Б. В. Раушенбах 4 страница

ленных областей пространства. Такая постановка вопроса основывается, в частности, на том, что в отличие от системы линейной перспективы перцептивная способна давать изображения от самых близких до сколь угодно далеких областей пространства. Более подробное изложение сфор­мулированного здесь подхода рационально произвести после того, как на примерах произведений искусства будут достаточно подробно изучены и уточнены особенности системы перцептивной перспективы.

Система линейной перспективы ослепила многих математическими формулами и оптико-геометрическими построениями, лежащими в ее основании; причем не смущала даже бросающаяся в глаза беспомощность этой системы при изображении весьма важных близких областей простран­ства. Иногда фетишизация этой системы доходила до того, что ее объявля­ли единственно правильным способом изображения (ведь с математикой не поспоришь!), а следовательно, обязательным признаком реалистической живописи ¹.

Следует напомнить, что математика — всего лишь мощный инст­румент, а результаты его использования зависят прежде всего от того, к чему этот инструмент прикладывают. Система линейной перспективы передает лишь первую ступень зрительного восприятия, и ее математи­ческое обоснование тоже не переступает этой черты.

В эпоху Возрождения великие создатели системы перспективы не имели ни малейшего понятия о том большом вкладе, который дает ра­бота мозга в систему зрительного восприятия, да если бы они это и зна­ли, уровень развития математики того времени не позволил бы привлечь ее к описанию работы системы «глаз + мозг». Однако ограничиваться архаичными представлениями XV в. сегодня означает тянуть искусствоз­нание назад.

Система перцептивной перспективы тоже может быть обоснована строгими математическими выкладками. При этом оказывается необхо­димым использовать не школьную алгебру и геометрию (как при обосно­вании системы линейной перспективы), а интегральное исчисление, и в некоторых случаях даже геометрию Лобачевского. Следовательно, систе­ма перцептивной перспективы имеет все права тоже называться научной перспективой. Более того, как это и должно быть в точных науках, но-

¹ См., например: Волков Н.Н. Восприятие предмета и рисунка. М., 1950. С. 62, 181. В своей последней монографии (см.: Волков Н.Н. Композиция в живописи. М., 1977) автор отказался от подобных крайних утверждений.

В статье «Перспектива в картине» (см.: Художник. 1978. Кз 7) А.Зайцев пишет о линейной перспективе, что это система, «позволяющая художнику создавать на двумер­ной плоскости наиболее убедительное изображение трехмерного пространства» (с. 51). Утверждение о наибольшей убедительности ни на чем не основано, да к тому же и невер­но <...>, но такое утверждение типично для той позиции, о которой здесь идет речь. Не менее выразительно и следующее рассуждение: «<...> правильно перспективно видеть не легко <...> у древнерусского художника <...> естественность восприятия вела к массе неправильностей <...> Это были просто ошибки, потому что он рисовал, как видел» (с. 53).

Тема 17. Экспериментальные исследования восприятия

вая, перцептивная научная перспектива не отменяет старую, а содержит ее в себе в качестве частного случая (изображение удаленных областей пространства).

Характерная для начала века ошибочная оценка средневекового искусства как наивного, несовершенного приводит иногда сегодня к неоправданной апологетике его, к принижению достижений живописи нового времени. Нетрудно видеть вредность как того, так и другого. Од­нако представляется, что фетишизация системы линейной перспективы, и даже не столько среди искусствоведов, сколько среди широких слоев любителей изобразительного искусства, является особенно вредной.

Дж. Гибсон ЗАКОНЫ ГРАФИКИ¹

Информацию, заключенную в естественном оптическом строе, мож­но схватить графическими средствами лишь в той мере, в какой этот строй состоит из зрительных телесных углов. Разрывной образующей телесного угла в окружающем мире должен соответствовать перепад, а не плавный переход. Точнее говоря, графически можно задавать следую­щие инварианты компоновки поверхностей: уступ (ребро вогнутого дву­гранного угла), выступ (ребро выпуклого двугранного угла), заслоняю­щий край (острый или сглаженный), нить (волокно), трещину (разрыв поверхности) и линию горизонта, разделяющую небо и землю. Графичес­ки нельзя задать следующие инварианты: затенение на искривленной поверхности, отбрасываемую тень, текстуру поверхности, отражательную способность (цвет) поверхности, — хотя резкий перепад теней, текстуры или цвета задать можно. Элементы земной компоновки, которые можно показать с помощью линий, проиллюстрированы на рис. 1.

Линии на графическом рисунке должны быть связаны друг с другом. Они закономерным образом разделяют рисунок на соподчиненные друг другу области. В узловой точке картины должна быть совокупность зри­тельных телесных углов, подобных совокупности зрительных телесных углов естественного оптического строя в точке наблюдения, углов, образо­ванных гранями поверхностей, просветами между поверхностями, небом и т.п. Следовательно, совокупность линий, которые разбивают плоскость картины на отдельные области, нельзя называть контуром, поскольку этот термин означает отдельный, изолированный объект в пустом пространстве (с ним связано заблуждение относительно того, что феномену «фигура-фон» в восприятии принадлежит ведущая роль), «Контур» в основном от­носится к заслоняющему краю изолированного объекта, а не к краю апер-

¹ Гибсон Дж, Экологический подход к зрительному восприятию. М.: Прогресс, 1988. С. 404-408.

Рис. 1, Некоторые из возможных значений линии: уступ, выс­туп, заслоняющий край, проволока, трещина, контур предметов, горизонт, граница. Можете ли вы найти все это на рисунке?

туры. На графическом рисунке одна и та же линия может передавать как край выступа, так и край уступа, — все зависит от того, как она связана с другими линиями. С помощью линии можно изобразить выпуклый и вог­нутый двугранные углы, соединение двух поверхностей, одна такая линия не будет «контуром». Употреблять термин контурный рисунок следует только в тех редких случаях, когда линия начинается и заканчивается в одной точке, то есть образует замкнутую фигуру, форму. Что бы мы ни пытались изобразить с помощью контурного рисунка, в нем всегда будет содержаться лишь малая толика информации об изображаемом объекте (на это я указывал в начале этой главы).

Представляется очевидным, что информацию на графических ри­сунках несут соединения линий, а не линии как таковые. Иначе говоря, инварианты обнаруживаются в том, как области встроены друг в друга, а не в том, какая у них форма. Многочисленные разновидности этой встроенности трудно описать словами. Связи, соединения, пересечения линий остаются инвариантными при меняющейся перспективе поверх­ностей.

Если на разных концах рисунка изображенные на нем линии связа­ны взаимоисключающим образом, то такие линии могут задавать противо­речие в компоновке поверхностей. По-моему, изображения «невозможных объектов», которые в последнее время приобрели большую популярность, представляют собой как раз такой случай. Наиболее известным изображе­нием такого рода является, пожалуй, трехствольный камертон. На одном

Гибсон Дж. Законы графики

Рис. 2, Аномалии рисованного заслонения. Несовместимое соединение линий

конце рисунка это два прямоугольных бруска, а на другом — это три ци­линдрических стержня. Как такое возможно?

На рис. 2 линия 1 и линия 6 соединены друг с другом на обоих концах таким образом, что они задают заслоняющие края, хотя слева они представляют собой искривленный заслоняющий край, а справа — пря­мой. Линия 2 проведена таким образом, что задает искривленный засло­няющий край слева и выпуклый двугранный выступ справа. То же са­мое можно сказать и о линии 5. Линия 3 самым настоящим образом шокирует зрительную систему, ибо слева от нее фон заслонен снизу, а справа — фон заслонен сверху. То же самое (но в обратном порядке) про­исходит и с линией 4. Подобного рода обращения, происходящие на ри­сунке с виртуальными заслоняющими краями, обескураживают. Эти об­ращения связаны с тем, что я называю экологическим противоречием (отличая его от противоречий в словесных выражениях). Таким способом нельзя обратить превращение поверхности в воздух. Ясно, что противо­речивость информации обнаруживается в том, что на разных концах рисунка линии соединены по-разному. В этом легко убедиться, если при­крыть сначала один конец рисунка, а затем другой.

Голландский художник-график Эшер своими рисунками показал, что такие аномалии можно объединять весьма причудливым образом. Его рисунки наводят на мысль о существовании законов оптической инфор­мации, которые общи и точны, однако эти рисунки ни в коей мере не могут служить аргументом в пользу того, что зритель творит тот мир, который он воспринимает на картине.

Необходимо уяснить, по крайней мере следующее: «линии» на ри­сунке и геометрические «линии» — это совершенно разные вещи. Изоб-

Тема 17. Экспериментальные исследования восприятия

ражение поверхности не нужно путать с идеальными сущностями абст­рактной геометрии. На уроках геометрии нас учили, что линия состоит из точек, плоскость — из линий, а пространство — из плоскостей. Мы прочно усвоили декартову геометрию с ее тремя координатными осями и понятие пространства в виде ящика — вместилища для точек и линий, объединение которых образует плоскости и трехмерные тела. В резуль­тате современные художники вынуждены соглашаться с тем, что утвер­ждал Пауль Клее, а именно что графические элементы, которыми они, художники, располагают, — это «точки, линии, плоскости и объемы». В процессе работы, конечной целью которой является извлечение и запе-чатление инвариантов, единственное, что может сказать художник о том, чем он при этом занят, — что он изображает «пространство». Но это ут­верждение ошибочно.

Дж.М.Кеннеди дает характеристику графическим рисункам¹, во многом близкую по духу к той, какой придерживаемся и мы <...>. Од­нако его понятию «оптическая информация» не хватает четкости. При­чина этого, мне кажется, в том, что он использует его в отрыве от эколо­гической оптики.

Схватывание оптических инвариантов с помощью графических ри­сунков — чрезвычайно увлекательное занятие. Его, однако, нельзя отне­сти к числу основных видов деятельности человека. Несмотря на то что это занятие знакомо каждому из нас, в нем таится немало загадочного. В процессе рисования теряется значительная часть информации, имею­щейся в естественном оптическом потоке, потому что его нельзя свести к совокупности встроенных телесных углов. Так, например, теряются инварианты изменения освещения и изменения направления преобла­дающего освещения <...>. То же самое можно сказать и об инвариант­ных отношениях, задающих текстуру и цвет поверхности. Часть того, что теряется в процессе рисования, можно передать средствами живописи (живописцы располагают более богатым выбором средств по сравнению с художниками-графиками, у которых, кроме карандаша или пера, боль­ше ничего нет). Но главное, что теряется на картине, рисунке или фото­графии, — это та информация, которую можно извлечь только при дви­жении наблюдателя из меняющейся перспективы объемлющего строя.

¹ См.: Kennedy J.M. A psychology of pictureperceptkm. San Francisco: Jossey-Bass, 1974.

Тема 18

Экспериментальные

исследования мышления

Репродуктивное и продуктивное (творческое) мышление. Мышление как процесс постановки и решения субъектом творческих задач. Факторы, влияющие на его успешность. Объективная (требование, условия) и субъективная (цель, средства) структура решения задачи, понятие инсайта. Про­блемные ситуации и эвристические приемы решения задач. Стадии мыслительного процесса, их объективная индикация и аналитическая реконструкция. Эмоциональная активация в структуре решения задачи. Мышление и целеобразование, виды целеобразования. Внешняя и внутренняя мотивация познавательной деятельности.

Вопросы к семинарским занятиям:

1. Метод самонаблюдения и исследования мышления в вюрцбургской школе.

2. Метод рассуждения вслух и его возможности для исследования мыслительного процесса. Построение родословного дерева решения задачи. Построение графа решения задачи.

3. Использование поведенческих и физиологических реакций для изу­чения мыслительного процесса. Понятие невербализованного опе­рационального смысла. Эмоциональная регуляция мыслительной деятельности.

4. Этапы творческого процесса. Факторы, влияющие на успешность решения задач. Исследования условий эффективности влияния наводящей задачи на решение основной.

5. Методы исследования понятий.

6. Исследования процессов умозаключения и принятия решения.

7. Восприятие и понимание речи.

8. Язык и мышление. Гипотеза лингвистической относительности и детерминизма.

1. Метод самонаблюдения и исследования мышления в вюрцбургской школе

А.А.. Крогиус

ВЮРЦБУРГСКАЯ ШКОЛА

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО

ИССЛЕДОВАНИЯ МЫШЛЕНИЯ¹

Одной из первых работ по экспериментальному исследованию мыш­ления было исследование Марбе² по психологии суждения. Испытуемым предлагались различные вопросы, вызывавшие у них процессы суждения, т.е. такие процессы, к которым приложимы предикаты истинный и лож­ный. Непосредственно после опыта испытуемый должен был описать, что было им пережито. Испытуемыми были проф. Кюльпе и проф. Реттекен. Предлагались, например, вопросы: «На какой реке находится Берлин?» — Ответ (Кюльпе): «На Шпрее». — При этом возник зрительный и слухо-дви-гательный образ этого слова. Вопрос: «Сколько будет 6 раз 15?» — Ответ: «90». — При этом возникли неясные двигательные образы 15 и 6. Был ис­следован целый ряд суждений частью очень простого содержания, не тре­бовавших никакого умственного напряжения. Суждения переживались как представления предметов или слов. Необходимо здесь также отметить, что в немногих случаях, особенно при более сложных суждениях, были констатированы особые «положения сознания» (Bewusstseislagen). Иногда они определялись как чувство искания, чувство сомнения, чувство уверен­ности, иногда же были совершенно неопределимы. Марбе, однако, не счи­тает их характерными для суждения.

Из исследования Уатта <...> особенно важно отметить выяснение им вопроса, какое значение имело для течения представлений то или иное предложенное испытуемому задание. Его эксперименты доказали, что задание (например, назвать понятие, соподчиненное с тем, которое

¹ Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления / Под ред. Ю.Б.Гшгаен-
рейтер, В.В.Петухова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 250-254.

² См.: Маrbе К. Experimentell-psychologische Untersuchungen tiber das Urtheil. 1901.

Крогиус А. А., Вюрцбургская школа экспериментального исследования… 471

названо экспериментатором) влияет на течение представлений и тогда, когда оно не сознается испытуемым.

По вопросу о влиянии задания на процессы мышления к таким же выводам, как Уатт, пришел Нарцисс Ах¹. Течение представлений может не зависеть от внешних раздражений и от ассоциативных влияний, если им управляют детерминирующие тенденции. Последние могут исходить и от намерений субъекта, и от испытанных им прямых и косвенных внушений, от данного ему приказания, от предложенной ему задачи, могут быть ясно осознанными и бессознательными. Они создают между представлениями новые ассоциации, и они же обусловливают осмыслен­ное и целесообразное течение психических процессов. Действие детерми­нирующих тенденций особенно ясно сказывается в явлении сознанности (Bewussthelt). Под этим термином понимается наличность у нас ненаг­лядного знания.

Ненаглядное знание есть результат возбуждения представлений, готовых появиться в поле сознания. Это есть сознание тенденции, содер­жание которой еще не раскрыто, хотя и предопределено. Ненаглядное знание является одним из видов сознания детерминированности еще не выявленными чувственными представлениями.

Другие исследователи Вюрцбургской школы еще резче, чем Ах, под­черкивали значение для мышления ненаглядных элементов. Так, Тэйлор, исследовавший понимание слов и предложений, пришел к следующим выводам. При понимании предложений, имеющих наглядное содержание, наглядные представления возникают далеко не всегда. Если же предложе­ния не имеют наглядного содержания, то возникновение наглядных пред­ставлений только мешает пониманию. Так, Тэйлор предложил Мессеру прочитать страничку книги по политической экономии. Три наглядных представления, возникших у Мессера во время чтения этой страницы, на­ходились только в случайной внешней связи со смыслом прочитанного и не только не облегчили, а, напротив, затруднили понимание.

Вопрос о ненаглядном мышлении был так выдвинут Вюрцбургской школой, что, например, Шульце <...> делит все переживания на две группы, на явления и мысли, или осознанности*. Явления обладают на­глядным характером, между ними могут быть установлены простран­ственные соотношения. Сюда относятся ощущения, представления и чув­ства. Между мыслями нет пространственных соотношений; они не име­ют наглядного характера, но осознаются так же непосредственно, как и явления. Они не отождествимы с явлениями — я могу переживать явле­ния и сознавать своеобразную пустоту - отсутствие мыслей. Мысли мо­гут переживаться без переживания соответствующих явлений. Понима­ние смысла, значения слов сплошь и рядом происходит без возникнове­ния в сознании каких бы то ни было явлений.

¹ См.: Ach N. Ueber die WillensthStigkeit urid das Denken. 1905.

Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

Очень обстоятельное экспериментальное исследование процессов мышления было произведено Мессером <...>.

Мессер исследовал с помощью эксперимента понимание отдельных слов. При понимании смысла отдельных слов у испытуемых возникали иногда наглядные представления: чаще всего зрительные образы. Очень часто, однако, даже при такой искусственной изоляции понятий ника­ких наглядных представлений не возникало. Во всяком случае, пережи­вание значения понятия нельзя сводить к представлению каких бы то ни было наглядных образов, безразлично, словесных или предметных. Со­знание, что данное понятие охватывает все предметы, выделенные на основании известного принципа, наглядного выражения не имеет. Для значения многих слов мы не находим никаких наглядных представле­ний — значение таких слов, как содержание, функция, зависимость, от­ношение, а также различных предлогов, союзов, флексий, не может быть выражено никакими наглядными представлениями. Между тем значение их сознается совершенно отчетливо.

Мессер производил также исследование процесса суждения. Испыту­емым было предложено сравнить суждения с ассоциациями. Показывали, например, различные слова и предлагали испытуемому произнести слово, пришедшее ему на ум после того, как он понял значение прочитанного слова. Замок — высокий, картина — прекрасная — это были, по характе­ристике испытуемого, чистые ассоциации. Затем тому же испытуемому предложили ответить на название предмета, которое ему будет показано, названием какого-нибудь признака этого предмета. Замок — велик. Это было обозначено как суждение. Испытуемые показали, что при суждении, в отличие от ассоциаций, мыслится объективное отношение между поня­тиями. И при ассоциациях бывают отношения между понятиями, и отно­шения эти могут сознаваться субъектом, но отсутствует сознание обуслов­ленности этого отношения предметом суждения, отсутствует сознание объективной значимости.

Особенное внимание привлекли работы Бюлера. Бюлер говорил, что, стоя на точке зрения психологии, мы должны быть в состоянии указать для всех мыслей определенные изменения в сознании. И хотя различные мысли представляют совершенно своеобразные переживания, ни к чему другому не сводимые, возможно, однако, установить несколь­ко типов мыслей.

Во-первых, мысли могут характеризоваться как сознание правила. Вопрос: «Может ли быть опровергнута какими-нибудь открытиями ато­мистическая теория в физике?» — Ответ (проф. Дюрр): «Да. Прежде все­го возникло понимание вопроса. Потом мгновение ожидания решения, в каком смысле следует ответить на вопрос. Потом возникло сознание, не-формулированное, которое я в настоящее время мог бы выразить слова­ми: благодаря чему атомистическая теория сделалась вероятной. В этом уже лежало знание, каким образом решаются подобные вопросы». В этом

Крогиус А.А. Вюрцбургская школа экспериментального исследования... 473

и в других подобных случаях происходит мышление по известному ме­тоду, по известному правилу.

Во-вторых, мысли могут сводиться к сознанию отношения. Вопрос: «Если кто хочет сделаться вождем человечества, то долгое время должен считаться опаснейшим врагом его. Верно ли это?» — Ответ (проф. Кюль-пе): «Нет. Мое стремление было направлено к тому, чтобы установить отношение между врагом и вождем».

Бюлер, в сущности, характеризует мышление как усмотрение отно­шений. Под понятием отношения следует понимать все, что не имеет ха­рактера ощущений, все разнообразие категориальных синтезов, всю систе­му конститутивных и рефлексивных категорий. С этой точки зрения ин­тересны, между прочим, наблюдения, произведенные в Вюрцбургской же лаборатории Гринбаумом над усмотрением равенства. Производились опы­ты такого рода. На белом экране были нарисованы два ряда фигур. В каж­дом из рядов было по одной фигуре, одинаковой с фигурой другого ряда. Подробно было исследовано, в каком отношении находится усмотрение ра­венства с восприятием обеих фигур. Было констатировано, что во многих случаях имела место одна из этих психических функций без того, чтобы совершалась другая. Было, например, констатировано, что иногда проис­ходило восприятие одной фигуры, причем к ней присоединялось ясное ус­мотрение равенства. Иногда испытуемые говорили: «Были две равные фи­гуры, но какие именно — не представляю». Из этих с большими предосто­рожностями поставленных опытов вытекало, что усмотрение отношения является до некоторой степени независимым (с психологической точки зрения) от восприятия членов этого отношения.

И наконец, в-третьих, согласно Бюлеру, мысли могут сознаваться как интенции. В них выступает на первый план не предмет, а содержание мысли. Это содержание, обусловливающее направленность на тот или иной предмет, кажется данным в совершенно готовом и определенном виде. Та­кая определенность представляет из себя не наглядное, но действительное знание о предметах, воспринятых нами в прошлом. Такого рода пережи­вания возникали, например, если испытуемых приглашали представить себе развитие античного скептицизма, сравнить Юма с Гербартом, опреде­лить характер эпохи Возрождения и т.д. Эти определенности содержания представляются как бы совершенно сложившимися и в то же время «не имеющими субстрата», свободно витающими перед умственным взором во всей своей глубине и сложности. Перед нами могут развертываться безгра­нично широкие области знания, к которым неприменимы никакие опреде­ления «объема» сознания. Мы можем мысленно обозреть одним взглядом самые сложные научные и философские системы.

Из того обстоятельства, что мысли совершенно отличны от ощуще­ний и представлений, естественно вытекает, что законы, управляющие течением и связью мыслей, иные, чем те, которым подчинены в своей смене ощущения и представления.

2. Метод рассуждения вслух и его возможности для исследования мыслительного процесса. Постро­ение родословного дерева решения задачи. Пост­роение графа решения задачи

К. Дункер

СТРУКТУРА И ДИНАМИКА ПРОЦЕССОВ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧ

(О ПРОЦЕССАХ РЕШЕНИЯ ПРАКТИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ)¹

«Проблема» возникает, например, тогда, когда у живого существа есть какая-либо цель и оно «не знает», как этой цели достигнуть. Мыш­ление выступает на сцену во всех тех случаях, когда переход от данно­го состояния к желаемому нельзя осуществить путем непосредственного действия (выполнения таких операций, целесообразность которых не вызывает никаких сомнений). Мышление должно наметить ведущее к цели действие прежде, чем это действие будет выполнено. «Решение» практической проблемы должно поэтому удовлетворять двум требовани­ям: во-первых, его осуществление (воплощение в практике) должно иметь своим результатом достижение желаемого состояния, и, во-вто­рых, оно должно быть таким, чтобы, исходя из данного состояния, его можно было осуществить путем «соответствующего действия».

Практическая проблема, на которой я наиболее детально изучал процесс нахождения решения, такова: надо найти прием для уничтоже­ния неоперируемой опухоли желудка такими лучами, которые при дос­таточной интенсивности разрушают органические ткани, при этом окру­жающие опухоль здоровые части тела не должны быть разрушены.

Таким практическим проблемам, в которых спрашивается: «Как этого достигнуть?» — родственны теоретические задачи, в которых сто­ит вопрос: «Из чего это следует?». Если там (в практических задачах) проблема возникала из того, что не было видно прямого пути, ведущего от наличной действительности к цели, то здесь (в теоретических задачах)

¹ Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления / Под ред. Ю.В.Гиппен-рейтер, В.В.Петухова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 258-268.

Дункер К. Структура и динамика процессов решения задач... 475

проблема возникает из того, что не видно пути, ведущего от данных ус­ловий к определенному утверждению или предположению (или констант­ному факту).

В нашем исследовании речь идет о том, каким образом из проблем­ной ситуации возникает решение, какие бывают пути к решению опре­деленной проблемы.

Методика

Эксперименты протекали следующим образом. Испытуемым — это были по преимуществу студенты или школьники — предлагались различ­ные интеллектуальные задачи с просьбой думать вслух. Эта инструкция «думать вслух» не совпадает с обычным при экспериментальном изуче­нии мышления требованием самонаблюдения. При самонаблюдении испытуемый делает самого себя как мыслящего индивида предметом наблюдения; мышление же думающего вслух направлено непосредствен­но на существо вопроса, оно лишь выражено вербально.

Когда кто-либо при размышлении непроизвольно говорит, ни к кому не обращаясь: «Надо, пожалуй, посмотреть, нельзя ли...» или «Было бы прекрасно, если бы можно было показать, что...», то никто не назовет это самонаблюдением; и тем не менее в таких высказываниях отражается то, что является, как мы увидим далее, «развитием проблемы».

Испытуемому настойчиво предлагалось не оставлять без вербализа­ции никакой мысли, какой бы беглой или неразумной она ни была. Ког­да испытуемый считал себя недостаточно подготовленным, он должен был спокойно спросить экспериментатора (эксп.). Но для решения задач не нужно было никаких специальных предварительных знаний.

Протокол решения задачи на «облучение»

Начнем с задачи на «облучение». Обычно при этой задаче показы­вался схематический чертеж (рис. 1). В самый первый момент каждый представлял себе задачу примерно таким образом (поперечный разрез через тело, в середине — опухоль, слева — аппарат, из которого идут лучи). Но, очевидно, так задача не решается.

Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

Из имеющихся у меня протоколов я выбираю протокол такого про­цесса решения, который особенно богат типическими ходами мысли и притом особенно длинен и полон (обычно процесс протекал более связно и с меньшей помощью экспериментатора).

Протокол

1. Пустить лучи через пищевод.

2. Сделать здоровые ткани нечувствительными к лучам путем введения химических веществ.

3. Путем операции вывести желудок наружу.

4. Надо уменьшить интенсивность лучей, когда они проходят через здоро­вые ткани, например (можно так?), полностью включить лучи лишь тогда, когда они достигнут опухоли (Эксп,: Неверное представление, лучи — не шприц).

5. Взять что-либо неорганическое (не пропускающее лучей) и защитить таким образом здоровые стенки желудка (Эксп.: Надо защитить не только стенки желудка).

6. Что-нибудь одно: или лучи должны пройти внутрь, или желудок должен быть снаружи. Может быть, можно изменить местоположение желудка? Но как? Путем давления? Нет.

7. Ввести (в полость живота) трубочку? (Эксп.: Что, вообще говоря, дела­ют, когда надо вызвать каким-либо агентом на определенном месте такое дей­ствие, которого надо избежать на пути, ведущем к этому месту?).

8. Нейтрализуют действие на этом пути. Я все время стараюсь это сделать.