не думала, что окажется так смешно.

– Джемайма, это просто класс! Самая отпадная история, которую я когда‑ либо слышал, – и мы покатываемся со смеху.

Еда так и остается нетронутой, лишь изредка я что‑ то ковыряю в тарелке в подношу вилку ко рту. Но нам о многом надо поговорить, мы так долго не говорили по душам! Мы даже не даем друг другу закончить фразы, постоянно прерываем друг друга, когда официант наконец приносит счет, мы поднимаемся и с улыбкой смотрим друг на друга.

– Мне было весело, – говорит Бен, когда выходим из ресторана.

– Мне тоже. Я очень рада снова тебя видеть.

Я поворачиваюсь и ловлю его взгляд. И тут вдруг вся дружеская непринужденность куда‑ то улетучивается, и мы стоим на тротуаре у выхода из ресторана и неловко топчемся на месте, не представляя, что делать дальше. Я вдруг – начинаю страшно нервничать, не понимаю почему.

Бен протягивает руку, и вдруг – клянусь, я этого не планировала – я оказываюсь в его объятиях, но это уже не дружеские объятия, как прежде, я слышу, как тяжело он дышит. Он прикасается ко мне и гладит мои волосы. Я откидываю голову и смотрю ему прямо в глаза. Дальше все происходит будто в замедленной съемке: он наклоняется и целует меня, и я чувствую, как каждая клеточка моего тела трепещет в ответ на его поцелуй.