П. Линдсей, Д. Норман 2 страница

Посмотрим, как можно соотнести эти три пространства друг с дру­гом. Внутреннее пространство можно представить схематически в виде графа решения задачи. На рис. 8 показан пример внутреннего прост­ранства, в котором представлено 22 состояния. Но испытуемый может объявить в своем протоколе лишь некоторые из этих внутренних состо­яний — они доказаны заштрихованными прямоугольниками. В данном случае в протоколе представлено 13 из 22 состояний внутреннего про­странства. Граф решения задачи может быть, например, таким, как на рис. 9.

Понятно, что произошло. В протокольном пространстве дело обсто­ит так, как если бы от состояния 1 испытуемый перешел непосредствен­но к состояниям 5 и 6. Промежуточные состояния 3 и 4, а также тупи­ковая линия к состоянию 3 выпали совершенно. И вдобавок состояние 10 и состояние 13 следуют за состоянием 7. Часто при анализе протоко­ла может быть обнаружена нехватка каких-то звеньев. В нашем примере протокол содержит противоречие: состояния 10 и 13 не таковы, чтобы одно из них могло вытекать из другого; с другой стороны, ни одно из них не может следовать непосредственно за состоянием 7. Можно ввести не­которые гипотетические состояния; назовем их состояниями А и Б. Мы знаем, что они необходимы, однако поскольку они не отражены в прото­коле, их существование, строго говоря, лишь предположительно. Подоб­ным же образом пропадает состояние 18, поскольку его невозможно от­личить от состояния 20.

Окончательный граф, реконструированный на основании протоко­ла, действительно имеет много общего с графом внутренних состояний, однако он определенно не является полным отображением процессов,

Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

происходивших в ходе решения задачи (рис. 10). Соотношение между внутренними и протокольными состояниями можно представить себе, например, таким образом, что внутренние процессы отражаются в про­токоле только от случая к случаю. Проходя через последовательность внутренних состояний, испытуемый порождает на уровне поведения со­кращенную версию внутренних процессов мышления.

Линдсей П., Норман Д. Решение задач

Механизмы мышления

Особенности рассмотренных выше стратегий решения задачи коре­нятся в общем характере процессов, протекающих в мозгу человека, и в их организации. Более того, эти общие организационные принципы, не­сомненно, применимы к любым системам, которые хранят, отыскивают и используют информацию, будь то системы электронные или биологи­ческие. Всякая система, взаимодействующая с непрерывно изменяющим­ся внешним миром, обязана хранить и перерабатывать информацию. Отсюда и проистекают фундаментальные проблемы, общие для всех та­ких систем.

Ввиду этой общности при всякой попытке найти принципы устрой­ства человеческого мозга целесообразно рассмотреть принципы организа­ции самых разнообразных информационных систем. Подчеркиваем: речь идет именно о принципах; детали выполнения различных функций и механизмы их осуществления нас здесь не интересуют. Если мы умеем определить, что данная система использует эвристический прием сопос­тавления целей и средств, то не имеет значения, построена ли эта систе­ма из нейронов, интегральных схем или из рычагов и шестеренок, — эвристика во всех случаях одна.

3. Использование поведенческих и физиологических реакций для изучения мыслительного процесса. Понятие невербализованного операционального смысла. Эмоциональная регуляция мыслительной деятельности

O.K. Тихомиров

[ИССЛЕДОВАНИЯ МЫСЛИТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА ОБЪЕКТИВНЫМИ МЕТОДАМИ]¹

Невербализованные исследовательские акты

Принципиальное значение для понимания психологической приро­ды мышления, описываемого такими терминами, как «процесс», «поиск», «ориентировка», имеет изучение экстериоризированных компонентов, к которым относится глазодвигательная активность человека, актуально ре­шающего задачу, условия которой представлены наглядно. Это значение заключается в том, что в отличие от опытов с наводящими задачами или опытов, выявляющих эффект установки, мы сталкиваемся здесь как бы с «микроанализом» неосознаваемых форм ориентировочно-исследова­тельской деятельности субъекта. Этот подход представлен иссле­дованиями В.П.Зинченко², В.Н.Пушкина³, Д.Н.Завалишиной⁴, А.Л.Яр-буса⁸, А. де Гроота⁶ и других исследователей. Мы остановимся более под­робно на исследованиях, проведенных нами совместно с Э.Д.Телегиной⁷,

¹ Тихомиров O.K. Психология мышления. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 41-52,
89-101.

² См.: Зинченко В.П., Мунипов В.Л., Гордон В.М. Исследование визуального мышле­
ния // Вопросы психологии. 1973. Ns 2.

³См.: Пушкин В.Н. Эвристика - наука о творческом мышлении. М., 1970.

⁴ См.: Завалишина Д.Н. Интуиция и формирование обобщенного способа решения задач // Вопросы психологии. 1979. № 2.

⁵ См.: Ярбус А.Л. Роль движений глаз в процессе зрения. М., 1985.

⁶ См.: De Groot A., Jongm.an W. Heuristics in perceptual processes // Froc. XVIII Int.
Congress of Psychology. M., 1966.

⁷ См.: Телегина Э.Д. Психологический анализ эвристик человека: Автореф. дис...
канд. психол. наук. М., 1967.

Тихомиров O.K. [Исследования мыслительного процесса...] 505

которые были специально направлены на изучение функций движений глаз именно в мыслительной деятельности человека.

Изучалась мыслительная деятельность шахматистов. Движения глаз регистрировались с помощью киносъемки. Фактический материал, полученный в результате первичной обработки, состоял из данных о фиксации различных элементов ситуации, длительности этих фиксаций и последовательности таких фиксаций (траектория движения глаз). На основании подробного описания траектории движения глаза по доске проводился последующий анализ зрительного поиска. Единицей анализа зрительного поиска являлся каждый кадр пленки, т.е. изменения дея­тельности в каждые 0, 04 с. Всего было проанализировано около 53 тыс. кадров. Исследовательская деятельность испытуемого, выраженная в поисковых движениях глаз от начального момента до окончательного решения задачи, анализировалась по следующим параметрам: длитель­ность отдельных фиксаций (индивидуальное и среднее время фиксации), траектории движений глаз (характер и тип движений с одного элемента на другой); установление взаимодействия между элементами, образующи­ми определенные системы; частота исследования элементов, составляю­щих эти системы, видоизменение этих систем посредством включения одних элементов и исключения других. Учитывались также обобщенные, суммарные показатели работы глаза в каждой конкретной ситуации: частота и длительность фиксации каждого элемента ситуации. Получен­ные результаты сравнивались со словесным отчетом испытуемых о выбо­ре ими хода в каждой позиции. Сами позиции анализировались при кон­сультации с опытными шахматистами.

Испытуемым, шахматистам различной квалификации, давалась сле­дующая инструкция: «В данной позиции необходимо сделать наилучший ход за белых (или за черных), назовите этот ход». Само перемещение фи­гуры в экспериментах, т.е. выполнение практического действия, осуществ­лялось экспериментатором, но по указанию испытуемого. Ввиду специаль­ной направленности исследования на механизмы собственно интеллекту­альной деятельности основные опыты были специально организованы так, чтобы необходимость первичного (преимущественно перцептивного) озна­комления испытуемого с ситуацией (позицией) перед ним не возникала. Эта методическая задача решалась путем анализа деятельности по реше­нию задач применительно к позициям из играемых испытуемыми во вре­мя опыта партий (снимались как бы фрагменты объективированной в дви­жениях глаз непрерывно развертывающейся борьбы). В этих позициях единственно новым был последний ход противника (который специально не назывался вслух), расположение же всех остальных фигур испытуемые могли продиктовать, не глядя на доску. Таким образом, необходимость перцептивной ориентировки сводилась к минимуму.

Для выявления функций движений глаз в нашем исследовании про­водилось тщательное сопоставление траектории движений глаз с особенно-

Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

стями конкретной ситуации, в которой эти движения осуществлялись. Оказалось, что наиболее типичным случаем является «проигрывание» ис­пытуемым определенных ходов в данной ситуации. Такое «проигрывание» в простейшем случае осуществляется так; фиксируется поле, где стоит фи­гура в исходной ситуации, а затем фиксируется свободное поле, на кото­рое в соответствии с правилами игры может пойти данная фигура. Таким образом, в движениях глаза объективируется некоторое действие с элемен­том ситуации. Это не есть практическое действие (не этот ход потом будет назван в качестве решения), это не есть в то же самое время чисто внутрен­нее («умственное») действие — это есть исследовательское действие, име­ющее внешне выраженную форму. Термин «действие» в данном контексте используется в широком значении - как единица ориентировочно-исследо­вательской деятельности. Если учитывать различие между операцией и действием в узком смысле (по А.Н.Леонтьеву), то можно сказать, что «про­игрывания» движений фигур могут быть как операциями, так и действи­ями. Когда говорят об «умственных действиях», то также не проводят раз­личия между действием и операцией.

Исследовательские действия, носящие характер конкретного хода фигурой, иногда имеют другую форму: с поля, куда можно поставить фи­гуру, к самой фигуре («обратные проигрывания»). Если исследовательские действия первого типа относятся прежде всего к фигурам, то действия вто­рого типа — к свободным полям шахматной доски. Исследовательские дей­ствия осуществляются не только по отношению к наличной ситуации, но по отношению к возможной в будущем ситуации (т.е. после некоторого преобразования наличной ситуации). Проигрывание испытуемым возмож­ных в определенной ситуации ходов выявляет имеющие место функцио­нальные взаимоотношения между элементами ситуации (защита, нападе­ние и др.). Если нападение есть действие, непосредственно подготавлива­ющее последующее действие взятия, то защита есть как бы потенциальное действие: если противник возьмет фигуру (защищенную), берущая фигу­ра, в свою очередь, может быть взята. Именно эти исследовательские дей­ствия «проигрывания» определенных возможностей фигур, установления функциональных взаимоотношений между элементами и занимают основ­ное место в деятельности испытуемых.

Принципиальный вопрос, который здесь возникает, касается при­роды описанных исследовательских действий человека. Эти исследова­тельские действия направлены не на отражение формы, цвета, положе­ния элементов, а на установление взаимодействий между элементами ситуации задачи (фигурами и пустыми полями доски). В ходе установ­ления таких взаимодействий выявляются признаки элементов, недоступ­ные непосредственному чувственному отражению (функцию нельзя «вос­принимать», как нельзя воспринимать «твердость»). Следовательно, мы имеем дело с внешними исследовательскими действиями неперцептив­ной природы (описанные действия нельзя охарактеризовать по функци-

Тихомиров О.К. [Исследования мыслительного процесса,..]

ям, обычно выделяемым в контексте исследований восприятия — мет­рическая, уподобительная, контрольная функция движений глаз). Следо­вательно, регистрируются действия, с помощью которых происходит опосредованное отражение свойств элементов ситуации. Это дает все ос­нования рассматривать такие действия как компоненты собственно мыс­лительной деятельности (процесса, ориентировки) испытуемого, решаю­щего определенную задачу.

Описанные исследовательские действия, которые для краткости были обозначены как «движения проигрывания», являются хотя и преоб­ладающей, но не единственной формой глазодвигательной активности ис­пытуемых. Иногда в течение некоторого времени совершается движение взора с фигуры на фигуру, но не по функциональным свойствам фигур и не последовательно по их местоположению, а избирательно. В район такой активности попадают как свои, так и фигуры противника; все фигуры уже являлись объектами предшествующей исследовательской деятельности и относились к ходу, который испытуемый собирался сделать; как правило, такие движения связаны с операционным укрупнением единиц деятельно­сти. Эти движения были названы «объединяющими».

Кроме описанных форм глазодвигательной активности можно было наблюдать последовательный перевод взгляда с одного элемента на другой, каждый из которых в результате предшествующей деятельности уже при­обрел в ней определенную роль (это могут быть или элементы, сходные между собой по их функциональным возможностям, или, напротив, «кон­курирующие» между собой). Эти движения всегда связаны с длительными фиксациями, встречаются исключительно на конечных стадиях поиска окончательного решения задачи и характеризуют процесс выбора оконча­тельного решения из уже отобранных возможностей. Наконец, еще одна форма глазодвигательной активности — общепереместительные движения и движения, вызванные различными случайными факторами. От этих дви­жений мы отвлекались.

В методическом плане принципиальное значение имеет вопрос о сравнительной информативности глазодвигательной активности и словес­ного отчета испытуемого, обычно применяющегося в экспериментах по изучению процессов решения задач. Как показал специальный анализ, в словесном отчете отражаются лишь те ходы и варианты, по отношению к которым в зрительном поиске фиксируется значительная работа. Вме­сте с тем в зрительном поиске объективировано исследование испытуе­мым некоторых ходов, которые совсем не отражены в словесном отчете. Обычно это «плохие» в данной ситуации ходы, приводящие к резкому ухудшению ситуации, некоторые варианты с небольшим количеством ходов и т.д. Таким образом, глазодвигательная активность более инфор­мативна, чем словесный отчет (и, как мы увидим ниже, рассуждение вслух), поэтому ее изучение и позволяет проникнуть в некоторые меха­низмы актуальной мыслительной деятельности.

508 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

Все виды исследовательской активности: проигрывание определен­ных возможностей фигур на разную глубину, выявление взаимодействий между элементами наличной и возможной в будущем ситуации, объеди­нение элементов в комплексы или системы, сопоставление различных элементов по выявленным характеристикам — совершаются на разных этапах деятельности. Это исследовательское поведение зависит от сто­ящей перед испытуемым задачи, отражает природу этой задачи и выпол­няет функцию нахождения решения данной задачи. Анализ этого иссле­довательского поведения и есть собственно анализ мыслительной деятель­ности по решению задачи на неосознаваемом уровне.

Анализ полученных материалов показал, что основная форма иссле­довательской активности, выраженной в движениях глаза (рис. 1) — ус­тановление функциональных взаимодействий между элементами — име­ет сложную и разнообразную структуру. Устанавливаемые взаимодей­ствия могут выступать либо как средство первичного анализа ситуации, либо как средство фиксации результатов исследовательской работы. Пер­вые встречаются на начальных стадиях мыслительного процесса, харак­теризуются отсутствием последовательности, планомерности, повторяемо­стью уже проигранных взаимодействий. Характеристики элементов, вы­явленные в результате таких исследовательских действий, направляют последующую деятельность по определенному пути (поиск иных свойств и функциональных возможностей элемента, поиск функциональных свойств других элементов, препятствующих реализации возможностей первого и т.д.). После выявления определенных признаков конкретного элемента испытуемый в дальнейшем действует с ним как с уже облада­ющим данным признаком. Второй тип взаимодействий встречается, как правило, на конечных стадиях поиска, характеризуется планомерностью, последовательностью функционально соподчиненных операций, носит характер систематизации ранее осуществленных действий, это как бы контрольные действия.

Тихомиров O.K. [Исследования мыслительного процесса...] 509

Не менее важным является следующее различие между иссле­довательскими действиями — прямые проигрывания и проигрывания, подготовленные опосредствующими взаимодействиями. Первые осуще­ствляются сразу, без предварительной работы испытуемого с этими эле­ментами. Второй вид проигрываний, носящий гораздо более сложный характер, состоит в том, что прямое проигрывание, реализующее опре­деленные функциональные взаимодействия элементов, выступает как последующая ступень поискового процесса. Таким образом, даже этот беглый анализ позволяет нам сделать важный вывод о неоднородности психологических механизмов неосознаваемого уровня реализации мыс­лительной деятельности.

Проведенные опыты показали, что в период, предшествующий окончательному решению задачи (выбор хода), с помощью глаза проде-лывается огромная исследовательская работа. Суммарным, обобщенным показателем этой работы является общая зона ориентировки в данной конкретной ситуации. К зоне ориентировки относятся все элементы ус­ловий задачи, фиксировавшиеся глазом на протяжении всего процесса поиска решения. Количество таких элементов и выражает объем зоны. Отдельные элементы характеризуются числом фиксаций и суммарной длительностью фиксаций, что дает известное представление о структу­ре зоны ориентировки.

Один из основных фактов, полученных в исследовании, заключает­ся в том, что объем зоны ориентировки всегда меньше общего числа эле­ментов ситуации и является переменным, он меняется при переходе от одной ситуации к другой. В связи с тем что некоторые психологи счита­ют полноценным лишь действие с полной ориентировочной основой, не­обходимо подчеркнуть, что такой уровень сложности задач, как шахмат­ные, исключает возможность «полной» ориентировки, делает ее практи­чески неосуществимой. Важной задачей психологического исследования мышления является анализ факторов, от которых зависит объем зоны ориентировки, механизмов регуляции поисковой деятельности, предше­ствующей решению задачи.

Общая структура зоны ориентировки позволяет составить некото­рое представление об отношении между объективными характеристика­ми условий задачи и тем, как именно эти условия выступают для субъек­та, т. е. о психическом отражении условий на неосознаваемом уровне. Например, степень функциональной загруженности элемента можно со­поставить с частотой его фиксации. По данным анализа записей движе­ний глаз некоторые элементы условий, выполняющие одновременно не­сколько функций, фиксируются до 32 раз. В данном случае можно гово­рить об известной адекватности интенсивности исследовательской деятельности объективным свойст-вам элементов. Такая же адекватность имеет место в тех случаях, когда в зону ориентировки вообще не попа­дают элементы, не принимающие сколько-нибудь активного участия во

Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

взаимодействии фигур. Напротив, в других ситуациях можно констати­ровать непопадание в зону ориентировки объективно «сильных» преоб­разований ситуации (ходов). Таким образом, по объективным показате­лям можно выяснить, какое место в реальной деятельности испытуемого занимал тот или иной элемент ситуации, соотнести с его объективным значением в определенной ситуации и на основании этого судить, на­сколько полно и адекватно «извлекаются» из условий задачи те или иные ее характеристики, сопоставляясь с требованиями задачи, судить о фак­тических основаниях, фактической «ориентировочной основе», которые предваряют последующее практическое действие.

Как уже отмечалось, объем зоны ориентировки является перемен­ным. Максимальная величина, регистрировавшаяся в опытах, составля­ла 60 элементов (из 64), минимальная — 4 элемента. Таким образом, при разном объеме и структуре зоны ориентировки ситуация по-разному вы­ступает для испытуемых. Сами эти показатели являются объективным индикатором того, как именно ситуация выступает для испытуемого.

Важным направлением изучения невербализованных компонентов мыслительной деятельности человека является анализ изменений объе­ма и структуры зоны ориентировки (а в конечном счете невербализован-ного отражения условий задачи субъектом), анализ факторов, от которых зависит изменчивость этих показателей. Исследования показали, что при решении игровых задач в той или иной конкретной ситуации всегда выделяется специальный этап изучения возможностей противника; было установлено, что в начале поисковой деятельности часто осуществляется преимущественное рассматривание действий «за противника» и почти полностью отсутствует рассматривание действий «за себя». По мере про­должения поискового процесса соотношение это меняется.

Рассмотрение функциональных возможностей противника, явно предшествующее последующей деятельности по исследованию собствен­ных возможностей, определяет в значительной мере те элементы ситуа­ции, с которыми впоследствии имеет дело испытуемый. Можно думать, что это есть этап формирования гипотез (не обязательно вербализуемых!) о вероятных действиях противника. Гипотезы эти являются неравноцен­ными по своему значению. Одни из них рассматриваются как более ве­роятные, а другие — как менее вероятные. Оказалось, что объективным индикатором такой характеристики гипотез является частота проигры­вания в зрительном плане предусматриваемых испытуемым изменений ситуации (например, иногда максимальное число проигрываний связано с действием противника, представляющим наибольшую опасность), эти проигрывания, в свою очередь, связаны почти со всей последующей дея­тельностью по решению задачи и с теми элементами, которые явились ее объектами.

Как показали исследования, формулирующиеся гипотезы о предсто­ящих изменениях ситуации составляют важнейший механизм, функци-

Тихомиров О.К. [Исследования мыслительного процесса…]

онирование которого осуществляет регуляцию степени развернутости поискового процесса в целом: при совпадении очередного изменения си­туации с гипотезой об этом изменении поиск сильно сокращается, а при несовпадении (т.е. субъективной новизне) сильно развертывается. Следо­вательно, сличение фактического изменения ситуации с ожидаемым вы­ступает как конкретный психологический механизм регуляции объема зоны ориентировки, а тем самым и содержания психического отражения на неосознаваемом уровне (оценки вероятности тех или иных изменений ситуации для испытуемого можно получить из словесного отчета). Спе­циальный анализ случаев сокращенного протекания исследовательской деятельности и, как результат, малого объема зоны ориентировки пока­зал, что важным фактором сокращения этого объема является перенос результатов исследовательской деятельности из одной ситуации в другую, в основе этого переноса лежат невербализованные обобщения. Фактичес­ки нужно не просто различать исследовательскую и исполнительскую (практическую) деятельность, но сложную иерархию, соподчинение и преемственность исследовательских действий разного типа.

Перенос результатов исследовательской деятельности (т.е. невер­бальных обобщений) из одной ситуации в другую может вести к тому, что при выборе конкретного действия в конкретной ситуации испытуемыми вообще не устанавливаются относящиеся к выбранному ходу взаимодей­ствия между элементами этой ситуации и данные элементы вообще ока­зываются за пределами зоны ориентировки. Следствием срабатывания того же механизма являются факты сокращенного протекания поиска: замена проигрывания некоторых взаимодействий элементов ситуации фиксациями лишь некоторых из этих элементов (анализ предшествующей исследовательской деятельности обнаруживает проигрывание этих взаи­модействий в полном виде); факты редукции некоторых ходов в вариан­тах; факты оперирования в конкретной ситуации уже готовой системой элементов (в предшествующей деятельности удается проследить создание этой системы). Все это и приводит к редукции поисковой деятельности в конкретной ситуации, обеспечивая в конечном счете сокращение зоны ориентировки.

Объективное изучение ориентировочно-исследовательской деятель­ности в ходе решения задачи показало несовпадение «масштабов» деле­ния собственно практических действий в ситуации и исследовательских действий. Нормативные правила накладывают достаточно жесткие огра­ничения на практические действия человека: например, в каждой конк­ретной игровой ситуации можно осуществить только одно практическое действие (ход), следующее же практическое действие может и должно осуществляться после изменения ситуации противником (его хода), от­сюда обязательность чередования: свой ход — ход противника — свой ход и т.д. в течение всей партии. Ситуация (позиция) считается «новой» пос­ле каждого единичного практического действия той или другой стороны,

Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

так как позволяет делать новый ход одному из партнеров. Все эти огра­ничения не существуют для исследовательской деятельности человека: он может в данной конкретной ситуации осуществлять не одно, а несколь­ко исследовательских действий, может выполнять действия, которые вообще по правилам игры в данной ситуации не могут быть практически осуществлены, а в лучшем случае только после определенных преобра­зований ситуации; испытуемый может подряд рассматривать несколько своих ходов, игнорируя возможные ответы противника, или, наоборот, рассматривать последовательные ходы фигурами противника, отвлекаясь от своих ходов; ситуация, позволяющая осуществить новое практическое действие, может быть полностью известной испытуемому, особенно если последнее фактическое изменение ситуации совпало с его ожиданиями (гипотезами). Широкий перенос результатов исследовательской деятель­ности из одной ситуации в другую приводит к тому, что формальное членение на ситуации начинает не совпадать с тем, как именно эти си­туации выступают для испытуемого. Основной факт заключается в том, что группы ситуаций начинают выступать для испытуемого как некото­рое единое целое, а реально развертывающаяся исследовательская дея­тельность начинает относиться фактически сразу к этой группе ситуаций. Из этих фактов следуют такие выводы:

1) «ориентировочная основа» конкретного действия может строить­ся «впрок», некоторые практические действия оказываются «иредориен-тированными»;

2) мыслительная деятельность на неосознаваемом уровне не стро­ится по схеме «дерева игры» — с обязательным чередованием ходов (свой ход — противник — свой ход — противник);

3) формируется неосознанное психическое отражение целых групп ситуаций;

4) необходимо ввести дифференциацию в понятие «новизна ситуа­ции»: а) новая для физического (практического) действия и б) новая для собственно мыслительного действия.

Невербадизованные смыслы в мыслительной деятельности

Анализ последовательности фиксаций взглядом различных элемен­тов ситуации позволил выявить некоторые существенные характеристи­ки протекания поиска решения задачи. Одно из основных явлений, от­четливо выступившее в экспериментальном исследовании¹, заключается в своеобразной тактике неоднократного переобследования одних и тех же

¹ См.: Телегина Э.Д. Психологический анализ эвристик человека: Автореф. дис... канд. психол. наук. М., 1967.

Тихомиров О.К [Исследования мыслительного процесса.,, ] 513

элементов ситуации, осуществляемого путем включения одного и того же элемента в различные системы взаимодействия. Как показали опыты, один и тот же элемент условий задачи может за период в 1 мин 46 с переобследоваться около 20 раз, в ходе единичного обследования выяв­ляется одна из функций этого элемента («нападение», «защита», «под­держка» и др.). У одного и того же элемента ситуации выявляются раз­ные характеристики, в результате поисковых действий эти характерис­тики выявляются не в ходе непрерывной работы испытуемого только с этим элементом, а путем многократного чередования работы с данным элементом и с другими элементами. Даже уже выявленные характерис­тики повторяются неоднократно, как бы то отступая на второй план, то вновь доминируя, наконец, испытуемый никогда не выявляет всех объек­тивно существующих характеристик элемента.

Таким образом, был получен следующий факт: в результате различ­ных невербальных исследовательских действий один и тот же элемент си­туации выступает для испытуемого по-разному на разных этапах периода, предшествующего выбору одного практического действия. Эта особая фор­ма психического отражения объекта, которая является результатом раз­личных исследовательских действий субъекта и которая меняется по ходу решения одной и той же задачи, не есть перцептивный образ (можно при­нять, что тот ограничен отражением таких признаков, как цвет, форма, положение в системе пространственных координат, близость к другим эле­ментам), не есть понятие (оно фиксирует устойчивые, внеситуативные при­знаки элемента — способы передвижения и воздействия, абсолютная цен­ность), не есть личностный смысл элемента для субъекта (его можно при­нять за постоянную при решении одной задачи в течение 1-2 мин, не обладающей для субъекта высокой значимостью), не есть объективное си­туационное значение элемента, так как из поля объективных значений поисковыми актами выделяются лишь некоторые (и меняющиеся) харак­теристики объекта. Описанную специфическую форму психического отра­жения мы назвали невербализованным операциональным смыслом. Следо­вательно, этим термином обозначено явление индивидуального психичес­кого отражения, не совпадающее полностью с объективным значением элемента, с фиксированным в общественном опыте его значением, отлич­ное от личностного смысла объекта, обусловленного мотивацией деятель­ности, и от перцептивного образа. Невербализованный операциональный смысл — новая единица анализа бессознательного, отличающаяся как от «установок», так и от «побочных продуктов» действия.