Статистические термины

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

В социологическом исследовании при анализе данных часто используют статистические методики. Некоторые из них чрезвычайно оригинальны и сложны, но те, которые используют наиболее часто, просты для понимания. Чаще всего применяются меры главной или основной тенденции (способы подсчета средних величин) и коэффициенты корреляции (измерение степени связи одной переменной с другой).

Существует три метода подсчета средних величин, каждый из которых имеет свои преимущества и недостатки. В качестве рабочего примера возьмем уровень личного богатства (включая все виды благ, такие, как дома, автомобили, банковские счета и капиталовложения) тринадцати индивидов. Предположим, что эти тринадцать человек владеют следующим объемом благ:

Среднее здесь соответствует усреднению в его обычном понимании, и получается сложением вместе личного богатства всех тринадцати человек и делением результата на их общее число, то есть на 13. Итоговая сумма будет Ј 11085000, разделив это на тринадцать, получаем значение, равное Ј 852692. Среднее часто полезно потому, что оно основывается на использовании всего объема имеющихся данных. Тем не менее, эта операция может ввести в заблуждение там, где один или небольшая часть случаев очень сильно отличаются от большинства. В приведенном примере среднее значение фактически не будет мерой главной тенденции, поскольку присутствие одной очень большой величины Ј 10000000 искажает все остальное. Может сложиться впечатление, что большинство этих людей владеет гораздо большим объемом благ, чем на самом деле.

В таких случаях может быть использована одна из оставшихся мер. Мода — значение, встречающееся в наборе данных наиболее часто. В примере, приведенном здесь, это Ј 40000. Проблема с модой заключается в том, что этот метод не учитывает общее распределение данных, т. е. весь диапазон величин. Наиболее часто встречающийся случай не обязательно будет представительным для распределения в целом, и поэтому в качестве “средней величины” не очень полезен. В нашем случае Ј 40000 не дают точного представления об основной тенденции, поскольку эта сумма располагается слишком близко к нижнему уровню приведенных значений.

Третьей мерой является медиана — значение, находящееся в середине набора. В примере, приведенном здесь, это седьмое значение — Ј 40000. 619

В нашем примере дано нечетное количество значений. Если бы оно было четным, например, двенадцать вместо тринадцати то медиана исчислялась бы средним двух чисел, находящихся в середине - шестого и седьмого. Как и мода, медиана не дает представления о реальном диапазоне полученных данных.

Чтобы не дать ошибочной картины среднего, исследователь может использовать не только меру главной тенденции. Чаще всего вычисляется стандартное отклонение для набора данных. Это способ подсчета степени разброса, или диапазона, для набора значений, который в этом случае лежит между Ј 0и Ј 10 000 000.

Коэффициенты корреляций предлагают полезный способ выражения того, как связаны друг с другом две (или больше) переменных. Если две переменные полностью коррелируют, мы можем говорить о полной положительной корреляции, выражаемой коэффициентом 1. Там, где связи между двумя переменными не обнаружено (они могут быть вовсе не связаны), коэффициент будет нулевым. Абсолютная отрицательная корреляция, выражаемая как -1, существует там, где две переменные находятся в точном обратном отношении друг к другу. В общественных науках абсолютные корреляции никогда не обнаруживаются. Корреляции порядка 0, 6 и более, будь то положительные или отрицательные, обычно являются индикатором сильной связи между любыми анализируемыми переменными. Положительные корреляции такого уровня можно, например, обнаружить между классовым происхождением и поведением на выборах. Чем выше англичанин располагается по социально-экономической шкале, тем вероятнее он предпочтет консерваторов лейбористам.

исследователь живет вместе с группой или сообществом, которые он изучает, принимая непосредственное участие в их деятельности. Примером полевой работы является знаменитое исследование Ирвинга Гоффмана, посвященное изучению поведения людей в сумасшедшем доме4). Гоффман провел несколько месяцев в клинике для душевнобольных, работая помощником санитара. Один или два человека из персонала знали, что он социолог, но больным это не было известно. Поэтому Гоффман мог легко и непринужденно общаться с ними, и контактировал даже с тяжелыми больными, содержавшимися в закрытых палатах. Таким образом, у него была возможность составить детальную картину жизни этой организации, а также наклонностей и взглядов тех, кто в ней жил и работал. Исследовательскими материалами были ежедневные записи о жизни палат, а также сообщения о беседах и контактах с пациентами и персоналом.

Он обнаружил, например, что в закрытых палатах, где многие больные противились обычным способам социального общения, дежурные имели в своем распоряжении одного-двух “работающих больных” из других палат, помогавших им. Работающие больные в награду за свои усилия обычно имели ряд поблажек. Такая практика не была официально признана администрацией больницы, однако фактически она имела существенное значение для нормальной работы организации. Примером такого рода может быть фрагмент полевых заметок Гоффмана, посвященный повседневным событиям: 620

Ем с приятелем-пациентом в одном из кафетериев для больных. Он говорит: “Еда здесь хорошая, но я не люблю консервированного лосося”. Затем извиняется, бросает тарелку с едой в мусорный бачок и идет к раздаточной секции диетпитания, откуда возвращается с яичницей, заговорщицки улыбается и говорит: “Мы играем в пул с парнем, который смотрит за этими бачками”.

Гоффману удалось увидеть больницу с точки зрения пациента, а не через призму медицинских категорий, применяемых в подобных случаях психиатрами. “Мое глубокое убеждение, — писал он, — состоит в том, что любая группа людей, первобытных, пилотов авиалайнеров или пациентов клиники, живет своей собственной жизнью, которая оказывается наполненной смыслом, разумной и нормальной, когда вы с нею знакомитесь близко”. Работа Гоффмана показывает, что кажущееся “безумным” для стороннего наблюдателя оказывается не столь бессмысленным в условиях больницы. Психиатрические лечебницы предполагают такие формы дисциплины, одежды и поведения, при которых их обитатели практически не могут вести себя так, как ведут себя люди в обычном мире. Когда пациенты попадают в клинику, их личные вещи чаще всего отбирают, их самих раздевают, моют, дезинфицируют и облачают в больничную одежду. Отныне вся их жизнь протекает на глазах персонала, возможности уединения практически не существует, и персонал часто обращается с пациентами как с маленькими детьми. Как следствие, они начинают вести себя странным для постороннего взгляда образом, однако оправданным как попытка приспособиться к непривычным требованиям своего окружения.

Исследователь не может просто присутствовать в данном сообществе, но должен объяснить и оправдать свое присутствие перед его членами. Он должен добиться доверия и сотрудничества с группой и поддерживать их в течение некоторого времени, если рассчитывает получить серьезные результаты. Возможно, это будет связано с жизнью в условиях, чрезвычайно отличающихся от тех, в которых живем мы, и даже с трудом переносимых, особенно в тех случаях, когда речь идет об изучении культур.

В течение долгого времени в исследованиях, проводившихся методом включенного наблюдения, было принято исключать любые упоминания об опасностях или проблемах, с которыми приходилось иметь дело, но позднее заметки и дневники исследователей стали более открытыми. Исследователю часто приходится бороться с чувством одиночества, поскольку “вживаться” в сообщество, к которому человек реально не принадлежит, трудно. Исследователь постоянно может встречаться с нежеланием членов группы или сообщества говорить о себе откровенно; прямые расспросы могут приветствоваться в одних культурных контекстах, но встречать холодное молчание в других. Некоторые виды полевой работы могут быть опасны даже физически. Например, исследователя, изучающего банду, могут посчитать полицейским осведомителем или вовлечь в конфликт с соперничающими группами.

Подобно большинству типов социальных исследований, полевая работа — обычно односторонние действия по отношению к тем, чья деятельность изучается. Выбор группы для исследования, как правило, определяется самим ученым единолично; к предварительным консультациям с членами исследуемой группы либо к вовлечению их в проект обращаются редко. Неудивительно, что полевая работа 621 часто вызывает подозрения и что подобные попытки часто приходится оставлять еще в самом начале.

Один из первых антропологов-полевиков, Фрэнк Гамильтон Кашинг, изучавший в 1870-х годах индейцев Зуни в Нью-Мексике, подробно описал встреченные им проблемы (равно как и достигнутые успехи)5). Прибыв к индейцам в первый раз, Кашинг взял множество различных мелких подарков и предпринял попытки интегрироваться в обшину. Зуни с ним были достаточно дружелюбны, но решительно отказывались позволить изучать свои религиозные церемониалы. Вождь пытался заставить его покинуть племя, но, в конечном счете, разрешил остаться, при условии, что он усвоит некоторые индейские обычаи и тем самым продемонстрирует, что не считает их верования и ритуалы глупыми. Кашинг был обязан носить одежду Зуни, которую нашел крайне неудобной и неподходящей, должен был есть пищу Зуни, его подвесную койку сорвали и он вынужден был спать на полу на овечьей шкуре, как сами Зуни. Самая сложная ситуация возникла, когда ему сказали, что он должен взять жену, и к нему была послана женщина. Вначале он пытался игнорировать ее заботы, но безуспешно. В конце концов он отослал ее и тем самым навлек на нее бесчестье в глазах Зуни.

С тех пор Зуни, как и многие другие группы американских индейцев, привыкли к визитам ученых, но их отношения с последними часто бывали весьма напряженными. В 1920-х годах археолог Ф. В. Ходж вызвал у них враждебность, потому что начал раскопки на месте одного из их древних святилищ6); его заставили уйти, кроме того, индейцы разбили фотоаппараты экспедиции.

Когда вскоре к Зуни прибыла знаменитый антрополог Рут Бенедикт, ее приняли лучше. Переводчик-индеец потом сказал, что она вела себя вежливо и щедро раздавала деньги, но что ее публикации о жизни Зуни были не очень серьезными, поскольку она не принимала активного участия во многих аспектах жизни Зуни. С тех пор Зуни неоднократно изгоняли исследователей из своего племени. Недавно один индеец спросил очередного визитера: “Мы все еще достаточно примитивны, чтобы антропологи приезжали к нам каждое лето? ”