Глава 12.

Билл сидел на балюстраде небольшого балкона на втором этаже дома Густава и, чуть прищурившись, смотрел на редкие огни ночного Феса. Он видел, как друг тихонько приоткрыл дверь и чуть подвинулся, приглашая Шеффера присесть.
— Как тебе Йост?
Билл пожал плечами и чуть улыбнулся:
— Нормально. Он настоящий американец, под конец меня уже начал слегка раздражать его позитив.
— Да, – хохотнул Густав. – Иногда его хочется треснуть чем-нибудь тяжелым.
Билл меланхолично кивнул и снова стал наблюдать за городом. С языка Шеффера едва не сорвался вопрос, почему Билл такой грустный, но молодой мужчина успел себя остановить. «И действительно, что такого с ним случилось?» — с грустной иронией спросил себя Густав. – «Подумаешь, вся жизнь пошла под откос».
— Билл. Пришел пакет из американского посольства. Здесь твой паспорт, восстановленное свидетельство о рождении и еще какой-то файл с несколькими листами.
Юноша резко повернулся.
— Купер обещал выяснить, почему Тома не пускают в Штаты, – Билл протянул руку и взял у друга папку. Дрожащими пальцами он достал листы из прозрачной пленки и рвано выдохнул, юноша ужасно боялся узнать еще что-нибудь ужасное о человеке, которого любил.
— Хочешь, я прочитаю? – тихо спросил Густав, но брюнет только тряхнул непривычно короткими волосами и принялся читать.
«20 марта 200 * года Томас Каулитц был арестован офицерами полиции Гамбургского отделения по обвинению в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью восемнадцатилетнему Отто Йенгу. По словам потерпевшего, Каулитц нанес ему ножевое ранение в живот. Как показало расследование, накануне вечером оба молодых человека проводили время в клубе «7H» и в состоянии алкогольного опьянения завязали драку, в результате которой пострадал Йенг.
После длительного судебного процесса Томас Каулитц был приговорен к двум годам условно и штрафу в размере пятидесяти тысяч евро, с обязательством полностью оплатить медицинские расходы потерпевшего».
Билл сглотнул горький комок, застрявший в горле, и откинул один лист в сторону, но его тут же поднял Густав, быстро пробегаясь глазами по тексту. Собравшись с силами, Билл принялся читать сообщение, оставленное Купером.
«По законодательству Соединенных Штатов Америки, лицам, имеющим в прошлом судимость по статьям, связанным с неприкосновенностью человеческой жизни, въезд в страну закрыт».
— Так вот в чем дело, – задумчиво протянул Густав, прочитавший письмо работника посольства через плечо Билла.
Юноша ничего не ответил: ему казалось, что его очередной раз заставили нырнуть в прорубь – дыхание перехватило, сердце почти замерло, и только мозг, по ощущениям увеличившийся вдвое, грозился разорвать черепную коробку изнутри.
— Билл, ну прекрати, – Шеффер не на шутку испугался, увидев помертвевшее лицо младшего друга. – Не надо так, прошу тебя.
— Густ… Как? Как я мог не видеть, что за чудовище было рядом со мной? Я… Я любил его, а он…
— Он хороший актер, – горько ответил Шеффер, чуть поморщившись. – А ты был слишком влюблен.
Несколько минут молодые люди молчали, но потом Билл чуть пошевелился и всхлипнул, судорожно втягивая воздух.
— Я тут подумал, может… Я сам виноват, наверно. Должен же я был заметить, но … просто не хотел видеть правды. Наверно, я заслуживаю…
Густав развернул худое тело к себе и хорошенько встряхнул, он очень разозлился на друга.
— Билл, прекрати, ты что несешь!? В чем ты можешь быть виноват? Это он – конченая сволочь! А ты.. Ты просто доверчивый и очень … — Густав замолчал, не в состоянии найти правильного определения.
— Глупый? – подсказал Билл, стирая рукавом набежавшие слезы.
— Нет, Билли, – неожиданно мягко ответил Шеффер. – Просто ты очень сильно хотел быть любимым.

Томас раздраженно выругался и резко открыл дверь номера в гостинице, где остановились они с Георгом. Мужчина ждал посыльного, который принесет ему документы на въезд в Марокко, поэтому он распахнул дверь, не глядя и не спрашивая, но вместо курьера на пороге оказался тощий блондин, манерно откидывающий челку с глаз.
— Привет, Том, – растянув гласные, сказал Андрэ, делая шаг через порог. Том только посторонился и наблюдал за тем, как бывший любовник проходит в гостиную.
— Чего тебе надо? – грубо спросил Каулитц.
— Хотел узнать, как Биллу понравился шопинг в Париже. Он разве не здесь? – блондин огляделся, вскидывая едва заметную бровь.
— Тебя не касается, – ответил Том, окидывая костлявое тело презрительным взглядом. «И как мне могло это нравиться? Одни кости и углы, вот у Билла все линии плавные, тонкие…».
— Так его нет, может, тогда развлечемся? – Андре прикусил нижнюю губу, глядя на бизнесмена завлекающе.
— Андре, иди отсюда, – бросил Том и отвернулся, намереваясь пойти в спальню и найти свой сотовый. Но путь ему преградил блондин, голубые глаза которого были угрожающе сощурены.
— Какого черта, Том? Когда ты тр*хал меня на столе на глазах своего муженька-идиота, все было хорошо…
Закончить он не успел. Том схватил его за лацканы пиджака и припечатал к стене, заставив клацнуть зубами от удара.
— Еще раз скажешь что-то подобное про Билла, тебе больше вообще не захочется с кем-то тр*хаться, – прошипел он в испуганное лицо.
— Но Том, раньше…
— Забудь, что было раньше, – Том отошел на шаг. – Я вообще жалею, что связался с тобой.
— Уж не потому ли, что Билл после этого видеть тебя не хочет? – видя несколько обескураженное лицо молодого человека, Андре усмехнулся. – Ты думал, никто не знает? Достаточно одного взгляда на твоего бедного забитого благоверного, чтобы увидеть, что счастливый брак не удался.
— Заткнись, – рыкнул Том, но блондин только гадко усмехнулся.
— Ты всю жизнь использовал всех, кто испытывал к тебе какие-либо чувства. Знаешь, я рад, что хотя бы твой муженек смог сделать так, что ты понял, что значит быть брошенным.
Сверкнув глазами, Андре вылетел из номера, оглушительно хлопнув дверью. Том только тупо смотрел на разбившуюся вазу, упавшую на пол от хлопка двери, и не мог прийти в себя. Блондин сказал ему такие слова, которые впервые заставили его осмыслить свое состояние. Он злился на Билла за его побег, приходил в ярость от того, что его замечательный план пошел прахом, но больше всего его терзала… обида. На самом дне души Тому было ужасно обидно, что Билл бросил его, хотя и клялся в любви.

Густав был одет во все белое – символ чистой души и благородных намерений, и он заметно волновался. Они почти подошли к дому невесты, где должно было состояться торжество, но внезапно Шеффер остановился.
— Билл, ни в коем случае не выходи из дома во время праздника.
— А что такое? – несколько испуганно спросил Билл.
— Звонил один мой друг из посольства Марокко во Франции, Том вылетел час назад из Парижа.
— О, Боже, – выдохнул Билл, прижимая ладонь к губам. – Густ, я должен бежать!
— Подожди, все уже продумано, – остановил его друг. – Завтра ты вместе с Девидом улетаешь в Лос-Анджелес на его частном самолете, Том тебя не сможет преследовать.
— А если опять найдет меня в аэропорту?
— Частные рейсы идут из отдельного терминала, – успокоил его Шеффер. – Не беспокойся, все под контролем.
Билл недоверчиво покачал головой, но Густав хлопнул друга по плечу и потянул к дому невесты. Торжество оказалось очень веселым и шумным – многочисленные родственники, одетые очень ярко, ничуть не уступали специально нанятым танцовщицам и музыкантам с исконно арабскими музыкальными инструментами.
Брак должен был засвидетельствовать шейх города, который прибыл в дом невесты с небольшой свитой. Шейхом оказался очень пожилой араб, худощавый, как будто высушенный под пустынным солнцем. Он благосклонно кивнул Хассану, одобрительно осмотрел невесту и несколько холодно кивнул Густаву, сразу стало понятно, что шейху жаль отдавать такую девушку за неверного.
Однако, все предпочли проигнорировать явное недовольство араба, и праздник продолжился традиционным обрядом женитьбы.
Густав встал на колени перед шейхом, сидящим на большой подушке, рядом опустилась Амира, красивая, как утренняя заря.
— Итак, покажи, что ты, Густав Шеффер, приготовил дочери Хассана в качестве махр?
Густав чуть кивнул, и Билл, стоявший неподалеку, передал другу шкатулку с золотыми слитками. Едва крышка была откинута, глаза араба расширились в удивлении, а гости одобрительно зашептались, говоря, как повезло Амире.
— Хорошо. А теперь, когда будущее Амиры обеспечил махр, дайте друг другу клятвы, – старый араб кивнул Амире, которая лишь на мгновение подняла скромно опущенные длинные ресницы. Амира была прекрасна – потрясающее свадебное платье, снежно-белое, украшенное цветами и ракушками – символами чистоты и невинности в Марокко.
— Завваджтука нафси аля-сиддак аль-махлум, – произнесла тихим голосом красавица.
" Считаю себя твоей женой по определенному махру" – мысленно перевел для себя Билл.
— Кабилту ат-тазвидж, – что означало «Беру тебя в жены», ответил Густав, улыбаясь.
Со стороны невесты брачный контракт подписали отец и старший брат, а со стороны Густава – Девид и Билл, что тоже не понравилось шейху. Прикасаться к невесте жениху было не то, чтобы запрещено, тем не менее, считалось не очень приличным, но Густав не смог удержаться – он взял Амиру за руки и нежно поцеловал тонкие запястья, заставив нежные щеки покрыться чуть розоватым румянцем.
Дальше молодых проводили за отдельный стол, стоящий на небольшом возвышении, усадили их в кресла, похожие на троны, и стали поздравлять, а то и просто засыпать рисом и монетами, желая благополучия. Амира, которая немного оправилась от волнения, широко и солнечно улыбалась; весь ее вид говорил, что она просто на седьмом небе от счастья. Густав же не отрывал взгляда от своей молодой супруги, и Билл поразился, какая в нем светилась нежность.
Билл устроился в уголке, со стороны наблюдая за весельем, он был поражен, насколько много счастливых лиц видит на этом празднике: кругом слышался смех, детские выкрики и традиционные песни. Несколько женщин ходили по комнатам с подносами, предлагая попробовать невероятно аппетитно выглядящие сладости, орехи в сахарном сиропе, фрукты. Некоторые молодые девушки танцевали, но все же старались вести себя скромно, дабы не заслужить упреков от отцов и братьев. На свадьбу было приглашено несколько танцовщиц, которые буквально разжигали веселье своими ритмичными и безумно красивыми танцами. Билл слегка удивился — на западе девушки такие танцы исполняли почти что раздетыми, а в Марокко их волосы были прикрыты цветастыми платками, а соблазнительно извивающиеся животы закрывала золотая сетка. При этом танец выглядел куда более изысканно, чем европейское подражание.
— Густав молодец, не правда ли? — Спросил подошедший Йост.
— Да, – Билл улыбнулся. – Амира очень красивая девушка, и, судя по всему, они друг друга искренне любят.
— А у вас есть девушка, Билл? – Девид дружелюбно смотрел на своего нового работника.
— Нет, – медленно ответил юноша, смущаясь. Он думал, что Густав рассказал Йосту о его браке.
— Ничего, найдете себе невесту в Америке, – мужчина хлопнул Билла по плечу, а тот только неуверенно пожал плечами, не решаясь сказать Девиду о том, что он уже давно замужем. Почему-то он не был уверен, что бизнесмен отреагирует нормально.
Свет погас, и раздалось улюлюканье женщин, совпадавшее по ритму со странной мелодией, напоминавшей приглушенный стук сердца. В луче света появилась красивая девушка в костюме одалиски, держащая в руках зажженные свечи. Она начала двигаться, и присутствующие расступились, образовав широкий коридор до жениха с невестой.
Четкий ритм, отрывистые, какие-то первобытно-сладострастные движения округлых бедер, звон монисто, многочисленных браслетов, узоры на руках и ступнях – танцовщица «шихэт» завораживала даже простым поворотом головы. Она медленно подходила к молодоженам, продолжая танцевать под плавно набирающую ритм музыку, периодически останавливаясь и делая странные движения, как будто в центре ее живота что-то вибрировало. Никто из присутствующих в зале не мог оторвать взгляд от ее чувственного танца. Она подошла к сидящим в креслах молодым и взяла их ладони, подводя их к своему животу и снова начиная исполнять «тряску». Ладони Амиры и Густава не касались ее плоти, но оба чувствовали жар тела девушки, неосознанно поддаваясь страстному и ритмичному темпу, словно их кровь бурлила в такт движениям танцовщицы.
Танец закончился резко – девушка отпустила их руки, а сама хлопнула в ладоши, заставив музыку замолчать, и упала на колени, накрываясь золотым платком.
Амира робко взглянула на Густава и прикусила губу – только что закончившийся танец значил, что молодоженам настала пора отправляться в спальню. Шеффер ответил супруге подбадривающей улыбкой и нежным пожатием руки.
К молодым супругам подошли несколько женщин и под новую мелодию торжественно повели к выходу из дома – первая брачная ночь должна была состояться в доме мужа, дорожку до которого усыпают лепестками роз, как символом начала семейной жизни. Некоторые гости решили тоже проводить молодых, а другие остались в доме, продолжая наслаждаться приготовленными потрясающими блюдами – пряным рисом с бараниной, жареными финиками, традиционными арабскими сладостями, овощами и фруктами.
Билл хотел последовать за свадебной процессией, но его остановил Девид.
— Подождите, Билл, Густав просил вам передать, – американец протянул ему сложенный в несколько раз листок.
Билл развернул послание и вчитался в неразборчивый почерк друга.
«Билл, останься на ночь в доме Хассана, я уже с ним договорился. Я опасаюсь, что Том может найти мой дом, и каким-то образом добраться до тебя. А в этом доме тебя искать не будут».
— Что-то важное? – спросил Йост.
— Нет, просто… Я остаюсь здесь до утра.
— А как же завтрашний вылет?
— Я приеду в аэропорт, как только попрощаюсь с Густавом и его женой, – ответил Билл. – Мои планы относительно Америки не поменялись.
— Билл, можно вас спросить, почему вы так говорите, будто никогда не вернетесь на родину? – зеленые глаза смотрели испытующе.
— Потому что так, скорее всего, и будет, – вздохнул юноша. – Я уже не смогу приехать в Германию, а так же не смогу посетить несколько американских штатов, – Билл решил, что было бы нечестно скрывать от человека, с которым он будет работать, такую информацию.
— Штаты? А почему? – Йост был искренне удивлен.
— Потому что я замужем.
— Прости? То есть как? Ты хотел сказать, женат? – чуть улыбнулся бизнесмен.
— Нет, я все сказал правильно, – тихо ответил Билл. – Вы же наверняка слышали, что в Германии разрешены однополые браки? Я замужем за человеком по имени Томас Каулитц. И этот брак действителен на территории Евросоюза в тех странах, где такие браки легализованы. Та же ситуация в некоторых штатах, где мой брак будет считаться вполне законным. Как раз туда мне и нельзя.
— Но… что-то я не пойму, почему? – Девид был шокирован.
— Я сбежал от него, – пояснил Билл.
— Он сделал что-то плохое, – американец уже начал догадываться, что с этим юношей приключилось что-то нехорошее.
— Да, – кивнул Билл, и Йост понял, что кроме этого, юноша ничего не расскажет. – Мой выбор пал на Штаты, потому что Тому запрещен въезд на территорию страны.
— Не проще ли было развестись? – рискнул спросить Девид.
— Нет, – голос юноши звучал обреченно.
— Понятно, – тут Йост соврал, поскольку в данной ситуации не понимал ничего. – Что ж, раз это ваше решение. Вылетаем завтра в полдень, жду вас в аэропорту.