Педагогическая система И.Г. Песталоцци и ее роль в воспитании и обучении детей

Жизнь Иоганна Генриха Песталоцци, знаменитого швейцарского педагога (1746–1827 гг.), явившего миру пример человека высокой нравственности, идеалиста и альтруиста в глубочайшем смысле слова, так тесно связана с его педагогическими идеями и взглядами, что отделить одно от другого совершенно немыслимо. & lt; …& gt;

Прежде чем приняться за воспитание детей, он перепробовал различные занятия, оказавшиеся безуспешными, тем не менее, все они носили характер социальный. Прежде всего, он решил сделаться пастором для того, чтобы своими проповедями сеять в народе семена нравственности и любви к ближнему. Когда это не удалось, он посвятил себя юридической карьере, чтоб быть защитником угнетенных. Однако отсутствие склонностей к юридическим наукам заставило его бросить юриспруденцию и взяться за изучение образцового сельского хозяйства, чтобы собственным примером научить крестьян новым усовершенствованным способам земледелия. После годового изучения сельского хозяйства Песталоцци решил сделаться сельским хозяином. & lt; …& gt;

…Он устроил приют в своем довольно поместительном доме. Всем казалось странным, что Песталоцци, который с семейством терпел крайнюю нужду, набирает бесплатно нищих детей. Но, при своей непрактичности, Песталоцци думал, что дети, работая по хозяйству и занимаясь прядением хлопка, добудут себе достаточно средств для пропитания, а между тем они получат хорошее воспитание, и потому набрал до 50 маленьких нищих и бродяг… При этом в начале все воспитание заключалось в том, чтобы промывать их раны, кормить и одевать. Но все-таки мало-помалу он начал работать вместе с ними в саду, в поле и дома, спал с ними, ел одну и ту же пищу. В дурную погоду они все вместе занимались бумагопрядением. Чтобы научить их говорить, Песталоцци каждого из них заставлял рассказывать обо всем, что случалось в его жизни, учил их читать, считать и писать.

Ему пришлось преодолевать множество затруднений… Многие родители требовали у Песталоцци платы за детей, так как те прежде помогали им собирать милостыню, а иные тайно уводили их, особенно когда кто-нибудь из них получал новое платье или научился новой работе. Несмотря на все это, дети скоро чрезвычайно привязались к Песталоцци, исполняли каждую его просьбу с полною готовностью, прилежно работали вместе с ним и совершенно преобразовались даже по внешности: теперь это были веселые, здоровые, опрятные, послушные дети. И все это было достигнуто без наказаний и поощрений, а только страстною любовью Песталоцци к детям и полным отсутствием с его стороны стеснения их живости и любви к играм и забавам.

Если благодаря своему нравственному влиянию Песталоцци достиг блестящих успехов, то и его недостаток практичности сказался немедленно. Его мечта, что дети будут зарабатывать на свое существование, не осуществилась, так как прежде, чем пользоваться результатами трудов детей, их пришлось учить, и все расходы по их содержанию легли исключительно на плечи Песталоцци. Ему пришлось продать и заложить все, что он имел. Но этим он только удовлетворил своих кредиторов, продолжать же дело не мог и вынужден был распустить всех детей своего приюта. Трудно представить, каким тяжелым ударом была для него необходимость отказаться от осуществления любимой мечты воспитывать несчастных детей народа и расстаться с ними в то время, когда эта мечта столь блистательно осуществлялась. & lt; …& gt;

Почти в продолжении 20 лет он не мог применять на практике своих педагогических идей. В этот долгий промежуток времени он стал заниматься литературой. Однако «Вечерние часы отшельника», написанные им в это время, не имели никакого успеха; зато другое его произведение – «Лингард и Гертруда» … – огромное сочинение, произвело поразительное впечатление на современников автора. & lt; …& gt;

Его необыкновенный успех заставил современников переменить взгляд на Песталоцци: к нему перестали относиться как к сумасшедшему и начали смотреть на него, как на выдающегося писателя. Различные общества присылали ему похвальные отзывы, премии, медали, а великие мира сего приглашали его переехать в их страну для практического осуществления его идей. & lt; …& gt;

Но литературная деятельность не удовлетворяла Песталоцци: он стремился к практическому осуществлению своих педагогических идей. & lt; …& gt;

…Швейцарское правительство предложило Песталоцци взять на себя заботу о бесприютных детях, бродивших среди развалин. Помещение под приют было отведено в… женском монастыре, давно заброшенном, в котором комнаты оказались сырыми и холодными. Детей скоро набралось до ста человек, а между тем сумма, отпущенная на их содержание, была так ничтожна, что невозможно было думать ни о ремонте, ни о найме помощников и прислуги. Песталоцци пришлось исполнять решительно все обязанности: директора, повара, служителя, учителя. На этот раз с ним не было даже жены, которая была больна и находилась в другом городе. Внешний вид детей был еще хуже, чем при вступлении нищих бродяг в его нейгофский приют, так как все население Станца сплошь нищенствовало вследствие бедствий войны.

Песталоцци с радостью взялся вести этот приют, хотя это дело встречало такие же препятствия, как и в Нейгофе: родственники детей тут тоже возмущали их, подговаривая требовать пищу и одежду получше, так как «казна дает деньги на все». Дети в первое время и самостоятельно, и с помощью родственников тайно убегали из заведения. Но и тут точно так же, когда прошло с полгода, дети сделались неузнаваемыми. Нравственное перерождение детей лучше всего можно видеть из следующего факта: когда по соседству со Станцем был сожжен Альтдорф, Песталоцци рассказал об этом своим питомцам и указал им на то, что дети этой деревни бродят теперь без крова и пищи; он советовал им обратиться с просьбою к начальству, чтобы оно дозволило принять к себе этих несчастных. Дети выразили готовность это сделать, но Песталоцци сказал им: «Имейте в виду, что ради этих бедняков мне придется больше работать, меньше получать пищи и даже платьем вы должны будете делиться с ними». Ответом ему было: «Пусть все придут сюда! Мы согласны больше работать и меньше есть!» И действительно, когда альтдорфцы пришли, дети Станца приняли их как братьев и относились к ним, как старшие к младшим.

Такая же перемена произошла с родственниками приютских детей: прежде они являлись в приют, чтобы возмущать детей, теперь они приходили, чтобы благодарить Песталоцци и почтительно поцеловать ему руку. Это чудо перерождения произвела, как и всегда, безграничная любовь Песталоцци к детям: он работал для них и с ними, не покидал их ни на минуту, ел с ними совместно состряпанную ими пищу, спал с ними, ложился позже всех и вставал раньше других, вел с ними беседы, ухаживал, когда они были больны, учил их. Когда эти дети, не знавшие ласки и заботы, вдруг шумно выражали ему свою преданность, он говорил, что настоящею благодарностью с их стороны будет то, если они впоследствии сами будут жить для покинутых детей, учить и воспитывать их. Они вдумывались в эти слова, производившие на них сильное впечатление. Другая характерная особенность его приемов воспитания состояла в том, что он ничего не требовал и не приказывал детям, а просил сделать то или другое, объясняя, почему это необходимо. Дети скоро научились понимать, что все, что от них требует Песталоцци, крайне необходимо для их существования, и охотно исполняли домашние работы…

…Так как на его плечах лежали разнообразные обязанности, а детей была масса, он ввел взаимное обучение. Более понятливые ученики, которые шли впереди других, делались его помощниками и учили менее понятливых. К тому же это давало Песталоцци возможность все более упрощать методы обучения, чтобы, как он говорил, «самый обыкновенный человек без всякого затруднения мог бы учить своих детей; таким образом школы для первоначального обучения сделались бы излишними». & lt; …& gt;

Песталоцци был в апогее своей славы; его известность возросла и потому, что появились его новые труды: «Как Гертруда учит детей», «Книга для матерей» и другие, в которых он высказывает свои педагогические воззрения, совершенно новые для его современников…

Даже в официальном отчете комиссии указывалось на то, что Песталоцци… создал метод, который годится для всех, к какому бы классу общества ни принадлежал учащийся. Педагогические сочинения Песталоцци сделались настольными книгами наиболее образованных людей Европы. О нем начали много писать в газетах, и в бургдорфский замок стали съезжаться посетители не только своей страны, но и из Америки. Песталоцци начал пользоваться такой популярностью, что был выбран в число депутатов, отправляемых к Наполеону в Париж для обсуждения проекта нового государственного устройства Швейцарии. На его записку, представленную Наполеону о том, что без широкого распространения просвещения никакое государство не может служить основою благоденствия страны, Наполеон ответил, что это не его дело, что он букварями не занимается. Тогдашнее швейцарское правительство состояло из людей, угодных Наполеону, и когда сделалось известным, как недружелюбно отнесся он к Песталоцци, у бургдорфского заведения была отнята государственная субсидия, а его наставнику приказано было очистить замок.

Хотя это было новым ударом для Песталоцци, но его общественное значение было теперь иное, чем прежде. Население Швейцарии пришло в негодование, что великий педагог, гордость страны, получивший громкую, всесветную известность, подвергается такому преследованию на своей родине, и множество городов прислали к нему свои депутации, звавшие его к себе. В конце концов Песталоцци устроился в Ивердене, расположенном на берегу Невшательского озера, а под его образовательное учреждение был отведен огромный замок. & lt; …& gt;

Вот педагогические воззрения Песталоцци, из которых теперь уже очень многое вошло в общее сознание, а кое-что до сих пор остается непостижимо возвышенным:

1. Все родятся с одинаковыми правами на развитие своих душевных сил, а потому все имеют одинаковое право на образование.

2. Образование народа только тогда имеет настоящее значение для него, когда оно не отчуждает его от среды, в которой он живет, а напротив, обучая его лучшим способам крестьянских работ, хозяйства, порядка и аккуратности в домашнем быту, улучшает его жизнь.

3. Первоначальное воспитание и обучение должна давать семья. «Первое обучение ребенка никогда не бывает делом головы, оно всегда бывает делом чувств, делом сердца, делом матери». Если ребенка рано отдают в школу, это может принести ему жесточайший вред. Это было совершенно справедливо, так как в то время школы были устроены крайне плохо во всех отношениях.

4. Если родители вынуждены отдать ребенка в школу, она должна быть устроена так, чтобы воспитание и обучение в ней имело вполне семейный характер.

5. При воспитании и обучении, как в семье, так и в школе, следует избегать всего искусственного. Вместо того, чтобы заниматься пустословием и словоизвержением, вместо того, чтобы говорить, что ребенку чуждо, т. е. об отвлеченном и не виденном им, его необходимо занимать реальным, родным и близким.

6. Из сказанного ясно вытекает, что основою преподавания должна быть наглядность. Слова, объяснения, беседы учителя должны быть только выяснением того, что ученик видит, с чем он знакомится непосредственным восприятием. С той минуты, когда чувства ребенка делаются восприимчивыми, его начинает учить природа. Этот принцип и должен лежать в основе воспитания. Духовные силы ребенка, пока они не окрепли, не должны быть увлекаемы «в далекие, чуждые пространства», т. е. не следует обращать его внимание на то, чего он не видал, а говорить с ним только о том, что его окружает, что ему близко, что он видит ежедневно.

Идеалом такой воспитательницы является у Песталоцци Гертруда. Она приучает своих детей выполнять домашние работы и уже затем приступает с ними к грамоте. Распевая с ними песенки, объясняя им то одно, то другое из окружающего, она учит их и вместе с этим умственно развивает; при этом дети учатся не в классной комнате, а на дворе, в саду, в поле, на улице, к тому же без книг и учебников. Круг наблюдений дитяти следует постоянно расширять, но в то же время прочно укреплять наблюдения, им усвоенные. Только истина, вытекающая из личных наблюдений, дает человеку силу, мешающую вторжению в его душу предрассудков и заблуждений. Вместе с наблюдением должно быть связано изучение языка, т. е. свои наблюдения дети должны передавать воспитателю. Таким образом они получают возможность с каждым новым знанием ясно определять его словами. Наблюдения и обучение следует начинать с самого легкого и, прежде чем идти дальше, необходимо усвоить это легкое в совершенстве, затем уже постепенно подвигаться вперед, прибавляя к усвоенному понемногу нового. Переходить следует от простых наблюдений, тоже постепенно, к более сложным.

7. Наблюдения развивают мысли, помогают знакомству с числом и формою предмета, обогащают речь ребенка, а также развивают эстетические способности, имеющие громадное влияние на моральные способности и на развитие пения и музыкальности.

8. Задача воспитания – нравственное усовершенствование человека. То же самое должно преследовать и обучение, так как при том и другом следует руководиться одними и теми же стремлениями, задачами и принципами.

9. Воспитание должно быть основано на любви – вне ее не может быть воспитания.

10. При воспитании не должно быть насилия. Детям следует предоставлять свободу, иначе ребенка легко превратить в машину, что пагубно действует на его умственные и душевные силы. Но воспитатель должен наблюдать, чтобы дети не злоупотребляли предоставленною им свободою.

11. При первоначальном счислении следует упражнять ребенка на действительно существующих предметах или, по крайней мере, на их изображениях.

12. Первоначальное обучение должно заключаться в знакомстве ребенка с числом, формою и языком.

13. Рисование и пение имеют важное значение в воспитании.

14. Воспитание и обучение должны подготовлять ребенка к переменам в жизни, чтобы впоследствии он мог легко переносить нужду и легко исполнять свои обязанности.

15. На идею элементарного образования следует смотреть как на идею развития физических сил и способностей души, ума и эстетических способностей, сообразно с природою ребенка, и менее заботиться о накоплении слишком большого груза знаний.

16. Необходимо равномерное и одновременное развитие всех моральных и физических сил. Развитие одной из способностей – воспитание одностороннее. Каждая сила организма развивается посредством упражнения. Сама природа побуждает упражнять каждую из них: глаз хочет смотреть, ухо – слышать, нога – ходить, рука – хватать. Но также и сердце хочет верить и любить, ум стремится мыслить. В каждой способности человека заключается стремление выйти из состояния безжизненности. Но способность уменьшается или совсем останавливается в своем развитии, если на пути встречает препятствие. Если средства, при помощи которых хотят научить человека мыслить, не возбуждают эту способность, а обременяют или усыпляют ее, она атрофируется.

17. Преподавание должно возбуждать самодеятельность учеников, а для этого необходимо, чтобы изложение было совершенно простое, отнюдь не догматическое.

18. Учитель должен, прежде всего, обращать внимание на индивидуальность воспитанника.

19. Воспитатель, доставляющий питомцу постоянные удовольствия, губит его нравственно и умственно и ослабляет его силы. Все стремления ребенка становятся в таком случае источником все возрастающего беспокойства и бесконечных страданий.

20. Усвоение механических навыков – основа для развития способностей и необходимого трудолюбия.

21. Элементарные упражнения для развития умственных, нравственных и физических сил должны быть доведены до совершенной простоты и соединены с известного рода привлекательностью[33].