Личная история

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Личная история

Элизабет Клайборн родилась в Брюсселе, Бельгия, 31 марта, 1929, у

родителей-американцев из Нового Орлеана. Она родилась вторым ребенком, но

первой девочкой. Ее старший брат, Омер Клайборн, владелец художественной

галереи в Санта-Фе, Нью-Мексико. Ее мать, Луиза Феннер Клайборн, была

домохозяйкой и швеей с практичным характером. Ее отец, Омер Клайборн, был

банкиром-эмигрантом в " Morgan Guaranty Trust Company" и должен был оказать

положительное влияние на нее, несмотря на свою традиционность, если не

сказать старомодность, нудные рассуждения о жизни и месте женщины в ней. Он

был прямым потомком известного Вильяма С. К. Клайборна, который управлял

Клайборн разговаривала по-французски раньше, чем овладела английским,

поскольку росла в Брюсселе. Она описывает своего отца как " очень

старомодного" банкира, который любил искусство и историю. Он " таскал ее по

музеям и соборам" по всей Западной Европе, пытаясь дать ей культурное

образование, столь важное в мире творческого дизайна. За время этих

полудетских прогулок она полюбила живопись и эстетику, которые оценила как

огромный актив в своей более поздней работе над проектированием линии

одежды. Она вспоминала, что это научило ее ценить эстетический подход, в

соответствии с которым " форма и вид вещей не менее важна, чем их полезность

Когда Лиз было десять, ее семья бежала из Брюсселя, спасаясь от вторжения

нацистов, и вновь вернулась в Новый Орлеан в 1939 г. Мать Лиз обучала ее

швейному искусству с очень раннего возраста, и ее строгие правила

относительно одежды и внешнего вида прочно запечатлелись в памяти девушки.

" Меня приучали " видеть" вещи. Вы ведь не покупаете просто стул, вы покупаете

хороший стул, на который приятно смотреть". Ей постоянно втолковывали, что

следует носить, когда и какого цвета. Эти инструкции перемешивались с

лекциями отца по искусству и эстетике и, объединившись, создавали в ней

фундамент для художественного дизайна в одежде. Формальное обучение Лиз

состояло из приходских школ, напоминающих монастыри, в соединении с

римско-католическим вероучением. Ее старомодному отцу и в голову не

приходило, что формальное образование необходимо для женщины (вспоминаются

Меир и Каллас) и отправил ее в художественную школу в Европу вместо того,

чтобы дать возможность закончить среднюю школу в США.

Клайборн посещала художественные школы в Брюсселе, Бельгия (1947), и в

Ницце, Франция (1948) и проводила время в Художественной Академии в Париже.

Ее отец хотел, чтобы Клайборн стала художницей, и настаивал на изучении

французской живописи импрессионистов. Лиз поняла очень рано, что никогда не

станет великим живописцем и потом вспоминала в интервью Нине Хайд из

" 'Washington Post": " Я многое прошла, и я довольна, что обучалась этому,

потому что это научило меня видеть; это научило меня чувствовать цвет,

пропорцию и много еще других вещей, о которых, как мне кажется, я не узнала

бы в школе проектирования". Она рассказывала: " Я тогда зубрила все подряд,

ходила по вечерам на курсы кройки и шитья. Если вам нравится рисовать и вы

любите шить - ну, что еще вам остается делать кроме того, чтобы стать

дизайнером? " (Этот тип целостного образования, отмеченный у большинства

наших женщин, кажется, во многом превосходит традиционное образование.)

Клайборн рассказывает, что ее римско-католическая семейка " намертво"

запротестовала против ее работы в индустрии модной одежды. Она говорила

Адаму Смиту из " Esquire" (январь 1986): " Для них это было - ну, слишком

по-нью-йоркски, слишком грубо". Вот таким образом всегда предприимчивая

девятнадцатилетняя Лиз во время летних каникул в художественной школе

участвовала в национальном конкурсе по дизайну, объявленном при поддержке

" Harper's Bazaar", и победила. Эскиз, принесший ей победу, представлял собой

женское пальто с высоким воротником, изделие тонко передавало " ощущение

войны". Призовое вознаграждение придало ей уверенность в себе, расширило

круг общения и узаконило в общественном мнении ее профессионализм, то есть

все необходимое, чтобы открыть двери в нью-йоркский мир производства

предметов одежды. Использовав свой только что полученный приз за победу как

входной билет в мир модной одежды на Седьмой авеню, Клайборн поссорилась с

отцом, распрощавшись навсегда с его мечтой о ее художественной карьере, и

уехала в Нью-Йорк делать свою судьбу. Омер дал ей пятьдесят долларов и

торжественно сказал на прощанье, что " место женщины в доме", а не среди

толпы нью-йоркских модниц, посетительниц постыдных тряпичных магазинов. Она

временно поселилась у тети и начала искать работу. Клайборн предприняла свой

первый иконоборческий шаг в неудержимом стремлении к вершине дизайна. На все

это потребовалась масса времени, но ей было мало просто прожить жизнь эдакой

Золушки, " девушки, творящей добро", несмотря на сопротивление отца.