Вопрос 3. Проблема истины в науке и практике доказывания

Как писал М. С. Строгович, " из сущности и задач советского социалистического правосудия вытекает требование, чтобы по каждому расследуемому и разрешаемому судом уголовному делу была установлена истина, т.е., чтобы осужден и наказан был действительный преступник, а невиновный человек был освобожден от обвинения, реабилитирован. Только тот приговор, в основе которого лежит истина, является законным и обоснованным приговором, актом социалистического правосудия". На вопрос о том, что такое истина, М. С. Строгович в полном соответствии с марксистско-ленинской материалистической теорией отражения отвечал, что это " есть соответствие наших представлений, мыслей объективной действительности". Если считать, что человеческий разум в состоянии проникать в события прошлого, в природу вещей и людей, т.е. постигать истину, можно согласиться, что и в уголовном процессе такое знание достижимо. Однако, если признать, что " наше понимание не проникает в существо познаваемых предметов мира внешнего, а скользит только по их поверхности" и наши " чувства отражают только внешние формы этих предметов", то " наблюдатель может быть вполне убежден только в том, что он получил известное чувственное впечатление, но никогда не может быть совершенно уверен, вполне ли сообразно это впечатление с действительностью или нет". Таким образом, вопрос об истине в уголовном процессе, скорее является философским, чем юридическим. Научная доктрина того времени объясняла нераскрытые преступления ошибками следователя и судьи, однако эти ошибки, по мнению большинства авторов, не заложены в природе и характере человеческого познания: на пути достижения истины в уголовном судопроизводстве нет препятствий гносеологического характера, а " те трудности, которые встают при предварительном расследовании и рассмотрении дела в суде, относятся к трудностям практического свойства, и их преодоление зависит от следователей и судей, от их опыта, умения, организации работы и т.д.". Истина как цель уголовно-процессуальной деятельности в советской науке служила средством противодействия попытке обосновать возможность вынесения обвинительного приговора при условии вероятного знания о виновности лица в совершении преступления. Если следователь, прокурор, судья обязаны по каждому делу установить истину, то каждый из них должен одинаково полно, всесторонне и объективно исследовать все обстоятельства дела. Вступление в законную силу судебного приговора означает, что задача выполнена, истина установлена. Однако, приняв категорию истины в качестве идеальной и нравственной цели уголовного судопроизводства, мы не можем отождествлять стремление суда к познанию истины с обязанностью эту истину установить.

1. Отказ от истины, как обязательной для достижения в каждом случае цели уголовного судопроизводства, обусловлен легализованной наконец-то презумпцией невиновности. Основанное на презумпции невиновности судопроизводство требует безусловной доказанности обвинения.

Это означает, что для вынесения решений, которые констатируют виновность лица в совершении преступления, нужны достоверные знания. Знание достоверно, когда оно подтверждается другими знаниями, удостоверено ими, т.е. является обоснованным.

Совершенно очевидно, что при вынесении оправдательного приговора вследствие недоказанности обвинения объективная истина остается не установленной.

2. Требование установления истины не совместимо с состязательностью, несмотря на то что именно состязательность способствует достижению истины, которая, как известно, рождается в споре. Во-первых, состязательность судопроизводства невозможна без независимости суда.

3. Представляется бесспорным, что деятельность таких субъектов уголовного судопроизводства, как дознаватель, следователь, прокурор, нацелена на правильное познание тех свойств исследуемого события, которые позволяют обосновать вину и ответственность совершившего это преступление лица. С этой целью возбуждается производство по уголовному делу, производится предварительное расследование, исследуются доказательства в ходе судебного разбирательства. Однако законодатель при этом допускает, что, несмотря на предпринятые органами уголовного преследования усилия, лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, может быть не установлено (в этом случае в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК производство предварительного расследования приостанавливается, а по истечении срока давности уголовного преследования уголовное дело подлежит прекращению). В ряде случаев законодатель по разным соображениям сам отказывается от продолжения поиска истины, например, если, как сказано, истекли сроки давности уголовного преследования; умерло лицо, подлежащее уголовной ответственности; не подано заявление потерпевшего по делу, возбуждаемому лишь при наличии такого заявления; отсутствуют специальные основания для начала уголовного судопроизводства в отношении отдельных категорий лиц (п. 3-6 ч. 1 ст. 24, п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК) и в некоторых других случаях. Влечет отказ от уголовного преследования и прекращение производства по уголовному делу невозможность достоверного установления самого события преступления, а также причастности подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24, п. 1 ч. 1 ст. 27, ч. 6 ст. 246).

4. Ряд положений уголовно-процессуального закона позволяет заключить, что законодатель сознательно жертвует возможностью получения знаний о расследуемом преступлении, т.е. отказывается от установления истины ради других официально признаваемых ценностей. Жестко регламентируя процедуру установления обстоятельств преступления, закон ограничивает выбор управомоченным субъектом допустимых средств получения информации. Никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению (ст. 9) даже ради установления истины. Нельзя допрашивать в качестве свидетелей лиц, обладающих свидетельским иммунитетом (ст. 56), например, адвокатов, как правило, знающих о преступлении гораздо больше следователя. Показания обвиняемого, полученные в отсутствие защитника, даже если обвиняемый сам от защитника отказался, не могут использоваться в качестве доказательства, если в суде подсудимый их не подтверждает (ст. 75).

5. УПК не содержит требования неотвратимости уголовной ответственности каждого совершившего преступление, как заведомо невыполнимого.

6. Прав был И. Я. Фойницкий: " Убедиться в истинности полученного знания можно, лишь сопоставив знание с действительностью, если же это невозможно (а проверить знание о преступлении опытным путем, разумеется, невозможно), на смену истине приходит решимость принять известное мнение за истинное или ложное и положить его в основание своей деятельности". Такая решимость есть убеждение. Очевидно, за истину в делах судебных мы принимаем убеждение в том, что наше знание соответствует действительности. " Обоснованное убеждение в истинности есть достоверность. Достоверность не является синонимом истинности, - замечает А. В. Смирнов, - как впрочем, и вероятность. Это лишь представление об истине в нашем сознании". Эти достоверные знания имеют для нас значение объективных истин, но не являются ими. Подтверждение этого обнаруживается в правилах уголовного судопроизводства. Предусмотрев пересмотр приговоров, вступивших в законную силу, закон допускает возможность судебной ошибки. При этом основания пересмотра приговора по вновь открывшимся обстоятельствам (ложные показания свидетелей, ложные заключения экспертов, фальсификация доказательств органами расследования) свидетельствует не о том, что убеждение судей было неверным, а о том, что это убеждение, вполне обоснованное исследованными доказательствами, не соответствовало действительности, т.е. не являлось истинным, хотя и представлялось достоверным. С учетом сказанного, к характеру достигнутого в уголовном процессе знания более корректно применять употребляемый законом термин " доказанность".

Таким образом, абсолютной достоверности знания (как и абсолютной истины) не существует, вероятность ошибки в оценке доказанности обвинения, в соответствии знания действительности довольно высока. Единственным механизмом, который способен ограничить субъективизм при принятии процессуального решения и уменьшить риск осуждения невиновных является состязательность уголовного судопроизводства, создающая условия для контроля над деятельностью принимающего процессуальное решение должностного лица. Достижение истины не является целью уголовного процесса, но отраженный в приговоре, вступившем в законную силу, результат уголовного процесса презюмируется как истинный.